– У вас прекрасный офис.– Рад, что вам нравится, – сказал Хью. Он налил вторую чашку кофе, но не притронулся к ней, а откинулся на спинку стула. – А кто же остался в кафе?Это была ошибка. Камилла насторожилась. Хью понял, что она не забыла, как он вторгся в ее владения. Ну и что? Он ведь не преследовал никаких личных целей, просто решил посмотреть.– Это имеет какое-то значение? – спросила она с вызовом.– Ни малейшего. – Хью подался вперед и облокотился о крышку стола. – Вы всегда такая вспыльчивая с потенциальными клиентами?Теплый румянец проступил у нее пониже подбородка и стремительно пополз наверх, заливая щеки.– Простите. – Камилла поставила чашку на поднос, при этом рука у нее предательски дрогнула. – По правде говоря, вся эта затея с доставкой совсем новая и я даже не уверена, буду ли вообще этим заниматься. – Она взяла свой портфельчик и встала. – Я признательна за доверие, но не думаю, что смогу быть вам полезной. У меня слишком мало опыта. Мне кажется, нет смысла продолжать этот разговор. – С этими словами она направилась к двери. – Уверена, вы найдете кого-нибудь…Хью вскочил, бросился за ней вдогонку и преградил ей путь к выходу.– Признательна за доверие, не смогу быть вам полезна, – передразнил он ее. У него дрожали губы. – Да в чем дело, мисс Гордон? Вы меня боитесь?– Нисколько! – Ответ был слишком поспешным, чтобы быть искренним. Она судорожно сжимала в ладонях портфель, отчего у нее побелели костяшки пальцев.– Нисколько? – насмешливо переспросил он, утратив всякую надежду сохранить самообладание. Запах ее тела щекотал ноздри – смесь крема для кожи, духов и нервного возбуждения. Что бы она теперь ни сказала, он видел, что не оставил ее равнодушной, и потребность коснуться ее становилась невыносимой.– Позвольте мне пройти, – сквозь зубы процедила Камилла, видимо все еще надеясь удержать ситуацию под контролем. И ей бы это удалось, машинально подумал Хью, если бы она догадалась позвать на помощь.– Скажите, чем вызван ваш внезапный отказ? – спросил Хью и, не в силах более противостоять снедавшему его желанию, протянул руку и коснулся каштанового локона у нее за ухом. Камилла дернула головой, однако руку его не оттолкнула. Повинуясь подсознательному импульсу, он провел кончиками пальцев вниз по ее шее, до самого ворота жакета.– Мне казалось, что это очевидно, – поспешно сказала она, как будто слова были единственным способом защититься от его домогательств. – Вам не нужны мои профессиональные услуги, мистер Стентон. У вас на уме лишь грязные игры! Простите, но ваше предложение мне неинтересно, так что посторонитесь и дайте мне пройти.Хью слушал ее с каменным лицом. Не наговори она всего этого, и он беспрепятственно отпустил бы ее. Он знал, что она помолвлена. Она сама с гордостью показала ему кольцо. Его и без того мучила совесть. В конце концов, она порядочная девушка, а если ему нужен козел отпущения, то кандидатур хватает и без нее. Вокруг полно женщин, которым нечего терять.Но его благие побуждения рассыпались в прах, натолкнувшись на ее презрение. Проклятье, да как она смеет!Он смерил ее взглядом, отметив, что, несмотря на всю браваду, дышит она учащенно, неровно. Трепетал кружевной воротник блузки, и Хью подумал, что, если бы не портфель, который Камилле приходится держать в руках, она бы отчаянно жестикулировала.И еще. Она нервно кусала нижнюю губу, которая покраснела и, казалось, вот-вот начнет кровоточить. От его внимания не ускользнуло, как она, облизав губу, поморщилась, словно от саднящей боли.– Кэм, а вы никогда не играете в игры? – спросил он, и Камилла невольно вздрогнула, услышав столь фамильярное обращение.– Я… могу я уйти? – повысив голос, требовательным тоном спросила Камилла. Она явно нервничала. Нервничала, как будто ждала подвоха. А что, если он скажет «нет»?– Почему бы вам не присесть? Мы обо всем поговорим. – С этими словами Хью кончиком указательного пальца провел по мягкой материи жакета. Ему было страшно и вместе с тем сладко осознавать ее беззащитность. Когда подушечка пальца легла на то место, под которым была ее грудь, его словно пронзило током. Нежная плоть вздымалась под его рукой, и желание ощутить ее девичью упругость становилось непреодолимым.Но едва он успел подумать об этом, как Камилла решительно отбросила руку и устремилась к двери. Повинуясь инстинкту, он кинулся за ней, и только она взялась за ручку, как его ладонь уперлась в дверь.Камилла резко обернулась, в глазах ее стояли отчаяние и испуг. Нет, даже не испуг. Вид у нее был пораженный, смятенный, затравленный. Да, она походила на загнанного зверя, которому охотники не оставили пути к отступлению. Хью вдруг почувствовал щемящую жалость к ней.– Вы сумасшедший, – задыхаясь, выдавила она, чувствуя у себя на затылке его ладонь. – Я буду кричать!– Валяйте, – беспощадно промолвил он, одурманенный благоуханием ее тела. Чем отчаяннее она сопротивлялась его натиску, тем больше он возбуждался. К тому же он не верил, что она посмеет позвать на помощь; этим она окончательно унизила бы себя.Однако он ошибался. И едва он осознал это, как она открыла рот. И хотя в его планы вовсе не входил подобный сценарий, иного способа заставить ее замолчать у него не было; сдавленно чертыхнувшись, он закрыл ее рот своим, и крик застрял у нее в горле.Разумеется, она сопротивлялась. Отчаянно колотила ему по спине кожаным портфелем, отпихивала его обеими руками. Ее кулачки упирались ему в живот, отчего у него перехватывало дыхание. Наконец, когда она попыталась ударить его коленом по причинному месту, он не выдержал и, навалившись на нее всем телом, прижал к двери.Хью понимал, что ей трудно дышать, но это был единственный способ сломить ее сопротивление. Отняв левую руку от двери, он обвил ее шею. Пальцы его гладили, ласкали гладкую кожу, и, когда он почувствовал, что силы ее на исходе, языком разомкнул ей зубы. Камилла прикусила ему язык, но не сильно, и под его напором поцелуй словно менял тональность; рот ее обмяк, губы сами собой раскрылись. Руками она теперь судорожно сжимала лацканы его пиджака, как будто хваталась за соломинку, еще связывавшую ее с жизнью. Под натиском его бедра она беспомощно раздвинула ноги.Она была такая мягкая, такая податливая; вся из шелка и кружев, сладкая и влекущая, она губами и языком давала понять, что медленно, но неуклонно теряет позиции. Она дрожала всем телом. Он чувствовал это. Но чувствовал он и другое – между ними словно пробежала искра, воспламенив их обоих. Его тело наливалось жаром, тяжелело. Он уже представлял, как берет ее прямо здесь, у двери. Или, может быть, на полу; от предвосхищения блаженства мутился рассудок. Вот она вздымает ноги, обвивает ими его чресла, вот он входит в ее влажное, горячее лоно…Ему следовало спросить себя: неужели все так просто? Ее внезапная слабость, податливость. Ему следовало знать, что виной тому не только секс.Но он был слишком поглощен своими чувствами, чтобы прислушиваться к чужим. Слишком прельщали его мысли о том, как он будет раздевать ее, как они предадутся любви, как сольются в единое целое. Он настолько забылся, что утратил всякое чувство реальности. Окрыленный мечтаниями, он ослабил объятия, выпустил ее на мгновение, чтобы извлечь из-под юбки полы ее блузки. Ему не терпелось скользнуть под прозрачную ткань и коснуться наконец ее шелковистой кожи. Ему казалось, что ее затвердевшие соски изнемогают от неутоленного желания.Картины пылкой страсти рисовало его воображение, но вскоре он вынужден был признать, что вновь недооценил ее. Предугадать ее следующий шаг он не смог. А Камилла, казалось, лишь ждала удобного случая, ждала, когда он допустит оплошность, и, дождавшись, своего шанса не упустила.Уже потом, когда все кончилось, Хью понял: он сам виноват в том, что позволил ей ускользнуть. Если бы он был начеку, она бы ни за что не смогла сбить его с ног. Но он расслабился, и она смогла. В результате он очутился лежащим ничком возле кадки с пальмой, а она выскочила за дверь. В приемной испуганно вскрикнула миссис Хармон, раздался стук – еще раз хлопнула дверь.Оставалось выкручиваться и врать, придумывая правдоподобное объяснение. Не на шутку встревоженная миссис Хармон наверняка пожелает узнать, что заставило мисс Гордон столь поспешно ретироваться. 6 – Я тебя не понимаю. Почему ты не сообщила в полицию?– Потому что не сообщила. – У Камиллы раскалывалась голова, ей хотелось одного – чтобы мать не смотрела на нее такими глазами, будто она совершила что-то ужасное. – Это всего лишь кожаный портфель. Не стоит поднимать шум.– Позволь напомнить тебе, что этот портфель купили мы с отцом, – сухо промолвила мать. – А ты заявляешь, что оставила его в метро и даже не сообщила о пропаже.Камилла сняла жакет и швырнула его на стул.– Повторяю: я обнаружила пропажу, когда уже вышла из метро. – Она обвела сумрачным взглядом кафе, которое было безлюдно, если не считать нескольких подростков, сидевших за столиком в эркере. – Как бы там ни было, я благодарна тебе за помощь. Много было народу?– Да, в обед. – Мать была непреклонна. – По правде сказать, я рассчитывала, что ты к этому времени вернешься. Скоро пять!– Знаю. Прости. – Камилла была готова к подобному приему. – Но ты же знаешь, автобусы забиты битком, а такси поймать просто невозможно.– Три часа? Я надеялась, в два ты уже будешь здесь. Ну, самое позднее – в три. Чем ты занималась все это время? Ты договорилась о деле?– Э-э… нет. – Изворачиваться не было смысла. Рано или поздно мать все узнает. – Они хотят национальную кухню. Японскую. Суши, темпура и все такое. Я не умею такое готовить.Миссис Гордон недоверчиво воззрилась на дочь.– А когда они приглашали тебя на эту беседу, они не могли предупредить?– Видимо нет. – Камилла почувствовала, как щеки ее заливает румянец стыда. Боже, как ей ненавистны все эти уловки! Она совсем не умеет врать. Она вообще ничего не умеет, кроме как попадать в дурацкие ситуации.Миссис Гордон фыркнула.– И тебе потребовалось шесть часов, чтобы это выяснить?– Я только на дорогу потратила часа три, – снова попыталась оправдаться Камилла, хоть в этом она была недалека от истины. – Ты же знаешь, какие в это время пробки. Поэтому я и не взяла машину.– Все равно…– Ну… – Камилла облизала губы и вспомнила, что забыла наложить помаду. Когда она выскочила из офиса Хью Стентона, то пребывала в таком смятенном состоянии, что не сразу сообразила, где находится. – Мне пришлось ждать. Потом предложили кофе, поговорили…– О чем, если не секрет?– Так, о разном. – Камилла пожала плечами и открыла кассу, сделав вид, что проверяет наличность. – О погоде, о том, какое будет лето в этом году.– Угу. – В голосе миссис Гордон сквозило недоверие. – Сдается мне, ты попусту потратила свое время. И мое. Надеюсь, у тебя не войдет это в привычку.– Нет, обещаю. – Камилла с грохотом задвинула ящик кассы. На шум из конторки выбежала Сэнди, которая наверняка все слышала.Миссис Гордон вопросительно вскинула брови.– Что ты хочешь этим сказать?– Я решила отказаться от этой затеи. Пожалуй, ты права. У меня нет ни опыта, ни умения.– Но я думала, ты уже выполняла какие-то заказы?– Один раз, – с тяжелым сердцем промолвила Камилла. Она поняла, что без аспирина ей не обойтись: голова раскалывалась. – В субботу вечером. Кэрри дала кому-то мой телефон, и меня попросили устроить ужин. Но я больше не принимаю заявок. У меня просто нет времени. И не хочу лишней ответственности.Том обрадовался, услышав новость. Миссис Гордон не терпелось поделиться с кем-нибудь, и, когда он вечером явился к ним, она первым делом выложила ему все. Камилла все еще мучилась головной болью и была не в том настроении, чтобы разделить его радость. Не следовало ей говорить матери, устало думала она. Надо было просто прекратить принимать заказы на доставку, тогда ей не пришлось бы выслушивать шумные восклицания Тома и матери, которые твердили одно и то же – что, мол, они всегда были против и предупреждали ее. Не пришлось бы строить хорошую мину, когда ей так тошно.По крайней мере, она могла, сославшись на головную боль, не участвовать в разговоре. Под тем же предлогом она отказалась сходить с Томом в паб. Нет, она, конечно, хочет побыть с ним вдвоем. Это правда? – спросила она себя. Разумеется, правда. Вот только ее мучили угрызения совести. У нее было такое чувство, как будто она изменила ему, и ей требовалось время, чтобы примириться с самой собой и со своими поступками.Беда в том, что ей никак не удавалось выкинуть из головы события дня. Да и не удивительно. Женщинам, которых пытались изнасиловать, часто бывает необходима помощь психиатра. Вот только в ее случае едва ли можно говорить о попытке изнасилования, с мрачной усмешкой подумала она. Разве что классифицировать случившееся как попытку насилия? Да, верно. Но ей же не грозила настоящая опасность. Лишиться невинности или что-нибудь в этом роде. Боже правый, если бы он только знал, что она еще девственница, он бы, наверное, обходил ее за милю. Видимо, ей просто не повезло, что он этого не знал.Видимо?Ногти ее впились в ладони. В том-то и беда. У нее было какое-то странное, двойственное отношение к тому, что с ней приключилось. И больше всего ее тревожило то обстоятельство, что его действия находили живой отклик в ее душе. О да, она утешала себя сознанием того, что, как только у нее появился малейший шанс, ее и след простыл. Она улепетывала из его офиса не чуя под собой ног. Одному Богу известно, что подумала его секретарша.Камилла вздохнула. Все было напрасно. Сколько бы она ни обманывала себя, факт оставался фактом: больше всего ее взволновали не обстоятельства ее постыдного бегства, а то, что этому бегству предшествовало. Даже теперь, спустя несколько часов, она почти физически ощущала тепло его тела, вкус его поцелуя. Приняв душ, она остановилась перед зеркалом. Сознание собственной сексуальности поразило ее как гром среди ясного неба. С Томом все было иначе, и до сих пор она считала, что это ощущение приходит лишь тогда, когда полностью познаешь другого человека. Познаешь в библейском смысле слова. Но это было не так. Когда она поцеловала Хью Стентона – а сколько бы она ни отнекивалась, она сделала именно это, – ее словно прорвало, и пламени, охватившему их обоих, было невозможно противостоять. Она вдруг поймала себя на том, что жаждет продолжения – жаждет его ласк, жаждет, чтобы он делал с ней то, чего она никогда не позволяла Тому. Был даже момент, когда она готова была умолять его, чтобы он швырнул ее на пол и…Ее проняла дрожь. Том, сидевший рядом на подлокотнике кресла, обнял ее за плечи.– Эй, да ты вся дрожишь! – воскликнул он. – Должно быть, поэтому у тебя и голова болит. Сейчас вовсю гуляет грипп.Камилла смерила его суровым взглядом. Знал бы он, чем заняты сейчас ее мысли. Что бы он сказал, например, если бы она поведала ему, о чем думает? Как бы отреагировал, узнав, что ей хотелось бы, чтобы теперь вместо его руки на ее плече лежала рука другого? Что, глядя на его бледную кисть с мясистыми, покрытыми бесцветными волосками пальцами, она невольно сравнивает ее с другой рукой, смуглой, практически лишенной волосяного покрова, с длинными, сильными и цепкими пальцами, которые так красиво смотрелись на ее кремовой блузке?Камилле стало тошно от этих мыслей, и она самой себе показалась отвратительной. Боже, как она может так думать! Какой стыд! Должно быть, она сошла с ума. Этот человек едва не овладел ею, а она рассуждает о том, что он сделал, как о само собой разумеющемся. Сравнивает этого… этого мерзавца со своим женихом, с Томом. Как можно сравнивать Хью Стентона с Томом? Ее следовало бы высечь за подобные мысли.Тем не менее она с облегчением вздохнула, когда Том заявил, что уходит. Она неважно выглядит, сказал он. Ей надо пораньше лечь спать.Камилла последовала его совету, но уснуть не могла. Она беспокойно ворочалась с боку на бок, то ей было жарко, то, наоборот, холодно, в зависимости от того, какое направление принимали ее мысли. Напрасно она занималась самобичеванием – она ничего не могла с собой поделать, Хью Стентон не выходил у нее из головы.Несколько дней прошли спокойно. Камилла, которая ждала, что Хью вот-вот снова объявится в кафе, не знала, радоваться ей или плакать. Ее мучила неопределенность, она на что-то надеялась, чего-то боялась, то ее одолевали дурные предчувствия, то она пребывала в эйфории. Она не могла дождаться субботы. Ей хотелось, чтобы этот ужин наконец остался в прошлом и она снова могла вернуться к спокойной, размеренной жизни.Но она напрасно беспокоилась. Ужин прошел без сучка без задоринки. Устраивала его подруга Кэрри Мейсон, и все приглашенные – восемь человек – не уставали расточать похвалы в адрес Камиллы. Она даже пожалела, что так поспешно приняла решение бросить эту затею. В тот день она могла бы получить еще несколько верных заказов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15