Так что лучше полезай в машину, ладно? Будь умницей. Я обещаю только ужин и вечер в компании голодного мужчины. У тебя хватит великодушия снизойти до этой малости? – (Опять он насмехается.) – Вон идет регулировщица. Все, у тебя нет выбора.
В следующую секунду она сидела в «феррари», Кольт включил зажигание, и тут к машине подошла высокая женщина в черно-желтой форме. Кольт улыбнулся ей какой-то крокодильской улыбкой, и его машина влилась в уличный поток с полным пренебрежением к остальным водителям.
– Куда мы едем? – через некоторое время спросила Джессика. Час пик миновал, поток машин ослабел, в открытое окно залетал теплый ветер. Салон «феррари» был отделан замшей и кожей, сиденье было мягкое и просторное, и все путешествие расслабляло – в противовес привычной давке в метро.
– В одно чудное местечко. – Он смотрел вперед на дорогу, и она, воспользовавшись этим, украдкой бросала взгляд на темный профиль. Сердце ее заныло: он такой притягательный, думала она, но не из-за внешнего вида – нет, от него исходит магнетизм яркой, мужественной личности, непоказной, абсолютной воли; кажется, что его окружает почти видимая аура внутренного света. – Если скучно, включи ТВ.
– Что? – Она чуть не подпрыгнула.
– ТВ. – Он указал на маленький экран на том месте, где обычно бывает радио. – Ловят нашего брата на технические новинки, но при длительной поездке удобно для пассажира.
Да, он жил в другом мире. Маленький вмонтированный телевизор вдруг стал воплощением различий между ее миром и его.
Что он знает о том, как пробиваться сквозь толпу к выходу из вагона, когда у тебя раскалывается голова после паршивого рабочего дня? Или часами стоять в очередях в супермаркете, тащить тяжелые пластиковые пакеты, которые, конечно же, рвутся в самый неподходящий момент? Или в конце месяца пересчитывать зарплату, гадая, как заплатить и тем и этим? Или…
– Разную я видел реакцию на этот ящичек, но никогда – такой свирепой. В чем дело? О чем ты думаешь?
– Ни о чем. – Она весело улыбнулась, глядя прямо перед собой.
– Могла бы вести себя поприличнее. Хотя бы солгать.
– Вы поощряете ложь?
– Нет.
– Я тоже нет.
– Но ты о чем-то думала, твой ответ «ни о чем» был неправдой. Или полуправда не в счет?
Нет, он просто невозможный человек! Как он сумел заставить ее почувствовать себя виноватой, ведь она всего лишь охраняет свой внутренний мир?
– Я подумала, как по-разному мы живем. Вот и все.
– В разнообразии вся прелесть жизни.
– О, не сомневаюсь, что вы так считаете.
– Ты осуждаешь технические новинки? – спросил он после долгого молчания; значит, понял ее замечание и подшил к делу.
– Нет, конечно. – Когда же он от нее отвяжется?
– Тогда что же? – спокойно настаивал он.
– Я думала… – О, оказывается, это трудно сказать. – Вы живете в совсем другом мире в сравнении со средним человеком. В привилегированном.
– Чепуха! Ты вообразила, что я не знаю простую жизнь. Брось! Я вырос в рыбацком поселке, мой отец не держал в руках больше нескольких фунтов, мать мыла полы в гостинице, чтобы одевать нас с сестрой, считала каждый шиллинг, пока мы учились в университете. Отец погиб в море, когда ему было пятьдесят лет. Этого не случилось бы, будь у него получше лодка. Вот одна из причин, почему я должен быть уверен, что все, на чем стоит имя Айронс, прослужит… – Он неожиданно остановился, видимо жалея, что так раскрыл себя.
– А ваша мать?
– Она умерла позже. Кое-что случилось, что разбило ей сердце. – Тон показал, что тема исчерпана. – Джессика, я пользуюсь своим богатством. Я на него не молюсь и не отгораживаюсь от реальной жизни. У меня два дома, несколько машин, но, если в один прекрасный день они исчезнут, я это переживу. Такие вот дела.
– Понятно. – Она посмотрела на него, но он не повернулся.
– Нет, тебе непонятно, но это неважно. Тебе больше нравится видеть меня с рогами и хвостом, пусть так и будет.
– Я так не говорила…
– Этого и не требовалось. – Он перевел дух и уже спокойнее добавил: – Ты ужаснейшая женщина.
– Все так говорят, – повторила она слова, сказанные им в ресторане; он коротко взглянул на нее и тихо засмеялся.
– Догадываюсь, хотя то, что я сказал, не совсем правда. – Низкий, с хрипотцой голос опять вызвал у нее дрожь.
– Берегитесь, вы опять становитесь галантным, – предупредила она, и он открыто захохотал – наверно, такое с ним случается редко, – и Джессика обрадовалась.
Они обедали в прекрасном ресторанчике за городом: каменные ступени вели в маленький дворик; кафельный пол сверкал в лучах заходящего солнца; воздух был насыщен ароматами цветов, растущих в огромных терракотовых вазах; посреди газона красовался бассейн с пляшущим фонтаном и головками херувимов.
– Какое очаровательное место! Нам повезло, что в такой теплый день здесь не занято.
– Обычно это не так, но я в хороших отношениях с владельцем. – Кольт прищурился.
– А, он ваш друг?
– Я купил это место лет пять назад. Тогдашний владелец разорился. Я все перестроил – ландшафт и прочее, а для себя поставил эту беседку. Шеф-поваром здесь работает француз, с которым мы вместе учились. Я переманил его с прежнего места работы. – Это было сказано без тени раскаяния. – Я дал ему свободу во всем, что касается кухни и персонала. Результат превзошел мои ожидания, затраты оправдали себя.
– Вы – удачливы, – улыбнулась она.
– В бизнесе – да.
Вечер разливал по саду ласковый свет, и что-то подсказало Джессике не шевелиться, когда он наклонился и поцеловал ее. Поцелуй был нежный и сладкий и длился недолго, но вызвал бурный отклик во всем теле; потом Кольт откинулся в кресле и выпил свой бокал, будто ничего не произошло.
– Извини, небольшая промашка.
От необходимости отвечать ее спас подошедший официант. Еда была великолепной, но ведь Кольт Айронс специально старается произвести впечатление. Каждая минута с ним – опасный флирт, она это знала. Так зачем же пришла? Проверить, насколько она сильна? Нет, не сильна, поцелуй это показал. В ней росло искушение взять то, что он предлагал, погладить его тело, позволить себе утолить сладкую, все более мучающую ее жажду.
Только у них не будет нормальных отношений, он это сказал. Интимность, нежность не перерастут в нечто большее – по крайней мере с его стороны. А с ее? Она растратит себя. От этой мысли пропал аппетит.
Когда они уходили из ресторана, взошла луна. В ее слабом свете играющая вода фонтана искрилась и разбивалась на тысячи бриллиантовых капель. Она знала, что на всю жизнь запомнит этот горько-сладкий вечер.
– Прямо домой? Или сначала ко мне, выпить кофе?
Она ответила торопливо, низким, грудным голосом:
– Домой, пожалуйста.
«Феррари» стояла отдельно от других машин – как она поняла, это было его личное место стоянки. Он закинул ногу на ногу, положил руку на спинку ее сиденья.
– Джессика, посмотри правде в глаза. Ты хочешь меня так же, как я тебя. Между нами притяжение, огонь – такое бывает нечасто, спроси тех, кто знает. Зачем же продлевать агонию, когда заранее известно, чем закончатся наши отношения?
– У нас нет никаких отношений.
– Ты опять говоришь полуправду, – тягуче сказал он, и она вдруг поняла, что вот-вот упадет в его руки, как все другие женщины, и резко выпрямилась.
– Наши отношения ничем не отличаются от ваших отношений с Даниэль… или Джеком, или другими подчиненными. – Она не знала, с чего вдруг приплела сюда имя Джека, но выставила его как талисман, как защиту от этих дурманящих серых глаз.
Он напрягся, сжал и разжал кулаки. Без выражения сказал:
– Джессика, я никогда не – приглашал Джека на обед.
– Вы знаете, что я имею в виду.
– Ты ему нравишься, знаешь это? А он тебе? – Отбросив ленивую самоуверенность, он сверлил ее потемневшими глазами.
– Он… он мне очень помог.
– О, за это я ручаюсь. – Голос опять стал стальным. – Можешь забыть о Джеке, Джессика. Он не твой тип мужчины.
Она чуть не захлебнулась от ярости.
– Да как вы смеете! Откуда вам знать…
– Твой тип – это я. Я это докажу. – Железные руки обхватили ее, прижали к груди, рот завладел ее ртом, прикосновение его языка пронзило ее подобно молнии.
Она сопротивлялась, но этим только возбуждала их обоих. Она сопротивлялась бы сильнее, если бы Кольт был груб, но он сочетал борьбу с нарастающим сексуальным чувством, доставлявшим немыслимое наслаждение. Она не заметила, как расстегнулись пуговицы на платье, и вот уже его руки нежно касались ее груди, и когда голова склонилась к тому, что осязали его пальцы, в ее затуманенном мозгу сквозь пытку наслаждения пробилась мысль о том, что она ему позволяет.
– Нет! Нет, пожалуйста… не надо. Я не хочу. – В ее словах слышалось рыдание.
– Джессика?
Она выскользнула, вжалась в кресло и с отчаянием стала торопливо застегивать золотые пуговки на груди.
– Я не хочу быть вашей следующей женщиной, Кольт. Я не могу… Я для этого не гожусь. Нельзя мне было позволять вам думать, что…
Он тихо выругался – она вздрогнула; трясущейся рукой он провел по волосам; лицо его отражало столько чувств, что было не разобрать, что же это такое.
– Это моя вина. Ты ясно высказала свою позицию, и впервые в жизни я позволил чувствам взять верх. Джессика…
– Отвезите меня домой. – Она была почти в истерике; от стыда, замешательства и глубокой, непонятной боли хотелось сжаться в комок и умереть.
– Черт побери, надо же поговорить…
– Я буду вынуждена пойти пешком. – Глаза ее горели диким огнем.
Он кивнул.
– Хорошо, Джессика. – Голос его звучал холодно, отдаленно, и в нем чудились нотки потерянного ребенка, отчего сердце ее разрывалось на части. Если она хотела показать, что его мир чужд ей, что она никогда в него не войдет, она сделала это наилучшим образом. Он сидел отстраненный, замкнутый, погруженный в себя; наверное, он никогда больше к ней не приблизится.
Почему же она не рада? Не благодарит судьбу, что все кончилось? Опасность миновала, но в ней оставались только горечь и смущение.
За всю дорогу он не сказал более ни слова. Джессика чувствовала, что он стремится поскорее избавиться от нее. Никогда еще она не была такой маленькой и беспомощной. Непонятно, что же терзает ее.
Они сдержанно попрощались, Джессика выскочила из машины, но в отличие от прошлого раза «феррари» уехала раньше, чем она вынула ключ от дома, – так Кольт Айронс выразил свое раздражение.
Она долго стояла на ступеньках после того, как затих шум машины, и очнулась лишь от телефонного звонка внутри дома.
Ей не хотелось ни с кем говорить, но соседи спали или делали вид, что спят, и она сняла трубку.
– Извините, что беспокою так поздно, но это очень важно. Могу я поговорить с Джессикой Тейлор? – Ее мать, как всегда, говорила решительным тоном.
– Мама, это я. – Что еще теперь? Именно в эту ночь?
– Джессика, дорогая. – Медоточивый голос. – Я тебя не разбудила?
– Я только что вошла. – Она знала, что резкий тон слишком явно говорит о нерасположенности к разговору, но беседовать с матерью было выше ее сил. – В чем дело?
– Я не хотела, чтобы ты узнала это от других. – Она догадалась раньше, чем мать сообщила: – Это насчет Джо и Вильяма, дорогая. У них сегодня родилась девочка.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Следующие недели пролетели в напряженной работе, во встречах и консультациях. Иногда на них присутствовал Кольт, но держался всегда холодно и корректно.
Джек пробовал назначить Джессике свидание, но она отказалась. Он ей нравился, но в нем не было той искры, без которой, как она знала по опыту с Вильямом, ничего не получится.
Когда мать сказала ей о рождении ребенка у Джо, она почувствовала только легкую грусть и в ту же минуту поняла, что ее любовь к Вильяму была чем-то вроде дружеского отношения, которое вскоре исчезло. Она ужаснулась: если бы не Джо, если бы не предательство Вильяма, она была бы сейчас его женой и за эту ошибку расплачивалась бы всю жизнь.
Мать по телефону спросила:
– Как ты к этому относишься? Ты ведь знала, что это случится?
– Я об этом не думала, – честно ответила Джессика, – но я рада за Джо, ведь она этого хотела.
– Не знаю, чего хотела Джо. Она не слишком счастлива. Но ты действительно рада за нее, Джессика?
– Да, я даже благодарна ей. И Вильяму. Он мне не подходит, но раньше я этого не понимала.
– Я знала. Он пустой человек.
– Ты этого никогда не говорила, – изумилась Джессика.
– Говорила, но ты не слушала, – мягко сказала мать. – Ты всегда считала, что я о тебе не забочусь, но ты не права. Просто мы с тобой так похожи, что вечно сталкиваемся. Но я тебя люблю. Всегда любила. В последние годы мы не ладили, и в этом виновата я. Когда я бросила твоего отца… – После долгого молчания мать продолжила: – Я была измучена.
– Мама, это старая история.
– Нет, я хочу, чтобы ты поняла. Я не переставала его любить, и он это знал, но у него была страсть – его работа, и она победила. Связь с Джоном была для меня только поводом заставить себя уйти от него. Кроме твоего отца, я никогда никого не любила, но была слишком ревнива, чтобы делить его даже с работой. В этой борьбе я бы никогда не победила. Работа – его первая любовь.
Джессика не могла вымолвить ни слова. Вечер с Кольтом, новость про ребенка и теперь еще откровение матери подействовали на нее подобно взрыву бомбы – слишком много всего.
– Только не думай, что я не люблю, тебя, дорогая. Ты всегда была для меня особенной. Джо это чувствовала и злилась. Может, это и подтолкнуло ее на связь с Вильямом.
– О, мама… – Джессика плакала.
Вскоре всхлипывания раздавались с обоих концов линии.
Они еще немного поговорили, Джессика повесила трубку и долго стояла, прислонившись к стене. Почему они не разговаривали раньше? Как же она не замечала страданий матери?
Да, они с мамой похожи: обе умеют скрывать свои чувства, что немало помогло ей в последнее время при встречах с Кольтом.
А теперь работа закончена, и встреч не будет. Почему ей так больно? Она разозлилась. Тупица, дура, немедленно прекрати! Той ночью в машине ты приняла решение, вот и следуй ему. Никакого вскрытия трупов.
Завтра она пойдет в магазин, купит себе что-нибудь безумно дорогое, а в субботу сделает стрижку. Она молодая, здоровая, у нее вся жизнь впереди.
Утром в дверь постучала соседка.
– Джессика, к телефону!
– Кто там? – Джессика открыла дверь, но Дженни уже скрылась в своей комнате. Кто бы там ни был, пусть поторопится, она не собирается опаздывать на работу, враждебно думала она, сбегая по лестнице. – Да?
– Джессика? – Низкий, с хрипотцой голос, который был впечатан в самую глубь ее существа, вызвал бешеное сердцебиение. – Я не задержу тебя. Ты свободна в субботу вечером?
– Я… – Она онемела от шока.
– Я хочу пригласить вас с Расселом и поблагодарить за хорошую работу. Рассел с Моникой в субботу свободны, так что мне осталось спросить только тебя.
Что же делать? Как сказать «нет», если те двое согласились?
– Чтобы поблагодарить? – подковырнула она. – В этом нет необходимости.
– Тем не менее я хочу, – приветливо сказал Кольт. – Рассел, по-моему, в восторге.
Еще бы, все увидят, как он обедает с Кольтом Айронсом, это ему не повредит.
– Если ты в субботу не можешь, мы перенесем на будний вечер, – продолжал Кольт, и она услышала железные нотки, которые ей уже были знакомы. Так, значит? Или она с Расселом, или ничего? Кольт понимал, что ради босса она скажет «да».
Но ведь ей нечего терять? Поведение Кольта в последнее время ясно показало, что его интерес к ней пропал, и сейчас на прощанье он делает примирительный жест. С ее стороны думать что-то другое просто самонадеянно.
– Суббота подходит, – быстро сказала Джессика.
– Я закажу такси на семь часов…
– Зачем же…
– Такси сначала заберет Рассела с Моникой.
Он открыто насмехался, и она торопливо попрощалась. Щеки горели. Как же она его ненавидит! Самонадеянный, высокомерный, невыносимый…
Когда она пришла на работу, Рассел вертелся юлой, рассказывая всем и каждому о приглашении, так что к концу дня она готова была его возненавидеть.
Хорошо, что сегодня пятница. Если бы Кольт сделал свое приглашение в понедельник, Рассел напечатал бы об этом в газетах!
В субботу с утра она пошла в парикмахерскую, в последний момент решив не обрезать волосы, а просто сделать прическу. Потом долго искала в магазинах наряд: сегодня они видятся в последний раз, так пусть она хотя бы будет красивой.
Он потерял к ней интерес без тени сожаления, ну и замечательно! Она не будет убегать от этой последней встречи, как испуганная собачонка. Она покажет ему, что прекрасно владеет собой, не хуже всех его красоток. А в присутствии Рассела и Моники Кольт вообще не опасен.
Как только Джессика увидела бледно-кофейное платье для коктейля, короткое, с длинным жакетом, она поняла: это то, что надо. Оно оттеняло ее темные глаза и светлые волосы, перекликалось с молочным цветом лица и отлично сидело на фигуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
В следующую секунду она сидела в «феррари», Кольт включил зажигание, и тут к машине подошла высокая женщина в черно-желтой форме. Кольт улыбнулся ей какой-то крокодильской улыбкой, и его машина влилась в уличный поток с полным пренебрежением к остальным водителям.
– Куда мы едем? – через некоторое время спросила Джессика. Час пик миновал, поток машин ослабел, в открытое окно залетал теплый ветер. Салон «феррари» был отделан замшей и кожей, сиденье было мягкое и просторное, и все путешествие расслабляло – в противовес привычной давке в метро.
– В одно чудное местечко. – Он смотрел вперед на дорогу, и она, воспользовавшись этим, украдкой бросала взгляд на темный профиль. Сердце ее заныло: он такой притягательный, думала она, но не из-за внешнего вида – нет, от него исходит магнетизм яркой, мужественной личности, непоказной, абсолютной воли; кажется, что его окружает почти видимая аура внутренного света. – Если скучно, включи ТВ.
– Что? – Она чуть не подпрыгнула.
– ТВ. – Он указал на маленький экран на том месте, где обычно бывает радио. – Ловят нашего брата на технические новинки, но при длительной поездке удобно для пассажира.
Да, он жил в другом мире. Маленький вмонтированный телевизор вдруг стал воплощением различий между ее миром и его.
Что он знает о том, как пробиваться сквозь толпу к выходу из вагона, когда у тебя раскалывается голова после паршивого рабочего дня? Или часами стоять в очередях в супермаркете, тащить тяжелые пластиковые пакеты, которые, конечно же, рвутся в самый неподходящий момент? Или в конце месяца пересчитывать зарплату, гадая, как заплатить и тем и этим? Или…
– Разную я видел реакцию на этот ящичек, но никогда – такой свирепой. В чем дело? О чем ты думаешь?
– Ни о чем. – Она весело улыбнулась, глядя прямо перед собой.
– Могла бы вести себя поприличнее. Хотя бы солгать.
– Вы поощряете ложь?
– Нет.
– Я тоже нет.
– Но ты о чем-то думала, твой ответ «ни о чем» был неправдой. Или полуправда не в счет?
Нет, он просто невозможный человек! Как он сумел заставить ее почувствовать себя виноватой, ведь она всего лишь охраняет свой внутренний мир?
– Я подумала, как по-разному мы живем. Вот и все.
– В разнообразии вся прелесть жизни.
– О, не сомневаюсь, что вы так считаете.
– Ты осуждаешь технические новинки? – спросил он после долгого молчания; значит, понял ее замечание и подшил к делу.
– Нет, конечно. – Когда же он от нее отвяжется?
– Тогда что же? – спокойно настаивал он.
– Я думала… – О, оказывается, это трудно сказать. – Вы живете в совсем другом мире в сравнении со средним человеком. В привилегированном.
– Чепуха! Ты вообразила, что я не знаю простую жизнь. Брось! Я вырос в рыбацком поселке, мой отец не держал в руках больше нескольких фунтов, мать мыла полы в гостинице, чтобы одевать нас с сестрой, считала каждый шиллинг, пока мы учились в университете. Отец погиб в море, когда ему было пятьдесят лет. Этого не случилось бы, будь у него получше лодка. Вот одна из причин, почему я должен быть уверен, что все, на чем стоит имя Айронс, прослужит… – Он неожиданно остановился, видимо жалея, что так раскрыл себя.
– А ваша мать?
– Она умерла позже. Кое-что случилось, что разбило ей сердце. – Тон показал, что тема исчерпана. – Джессика, я пользуюсь своим богатством. Я на него не молюсь и не отгораживаюсь от реальной жизни. У меня два дома, несколько машин, но, если в один прекрасный день они исчезнут, я это переживу. Такие вот дела.
– Понятно. – Она посмотрела на него, но он не повернулся.
– Нет, тебе непонятно, но это неважно. Тебе больше нравится видеть меня с рогами и хвостом, пусть так и будет.
– Я так не говорила…
– Этого и не требовалось. – Он перевел дух и уже спокойнее добавил: – Ты ужаснейшая женщина.
– Все так говорят, – повторила она слова, сказанные им в ресторане; он коротко взглянул на нее и тихо засмеялся.
– Догадываюсь, хотя то, что я сказал, не совсем правда. – Низкий, с хрипотцой голос опять вызвал у нее дрожь.
– Берегитесь, вы опять становитесь галантным, – предупредила она, и он открыто захохотал – наверно, такое с ним случается редко, – и Джессика обрадовалась.
Они обедали в прекрасном ресторанчике за городом: каменные ступени вели в маленький дворик; кафельный пол сверкал в лучах заходящего солнца; воздух был насыщен ароматами цветов, растущих в огромных терракотовых вазах; посреди газона красовался бассейн с пляшущим фонтаном и головками херувимов.
– Какое очаровательное место! Нам повезло, что в такой теплый день здесь не занято.
– Обычно это не так, но я в хороших отношениях с владельцем. – Кольт прищурился.
– А, он ваш друг?
– Я купил это место лет пять назад. Тогдашний владелец разорился. Я все перестроил – ландшафт и прочее, а для себя поставил эту беседку. Шеф-поваром здесь работает француз, с которым мы вместе учились. Я переманил его с прежнего места работы. – Это было сказано без тени раскаяния. – Я дал ему свободу во всем, что касается кухни и персонала. Результат превзошел мои ожидания, затраты оправдали себя.
– Вы – удачливы, – улыбнулась она.
– В бизнесе – да.
Вечер разливал по саду ласковый свет, и что-то подсказало Джессике не шевелиться, когда он наклонился и поцеловал ее. Поцелуй был нежный и сладкий и длился недолго, но вызвал бурный отклик во всем теле; потом Кольт откинулся в кресле и выпил свой бокал, будто ничего не произошло.
– Извини, небольшая промашка.
От необходимости отвечать ее спас подошедший официант. Еда была великолепной, но ведь Кольт Айронс специально старается произвести впечатление. Каждая минута с ним – опасный флирт, она это знала. Так зачем же пришла? Проверить, насколько она сильна? Нет, не сильна, поцелуй это показал. В ней росло искушение взять то, что он предлагал, погладить его тело, позволить себе утолить сладкую, все более мучающую ее жажду.
Только у них не будет нормальных отношений, он это сказал. Интимность, нежность не перерастут в нечто большее – по крайней мере с его стороны. А с ее? Она растратит себя. От этой мысли пропал аппетит.
Когда они уходили из ресторана, взошла луна. В ее слабом свете играющая вода фонтана искрилась и разбивалась на тысячи бриллиантовых капель. Она знала, что на всю жизнь запомнит этот горько-сладкий вечер.
– Прямо домой? Или сначала ко мне, выпить кофе?
Она ответила торопливо, низким, грудным голосом:
– Домой, пожалуйста.
«Феррари» стояла отдельно от других машин – как она поняла, это было его личное место стоянки. Он закинул ногу на ногу, положил руку на спинку ее сиденья.
– Джессика, посмотри правде в глаза. Ты хочешь меня так же, как я тебя. Между нами притяжение, огонь – такое бывает нечасто, спроси тех, кто знает. Зачем же продлевать агонию, когда заранее известно, чем закончатся наши отношения?
– У нас нет никаких отношений.
– Ты опять говоришь полуправду, – тягуче сказал он, и она вдруг поняла, что вот-вот упадет в его руки, как все другие женщины, и резко выпрямилась.
– Наши отношения ничем не отличаются от ваших отношений с Даниэль… или Джеком, или другими подчиненными. – Она не знала, с чего вдруг приплела сюда имя Джека, но выставила его как талисман, как защиту от этих дурманящих серых глаз.
Он напрягся, сжал и разжал кулаки. Без выражения сказал:
– Джессика, я никогда не – приглашал Джека на обед.
– Вы знаете, что я имею в виду.
– Ты ему нравишься, знаешь это? А он тебе? – Отбросив ленивую самоуверенность, он сверлил ее потемневшими глазами.
– Он… он мне очень помог.
– О, за это я ручаюсь. – Голос опять стал стальным. – Можешь забыть о Джеке, Джессика. Он не твой тип мужчины.
Она чуть не захлебнулась от ярости.
– Да как вы смеете! Откуда вам знать…
– Твой тип – это я. Я это докажу. – Железные руки обхватили ее, прижали к груди, рот завладел ее ртом, прикосновение его языка пронзило ее подобно молнии.
Она сопротивлялась, но этим только возбуждала их обоих. Она сопротивлялась бы сильнее, если бы Кольт был груб, но он сочетал борьбу с нарастающим сексуальным чувством, доставлявшим немыслимое наслаждение. Она не заметила, как расстегнулись пуговицы на платье, и вот уже его руки нежно касались ее груди, и когда голова склонилась к тому, что осязали его пальцы, в ее затуманенном мозгу сквозь пытку наслаждения пробилась мысль о том, что она ему позволяет.
– Нет! Нет, пожалуйста… не надо. Я не хочу. – В ее словах слышалось рыдание.
– Джессика?
Она выскользнула, вжалась в кресло и с отчаянием стала торопливо застегивать золотые пуговки на груди.
– Я не хочу быть вашей следующей женщиной, Кольт. Я не могу… Я для этого не гожусь. Нельзя мне было позволять вам думать, что…
Он тихо выругался – она вздрогнула; трясущейся рукой он провел по волосам; лицо его отражало столько чувств, что было не разобрать, что же это такое.
– Это моя вина. Ты ясно высказала свою позицию, и впервые в жизни я позволил чувствам взять верх. Джессика…
– Отвезите меня домой. – Она была почти в истерике; от стыда, замешательства и глубокой, непонятной боли хотелось сжаться в комок и умереть.
– Черт побери, надо же поговорить…
– Я буду вынуждена пойти пешком. – Глаза ее горели диким огнем.
Он кивнул.
– Хорошо, Джессика. – Голос его звучал холодно, отдаленно, и в нем чудились нотки потерянного ребенка, отчего сердце ее разрывалось на части. Если она хотела показать, что его мир чужд ей, что она никогда в него не войдет, она сделала это наилучшим образом. Он сидел отстраненный, замкнутый, погруженный в себя; наверное, он никогда больше к ней не приблизится.
Почему же она не рада? Не благодарит судьбу, что все кончилось? Опасность миновала, но в ней оставались только горечь и смущение.
За всю дорогу он не сказал более ни слова. Джессика чувствовала, что он стремится поскорее избавиться от нее. Никогда еще она не была такой маленькой и беспомощной. Непонятно, что же терзает ее.
Они сдержанно попрощались, Джессика выскочила из машины, но в отличие от прошлого раза «феррари» уехала раньше, чем она вынула ключ от дома, – так Кольт Айронс выразил свое раздражение.
Она долго стояла на ступеньках после того, как затих шум машины, и очнулась лишь от телефонного звонка внутри дома.
Ей не хотелось ни с кем говорить, но соседи спали или делали вид, что спят, и она сняла трубку.
– Извините, что беспокою так поздно, но это очень важно. Могу я поговорить с Джессикой Тейлор? – Ее мать, как всегда, говорила решительным тоном.
– Мама, это я. – Что еще теперь? Именно в эту ночь?
– Джессика, дорогая. – Медоточивый голос. – Я тебя не разбудила?
– Я только что вошла. – Она знала, что резкий тон слишком явно говорит о нерасположенности к разговору, но беседовать с матерью было выше ее сил. – В чем дело?
– Я не хотела, чтобы ты узнала это от других. – Она догадалась раньше, чем мать сообщила: – Это насчет Джо и Вильяма, дорогая. У них сегодня родилась девочка.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Следующие недели пролетели в напряженной работе, во встречах и консультациях. Иногда на них присутствовал Кольт, но держался всегда холодно и корректно.
Джек пробовал назначить Джессике свидание, но она отказалась. Он ей нравился, но в нем не было той искры, без которой, как она знала по опыту с Вильямом, ничего не получится.
Когда мать сказала ей о рождении ребенка у Джо, она почувствовала только легкую грусть и в ту же минуту поняла, что ее любовь к Вильяму была чем-то вроде дружеского отношения, которое вскоре исчезло. Она ужаснулась: если бы не Джо, если бы не предательство Вильяма, она была бы сейчас его женой и за эту ошибку расплачивалась бы всю жизнь.
Мать по телефону спросила:
– Как ты к этому относишься? Ты ведь знала, что это случится?
– Я об этом не думала, – честно ответила Джессика, – но я рада за Джо, ведь она этого хотела.
– Не знаю, чего хотела Джо. Она не слишком счастлива. Но ты действительно рада за нее, Джессика?
– Да, я даже благодарна ей. И Вильяму. Он мне не подходит, но раньше я этого не понимала.
– Я знала. Он пустой человек.
– Ты этого никогда не говорила, – изумилась Джессика.
– Говорила, но ты не слушала, – мягко сказала мать. – Ты всегда считала, что я о тебе не забочусь, но ты не права. Просто мы с тобой так похожи, что вечно сталкиваемся. Но я тебя люблю. Всегда любила. В последние годы мы не ладили, и в этом виновата я. Когда я бросила твоего отца… – После долгого молчания мать продолжила: – Я была измучена.
– Мама, это старая история.
– Нет, я хочу, чтобы ты поняла. Я не переставала его любить, и он это знал, но у него была страсть – его работа, и она победила. Связь с Джоном была для меня только поводом заставить себя уйти от него. Кроме твоего отца, я никогда никого не любила, но была слишком ревнива, чтобы делить его даже с работой. В этой борьбе я бы никогда не победила. Работа – его первая любовь.
Джессика не могла вымолвить ни слова. Вечер с Кольтом, новость про ребенка и теперь еще откровение матери подействовали на нее подобно взрыву бомбы – слишком много всего.
– Только не думай, что я не люблю, тебя, дорогая. Ты всегда была для меня особенной. Джо это чувствовала и злилась. Может, это и подтолкнуло ее на связь с Вильямом.
– О, мама… – Джессика плакала.
Вскоре всхлипывания раздавались с обоих концов линии.
Они еще немного поговорили, Джессика повесила трубку и долго стояла, прислонившись к стене. Почему они не разговаривали раньше? Как же она не замечала страданий матери?
Да, они с мамой похожи: обе умеют скрывать свои чувства, что немало помогло ей в последнее время при встречах с Кольтом.
А теперь работа закончена, и встреч не будет. Почему ей так больно? Она разозлилась. Тупица, дура, немедленно прекрати! Той ночью в машине ты приняла решение, вот и следуй ему. Никакого вскрытия трупов.
Завтра она пойдет в магазин, купит себе что-нибудь безумно дорогое, а в субботу сделает стрижку. Она молодая, здоровая, у нее вся жизнь впереди.
Утром в дверь постучала соседка.
– Джессика, к телефону!
– Кто там? – Джессика открыла дверь, но Дженни уже скрылась в своей комнате. Кто бы там ни был, пусть поторопится, она не собирается опаздывать на работу, враждебно думала она, сбегая по лестнице. – Да?
– Джессика? – Низкий, с хрипотцой голос, который был впечатан в самую глубь ее существа, вызвал бешеное сердцебиение. – Я не задержу тебя. Ты свободна в субботу вечером?
– Я… – Она онемела от шока.
– Я хочу пригласить вас с Расселом и поблагодарить за хорошую работу. Рассел с Моникой в субботу свободны, так что мне осталось спросить только тебя.
Что же делать? Как сказать «нет», если те двое согласились?
– Чтобы поблагодарить? – подковырнула она. – В этом нет необходимости.
– Тем не менее я хочу, – приветливо сказал Кольт. – Рассел, по-моему, в восторге.
Еще бы, все увидят, как он обедает с Кольтом Айронсом, это ему не повредит.
– Если ты в субботу не можешь, мы перенесем на будний вечер, – продолжал Кольт, и она услышала железные нотки, которые ей уже были знакомы. Так, значит? Или она с Расселом, или ничего? Кольт понимал, что ради босса она скажет «да».
Но ведь ей нечего терять? Поведение Кольта в последнее время ясно показало, что его интерес к ней пропал, и сейчас на прощанье он делает примирительный жест. С ее стороны думать что-то другое просто самонадеянно.
– Суббота подходит, – быстро сказала Джессика.
– Я закажу такси на семь часов…
– Зачем же…
– Такси сначала заберет Рассела с Моникой.
Он открыто насмехался, и она торопливо попрощалась. Щеки горели. Как же она его ненавидит! Самонадеянный, высокомерный, невыносимый…
Когда она пришла на работу, Рассел вертелся юлой, рассказывая всем и каждому о приглашении, так что к концу дня она готова была его возненавидеть.
Хорошо, что сегодня пятница. Если бы Кольт сделал свое приглашение в понедельник, Рассел напечатал бы об этом в газетах!
В субботу с утра она пошла в парикмахерскую, в последний момент решив не обрезать волосы, а просто сделать прическу. Потом долго искала в магазинах наряд: сегодня они видятся в последний раз, так пусть она хотя бы будет красивой.
Он потерял к ней интерес без тени сожаления, ну и замечательно! Она не будет убегать от этой последней встречи, как испуганная собачонка. Она покажет ему, что прекрасно владеет собой, не хуже всех его красоток. А в присутствии Рассела и Моники Кольт вообще не опасен.
Как только Джессика увидела бледно-кофейное платье для коктейля, короткое, с длинным жакетом, она поняла: это то, что надо. Оно оттеняло ее темные глаза и светлые волосы, перекликалось с молочным цветом лица и отлично сидело на фигуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12