И он понял, что именно.
Такие уничтожающие взгляды «дарят» только подонкам и предателям Родины. Капитаном, своим неожиданным появлением предотвратившим неизбежную расправу, был я. После того как год спустя нас с Сашей отправили в Союз, а меня, с подачи знакомого старшего офицера в Главном управлении, назначили начальником охраны «Золотого ручья», я добился его перевода ко мне в подчинение После истерзавшего нервы и здоровье Афганистана это тихое неприметное местечко казалось настоящим раем на Земле.
С момента первого прозвучавшего выстрела с нашей стороны набралось уже трое серьезно раненных и четверо убитых при взрыве наблюдательных вышек бойцов. Но, к сожалению, это был не окончательный расклад. От гаража я бегом бросился в сторону ангара с вертолетом и увидел еще одну смерть. Она настигла одного из парней, занимающих оборону у КПП, возле выбитых ворот и пылающего черным дымом «Урала».
Глядя на истерзанного пулями молодого бойца, я почувствовал, как где-то внутри моей души закипает отчаянная злость. И в такой момент, когда здесь гибли ребята, я должен был садиться в вертолет и спасать какую-то чертову дискету?!!
Я стоял на коленях возле лежащего на земле парня и от бессилия едва не выл.
Денис Волошин последний раз посмотрел своими светло-карими глазами на нависшие над «Золотым ручьем» облака, на его изможденном болью и отчаянием лице чуть заметно дернулись мускулы, зрачки повернулись в мою сторону, с каким-то умоляющим выражением впились мне в глаза, а потом медленно и спокойно закатились.
И именно в этот момент у меня на поясе затрезвонил сотовый телефон. Не веря своим ушам, я резко схватил трубку и включил линию связи.
– Алло, кто это?!
– Командир? – услышал я незнакомый голос. – Ты еще не надумал сдаться?.. Очень зря.
Потому что единственный для тебя и твоих собак шанс вообще остаться живыми, это послушать моего совета… До сих пор были шутки, но терпение мое лопнуло!!! – По уху резанул яростный крик. – Через две минуты я даю команду «бэтээрам», и тогда вам конец! Ты меня хорошо понял, орел выщипанный?! Две минуты. Потом – все!!!
Падла…
В трубке что-то щелкнуло, и связь пропала. В какой-то момент я уже понадеялся на чудо, пробежал пальцами по кнопкам, набирая номер Глав ного управления КГБ, но вместо щелчка соединения снова услышал режущие слух помехи.
«Капкан» снова работал. Единственное, что я мог сделать в ответ, это грязно и отчаянно выматериться, снова пристегивая телефон к поясному ремню. Эта мразь смогла не только лишить нас всей связи, но и засунуть в нее свое поганое жало!
Рядом со мной прямо из воздуха вдруг материализовалась крепкая фигура Крамского. В руке генерала я заметил портативный компьютер «ноутбук», своим внешним видом очень напоминающий обычный «дипломат». Безразличным взглядом он посмотрел сначала на меня, затем на мертвого Волошина, потом снова на меня и наконец заговорил.
– Идемте, майор, у нас очень мало времени, Вы подготовили вертолет? – Генерал перевел тяжелое дыхание.
Я отрицательно покачал головой и покосился на заляпанную вязкой кровью трубку «мобильника». Крамской заметил.
– Звонили? Кто?!
– Кто-то.
– И…
– Предлагает прекратить сопротивление и сдаться, – я презрительно сплюнул. Каменное лицо Крамского налилось кровью, губы задрожали.
– Суки гребаные!!! – взорвался он, выставив вперед большой, крепко сжатый кукиш. – Вот Что им нужно! – Генерал приподнял и тряхнул чемоданчиком. – Нечего здесь дурня валять, быстрее к вертолету, – и Крамской, мертвой хваткой вцепившись в рукав, буквально потащил меня в сторону находящегося в двухстах метрах от нас ангара.
При помощи электронного ключа я открыл автоматические двери, прошел к «вертушке», стянул с нее невесомый оранжевый тент и залез в кабину. Рядом запрыгнул Крамской. Я быстро осмотрел панель приборов, включил все необходимые для работы системы, запустил двигатель.
Широкие лопасти главного винта дернулись, качнулись и начали раскручиваться, быстро набирая обороты. Спустя двадцать пять секунд они вошли в необходимый для взлета режим.
– Готовы? – спросил я у чекиста, внимательно наблюдавшего за моими уверенными действиями и прижимающего к груди хрупкий пластиковый чемоданчик.
– Быстрее, майор, – нетерпеливо бросил Крамской и зачем-то огляделся по сторонам, будто хотел убедиться в отсутствии в чреве четырехместного «Робинсона» посторонних.
С пульта дистанционного управления я включил раздвижной механизм крыши ангара, и она с легким гудением разошлась в разные стороны.
Шасси вертолета оторвались от гладкого пола, и «вертушка», легонько качнувшись, поднялась вверх. Мы зависли над крышей, я включил форсаж, развернул вертолет на север и увеличил обороты до максимума.
Если «Робинсон» был бы машиной, то на уходящей под колесами дорожной ленте он непременно оставил бы черные следы от прокрутов…
Твари, занявшие позиции вокруг периметра, явно не ожидали такого поворота событий. На минуту оторопев, они принялись отчаянно палить вслед уходящему вдаль вертолету. Я дергал штурвал то в одну, то другую сторону, уходя от прицельного огня и ввергая в совершенно дикий мат сидящего рядом генерала, который, казалось, вообще был удивлен тем, что в сторону «Робинсона» летели пули… Он скакал на мягком сиденье, как мячик, болтался то вправо, то влево и постоянно цеплялся за все, что подвернется под руку. Расстояние между «стрекозой» и засевшими в лесу «камуфляжными» стремительно увеличивалось. Краем глаза я успел заметить, как выехали из-за елей два зеленых БТРа и остановились метрах в пятидесяти от главных ворот.
Когда я уже посчитал, что «Робинсон» ушел на достаточное расстояние и можно не опасаться летящих вдогонку пуль, два маленьких металлических конуса прошили вертолет с правой стороны. Один попал в топливный бак и двигатель, вызвав серьезные сбои в работе и стремительную утечку горючего, а второй – точно в спину расположенного рядом со мной сиденья. Пуля прошла насквозь, оторвала генералу кусок ребра, край пластиковой обшивки «ноутбука» и вышла через лобовое стекло обратно на свежий воздух, обрызгав алой горячей кровью всю правую сторону салона.
Крамской так и умер, не успев ничего понять, с широко открытым ртом и выпученными, как у рыбы, глазами. Остывающие руки крепко прижимали к телу перепачканный чемоданчик.
«Вертушка», захромав на одну ногу, стала болтаться в воздухе, как утлая лодочка, подвернувшаяся под цунами. Мое чуткое обоняние уловило запах топлива и дыма, и это было совсем не смешно. Как ни странно, но смерть Крамского не произвела на меня должного впечатления. Наверное, еще и потому, что моей собственной жизни в данной ситуации была грош цена. Внизу – сплошная стена из сосен, ни одной пригодной для посадки поляны, да и о какой посадке может идти речь, если штурвал в моих руках уже почти не слушается, а горючего в баках осталось не больше, чем в пипетке…
Но, как известно, надежда в наших душах умирает последней. А уж тем более в душе такого отчаянного сорокалетнего парня, как я. Мы с моей шкурой в ситуации еще и похлеще попадали, всякое бывало. Застрявцпге в мускулах пули, сломанные кости, отбитые внутренности и содранная полосками кожа – все это настоящая ерунда, в большинстве случаев ничего общего не имеющая со смертью. Самое страшное – ее ожидание.
Ничто так не утомляет, как задержка поезда, особенно когда лежишь на рельсах. Прямо как сейчас, когда, как сраный веник, болтаюсь в воздухе на однокрылой и одноногой «стрекозе»!
Собрав в узел все свои мысли, я пару секунд активно поработал серым веществом и пришел к однозначному решению – нужно садиться (хотя правильней было бы сказать – броситься) на «мягкие» кроны высоких сосен и елей. Расстояние до них резко сокращалось, а я отчаянно пытался удержать пикирующую «вертушку» в вертикальном положении. Согласитесь, падать вверх головой гораздо спокойней, чем наоборот.
Можно сказать, что мне повезло. Мы со «стрекозой» не напоролись с размаху на ствол самой крепкой сосны, а провалились между двумя растущими в десяти метрах друг от друга лесными красавицами. Хотя их ветки и сучки на поверку оказались куда менее гостеприимными, чем я предполагал, еще барахтаясь в небесной вышине.
Хруст ломающегося стекла, ужасная вибрация и сотрясение от рубящих все вокруг лопастей главного винта, плюс к этому – падение спиной вниз, сделали свое дело. Сильно влепившись затылком в сиденье, а затем ударившись левым виском о стойку, я болезненно отключился.
Во время короткого забытья мне померещилось, будто внезапно оживший генерал КГБ, вытирая с губ кровавую пену, лезет ко мне своими переломанными, скрюченными и посиневшими пальцами, пытаясь схватить за горло и вырвать кадык. Я защищаюсь, пытаюсь отстранить от себя назойливого зомби, а когда убеждаюсь в бессмысленности стараний, в полную силу запускаю ему «розетку» из двух растопыренных пальцев прямо в глаза, выдавливая зрачки и добираясь подушечками до трепыхающихся и студенистых мозговых клеток… Слава Богу, я очень скоро очнулся и с первыми проблесками сознания хотел уже было обрадоваться окончанию кошмара, но, как оказалось, слишком поторопился.
Вертолет завис, запутавшись в мохнатых переломанных ветках, метрах в шести над землей.
Внизу лежало трухлявое поваленное дерево, так что прыгнуть и умудриться не сломать при этом обе ноги было под силу только гимнасту-профессионалу. Я лежал на левом боку, сверху на меня навалилось бездыханное тело Крамского со все еще крепко прижатым к груди «ноутбуком». Дверца с моей стороны была широко открыта, и очень удивительно, что я не вывалился и не свернул себе шею во время падения вертолета.
Список ближайших задач представлялся мне вполне ясно. Для начала нужно благополучно достигнуть земли и не переломать все кости. Затем как можно быстрее убираться отсюда, так как псы в камуфляже уже натянули поводки и готовы в любую секунду плюнуть в меня кусочком свинца.
Сделать задуманное оказалось гораздо сложнее. Едва я только освободился от тяжеленного трупа генерала, обмотав его болтающимся рядом со мной пристяжным ремнем, и, отодвинув кудато за простреленное сиденье, попробовал вытащить из его крепко сжатых кистей ручку портативного компьютера, как неожиданно что-то треснуло в метре от меня – там, где находился двигатель, – и вспыхнул огонь. Я дернулся от неожиданности, и тело Крамского обрушилось на меня сверху.
Полет не занял много времени Сначала, рядом со стволом поваленного дерева, упал на бок я.
Затем мне на голову свалился чемоданчик После я уже ничего не запоминал. Кроме того, что поднялся на четвереньки, схватил «ноутбук», отполз в сторону и снова провалился в бездонный колодец…
Очнулся я от тошнотворного запаха горящего человеческого тела. В метре от меня пылал упавший сверху вертолет, который подмял под себя останки генерала КГБ Крамского и теперь с удовольствием изжаривал их на огне Каким-то чудом лопасти винта не сломали мне позвоночник.
Я приподнялся, мутными глазами оценил окружающую меня обстановку и пришед к утешительному выводу, что майору Боброву в очередной раз повезло. За прошедшие пятнадцать минут я мог умереть по меньшей мере трижды. Но, видимо, или срок мой еще не настал, или смерть-старуха просто-напросто промахнулась на полметра и утащила с собой под землю верного цепного «добермана» могущественной секретной службы. Ну что же, я не против.
Портативный компьютер, как я и ожидал, оказался испорчен. Зато дискета – в полном порядке. Когда я держал ее в руках, то внезапно ощутил некое подобие «кондрашки» в коленных суставах.
В этой упакованной в несгораемый плоский контейнер и надежно защищенной от деформации пластине хранилась чрезвычайно ценная информация. Ради нее многие пошли бы на все. Что, впрочем, уже с успехом и осуществлялось. Пока со мной дискета, я могу не переживать за свою жизнь – с одной стороны, и опасаться за нее – с другой. Парадокс. Никто не станет убивать меня (по крайней мере – специально), пока не узнает, где дискета. А как узнает – сразу в расход. Для определенных кругов уже перестал существовать майор Валерий Николаевич Бобров. Есть только гипотетический носитель информации. Со всеми вытекающими из этого для него последствиями.
Вот такое радужное теперь у меня будущее!
Мне понадобилось около двух-трех минут, чтобы плавающая перед глазами картинка болееменее сфокусировалась. Я, пошатываясь и опираясь рукой о ствол сосны, поднялся и, насколько был способен, быстро направился на юго-восток.
По моим подсчетам, понадобится не менее пяти часов активных шевелений «поршнями», чтобы добраться до болыпойлороги. Там я сяду на какое-нибудь подходящее транспортное средство и попытаюсь как можно быстрее оказаться в Москве. В такой одежде, как черный спецкостюм, изорванный и измазанный кровью, далеко не уйдешь. К тому же – нет денег. И нет связи с «Золотым ручьем». От некогда верой и правдой послужившего мне сотового телефона остались только воспоминания и несколько тщедушных кусочков.
Пока я, продираясь сквозь ветки, быстрым шагом направлялся в сторону шоссе, голова моя работала в режиме «супертурбо». Мне было над чем поразмыслить. Первым в длинной череде вопросов был риторический – что делать? О том, что дискета у меня, рано или поздно обязательно узнают в КГБ. Не исключена вероятность, что о том же пронюхают «камуфляжные». Они предприняли попытку захвата объекта с одной целью – завладеть программой кодировки. А внезапно ускользнувший, пусть и не далеко, вертолет недвусмысленно свидетельствует о предпринятой попытке спасти дискету. Следовательно, по моему следу уже стремительно несется стая голодных собак. Несложно представить, что меня ждет, попади я им в руки. Даже помолиться не успею.
Если же найти возможность разыскать компетентных людей в спецслужбах и вернуть им утраченный алмаз «Око света», то они, едва завладев дискетой, не колеблясь, поставят меня к ближайшей стенке, дабы ликвидировать лишний источник возможной утечки информации. По воле случая я стал обладателем не предназначенного для посторонних секрета, а это равносильно смертному приговору…
Нет, такой расклад никак не подходит. Я, хоть и выбрал профессию военного, как любой нормальный человек не отказался бы пожить на этом свете еще три-четыре десятка лет. Пиво, женщины и все такое… Я не собираюсь умирать.
Ко всему прочему добавлялся еще один, чрезвычайно существенный факт. Календарь бесстрастно констатировал, что сегодня – девятнадцатое августа тысяча девятьсот девяносто первого года. В стране творилось что-то непонятное Я уже знал, что во все более-менее крупные города были введены войска. Нетрудно себе представить, что сейчас творилось во властных структурах, и тем более в КГБ. Напавшие на секретный объект, безусловно, владели оперативной информацией на самом высоком уровне. И они знати, что сегодня им никто не помешает осуществить задуманное.
К тому же, без всякого сомнения, они уже стремительно шли по моему следу.
В таком случае остается только один выход – уйти до поры до времени «на дно» и там, окопавшись со всех сторон, ждать удобного момента для окончательного принятия решения. Ближайшие же задачи представлялись более-менее ясно.
Во-первых, нужно добраться до Москвы.
Во-вторых, узнать, как дела в «Золотом ручье». Это – особенно важно!
В-третьих, как можно быстрее уезжать из региона, а еще лучше – из России. Я даже знаю, куда именно.

* * *

Спустя три часа я вышел на трассу, тормознул рефрижератор с молдавским номером и без особых проблем добрался до Москвы. Правда, поволноваться все-таки пришлось, когда на въезде в город я увидел стройные ряды бронетехники и людей в военной форме. Молчаливый водила «КамАЗа» с «буденновскими» усами почти сразу заметил мое напряжение, спокойно порылся под своим сиденьем и положил мне на колени видавшую виды джинсовую куртку с бессчетным количеством заплат.
– Накинь, – он еще раз остановил взгляд на исцарапанных и кое-где испачканных кровью мускулах странного попутчика, втиснутых в черную футболку с короткими рукавами (форменную куртку с майорскими погонами я снял загодя, в лесу), и вздохнул: – Мало ли что…
«Дальнобойщик» остановил рефрижератор на первом же городском перекрестке.
– Приехали, братишка. Мне сейчас в одно место заехать надо, одному. Сам понимаешь… – будто извиняясь, сказал «Буденный». – Бывай.
Я спрыгнул на асфальт, начал снимать джинсовку, но не успел. «КамАЗ» заревел, дернулся и, выпустив густой черный дым из расположенной над кабиной высокой выхлопной трубы, рванул вперед.
До дома я решил идти пешком. По дороге внимательно вслушивался в обрывки разговоров прохожих и вглядывался в лица сидящих на «бэтээрах» и танках солдат.
1 2 3 4 5 6 7