– Что-то я, старик, опять не понял, – встревожился Володька. – У тебя всё в порядке? Случилось что?
– Да нет, всё нормально, – нервно хохотнул, не сдержавшись, Егор. – Ты как сегодня вечером, свободен?
– Вечером – это когда?
– Вечером – это часов в шесть.
– Ну, допустим, могу быть и свободен. Исключительно для тебя. Но, опять же, смотря для чего.
– Для меня, для меня… Хочу тебе кое что показать. Интересное, блин. С технической точки зрения. Да и с любой другой тоже.
– Сильно интересное?
– Очень сильно.
– Может, сразу расколешься?
– Не, помучайся до вечера.
– Ладно, считай, что заинтриговал. Буду ждать в шесть.
– Ну, тогда до встречи.
– Обнимаю.
Егор положил трубку на рычаги, в задумчивости потёр подбородок и вышел.
Вчерашний день повторялся один к одному, за исключением того, что сегодня он управлял совершенно другой машиной.
Любому автолюбителю или просто человеку, умеющему удержать на дороге это чудо и проклятие двадцатого и двадцать первого века – автомобиль, знакомо восхитительное чувство свободы, силы и скорости в постижении и преодолении окружающего пространства, когда сидишь за рулём хорошо отлаженной машины. Если ты молод, здоров и весел, то твоя природная, перехлёстывающая через край души и тела энергия, словно удваивается, – и нет таких расстояний, которые не исчезли бы под колёсами твоего четырёхцилиндрового друга.
Если ты уже прожил около половины отпущенного тебе Богом и судьбой срока на этой земле, и за плечами у тебя – радость побед, горечь поражений и спокойный опыт прожитых лет, если ты с уверенностью и достоинством смотришь в будущее, то этот, с жадным урчанием пожирающий бензин и километры, красивый железный зверь, становится зримым воплощением твоей жизненной силы и надёжным залогом сегодняшнего и завтрашнего успеха.
Ну, а если впереди осталось не так уж много вёрст и зим, и энергия покидает одряхлевшее тело, будто ключевая вода дырявое ведро, – сожми покрепче баранку подагрическими пальцами, придави дрожащей ногой акселератор, и ты почувствуешь, как молодые лошадиные силы двигателя становятся твоими силами, и конечный пункт прибытия снова отодвигается за горизонт.
Да, ещё неделю назад болезненные позвякивания, постукивания и поскрипывания в кузове, ходовой и двигателе постоянно и неприятно напоминали Егору о том, что давно пора серьёзно заняться принадлежащим ему средством передвижения, если он, конечно, хочет, чтобы оно, это самое средство, окончательно не развалилось напротив ближайшего столба.
Ещё вчера он, охваченный азартом, не забывал время от времени прислушиваться к своей многострадальной машине и давал себе твёрдое слово завтра же отрегулировать клапана и, возможно даже, заменить бензонасос.
А сегодня… Сегодня во всём этом отпала нужда.
Пару-тройку раз Егор сидел за рулём вылизанной изнутри и снаружи «Тойоты»-четырёхлетки, принадлежащей Володьке Четвертакову, и помнил то дивное ощущение восторга, которое возникало у него в душе, когда машина чутко слушалась малейшего движения рулевого колеса и педалей.
Нечто подобное он испытывал и сейчас за рулём своего «жигулёнка», впервые коснувшегося колёсами дороги в давно забытом и ничем не примечательном 74-м году. Более того, такого удовольствия и даже наслаждения от езды, наслаждения, являющегося как бы самым верхним слоем глубокого чувства слияния с машиной, он вообще не получал ни разу в жизни. Он даже забыл на время, что вообще-то выехал из дому с целью заработать – раз и проверить машину – два. И хотя клиент, что называется, шёл косяком, Егор, если бы его об этом спросили, не смог бы сказать даже приблизительно, сколько на данный конкретный момент он заработал и какое и количество пассажиров отвёз куда им надо.

Глава пятая

К Володьке он чуть было не опоздал.
Слава Богу, что последний клиент поинтересовался у него временем, и он посмотрел на часы, которые показывали без четверти шесть. И хорошо, что находились они в этот момент неподалёку от Вовкиного дома, а ехать оставалось всего ничего.
Владимир Александрович Четвертаков терпеть не мог, когда кто-нибудь опаздывал. И ему при этом было совершенно не важно малознакомый ли это человек, близкий друг, родственник или важный деловой партнёр. Был у Володьки Четвертакова такой маленький недостаток. Сам он опаздывал редко и только по совсем уж уважительным причинам, когда сама судьба становилась у него на пути. Да и то бывали случаи, когда ему удавалось обхитрить и судьбу и прибыть на нужное место вовремя. В случаях же, когда опаздывал кто-то другой, Владимир Александрович обычно вкрадчиво-вежливо интересовался причиной опоздания и, если, по его мнению, причину серьёзной назвать было никак нельзя (а это случалось практически всегда), высказывал опоздавшему прямо в лицо всё, что он, Владимир Александрович Четвертаков, по данному поводу думает. А так как язык у Владимира Александровича Четвертакова подвешен был довольно хорошо (умел он при случае внятно и доходчиво излагать свои мысли), то часто подобные высказывания заканчивались обидами, разрывом отношений и чуть ли не скандалами с мордобоем и слезами. Что, впрочем, никоим образом не влияло на дальнейшее отношение Владимира Александровича к опозданиям, как таковым.
Рассказывали, что однажды он и генеральный директор фирмы, в которой Владимир Александрович работал (той самой, по продаже и ремонту престижных «иномарок»), ждали какую-то очень важную шишку. Чуть ли не представителя компании «Форд» прямо из Америки. Шишка сильно опоздала, а когда прибыла, то оказалось, что она ещё и в подпитии. Генеральный смолчал, а Четвертаков не удержался (английским в этих пределах он владел). Кончилось дело тем, что генеральный, не смотря на всю свою «крутизну», два дня потом отлёживался дома на диване с давлением в обнимку, а мигом протрезвевший американец извинился и в знак уважения подарил Владимиру Александровичу настоящий «ролекс» со своей руки. «Когда кто-то со мной договаривается о встрече на определённый час и опаздывает, – не уставал объяснять Володька свою позицию всем, кто готов был его слушать, – он тем самым совершает кражу. Кражу моего личного времени. А это самое дорогое, что у меня есть».
Жил Владимир вместе со своей женой Надей, сыном Геной, дочерью Сашей и собакой Дружбаном в старом, начала века, двухэтажном купеческом доме, где на втором этаже семье Четвертаковых принадлежала четырёхкомнатная квартира.
Попетляв по переулкам, Егор остановил машину (тормоза хватали мёртво) напротив знакомого подъезда ровно в семнадцать часов пятьдесят девять минут, открыл дверцу, вылез наружу и коротко просигналил. Занавеска на открытой настежь балконной двери колыхнулась, и на балкон вышел старый друг Володька Четвертаков.
Был он по случаю тёплого весеннего вечера только в испачканных белой краской тёмно-синих тренировочных штанах и тапочках на босу ногу.
– Так, – сказал он, увидев Егора и его автомобиль, после чего вытащил из кармана штанов пачку сигарет «ЛМ» и прикурил от спички – Машину покрасил? Это хорошо. Давно пора. А почему ко мне не обратился?
Егор молча ухмылялся снизу вверх.
– И отрихтовал, – заключил Володька, завершив осмотр. – Хорошо отрихтовал, однако. Где делал, у Армена, что ли?
Егор отрицательно покачал головой, не отпуская с лица загадочную, как ему казалось, полуулыбку.
– А чего ты вообще там стоишь? – удивился наконец старый друг. – Заходи.
Дверь Егору открыла семилетняя Сашенька и очень крупный, добродушный и умный сенбернар по имени Дружбан.
– Здравствуй, Сашенька! – радостно сказал Егор. Он любил детей своего друга, поскольку своих детей, которых тоже можно было бы любить, у него не было. – Здравствуй, Дружбан.
– Здравствуйте, дядя Егор, – сказала Сашенька и отступила в глубь прихожей, давая гостю войти. – Давно вы у нас не были.
– Дела, – лицемерно вздохнул Егор и вошёл.
И тут же на грудь Егору легли тяжёлые лапы, – Дружбан, которого он знал со щенячьего возраста, выражал таким образом свою радость от встречи.
Егор потрепал собаку за ушами, осторожно отстранил, снял туфли и прошёл в комнаты.
Они сидели с хозяином в креслах за низким длинным журнальным столиком в гостиной, лопали вкуснейшие, только что нажаренные Надей котлеты с чёрным хлебом и запивали всё это дело крепким горячим чаем. Владимир Четвертаков, так же, как и Егор Хорунжий, признавал чай только свежезаваренный, очень крепкий и сладкий. Иногда с лимоном. «Из несвежего чая, – объяснял он желающим, – весь полезный микроб уходит».
– Ну, рассказывай, что ли, – не выдержал Володька, когда котлеты были съедены и друзья закурили.
– Ты не поверишь, – предупредил Егор.
– Это уж моя забота… Кстати, отлично выглядишь. Посвежел как-то, помолодел… по-моему, даже поправился. Пить, что ли бросил?
– Да не то, чтобы бросил… – пожал плечами Егор. – Хотя два дня уже не употреблял, это верно.
– Два дня для такого дела и в нашем возрасте маловато, – авторитетно заявил Володька. – Это в двадцать пять двух дней хватало. Даже ещё в тридцать. А теперь неделя нужна, как минимум.
– Смотря сколько времени перед этим пить, – охотно включился в тему Егор. – Ежели, скажем, дня три-четыре, то, пожалуй, действительно недели хватит.
– Сколько времени, – сказал Володька, – и в каком количестве и, разумеется, качестве. Хотя мне уже ничего не помогает – хоть пей, хоть не пей… Старею, видать. Утром гляжу в зеркало и думаю: «Ну и рожа у тебя, Шарапов!»
– Брось, ты ещё крепкий старик, Розенбом!
– Вот именно, что старик…
Егор внимательно поглядел на друга. На старика Владимир Александрович Четвертаков похож не был. Был он похож на полного сил сорокалетнего мужчину в самом соку, каковым, впрочем, и являлся.
– Хандришь, – заключил Егор. – Сейчас я тебе расскажу свою историю, и ты про всякую хандру, а также сплин, тоску и депрессию забудешь надолго.
И Егор рассказал. С самого начала.
Друг Володька слушал не перебивая. И хотя ироническая усмешка не сходила с его лица на протяжении всего рассказа, по особому блеску тёмно-карих, почти чёрных, глубоко посаженных Володькиных глаз, Егор понял, что история заинтересовала его друга.
– И вот я у тебя, – закончил он и закурил. – Что скажешь?
– Что скажу… – Четвертаков запустил длинные крепкие пальцы в свою жёсткую, уже с заметной проседью чёрную шевелюру, взъерошил волосы, потом снова их пригладил и уставился на Егора пронзительным взглядом. Егор спокойно выдержал атаку.
– Врёшь, – убеждённо заключил Володька. – Причём совершенно не понятно зачем. Заработал денег, отрихтовал и покрасил свой тарантас, лобовое стекло сменил… хвалю. Но врать-то зачем?
Егор улыбнулся.
– Пошли прокатимся? – вкрадчиво предложил он.
– Вот интересно, – задумчиво проговорил Володька. – Что ты будешь делать, если я соглашусь?
– Пошли, пошли, – Егор поднялся с кресла. – Надевай рубашку, штаны и пойдём.
– Штаны на мне уже есть, – гордо сообщил Володька и, подумав, зловеще добавил. – Ну ладно, сам напросился.
На улице Володька долго ходил кругами вокруг сверкающего гладкими синими боками «жигулёнка», присматривался, приглядывался, притрагивался и даже, кажется, принюхивался. Осмотрел колёса, заглянул под днище и потребовал открыть капот, что Егор с готовностью исполнил, наслаждаясь в душе производимым впечатлением.
Когда Володька опустил крышку капота и поднял голову, недоверчивую иронию на его лице давно сменило выражение озадаченности пополам с какой-то детской обидой.
– Шутки шутим, значит, – пробормотал он, усаживаясь за руль. – Садись давай, покатаемся.
И они поехали кататься.
Удовольствие кататься с Владимиром Александровичем Четвертаковым, мастером спорта по авторалли, было сравнимо разве что с удовольствием спать с женщиной, которая никак не может для себя решить: немедленно вас трахнуть или же немедленно прирезать. Агрессивный стиль вождения, помноженный на мастерство, даёт неоспоримое преимущество на дороге, владеющему в должной мере тем и другим. При этом, как не парадоксально, окружающие водители и пешеходы находятся в относительной безопасности, – тот, кто умеет, не допускает создания угрозы дорожно-транспортного происшествия. А Владимир Александрович Четвертаков умел.
Покрышки дымились, мотор ревел, деревья, люди и дома мелькали. В салоне на полную мощность гремело радио, которое ещё позавчера издавало лишь хрип и свист. Володька поймал какую-то французскую станцию, которая гнала в эфир древние хиты вечно чудной Эдит Пиаф, и Егор подумал, что если весенний городской пейзаж за окном сменить на загородный зимний, а его «жигуль» на какой-нибудь «опель» (или что там было) образца сорок третьего года, то они с Вовкой будут прямо почти как Штирлиц и пастор Шлаг из кинофильма «Семнадцать мгновений весны».
Впереди на перекрёстке загорелся красный, и Володька затормозил так, что сразу стало ясно: ремни безопасности в машине предусмотрены не зря.
– Ну что? – спросил Егор, протягивая руку и убирая голос француженки до минимальной слышимости.
– Не могу понять, как твой приёмник ловит эту волну. Он раньше и «Радио России»-то принять не мог, не говоря уже о «Маяке».
– Приёмник! – фыркнул Егор. – Я тебя о самой машине спрашиваю!
– Какие-то чудеса, – пожал плечами Володька. – Погоди, я ещё толком не разобрался.
Где-то сзади и справа привычный городской шум прорезал испуганно-возмущённый женский крик, тут же сменившийся вульгарнейшим матом. Ругался уже мужчина. И ругался тоже громко.
Друзья синхронно обернулись.
По правому от них тротуару бежала девушка. Была она в короткой джинсовой юбке, ярко-красной майке и туфлях на высоких каблуках. В правой руке – сумочка, в левой – пакет. За девушкой, прихрамывая, гналась здоровенная обезьяна – коротко стриженная, откормленная, молодая и наглая. Богатая, видать, обезьяна. Из новых. Одной рукой обезьяна держалась за причинное место, а другой размахивала и при этом грязно и примитивно ругалась на всю красивую весеннюю улицу.
– Вот блин с горохом! – охнул Володька. – Догонит ведь, гад. На каблуках и в юбке ей не убежать.
Обычно Егор в подобные ситуации не вмешивался. И вот почему. Женщины и девушки – вообще загадочные существа, а ростовские женщины и девушки – то ли из-за своей броской красоты, то ли из-за знаменитого южно-казачьего темперамента – в особенности. Никогда не знаешь, что ей именно сейчас взбредёт в прелестную головку. Может, ей без хорошей трёпки от любимого жизнь не в кайф? Егор однажды, лет десять назад, полез заступаться на улице за девушку, которую крепко трепал поддатый парень, и получил сразу с двух сторон. От него, и от неё. С тех пор зарёкся. Но, как видно, всякому зароку – свой срок, потому что он, повинуясь безотчётному порыву, распахнул заднюю дверцу и крикнул девушке:
– Сюда, заяц!
Беглянка сориентировалась мгновенного и уже через две секунды влетела в салон с криком:
– Гони!!
Володька, не раздумывая, рванул с места (благо, как раз загорелся «зелёный») и повернул налево, к Дону.
– Тебя куда отвезти, солнышко? – спросил он, не оборачиваясь.
– Этот козёл за нами едет, сообщило «солнышко», глядя в заднее стекло. – На чёрном «мерсе». И вообще их там четверо.
– Ага, – спокойно сказал Володька. – Теперь вижу. Ладно, я буду от них уходить, а ты пока рассказывай, что случилось.
– Что, что… – голос у беглянки был звонкий и злой. – Шла себе по улице с занятий, а этот… Сначала на «мерсе» рядом ехал. Ну, знаете, как это у нас бывает. Едет медленно вдоль обочины и всякие разные предложения из окна делает. Я иду, внимания не обращаю. И ведь знаю, дура, что в таких случаях лучше молчать… Нет, не выдержала и ляпнула что-то в ответ. Он из машины выскочил, стал хватать. Ну я и врезала ему коленом по яйцам, а потом сумочкой по уху. Меня зовут Зоя, – неожиданно сообщила она.
«Гоп-стоп, Зоя, кому давала стоя», – вспомнил ни к селу, ни к городу слова неприличной песни Егор и с удивлением понял, что краснеет.
– Всё ясно, – сказал он, кашлянув. – Жми, Володя. Догонят – мало не покажется, – и добавил, обернувшись. – Не волнуйтесь, Зоя, оторвёмся.
– Хорошо бы, – озабоченно сказала Зоя, неуверенно улыбнулась и поправила светлые лёгкие волосы. – А вы кто?
– Люди, – улыбнулся в ответ Егор. – Познакомимся поближе, когда потеряем этих… невоспитанных.
Девушка ему понравилась. Крепкая такая девушка на вид, не изнеженная. И в то же время стройненькая и даже где-то хрупкая. Глаза – серые, носик аккуратный. Рот широкий, скулы… но тут Володька резко ушёл в поворот, потом ещё в один, и Егору пришлось обернуться на дорогу.
«Мерс» не отставал.
За рулём чёрной иномарки тоже, видать, сидел не последний водила, и Володька устроился поудобнее, врубил снова на полную катушку радио (Эдит сменила Мирей Матье) и прибавил газу.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Под колесами – звезды'


1 2 3 4 5