И я нашел немало вариантов.
– Понятно.
Это он из-за Анастасии почувствовал необъяснимую тягу к зеленым берегам Британии?
Джед вытянулся рядом на траве, но Генриетта сидела, скромно подтянув ноги к груди, так что они скрылись под складками платья, и обхватив колени руками.
А потом она совершила ошибку – повернула к нему голову. И едва не утонула в водовороте захвативших ее эмоций.
– Я скучал по тебе. – Голос у него был очень мягким и слегка хрипловатым. – Больше, чем это казалось возможным мне самому.
Нет-нет, она не станет это терпеть. Это нечестно.
– Уверена, что тебе было чем заняться кроме того, чтобы скучать по мне. – Она хотела произнести эти слова безжалостно и твердо, но едва прошептала их.
– Это не так, – просто сказал Джед, а когда она начала от него отодвигаться, он поймал ее за руку и заговорил резче: – Хочешь ты этого или нет, Генриетта, но сейчас ты меня выслушаешь. Я скучал по тебе не только в этот раз, – поспешно продолжал он, не обращая внимания на ее протестующий взмах рукой. – С тех пор как я впервые тебя увидел, я постоянно о тебе думаю. Сначала я решил, что это просто страсть, которая при более близком знакомстве либо утихнет, либо разгорится, и тогда я с ней справлюсь, уложив тебя в постель, но это нечто большее.
– Я тебе не верю. – И Генриетта резко от него отшатнулась.
– Я тебя за это не виню, – спокойно ответил Джед, еще крепче сжимая ей локоть. – Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы смириться с собственными чувствами, так что и ты, скорее всего, не сразу успокоишься.
– А что насчет Анастасии? – Это сумасшествие, такого не бывает, но разве не об этом она мечтала, пусть только в самой глубине души? И вот мечта сбылась, и Генриетта смертельно перепугалась. Мелвин тоже говорил, что хочет ее, что она ему нужна, что без нее его жизнь потеряет смысл. Но все это оказалось иллюзией и миражом, которые едва не разрушили ее жизнь и погубили Мелвина.
– Анастасия? – Джед на мгновение нахмурил лоб. – Ты же не думала?.. Анастасия – дочь старого друга моего отца, наши фирмы крепко между собой связаны, вот и все.
– Джед, я могу быть кем угодно, только не дурочкой, – на удивление спокойно ответила Генриетта. – Я видела, как она на тебя смотрит.
– Меньше всего меня волнует, как она на меня смотрит, – резко отозвался Джед. – Говорю тебе, между нами ничего нет и никогда не было. Ради Бога, Генриетта… – Он откинул со лба волосы, а Генриетта уже успела заметить, что этот жест означал полное отчаяние. – Выслушай меня!
– Ты сопровождаешь ее на обеды, вас видят в свете…
– Меня видят со многими женщинами, – рявкнул он и, заметив, как изменилось ее лицо, добавил: – И с ними я тоже не сплю, пока ты не спросила. В последний раз я встречался с женщиной больше восемнадцати месяцев назад, и, что бы ты обо мне ни думала, я не настолько неразборчив в связях. У меня были женщины, черт, я уже это говорил, но я не какой-то жеребец!
Генриетта вздрогнула, но не отступила.
– Ты сам сказал, не далее как пару недель тому назад, что серьезные отношения не входят в твои планы, а я больше всего ценю откровенность. Как могло твое мнение так быстро измениться?
– Я боролся против своих чувств и лгал нам обоим, – признал Джед. – Я впервые столкнулся с этим. Генриетта, прояви хоть капельку гуманности и постарайся понять, через что мне пришлось пройти. Я не хотел влюбляться, не хотел близких и серьезных отношений и всего такого, согласен. Но это чувство свалилось мне как кирпич на голову, и я не знаю, что делать. Оно здесь, оно не исчезает.
– Подожди немного, – быстро возразила девушка. – Ты сам сказал, что предыдущие романы для тебя ничего не значили; может, и в этот раз будет так же? Ты не можешь ни в чем быть уверен, признайся!
Джед был готов рассвирепеть, но сдержался.
– Я не хочу, чтобы у нас был роман, – спокойно сказал он. – Я хочу большего. Я знаю тебя уже пять месяцев и абсолютно уверен.
– А я уверена, что не хочу никаких отношений с тобой, – твердо произнесла она. – Мне очень жаль, Джед, но это правда.
– Не верю. Не суди всех мужчин по твоему мужу, Генриетта. – Он шел на ощупь, но терять ему было уже нечего.
– Что?
Она так резко вскинула голову, что Джед понял: дело и правда в Мелвине.
– Что бы он ни натворил, он просто дурак или еще хуже, – мрачно произнес он. – Я не такой, как он, Генриетта, я тебя не обижу.
– Ты не понимаешь. – Девушка в отчаянии покачала головой. – Я не знаю, что ты подумал, но ты не прав.
– Тогда объясни, – резко потребовал Джед. – Объясни. Скажи, чего ты боишься.
– Не могу. – Генриетта нахмурилась, какая-то беспокойная мысль начала пробиваться, заглушая голос Джеда. Мерфи.
– Где Мерфи? – У нее душа ушла в пятки. – Мерфи ! – Она позвала еще раз, вскочила на нощ. и с такой силой стряхнула с себя руку Джеда, что тот понял: произошло нечто ужасное.
– В чем дело? – Он тоже встал. – Он просто изучает окрестности и вот-вот вернется. Это нормально для собаки.
– Стрихнин. Ему нельзя ничего изучать! Боже, помоги мне, Джед! Найди его!
– Стрихнин? При чем здесь стрихнин? – мягко спросил он.
Она сбивчиво пересказала ему недавние события, и, по мере того как его лицо мрачнело, ее собственный ужас только усилился.
– Хорошо, продолжай его звать, – тихо произнес Джед.
– Куда ты?! – Она с такой силой потянула его за рубашку, что вытащила ее из брюк. – В последний раз я видел его вон там, – сказал Джед, указывая на поле в том месте, где река поворачивала, – так что именно туда я и отправлюсь.
– Я с тобой…
– Нет, – решительно остановил он ее. – Возможно, он просто гуляет неподалеку и через пару минут вернется.
Джед взял ее за плечи и ощутимо встряхнул.
– Ты слышишь меня, Генриетта? Возьми себя в руки и начинай звать. С ним все будет в порядке, обещаю.
Он поцеловал ее один раз – крепко, успокаивающе – и пошел вброд через реку, выкрикивая имя Мерфи.
Генриетта кинулась в противоположную сторону, но очень скоро до нее донесся голос Джеда. Она побежала назад и вздохнула с облегчением, увидев Джеда, следом за которым бежал Мерфи. Он в порядке. Он в порядке . Но тогда почему Джед идет так быстро, а лицо у него какое-то странное?
– Что такое? – полная нехороших предчувствий, спросила девушка. – Что случилось?
– Ничего-ничего, правда… – Джед запнулся. – Он как раз что-то ел. Какое-то мертвое животное.
Генриетта подняла голову.
– Крысу? – едва слышно спросила она. Люди травят крыс.
– Не знаю, но мне кажется…
Генриетта не услышала продолжения, потому что именно в этот момент Мерфи вырвало.
– Я отвезу его в Мэйфилд. – Это была местная ветеринарная лечебница. – Просто чтобы убедиться.
– Но если его вырвало?..
– Это хорошо, но, если мясо было отравленное, этого недостаточно, – все так же спокойно пояснил Джед. – Все решают минуты.
– Но ты не можешь ехать верхом вместе с Мерфи, – в ужасе возразила Генриетта. – Эбони тебя сбросит, это слишком опасно.
– Генриетта… – Он нежно коснулся ее лица. – У нас нет выбора и нет времени на споры.
Она и подумать не могла, что Мерфи позволит Джеду взвалить себя на седло. Потом сам Джед взобрался на лошадь с невероятной легкостью, пока девушка поспешно отвязывала поводья от дерева.
Последнее, что она увидела, были изумленные глаза Мерфи, смотревшие на нее из-за плеча Джеда, который, одной рукой удерживая поводья, а другой – огромную собаку, пустил Эбони в галоп.
Вернувшись на мельницу, Генриетта задержалась на минуту на кухне, глядя на корзинку Мерфи и стараясь не расплакаться. Она включила кофеварку и села у окна, вдыхая свежий ароматный воздух и рассеянно глядя на солнечный пейзаж. Мерфи, Мерфи, Мерфи…
Когда она допивала вторую чашку кофе, зазвонил телефон.
– Генриетта, с ним все в порядке. Джэйкоб Мейфилд сам его осматривал и сказал, что стрихнина в организме нет. Он явно съел какую-то дрянь – его только что снова вырвало. Джэйкоб предлагает оставить его под присмотром, пока не прекратится рвота, а ты сможешь забрать его сегодня вечером. Согласна?
– Конечно. – У нее подгибались колени. – Большое спасибо, Джед. – Она не заплачет, не заплачет.
– Нет проблем. – Он запнулся на секунду, как будто сомневаясь, а потом продолжил: – Я загляну на обратном пути и расскажу поподробнее.
Прежде чем она отдала себе отчет, Генриетта произнесла:
– Я могу приготовить ленч. Ничего особенного, просто салат, холодный цыпленок и французский хлеб. – Ведь он так старался ради нее, она в долгу перед ним и обязана сделать хотя бы это.
– Замечательно. Я заеду в Фотрингем и оставлю Эбони в конюшне, а потом вернусь на машине. Увидимся через час.
«Глупо, глупо, глупо!» – шептала Генриетта. Она не хотела связываться с этим мужчиной, не могла , а теперь он подумает… Она обхватила себя за плечи. А как он переживет ее отказ? Девушка в тоске потрясла головой.
Но… Генриетта застыла, и лицо у нее стало спокойным и решительным. Она сослужит Джеду плохую службу, если скроет от него свои истинные чувства, потому что рано или поздно – скорее, рано – он все равно будет несчастнее с ней, чем без нее.
Джед приехал сразу после полудня, и Генриетта появилась на пороге, встречая его. Девушка не могла скрыть волнения.
– Держи. – Не касаясь ее, он передал ей бутылку отличного французского вина. – Я подумал, что нам обоим не помешает выпить по бокалу.
– Спасибо. – Голос у нее срывался, а улыбка была натянутой. – Я решила, что можно накрыть стол на заднем дворике, за студией: все прошлое лето я использовала твою мебель для пикника.
– Правда? – Джед обрадовался возможности поговорить на нейтральную тему. Он взял вино и штопор. – Я сам открою. Кстати, Мерфи передавал тебе привет.
– Без него тут как-то пусто. – Генриетта обвела взглядом кухню и через силу улыбнулась. – Особенно здесь. Эта комната всегда меня немного пугает, хотя днем тут совсем неплохо.
Они вместе отнесли еду во двор позади студии, и Генриетта, вопреки собственным ожиданиям, обнаружила, что вполне может съесть свою порцию, и даже не без удовольствия. Джед проявил себя как отличный товарищ: спокойный, веселый, дружелюбный, он ни разу ни словом, ни жестом не напомнил ей о разговоре, состоявшемся еще до исчезновения Мерфи. В какой-то момент Генриетте даже показалось, что этот разговор был плодом ее больного воображения.
После ленча она провела для Джеда экскурсию по студии, и тот удивил ее умными вопросами осведомленного человека.
– Я не знала, что ты разбираешься в керамике, – заметила она, когда Джед высказал свое мнение по поводу того, какой сорт глины лучше использовать для конкретного вида работы.
– Я и не разбираюсь, вернее, раньше не разбирался, – спокойно проговорил он и, заметив ее вопросительно изогнутые брови, признался: – Я провел небольшое исследование. Человек, которого я люблю, очень серьезно относится к керамике, и мне хотелось хотя бы знать, о чем идет речь, раз уж сам я не отличаюсь талантом в этой области.
Генриетта смотрела на него в растерянности.
– Не надо, – наконец, прошептала девушка и сама услышала в своем голосе нотки боли. – Пожалуйста, не надо, Джед.
– Почему? – Легкая, успокаивающая интонация пропала. – Почему, Генриетта? Ты же знаешь, между нами есть что-то… Черт, да оно было с самого начала, – безжалостно настаивал он, – и я признался тебе, что чувствую.
– Я нe хочу , чтобы ты испытывал ко мне такие чувства.
– Не верю. – Он развернул девушку к себе и одним пальцем приподнял ее лицо за подбородок, встретившись с ее затравленным взглядом. – Я в это не верю, – мягко повторил он. – Может, ты и не испытываешь ко мне тех же чувств, по крайней мере пока, но твои глаза открывают мне то, что отрицают твои губы. Я тебе нравлюсь, Генриетта, не знаю, насколько сильно, но нравлюсь. – Он привлек ее к себе и прижал к мускулистому телу. – Я не знаю, что сделал – или чего не сделал – твой бывший муж, чтобы ты стала так себя вести, но я – не он, и ты это поймешь.
Его голос стал низким и бархатистым.
– Разумеется, я знаю, что ты не Мелвин, – торопливо заговорила Генриетта, упираясь руками ему в грудь, – но это ничего не меняет.
– Это меняет абсолютно все, – твердо сказал Джед.
– Нет! – Под ее ладонью билось его сердце, и тепло и одурманивающий мужской запах его тела наполняли ее существо сладкой, страстной слабостью, но она по-прежнему пыталась бороться изо всех сил, и неожиданно голос у нее стал хриплым. – Я не хочу и не люблю тебя, я…
– А кто говорит о любви? – Его губы были так близко, на расстоянии поцелуя. – Я могу подождать, пока придет любовь; если надо, я могу проявить потрясающее терпение. Просто признай, что у нас есть шанс; загляни себе в душу и смирись с очевидной истиной. Черт возьми, мы будем просто друзьями столько, сколько ты захочешь, – в отчаянии простонал он, – но будь честна сама с собой.
И вслед за этим, как будто в опровержение собственных слов, он ее поцеловал долгим, сладким, головокружительным поцелуем, полным наслаждения и боли. Она жадно впилась в его губы, Джед оторвал ее от земли и прижал к себе, пытаясь утолить жажду. Он чувствовал, как ее полные, упругие груди прижимаются к его сильному телу, как она с невинной, почти неуклюжей жадностью пригнула его голову, вызвав в нем почти болезненное волнение.
Джед не ожидал такой вспышки страсти, такой всепоглощающей ответной реакции. Он хищно склонился над ней, его крупное, мускулистое тело полностью накрыло стройную, изящную фигурку, с силой давя на нежные груди, и от этой сладкой боли их кончики напряглись, превратившись в твердые бугорки под его пальцами.
– Видишь, видишь? – торжествующе шептал он, ненадолго оторвавшись от ее губ. – Нам будет хорошо вместе, Генриетта, и ты это знаешь.
Хорошо? Им будет великолепно, феноменально! Она закрыла ему рот поцелуем и потерлась о его лицо, как кошка, чувствуя, что каждая жилка в ее теле пульсирует от желания.
– Это станет началом новой жизни для нас обоих, мы забудем о прошлом и вдвоем начнем строить свое будущее…
Генриетта застала его врасплох, неожиданно вырвавшись из его рук.
– Генриетта! – Он увидел, как ее глаза рас ширились от страха, и готовая вспыхнуть ярость тут же угасла. – Что такое? Ради Бога, ты должна мне рассказать! – умолял он.
Да, она должна. Только тогда он поймет.
– Хорошо. – Голос ее звучал равнодушно и бесцветно. – Я расскажу.
Когда они снова сели друг напротив друга и Джед устремил на нее внимательный взгляд, Генриетта призвала на помощь всю свою храбрость и начала говорить. Она рассказала ему обо всем: о счастливой домашней жизни до смерти отца, о том, как ради матери она осталась дома, тогда как ее сверстники расправили крылья и улетели в университеты и колледжи вдали от родных мест, о своей однообразной жизни до встречи с Мелвином и о сумасшедших, волнующих днях романа.
– А потом мы поженились. – Это было простое утверждение, но то, как она его произнесла, заставило Джеда настороженно сощурить ярко-голубые глаза.
– И? – мягко поторопил он. – Что стало не так?
– Мой муж превратился в другого человека. – Несмотря на майское тепло, она поежилась и, прикрыв на мгновение глаза, продолжила: – Все началось еще во время медового месяца. В гостинице был официант, и Мелвин сказал, что тот со мной флиртует, а я его поощряю. На самом деле я его даже не заметила. В конце концов, это был наш медовый месяц! – Она тяжело вздохнула. – Но все только начиналось. Мелвин был мной одержим, я не знаю, как еще это назвать. Он стал ревновать, как сумасшедший, мучая себя, мучая меня бесконечными обвинениями и угрозами… – Генриетта медленно покачала головой. – Он изолировал меня от моих друзей, критиковал мой стиль одежды, мою прическу, макияж. Он не хотел, чтобы я работала, потому что я общалась с людьми… с мужчинами. Он постоянно твердил, что я слишком худая, что моя работа гроша ломаного не стоит, что в постели я безнадежна… И все для того, чтобы я еще больше от него зависела. И… и это сработало. Я готова была винить во всем только себя.
– И ты никому ничего не рассказывала? – мягко спросил Джед. Встретить бы этого урода раньше, он бы ему объяснил кое-что!
– Я пыталась. – Она взглянула на него без выражения. – Но надо было знать Мелвина, чтобы понять. Он был со всеми таким милым, таким приветливым и дружелюбным. И он меня любил. Все в один голос твердили это. И он действительно меня любил… по-своему, – с горечью закончила она.
– Это не любовь, Генриетта. – Джед усилием воли подавил эмоции. – Что угодно, но не любовь. Ты правильно назвала это одержимостью.
– В общем, я боролась неделю за неделей, месяц за месяцем, – тихо продолжала Генриетта, – а потом… а потом он зашел так далеко, что даже я это поняла, несмотря на всю свою растерянность. Он предложил мне сделать операцию.
– Операцию? – нахмурился Джед. – Извини, я что-то не понял.
Это было самое тяжелое. Генриетта встала и подошла к окну, повернувшись к Джеду спиной и невидяще глядя на поля и ярко-синее небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13