Сады эти, конечно, не были распланированы и дорожки в них протаптывались,
в большинстве случаев, самими хозяевами.
Множество балаганов, разных гостиниц, купеческого и монастырского подв
орьев, скученных около Кремля, не заграждали его высоких бойниц, доминир
овавших над всеми этими постройками. На высоких, от времени поседевших и
во всех местах поросших мхом, каменных зубцах кремлевских стен вились пл
ющ и повилка.
Весь Кремль обнесен был широким тыном, низ и бока которого были выложены
кирпичами, а к воротам вели деревянные мосты с крашеными перилами.
В самом Кремле скученность построек была еще больше. Громадное простран
ство занимал один дворец, в котором находились разные палаты и хоромины,
писцовые и приемные дворы: соколиный, кухонный, мыльный
Банный.
, ясельничий
Конюшенный.
; службы: кладовая, погреба, запасные подвалы и разные великокняжес
кие хранилища. Особенно замечателен был тайник, или подземный ход, вокру
г всего Кремля, относящийся, вероятно, к XII столетию, времени владычества т
атар, и имевший своей целью прикрытие от набегов этих варваров.
Кроме дворца с его многочисленными пристройками, в Кремле находились со
боры: Успенский, Архангельский, Спас на Бору, Чудова монастыря, Рождества
Иоанна Предтечи, а подле него митрополичий дом, Думная палата
Где теперь здание суде
бных установлений.
, в которой заседали думные или советные бояре и в которой решались
все важные государственные дела; ордынское подворье, терема ближних боя
р, ворота: Боровицкие, Тайницкие, Фроловские, Константино-Еленинские.
Среди толпы народа, валом валившей в Кремль, пробирались и наши знакомцы,
Назарий и Захарий. У Боровицких ворот они слезли с лошадей и, передав их с
кое-какой поклажей своим холопам, приказали им ехать в дом их знакомого и
родственника Назария Ц князя Стрига-Оболенского, а сами, сняв шапки, пер
ешли пешком через мост в Кремль и, смешавшись с все возраставшей толпой, с
тали подходить к Успенскому собору.
В это время только что кончилась обедня и раздался колокольный звон, озн
ачавший выход великого князя.
Ц Тише, тише! Ц послышался голос от церкви.
Ц Тс! Князь, князь! Ц раздалось со всех сторон, и говор народа моментальн
о смолк.
Хотя дворец находился недалеко от собора, но во время парадного шествия,
для соблюдения церемониала, великому князю подан был праздничный возок,
запряженный шестью рослыми лошадьми, ногайского привода. Шлеи у лошадей
были червчатые, уздечки наборные, серебряно-кольчатые; отделан возок бы
л посеребренным железом и обит снаружи лазуревым сафьяном, а внутри голу
бой полосатой камкой. Седельные подушки были малиновые шелковые с золот
ой бахромой. Бока возка были расписаны золотом, а колеса и дышло крашеные.

Впереди ехали вершники
Верховые.
, раздвигая народ, за ними московские копейщики под предводительст
вом статного, богато разряженного юноши, а затем уже медленно двигался в
озок, в котором сидел великий князь Иоанн Васильевич, милостиво кланяясь
на обе стороны шумно приветствовавшему народу.
По сторонам войска шли с обнаженными головами первые сановники двора.
Вслед за ним несли на носилках, обитых алым бархатом, великую княгиню Соф
ью Фоминичну с детьми и ее пасынком.
Она величественно сидела на парчовых подушках, унизанных жемчугом.
За носилками шли ближние бояре, окольничии, стольничии, кравчие и осталь
ной придворный штат.
Толпы народа замыкали шествие.
Когда вся процессия остановилась у дворца, дворецкий
Должность, соответствующ
ая должности гофмаршала.
, по повелению великого князя, обратился к народу и провозгласил:
Ц Для именин своих великий князь приглашает подданных на трапезу, устр
оенную против его палат.
Слова эти были встречены криком восторга:
Ц Да здравствует отец наш, Иоанн Васильевич, с матушкой великой княгине
й, с чадами и со всеми потомками своими!
Толпа хлынула к месту пиршества.
Между двух столбов, находившихся друг от друга на значительном расстоян
ии, были протянуты веревки, на которых висели калачи и мясные окорока; на с
тоявших тут же столах были нагромождены кучи пирогов, караваев, пышек, бл
инов, сырников и других яств. Возле столов стояли чаны с брагой и медом.
Угощенье народа началось.
Назарий заметил между сановниками, сопровождавшими возок великого кня
зя Ивана князя, Стригу-Оболенского, и последний, также узнав его в толпе, п
ротолкался к нему и, заключая его в свои объятия, изумленно спросил:
Ц Какими судьбами очутился ты здесь?
Ц И сам хорошенько не знаю, как занесло нас сюда с товарищем, Ц отвечал Н
азарий, указывая на Захария, Ц и ответить не решусь: волей али неволей?
Захарий отвесил князю неуклюжий поклон.
Последний продолжал смотреть на них вопросительно.
Ц Впрочем, здесь не место и не время рассказывать! Ц добавил Назарий.
Ц Так пойдемте ко мне и отдохните у меня, а там я вас представлю нашему вы
сокому имениннику, Ц сказал князь Стрига-Оболенский.
Все трое двинулись из Кремля в хоромы княжеские, находившиеся поблизост
и.
Быть представленными великому князю и было целью приезда новгородцев, а
потому обещание Стриги-Оболенского пришлось им очень кстати.

XXII. Царь

Иоанн III Васильевич, царствовавший с 1462 по 1505 год, первый из русских государе
й стал именовать себя царем и был одним из величайших монархов России. Он
довершил труды своих предшественников в собирании русских отдельных к
няжений в единое государство и своими мудрыми делами ясно указал цели и
наметил тот путь, по которому и пошли потом его преемники вплоть до наших
времен.
С 1425 по 1462 год в Москве был великим князем внук Дмитрия Донского, Василий Вас
ильевич Темный. Много этот князь потерпел несчастий на своем веку, но вел
икое удовольствие доставлял ему подраставший сын Иван. Слепой князь про
зирал духом великую будущность сына, и, кроме того, эта будущность была ем
у предсказана, когда Иван был еще отроком.
В Москву приезжал ходатаем за буйных своих сограждан один из святых муже
й новгородских, архиепископ Иона. Во время беседы его с великим князем о д
елах Руси внезапно вошел в горницу сын и наследник Васильев, Иван.
Святитель взглянул на него и сказал:
Ц Вот кому Бог пошлет свободу от власти ордынской.
Затем долго в молчании глядел на отрока, на его разумные очи и вдруг закры
л лицо свое руками и, заплакав, сквозь слезы произнес:
Ц Отрок сей приведет и мою родину, Великий Новгород, под свою руку.
Василий Темный умер в 1462 году, 17-го марта. Ему наследовал этот Иван, или Иоан
н, двадцати двух лет от роду.
Двадцать лет прошло со времени взятия турками Царьграда.
В это время греки, Ц даже те, которые понадеялись было на папу и подписал
и соединение вер, Ц поняли, что спасение их может выйти только из самого
православия, и так как из православных государств в то время, очевидно, во
звышалось одно государство Московское, то на Москву и обратились с надеж
дой очи всего Востока.
У греков завязались теснейшие отношения с Москвой. Патриарх греческой ц
еркви сам не мог приехать в Москву: ему нужно было бодрствовать за свою па
ству в отечестве; он и благословил российскому духовенству самому, собор
но, выбрать себе митрополита.
Но звание защитника церкви, Ц лежавшее по преемству от святого Констан
тина Великого, на греческих царях, Ц греки задумали передать торжестве
нно и по всем правам государю московскому.
Дело это они устроили таким образом.
Многие из греков проживали в Риме, но лишь по наружности признавали папу.
Они, и особенно грек, кардинал Виссарион, стали внушать папе Пию II мысль, чт
о с великим князем московским можно обделать разом два дела: обратить ег
о в католичество и получить помощь для борьбы с турками. Для этого надо-де
постараться женить его на племяннице последнего греческого император
а Константина Палеолога, Софии, которая в приданое принесла бы ему свои п
рава на престол Константинов и обратила бы самого его в католичество; он-
де вдов, молод и против женской прелести и хитрости не устоит.
Папа с радостью ухватился за эту мысль и послал в Москву сватом грека же Г
еоргия.
Это сватовство, как сказано в нашей летописи, «Иван Васильевич взял в мыс
ль», и, поговорив с митрополитом и боярами, отправил в Рим смотреть невест
у и вести переговоры своего посланца, итальянца, принявшего в Москве пра
вославие, Ивана Фрязина. Начались переписки, и дело длилось около двух ле
т. Наконец невесту отправили в Россию.
Ц Ну, дочь моя, Ц говорил, отпуская ее, папа, Ц послужи римскому престол
у, и будешь ты великая из жен, если еретического царя Ивана приведешь в рим
скую веру.
Невесту провожал римский кардинал и хотел вступить в Москву торжествен
но, в своей красной мантии и чтобы впереди его несли большой латинский кр
ест.
Он намеревался и венчать жениха с невестой по римско-католическому обря
ду.
Но за несколько верст от Москвы крест ему велели спрятать; невеста, как вс
тупила в Москву, так и объявила, что никогда не изменяла православию, Ц и
в тот же день, 12 ноября 1471 года, была обвенчана с Иоанном Васильевичем в Успе
нском соборе митрополитом.
Кардинал начал было разговор о вере, но когда митрополит изложил ему всю
римскую неправду, он замолчал, сказав, что не взял с собой нужных книг, не о
жидая спора, так как Иван Фрязин говорил в Риме, что здесь все согласны на
соединение вер. Ему отвечали, что вольно им было верить. Фрязин-де никаких
грамот с собой о том не имел: и за ложь великий князь прогонит его с очей св
оих.
И точно, великий князь прогнал его, но ненадолго, Ц потом опять принял на
службу.
Кардинал с тем и уехал.
Папа римский остался ни при чем.
Иоанн же Васильевич, женившись на греческой царевне, принял на себя прав
а ее предков, облачение императорское и герб византийских императоров
Ц двуглавый орел.
Митрополит на торжественных службах, обращаясь к нему, стал называть его
царем: «Божиею милостию радуйся и здравствуй, преславный царь Иван, вели
кий князь всея Руси, самодержец»
А. И. Майков.
Ц «Иван III».
В грамотах своих к иностранным государям он стал именоваться царем и имп
ератором. При дворе завел царские обычаи и чины, как было у греческих царе
й; иностранных послов стал принимать в порфире, в шапке древнего греческ
ого императора Константина Мономаха, в его бармах и со скипетром в руке. В
се эти царские украшения были Софьино приданое и привезены ею.
В глазах своих подданных Иоанн Васильевич уже стал монархом, требующим б
еспрекословного повиновения и строго карающим за ослушание, возвысилс
я до недосягаемой царственной высоты, перед которой бояре и князья одног
о с ним корня должны были благоговейно преклоняться наравне с последним
из его подданных.
Таков был Иоанн Ц первый русский самодержец.
До него князья московские, начиная с Ивана Даниловича Калиты, и московск
ий народ, словно молча, не понимая друг друга, трудились над освобождение
м от татар, и в этой молчаливой работе, в этой тайне, которую знали все, но и
друг другу не высказывали, Ц чувствовали свою силу и свое превосходств
о над жителями прочих русских областей, которые жили сами по себе, а об общ
ем деле не помышляли и тяготы его не несли, каковы были, например, новгород
цы.
Теперь дело было сделано: от орды Русь была свободна. Народ русский, едины
й по крови, по вере и языку имел вместо многих князей одного государя. Удач
и победы и великий ум Иоанна III еще более возвысили мнение русских о самих
себе и о величии своего государя.
Когда же пал Царьград и с ним прирожденный защитник православия, царь гр
еческий, и Иоанн Васильевич женился на греческой царевне и на него переш
ло, вместе с царским венцом и царскими регалиями, высокое звание, права и о
бязанности великого и единого поборника истинной веры, тогда русские с г
ордостью стали говорить. Ц «Государи наши во всем свете единые браздод
ержатели святых Божиих престолов! Чистое православное учение только в б
огоспасаемом граде Москве удержалось и паче солнца светится! Два Рима па
ло, третий стоит, а четвертому не быть».

XXIII. Начало новгородской смут
ы

Прежде нежели мы последуем за Стригой-Оболенским и его нежданными гостя
ми в княжеские хоромы, расскажем вкратце историю новгородской смуты и пр
ичину таинственного появления двух официальных представителей Велико
го Новгорода в ненавистной, как мы видели ранее, ему Москве.
По новгородским хартиям значилось, что город Москва, Торжок и окружные з
емли издавна были под властью Великого Новгорода, но дед Иоанна III, велики
й князь Василий Дмитриевич, завоевал их и оставил за собой, по договорным
же грамотам с сыном, великим князем Василием Васильевичем, прозванным Те
мным. Торжок снова обратился под власть новгородского веча, и прочие зем
ли остались как бы затаенные за Москвой и помину об них не было. Думные и с
оветные бояре новгородские много раз собирались на вече, чтобы решить, к
ому владеть ими. По праву они должны были оставаться за Иоанном Васильев
ичем, как приобретенные мечом, хотя и его предками. Так говорили разумные
мужи, но молодость не хотела об этом и слушать.
«Подавай нам суд и правду!» Ц кричали они, не ведая ни силы, ни могущества
московского князя. Ц «Наши деды и отцы были уже чересчур уступчивы нена
сытным московским князьям, так почему же нам не вступиться и не поправит
ь дела. Еще подумают гордецы-москвитяне, что мы слабы, что в Новгороде выр
одились все храбрые и сильные, что вымерли все мужи, а остались дети, котор
ые не могут сжать меча своей слабой рукой. Нет, восстановим древние права
вольности и смелости своей, не дадим посмеяться над собой».
У новгородцев того времени текла в жилах не кровь, а кипяток: зарони искру
в одного, и во всех Ц полымя.
Так случилось и тогда.
Думали, думали, с чего бы начать действовать? Явно напасть на владения вел
икого князя не хотели, а может быть, и не смели, и потому начали действоват
ь исподтишка, понемногу, захватя доходы его, воды и земли, заставляли прис
ягать народ только именем Великого Новгорода, а о князе умалчивали, нако
нец, схватили великокняжеского наместника и послов и властью веча заклю
чили их под стражу.
Великий князь, узнав об этом, прислал из Москвы гонца с требованием удовл
етворения, но они его отослали без ответа.
Вскоре новгородский наместник Василий Ананьин поехал в Москву с земски
ми делами, но ни слова не сказал об этом деле великому князю. Последний сам
сделал ему по этому поводу запрос.
Ц Я ничего не знаю, Ц отвечал Ананьин, Ц Великий Новгород не дал мне о с
ем никаких повелений.
Князь промолчал, но когда стал отпускать его в обратный путь, то промолви
л прощаясь:
Ц Скажи новгородцам, моей отчине, чтобы они исправились, заточенных осв
ободили бы с честью, в земли мои и воды отнюдь не вступались, а имя мое держ
али бы честно и грозно по старине, исполняя обычай крестный, если хотят от
меня милости и защиты. Прибавь им и накажи помнить, что терпению бывает ко
нец, а мое истощается… Ступай.
После отъезда Ананьина великий князь, послав боярина Селиванова с грамо
той псковитянам, приглашая их, в случае войны, быть готовыми выступить в п
оход с московскими дружинами против ослушников. Наместником в Пскове бы
л тогда Федор Юрьевич, великий воевода, храбро гонявший немчинов, как ста
ю трусливых зайцев, от области ему вверенной. Псковитяне прислали велико
му князю судное право во всех своих двенадцати пригородах, а до тех пор мо
сковские князья судили и рядили только в семи, остальные же оставались в
зависимости от народной власти.
Псковитяне предложили новгородцам свое посредничество между ними и ве
ликим князем, но совет новгородский им отвечал: «Если вы добросовестны и
нам не вороги, а добрые соседи, то вооружайтесь и станьте за нас против сам
овластия московского, а кланяться вашему владыке не хотим, потому что сч
итаем это дело зазорным, да ходатайства вашего не желаем и не принимаем, а
коли вы согласны на наше предложение, то дайте знать, тогда и мы сами будем
вам всегда верны и дружественны».
Вместо ответа псковитяне сообщили обо всем великому князю.
Это не устрашило новгородцев, они надеялись на собственные свои силы и н
а мужество всегда могучих сынов св. Софии, как называли они себя, продолжа
ли своевольничать и не пускали на вече никого из московских сановников.
В это время король польский прислал в Новгород послом своего воеводу, кн
язя Михаила Оленьковича, и с ним прибыло много литовских витязей и попов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26