До чего же неприлично с его стороны ворваться в дом, отказаться уйти, когда попросили, а потом еще и издеваться над хозяйкой!Она достаточно честна и умна, чтобы беспристрастно оценивать себя. Никакая она не красавица. Пожалуй, ее можно, не кривя душой, назвать симпатичной, да и то если полностью игнорировать тот идеальный женский образ, который высоко ценится в обществе. Мало того что Аманда коротышка, так еще не отличается особенной стройностью, и если слишком снисходительный человек назовет ее фигуру пышной, то менее снисходительный посчитает просто толстушкой. А волосы! Рыжевато-каштановая буйная грива локонов, ненавистных локонов, которые не уложишь и не выпрямишь никакими средствами и способами! Да, кожа у нее неплохая: ни оспин, ни прыщиков, а один из наиболее доброжелательно настроенных друзей семьи назвал ее глаза милыми. Обычные серьге глаза, которые не оживлял ни малейший оттенок голубого или зеленого.Лишенная физической красоты, Аманда предпочла развивать ум и воображение, что, как мрачно изрекала мать, и стало последним ударом судьбы.Джентльменам вовсе не были нужны жены с развитым, умом. Они хотели иметь под боком привлекательную девицу, которая смотрела бы им в рот и соглашалась с каждым словом. И уж конечно, им было совершенно ни к чему воображение в супруге, да еще такой, которая день и ночь грезила о выдуманных персонажах.Вот так и вышло, что хорошенькие старшие сестры Аманды благополучно нашли себе мужей, а ей остались ее романы.Проницательные глаза гостя продолжали пристально изучать ее.– Объясните, почему женщине с вашей внешностью приходится нанимать мужчину для постели?Такая откровенная дерзость оскорбила Аманду. И все же… было что-то неожиданно занимательное в перспективе разговора с мужчиной без обычных, навязываемых обществом ограничений.– Во-первых, – язвительно заметила Аманда, – совершенно ни к чему льстить мне, изображая какой-то Еленой Троянской, когда всем нормальным людям ясно, что никакая я не красавица.Этим она заслужила очередной непонятный взгляд.– Вот тут вы ошибаетесь, – мягко ответил он. Аманда решительно покачала головой.– Очевидно, вы считаете меня дурочкой, которая легко проглотит любую лесть, или же у вас слишком низкие критерии. Так или иначе, сэр, это не правда.Уголок его губ слегка дернулся в улыбке.– Вижу, с вами трудно спорить. Вы всегда так безапелляционны в своих мнениях?Она скупо ответила на его улыбку.– К несчастью, да.– Почему же быть категоричной – несчастье?– Такое качество в мужчине достойно восхищения. В женщине же считается недостатком.– Я так не думаю.Он снова пригубил вина и, немного расслабившись, вытянул длинные ноги. Судя по виду, он приготовился к долгой беседе, и это Аманде не понравилось.– Я не позволю вам уклониться от вопроса, Аманда. Объясните, почему вы наняли мужчину на вечер.Его внимательный взгляд побуждал ее к откровенности. Аманда стиснула хрупкую ножку бокала.– Сегодня мой день рождения.– Сегодня? – тихо рассмеялся Джек. – Поздравляю.– Спасибо. А теперь, может, все же уйдете?О нет. Тем более что я ваш подарок. Составлю-ка я вам компанию. В такой знаменательный вечер не годится оставаться одной. Давайте угадаю… сегодня начался ваш тридцатый год жизни.Откуда вы знаете?– Женщины всегда странно реагируют на собственное тридцатилетие. Я знал такую, которая задрапировала черным все зеркала, словно в доме кто-то умер.– Она скорбела по ушедшей молодости, – коротко пояснила Аманда, сделав большой глоток и чувствуя, как потеплело в груди. – И страдала оттого, что отныне ее будут именовать особой средних лет.– Но вы не особа средних лет. Наоборот, вы как раз созрели. Как оранжерейная красотка.– Вздор, – буркнула она, раздраженная тем неоспоримым фактом, что его лесть, хоть и пустая, породила слабую волну удовольствия. Может, всему причиной было вино или сознание того, что после этого вечера они никогда не увидятся, но ей вдруг захотелось высказать все, что было на уме.Меня можно было назвать спелой десять лет назад. Теперь я просто высохла, а не пройдет еще десяти лет, как меня можно пускать на удобрение вместе с другими такими же неудачницами.Джек, смеясь, покачал головой, отставил бокал и сбросил сюртук.– Прошу прощения, но здесь как в печи. Вы всегда так топите?Аманда настороженно наблюдала за ним.– На улице сыро, а я всегда мерзну. Дома я обычно ношу чепец и шаль.– Я мог бы предложить другие способы согреться, – сообщил он, и не спрашивая разрешения, сел рядом. Аманда отодвинулась как можно дальше, отчаянно цепляясь за остатки самообладания, но в душе была несколько встревожена близостью этого массивного мужского тела, неизведанной доселе возможностью сидеть рядом с мужчиной в рубашке. Его запах щекотал ноздри, и она жадно вдыхала смесь завлекательных ароматов: мужской кожи, белья, пряный оттенок дорогого мужского одеколона. Раньше ей в голову не приходило, что мужчина может так чудесно пахнуть. Мужья ее сестер такими свойствами не обладали. В отличие от этого типа они были людьми солидными, респектабельными: один преподаватель привилегированной школы, другой – богатый торговец, которого недавно произвели в рыцари.– Сколько вам лет? – неожиданно выпалила Аманда, сводя брови.Какую-то долю секунды Джек поколебался, прежде чем ответить:– Тридцать один. Смотрю, вы весьма озабочены цифрами, не так ли?Аманда подумала, что для тридцати одного года он выглядит чересчур молодо. Такова еще одна несправедливость судьбы: мужчины в отличие от женщин часто выглядят моложе своих лет.– Да, мне тридцать, – призналась она. – Однако завтра я уже не буду думать о своем дне рождения. Смело встречу оставшиеся мне годы и попытаюсь жить в свое удовольствие.Ее прагматичный настрой, казалось, позабавил его.– Господи Боже, женщина, вы рассуждаете так, будто стоите на краю могилы! Вы привлекательны, умны, добились известности и находитесь в расцвете сил и молодости.– Я вовсе не привлекательна, – вздохнула она.Джек положил руку на спинку канапе, очевидно, не заботясь о том, что занял почти все сиденье и оттеснил ее в угол. Его взгляд медленно, с приводившей в замешательство скрупулезностью скользил по ней.– У вас превосходная кожа, идеально очерченный рот…– Слишком велик, – перебила она. Он долго смотрел на ее губы и почему-то ворчливо ответил:– Ваш рот прекрасно подходит для того, что у меня на уме…– И я толстая, – продолжала Аманда, преисполнившись решимости перечислить все свои дефекты.– Скорее, пухленькая. Очень соблазнительно.– И мои злосчастные волосы вьются так, что я похожа на дикарку.– Неужели? Распустите их и дайте мне взглянуть.– – Что?Возмутительно наглый приказ неожиданно вызвал у нее взрыв смеха. Нет, такого самоуверенного, самонадеянного мерзавца она еще не встречала!Он осмотрел уютную комнату и вновь смерил Аманду дьявольски синим взглядом.– Но ведь все равно никто не увидит. Неужели вы никогда не распускали волос перед мужчиной?Тишину в гостиной нарушали только тихое потрескивание огня в камине и звук их дыхания. Нет, до этого дня Аманда не испытывала ничего подобного и теперь, честно говоря, боялась себя самой. Кто знает, на что она окажется способной.Она коротко тряхнула головой. Что тут поделать? Он чужой человек. Она наедине с ним, в пустом доме и, что ни говори, более или менее находится в его власти. Впервые за очень долгое время Аманда оказалась в ситуации, которую не могла контролировать. И даже винить некого. Все это она сотворила собственными руками.– Вы, случайно, не задумали соблазнить меня? – прошептала она.– Вам нет причин меня бояться. Я никогда бы не стал навязываться даме.Конечно, разве в этом есть нужда? Вероятнее всего, он в жизни не слышал от женщины слова «нет».Ничего не скажешь, это, вне всякого сомнения, одно из самых волнующих событий в ее жизни. До сих пор существование Аманды было на редкость серым и скучным, если не считать приключений, в которые то и дело попадали ее персонажи. Нужно сказать, что герои ее романов говорили и делали все то, на что сама она никогда не осмелилась бы.Собеседник, словно прочитав ее мысли, лениво улыбнулся и подпер рукой подбородок. Если он и в самом деле пытается обольстить ее, то при этом не слишком спешит.– Вы в точности такая, как я и представлял. Я читал ваши романы… то есть по крайней мере последний. Немногие женщины пишут, как вы.Аманда не любила обсуждать свою работу. Ей всегда становилось неловко от цветистых похвал, а мнение критиков раздражало. Однако по какой-то неведомой причине ей очень хотелось услышать суждение этого человека.– Не ожидала, что пр.. мужчина вашей про… то есть чичисбей, читает романы.– Нужно же чем-то занять свободный часок, – рассудительно возразил он. – Нельзя же все время валяться в постели. Кстати, слово «чичисбей» имеет несколько другой смысл.Одним глотком осушив бокал, Аманда, вдруг почувствовав необходимость в еще одном бокале, устремила жадный взгляд в направлении буфета.– Пока не стоит, – предупредил Джек, забирая пустой бокал и ставя на маленький столик у нее за спиной. При этом он навис над ней, и Аманда сжималась в комочек, пока не оказалась на подлокотнике.– Я не смогу соблазнить вас, если слишком много выпьете, – пояснил он. Теплое дыхание коснулось ее щеки, и хотя их тела не соприкоснулись, она остро ощутила скрытую в нем силу.Трудно п-представить такую с-совестливость в мужчине, – заикаясь, выговорила она.– Боюсь, именно этим качеством я не обладаю, – жизнерадостно заверил Джек. – Просто не люблю легких побед. А если вы переберете спиртного, мне и трудиться не придется.– Вы спесивый, тщеславный… – негодующе начала Аманда, но тут же умолкла, заметив в его глазах лукавые искорки. Значит, он намеренно ее дразнит! . Она не знала, радоваться или жалеть, когда он отодвинулся. Робкая улыбка расцвела на ее губах.– Вам понравился мой роман? – не выдержала она.Очень. Сначала я подумал, что имею дело с очередным дамским рукоделием, но постепенно меня захватило развитие сюжета, а особенно поведение героев. Интересно было наблюдать, как порядочные люди опускаются до обмана, насилия, предательства… похоже, в своем творчестве вы ничего не чураетесь.– Критики считают, что мои произведения лишены благопристойности.– Их выводит из себя идея, лежащая в основе ваших книг: обычные люди при определенных обстоятельствах способны на экстраординарные поступки.– Вы действительно читали мою книгу, – удивленно охнула она.– Которая заставила меня задаться вопросом: какую жизнь на самом деле ведет правильная и чинная мисс Брайерз.– Теперь вы знаете. Я та женщина, которая нанимает себе в подарок чичисбея на день рождения.Вынужденное признание было встречено сдавленным смехом.– Опять вы употребили слово не к месту!Он бесцеремонно оглядел ее, а когда снова заговорил, голос неуловимо изменился. Веселье ушло, сменившись новыми интонациями, в которых даже неопытная Аманда распознала чувственные нотки.– И поскольку вы еще не попросили меня удалиться… распустите волосы.Аманда не пошевелилась, уставясь на него круглыми немигающими глазами. Выждав немного, он тихо спросил:– Боитесь?О да. Всю свою жизнь она боялась этого: риска, возможного отказа, насмешек, издевательств… она даже опасалась разочароваться, обнаружив, что близость с мужчиной на самом деле так омерзительна и гнусна, как уверяли сестры. Однако совсем недавно она поняла, что есть нечто такое, чего она страшится еще больше: никогда не узнать той великой, соблазнительной тайны, которая, похоже, стала достоянием всего остального человечества. Аманда так хорошо описывала в своих романах страсть и порожденные ею томление, безумие и экстаз, словом, все чувства, которые самой не довелось и не доведется испытать. Но почему? Ей не выпало на долю быть любимой настолько, чтобы мужчина предложил соединить их жизни. Но разве это означает, что она навсегда обязана остаться нежеланной, ненужной, невостребованной? Сколько ночей может быть в жизни женщины? Двадцать тысяч? Двадцать пять? Так вот, хотя бы одну из них она не хочет провести в одиночестве.Рука, казалось, по собственной воле потянулась к шпилькам. Последние шестнадцать лет она закалывала волосы одинаково: сворачивала волнистые пряди в аккуратный узел и укладывала на затылке. Для такой прически требовалось ровно шесть шпилек, зато узел был надежно скреплен. По утрам голова всегда казалась аккуратной, но к концу дня множество мелких завитков выбивались на волю, образуя пушистый нимб вокруг лица.Одна шпилька… две… три… Она вынимала их и сжимала в руке, так что острые концы впивались в мягкую плоть ладони. Освобожденная масса тяжело упала на плечо.Синие глаза вспыхнули. Джек порывисто протянул руку, но тут же спохватился.– Можно? – выдохнул он.До этой минуты ни один мужчина не спрашивал разрешения коснуться ее.– Да, – ответила Аманда, хотя потребовалось две попытки, чтобы слово прозвучало достаточно ясно. Она закрыла глаза, почувствовала, как Джек придвинулся ближе и кожу на голове закололо сотнями иголок, когда он принялся перебирать длинные локоны, распуская скрученную гриву, задевая затылок, раскидывая рыжеватую мантию по спине и плечам.Широкая ладонь легла на ее пальцы, осторожно разжимая кулачок, заставляя ронять шпильки. Большой палец разгладил крохотные красные вмятинки от концов шпилек. Твердые губы нежно дотронулись до ссадинок. Его жаркий шепот настиг ее, как выстрел:– Ваша рука пахнет лимоном.Она открыла глаза и мрачно воззрилась на него.– Я протираю руки лимонным соком, чтобы свести чернильные пятна.Объяснение, похоже, немало его позабавило, и к огню во взоре прибавились смешливые искорки. Он отпустил ее руку и принялся играть с непослушным локоном, то и дело задевая за ее плечо и заставляя замирать от предвкушения.– Скажите, почему вы отправились к миссис Брадшо, вместо того чтобы соблазнить кого-то из знакомых?– По трем причинам, – выдавила она, сознавая, что слова застревают в горле, потому что он продолжал гладить ее волосы. Предательский румянец окрасил лицо и шею. – Прежде всего я не хотела спать с человеком, которого могу встретить в обществе. Во-вторых, я просто не знаю, как обольстить мужчину.– Этому легко научиться, красотка.– Что за дурацкое прозвище, – неуверенно рассмеялась она. – Не называйте меня так.– И в-третьих… – напомнил он.– В-третьих… мне не нравится никто из знакомых мужчин. Я пыталась представить, как это будет, но ни один не привлекал меня настолько, чтобы обратить на него внимание.– А какого рода мужчины вас привлекают? Аманда слегка подскочила, обнаружив, что его пальцы обводят вырез на спине.– Ну… прежде всего не красавцы.– Почему?– Потому что красоте всегда сопутствует тщеславие. Джек неожиданно ухмыльнулся:– Из этого, по-вашему, следует, что уродство есть первый признак добродетели?– Я не это имела в виду, – запротестовала она. – Просто предпочитаю мужчину с обычной внешностью.– А как насчет характера?– Спокойный, не хвастливый, не высокомерный, умный, не самодовольный и добродушный.– Думаю, красотка, что ваш идеал – это само воплощение посредственности. И к тому же вы лжете, поскольку хотите вовсе не этого.Аманда раздраженно свела брови.– Позвольте заверить, что я никогда не лгу!– Тогда скажите, что не желаете встретить человека, похожего на персонажа ваших романов. Как, например, героя последнего.Аманда пренебрежительно фыркнула.– Аморальное, беспринципное животное, которое доводит до гибели и разорения не только себя, но и окружающих? Дикарь и варвар, способный взять женщину против ее желания? Он не герой, сэр, и я ввела его в роман только чтобы показать, какими последствиями грозит подобное поведение!Увлекшись любимой темой, она негодующе добавила:– И читатели еще смеют жаловаться, что у романа нет счастливого конца, когда вполне очевидно, что этот человек такового просто не заслуживает!– Но в глубине души вы ему симпатизируете, – бросил Джек, не сводя с нее пристального взгляда. – Это видно из самого романа.Аманда натянуто улыбнулась.Ну… разве что в мечтах. Иногда у меня бывают разные фантазии, видите ли. Но разумеется, не в реальной жизни. Пальцы на ее шее сжались, нежно, но вполне ощутимо.– В таком случае вот ваш именинный подарок, Аманда. Ночь фантазий.Он навис над ней, загораживая свет головой и широкими плечами, когда наклонился поцеловать ее. Глава 2 – Подождите, – выдохнула Аманда, охваченная предательской паникой, и резко отвернулась. Но его губы прижались к ее щеке, и она потрясение отдалась на волю захлестнувшей волне жара.– Подождите, – повторила она, но голос дрогнул. Желтые отблески огня слепили глаза, и все, о чем она думала в этот момент, – как избежать настойчивых поцелуев незнакомца. Его губы нежно скользили по ее щеке, к уху, попутно захватывая крохотные прядки волос.
1 2 3 4 5