Они прошли мимо мумий, стараясь не смотреть на скуластые лица, обтянутые кожей. Они долго бродили по катакомбам, пока не отыскали тело Макклара. Оно неплохо сохранилось в сухом воздухе подземелья.
Роби Киббер вышел из бара, и маленькая улочка вывела его на площадь перед церковью. Целия Диаз куда-то ушла.
Духовой оркестр с пятью трубачами браво маршировал по одной из аллей, закручивая мелодию в непредсказуемое колесо музыкальной центрифуги. Люди в вязаных штанах колотили в барабаны, дули в трубы и любовно целовали мундштуки своих черных кларнетов. Роби услышал их только тогда, когда они прошагали в метре от него.
"Что ты тут делаешь?"
"Я не знаю. Я заболел. Я боюсь. Сегодня вечером мне нужны люди. Много людей, чтобы они защищали меня со всех сторон! Мне нужны люди и музыка. Я останусь здесь, в самом сердце фиесты, пока за мной не придет моя девушка. Я не пойду в отель по темной аллее. Мне нельзя быть одному! Если я останусь на площади, он не сможет добраться до меня!"
"Кто он?"
Человек, убивший Дугласа Макклара.
***
Оркестр маршировал по эстраде, играя "Болвана-янки". Мелодия лилась со странным ущербом, кастрированная прихотью солиста и дыханием тех, кто выдувал ее из труб. Она лишь походила на "Болвана-янки", и в ней было что-то пугающее и злобное.
Меня хотят убить, подумал Роби Киббер.
"Не скули, как идиот. Иди в полицию."
"А что это даст? Возможно, они уже знают о теле Макклара, лежащем в катакомбах. Знают и замалчивают этот факт, чтобы не вызывать осложнений с американским правительством. Такие вещи случались не раз."
На площади появился бык -- бык из папье-маше, который громоздился на плечах Старого Томаса. Тростниковый остов прикрывал собой почти все тело старика, оставляя свободными только ноги. Они топали и грозно шаркали по мостовой, словно разъяренный бык рвался в атаку.
Как умер Дуглас Макклар?
На его лбу между глаз было странное отверстие.
От пули?
"Нет. Это не пулевая рана. Но я не знаю, что могло оставить такую дыру."
Люди вскочили со скамеек. Что-то начало взрываться. Старый Томас, поджигая под остовом запалы бамбуковых шутих, ринулся на толпу, которая дрогнула и побежала от него.
Внезапно голову быка окутало облако дыма, озаряемого вспышками огня. Роби непроизвольно закричал. Из тростникового остова вылетел рой шаров ярко-красного пламени. Послышался треск выстрелов. Пылающие шары изливались, фонтанировали и неслись в толпу! Люди отпрянули назад. Вокруг "быка" образовалось широкое кольцо. Старый Томас метался по кругу, распугивая выбегавших смельчаков. Глаза раскрашенной маски тлели огнем и с шипением разбрасывали оранжевые искры. Шутихи, сделанные из "римских свечей", взвивались в воздух, били струями жидкого пламени и поливали визжащих детей колючим огненным дождем. Отчаянные мальчишки выбегали из толпы и махали перед Старым Томасом красными шарфами. "Бык" бросался на них. Кто-то падал и кричал. Кто-то уворачивался от неуклюжего старика и громко смеялся.
Люди кружили под зелеными кронами деревьев, натыкались друг на друга и прыгали через скамейки, убегая от огненного быка. Одна из шутих попала в накрахмаленную манишку малыша. Тот упал в канаву, подняв фонтанчик брызг, и истошно закричал. А "бык" пылал, источал ракеты, искры, дым, и люди, задыхаясь, держась за бока и напирая на публику у деревьев, вопили от восторга и радовались этой дикой забаве.
Толпа подхватила Роби и понесла с собой. Он побежал, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Его лицо раскраснелось. Он вдруг захотел оказаться в самом центре событий, кружиться и падать, смеяться и хватать людей за одежду, чтобы прикрываться ими, как щитами, прятаться от того, кто наблюдал за ним и ждал в зловещей темноте. Он хотел забыться и бежать -бежать и смеяться. Поначалу смех был истеричным и ненатуральным, но потом вместе с усталостью пришло настоящее веселье. Он перепрыгивал через ограду, уворачиваясь от атак "быка", а затем дразнил его, когда тот бросался на кого-нибудь другого. Старый Томас кружил по площади, бомбардируя толпу пылающими шарами шутих. Над ним повисло черное облако дыма. Кто-то выпустил дюжину ракет, и те, вонзившись в небо и звезды, создали на миг прекрасную кружевную арку из красного пламени.
А "бык" снова помчался на толпу. Люди разбежались в стороны, и Роби Киббер остался один на один со свирепым чудовищем. Вопя от смущенного восторга, он попятился задом к церковной ограде. Все мысли и чувства исчезли. Его охватил испуг перед "быком", изрыгавшим искры и пламя. Огненный шар опалил ему ухо. Роби закричал и бросился наутек. Раздался треск выстрелов, и что-то ударило по его руке. Он пригнулся и захохотал, с разбегу налетев на толпу людей.
Среди них была Целия.
Она стояла на краю площади и с тревогой наблюдала за его дикими прыжками и увертками. Роби начал проталкиваться к ней, извиняясь и раздвигая локтями плотные ряды кружащегося столпотворения. Добравшись до Целии, он вдруг почувствовал тошноту и едва не упал на каменные плиты.
В ее взгляде застыл неподдельный ужас. Она смотрела на кровь, которая стекала ровной и теплой струйкой по его руке.
-- В тебя стреляли, Роби,-- прошептала она.
Звуки оркестра тонули в нараставшем шуме. Он упал на колени и уткнулся лицом в ноги Целии. Она подхватила его под руки и попытались поднять...
***
В Мексике от докторов нет никакого толку. Они любого могут довести до истерики своими ленивыми вопросами, невозмутимым видом и абсолютной некомпетентностью. Вы можете кричать на них и топать ногами. Вы даже можете поплакать немного. А доктор тихо и спокойно перевяжет вашу рану и скажет, что это фиеста, сеньор. Ничего страшного, успокойтесь. Какой-то человек в порыве радости выстрелил из пистолета. Обычный несчастный случай. Но вы же не будете обращаться в полицию, сеньор? Да и на кого жаловаться? Не на кого! И эта рана, возможно, совсем не от пули. Возможно, сеньор поцарапался о гвоздь? Что вы говорите? Нет? Да, она действительно глубже. Да, надо признать, это пулевое ранение. Но поверьте, выстрел был сделан от чистого сердца! Забудьте об этом, сеньор. Забудьте и наслаждайтесь жизнью!
Когда Роби вышел из кабинета доктора, к нему подбежала Целия.
-- Ты видела, кто в меня стрелял?
-- Нет, я ничего не видела. И никто не видел. Там все бегали, толкались и кричали. Но тебе повезло. Пуля вырвала клок мяса и не задела кость.
-- Этот доктор... Он сидит там и философствует о смерти! Можно подумать, что в Мексике вообще нет безопасных мест! Будь ты один или в толпе других людей...
-- Тебе действительно лучше вернуться в Штаты.
-- Нет! Я останусь! Я должен вытащить Дугласа из катакомб и отправить его прах домой, к родным, которые похоронят беднягу по христианским законам. И еще я потребую расследования! Но это утром... Я совсем зарос щетиной.
Роби сердито взглянул на нее и отвернулся. Она была чужой. Здесь все было чужим и пугающим. И он больше не мог доверять этой женщине. Возможно, она...
-- Ты устал,-- сказала Целия.-- Тебе лучше пойти к себе и лечь в постель.
Он вернулся в отель.
И там его ожидала похоронная процессия.
Это была маленькая доска, лежавшая на его постели, с пластилиновыми фигурками, которые изображали похоронную процессию.
Он включил свет, закрыл дверь на ключ и устало сел на пол у стены, рассматривая страшный подарок.
Крохотный священник с орехом вместо головы держал черную книгу и, воздев вверх руку, призывал к святым небесам. Маленькие церковные мальчики поднимали траурные флаги. Рядом с ними стоял гроб, на крышке которого лежал сахарный череп. К алтарю была приклеена фотография покойника -- фотография Роби.
Он затравленно осмотрел небольшую комнату. Кто-то порылся в чемоданах, нашел старый снимок и, вырезав лицо, наклеил его на маленький алтарь. Никаких записок и предупреждений. Фигурок было вполне достаточно. В el Dia de Muerte такие доски продавались на каждом рынке. Но их не оставляли на постелях друзей -- даже ради шутки. Безмолвная комната смотрела на Роби пустыми глазницами черепа. Ему стало холодно. Холодно до тошноты. Он начал дрожать.
Раздался тихий стук. Роби встал и прислушался. Сделав глубокий вдох, он открыл дверь и выглянул в коридор.
-- Сеньор!-- донесся свистящий шепот.
От Старого Томаса разило запахом пота и вина.
-- У меня к вам неотложное дело.
-- Я устал и хочу спать.
Томас посмотрел на его постель и указал дрожащим пальцем на пластилиновые фигурки.
-- Мне надо поговорить с вами по этому поводу, сеньор. Я недавно проходил по коридору и видел того человека, который принес в вашу комнату этот маленький сюрприз. Я подумал, что вам будет интересно услышать его имя.
Роби недоуменно заморгал и спросил:
-- Вы видели его лицо?
-- Это был не мужчина. К вам приходила женщина.
-- Женщина?
-- Да, сеньорита Целия. Я видел ее своими собственными глазами.
-- Ступайте лучше домой. Я замерз, а вы просто пьяны...
-- Она не заметила меня. В ее руках была эта доска. Она вошла в ваш номер и задержалась там на несколько минут. Эй-эй, сеньор! Вам плохо?
Роби покачнулся и закрыл глаза.
-- Да, мне нехорошо.
-- Сеньор, я вижу эту девушку с вами каждый день. У нас в Мексике не принято, чтобы женщина ходила по улицам с посторонним мужчиной или встречалась с ним наедине. Вчера сеньора Ликоне, которая делает сладости и сахарные черепа, сказала мне: "Ох уж, эта Целия! Она просто сошла с ума! Пришла ко мне и попросила написать на одном из черепов американское имя Роби." Я и думать об этом забыл, но тут услышал, что вас ранили на фиесте. А когда я увидел ее с доской и фигурками, мне стало не по себе. Вот почему, сеньор, я решил рассказать вам про Целию.
Роби со стоном опустился на пол, прижимая к груди перевязанную руку.
-- Вы не могли бы отвести меня к сеньоре Ликоне?
-- Конечно, могу.
-- Я хочу расспросить ее о сахарном черепе.
-- Ладно.
Старый Томас облизал сухие губы. Его темное лицо выглядело черным пятном, на котором сияли безумные глаза.
-- А знаете, почему мне это показалось странным? Потому что до вас тут был другой американец...
-- Другой!?
-- Посидите еще немного. Вы очень бледны и слабы. Да, сеньор, другой американец. Он жил в этом отеле год назад и тоже гулял с сеньоритой по улицам. Я видел, как они выходили из отеля рука об руку...
-- Целия,-- тихо прошептал Роби Киббер.-- Неужели Целия?
-- А однажды ночью этот американец пропал!
-- Да-да, я знаю.
-- И Целия притворялась, что удивлена и опечалена его исчезновением. О, эти женщины! Как они хитры! Но мы-то видели, как она перетаскивала к себе чемоданы американца!
-- Почему же вы не сообщили об этом в полицию?-- с изумлением спросил Роби.
-- А зачем, сеньор? Американец исчез. Возможно, он уехал в свои Штаты. О-о! Так вы считаете, что его убили? Неужели все так плохо? Я ведь заподозрил Целию, когда над вами стали сгущаться тучи. И смотрите, как все сходится! Она вцепилась в вас, как в того американца. Подкинула вам сахарный череп. Принесла фигурки и доску. И еще вас ранили сегодня на фиесте. А ведь это уже серьезно! Вот почему я к вам пришел. Так вы хотите свидеться с сеньорой Ликоне?
-- Да. Отведите меня к ней.
--Она живет неподалеку.
***
Они шли по улице мимо мастерской гробовщика. Даже в этот поздний час оттуда раздавался стук молотка и деловитое пение пилы. Через открытую дверь было видно, как двое мужчин выполняли свою нелегкую работу.
Целия, думал Роби. Ласковая Целия с такими нежными и добрыми глазами. Почему она решилась на это? Возможно, девушка влюбилась в Дугласа, а тот, нарушив мексиканские обычаи, поступил с ней вульгарно и грубо. И тогда она убила его в порыве ненависти и отчаяния. Говорят, что в Мексике такое происходит часто. Здесь убивают быстро и без слов, недолюбливая тщательные планы и медленный яд. Удар, и секундой позже горькое раскаяние. Кинжал или пистолет -- надежно, быстро и навсегда.
Неужели Дуглас мог нанести тебе такую жгучую обиду? Возможно, он просто хотел удержать тебя и поцеловать? Или Макклар не понравился твоей родне? Ну, да! Твоя репутация пострадала, потому что люди видели вас вместе. Обычное дело для американцев, но не для тебя. И поэтому ты убила Дугласа---из мести и от безысходной любви. Убила и унесла из номера его чемоданы. Все выглядело так, как будто он уехал. А на самом деле ты заманила парня в катакомбы и оставила там его бездыханное голое тело. Возможно, ты спускалась туда не раз и смеялась над останками Макклара. Какой кошмар! Какая бессердечность! Но потом приехал я, и ты угрозами пыталась заставить меня убраться обратно в Штаты. Откуда тебе было знать, что я такой упрямый...
-- Вот сюда, сеньор.
Они свернули на темную аллею. В бездонной пропасти неба мерцали холодные звезды. Где-то в долине завыла собака. А рядом плакала гитара, роняя слезы кристально чистых аккордов. И чей-то голос пел грустную песню.
-- Скажите, Томас? Еще далеко?
-- Уже близко, сеньор. Действительно близко.
Ах, Целия, подумал Роби, поднимаясь на холм. Тебе не удалось скрыть от меня его тело. Ты так и не нашла надежных людей, которые могли бы вытащить Макклара из катакомб и похоронить его на окраине города. Или, возможно, тебе не хотелось, чтобы Дугласа уносили оттуда. Неужели ты играешь со мной в какую-то хитрую игру? Неужели ты хотела, чтобы я нашел убитого Макклара?
Луна казалась бельмом мертвеца, который смотрел с небес на пустую землю. Двое мужчин поднимались по широкой улице, и их тени двигались перед ними. Старик свернул к строению, контуры которого были очень знакомыми. На ограде у ворот трепетали знамена и ленты.
-- Это арена, Томас? Арена для корриды?
-- Да, тут проходят бои быков.
-- Неужели сеньора Ликоне живет где-то здесь?
-- У нее нет своего дома. Она ютится под трибуной и там же делает сладости типа сахарных черепов и маленьких розовых трупов. Нам сюда.
Они вышли на безмолвную арену, освещенную лунным светом. Белый песок казался водой, покрытой рябью. Ряды пустых скамеек выглядели как круги на стенках огромной воронки.
-- Как вы себя чувствуете, сеньор?
-- Не очень хорошо. Меня утомил этот долгий подъем.
-- Взгляните сюда,-- воскликнул Томас, указывая на черный узел, который лежал на песке.-- Смотрите, кто-то оставил здесь снаряжение тореадора.
На алой накидке лежали черные пуанты, маленький берет и тускло блестевшая шпага.
-- Да, кто-то забыл свои вещи,-- сказал Роби и встревоженно осмотрелся.
Томас сел на корточки, поднял берет и с любовью расправил его рукой.
-- Просто стыдно забывать такое добро. А вы когда-нибудь видели настоящую корриду?
-- Несколько раз, но она мне не понравилась.
-- Вы американец, сеньор.
Томас надел берет на голову и встал перед Роби. Его тело выпрямилось. Он опустил вниз руки и гордо спросил:
-- Как я выгляжу, мистер?
-- Очень хорошо. Но, может быть, вы отведете меня к сеньоре Ликоне...
-- Значит я не произвел на вас впечатления?
-- Нет, вы действительно выглядите прекрасно, однако...
-- А вы знаете, что когда-то, много лет назад, я был лучшим тореадором Мексики?
-- Не сомневаюсь в этом, но мне...
-- Прошу вас, сеньор, послушайте старика.
Его тело отбрасывало длинную тень, и Томас казался очень высоким и сильным. Он перестал сутулиться. Его мышцы расслабились, подбородок поднялся вверх, и в старческих глазах засиял молодой задорный огонь.
-- Однажды я сражался здесь с тремя быками,-- сказал он.-- В один и тот же день! Людей на трибунах было битком, до самого неба. Когда я закончил последний бой, они отрезали уши быков и отдали их мне. А люди бросали на арену шляпы, перчатки и кошельки. Это походило на дождь. И это был дождь моей славы!
Роби взглянул на старика и не сказал ни слова. В нем начинало вскипать холодное недовольство. Томас нагнулся, поднимая плащ и шпагу.
-- Меня считали лучшим, и когда я проводил "веронику"...вот так и так...
Он закружился, показывая серию выпадов.
-- Публика взрывалась аплодисментами, и это было прекрасно.
Внезапно Томас нагнулся и быстро надел пуанты вместо гуарачей, которые он сбросил с ног.
-- А сейчас...-- вскричал старик, приближаясь к Роби.
-- Мне бы увидеть сеньору Ликоне...
-- Да-да, ту женщину, которая делает сахарные черепа. А вот и она сама.
Томас ткнул шпагой в сторону трибуны. Роби обернулся. В тот же миг что-то вонзилось в его затылок.
--Начнем, сеньор!
***
Роби закричал, отпрыгнул в сторону и едва не упал. Он провел рукой по затылку и шее, и пальцы нащупали три маленькие иглы, к которым крепились тонкие ленты, трепетавшие на ветру---красная, белая и зеленая. Выдернув иголки, Роби бросил их на песок.
-- Что вы делаете!?
-- О, вам стало интересно!-- с усмешкой произнес старик.-Это бандерильи. Пики для шеи быка. Если вы были на корриде, то видели, как бандиллеросы вонзали в шею быка бандерильи. То же самое сделал сейчас и я.
-- Томас! Вы сошли с ума!-- закричал американец, отступая назад.
Старик ударил его шпагой.
1 2 3