Выглядела она, прямо скажем, не блестяще, страшно ныла и отзывалась болью на каждое неосторожное движение, начиная сочиться сукровицей. Возможно, в другом месте и в другое время я бы показал ее врачу, но сейчас по вполне понятным причинам я такой возможности не имел.
Среди остальных моих болячек стоило бы упомянуть сломанные ребра, перетянутые сейчас эластичным бинтом, и левую руку.
О да... Левая рука. О ней следовало бы говорить особо. А лучше вообще не упоминать.
Выглядела она просто отвратительно. Белесый ободок омертвевшей кожи расширился уже до восьми-десяти сантиметров и расползся безобразной опухолью во все стороны, поглощая запястье, выбираясь на ладонь и протянув свои жадные щупальца ближе к локтю. Отмершая кожа практически ничего не чувствовала и в нескольких местах уже растрескалась, обнажив бело-розовые ниточки мускулов. Из этих ранок непрестанно сочилась какая-то омерзительная зеленоватая жижа, издающая слабый запах разложения.
Ужасно. Я уже начал гнить заживо!
Это выглядело отвратительно, но, как ни странно, не доставляло мне ни малейших неудобств. Омертвевшая кожа боли не причиняла совершенно. Зато окружающая ее чернота мучила меня беспрестанно. Темная плоть становилась мягкой и неестественно податливой, будто бы рука состояла из тонкой пленки кожи, под которую налито что-то вроде густого киселя. Вздувшиеся вены неровно пульсировали, толчками прогоняя в руку кровь и разнося трупный яд по всему моему организму. Отдельные красные ниточки опухоли уже заползали в плечо и осторожно прокрадывались на грудь.
Однако рука все еще действовала, хотя и несколько неуверенно и заторможенно. Я мог шевелить пальцами и, очевидно, даже смог бы неуклюже держать ими вилку, если бы был настолько цивилизован, чтобы придерживаться правил поведения за столом.
Сейчас пораженная недугом конечность была плотно перевязана и одета в приобретенную по случаю черную перчатку, скрывающую под собой неприятное зрелище измененной вероятностью плоти. Но я прекрасно знал, что прятать кольцо от глаз людских было бессмысленно. И в данной ситуации единственным вариантом для меня стало бы избавиться от этой железки, пока она не вогнала меня в гроб.
Но не сейчас. Пока что я еще должен тащить свою ношу, от всей души надеясь, что для меня еще не слишком поздно.
Пусть кольцо пока остается на своем месте. А на сегодня у меня есть другая задача.
Осторожно водя лучом фонарика по стенам, я приоткрыл дверь и змеей проскользнул в комнату, которая, судя по моим ощущениям, насквозь пропиталась духом мертвечины. Ощущение было омерзительное. Казалось, что на меня со всех сторон смотрят тысячи невидимых глаз. По спине маршировали целые батальоны мурашек.
– Успокойся, Зуев, – прошептал я, обращаясь к самому себе. – Это просто нервы. Просто нервы...
Мертвые не кусаются. Бояться следует только живых.
Проникнуть в городской морг оказалось проще простого. Видимо, никто не видел никакого резону бдительно охранять несчастных жмуриков. Конечно! Ведь никто не предполагал, что один из лежащих сейчас здесь покойничков несет в своем теле нечто настолько ценное, что кое-кто не пожалел бы ради этого жизни.
И я должен был успеть забрать это нечто прежде, чем за ним придут люди Долышева.
Я должен забрать кольцо вероятности у Рогожкина. Ведь ему оно уже не понадобится.
Пробраться мимо дремлющего в своей будочке сторожа было невероятно просто. Бедняга, видимо, здорово намаялся. Думаю, он бы не заметил, даже если бы мимо прошел распевающий песни и размахивающий флагами военный оркестр.
Судя по размерам помещения, местный морг был рассчитан на шесть, максимум восемь тел. Сейчас же здесь находилось двенадцать. Моими стараниями... Я на всякий случай перекрестился и осторожно взглянул в лицо первому мертвецу.
Какая-то бабулька лет семидесяти. Лицо спокойное-спокойное, умиротворенное. Нет, эта мне не нужна. Мужчина с короткой бородкой. Не то. Парень. Один из тех, кого я уделал еще на болотах. А вот и еще один... Хорошо я тогда потрудился, правда ведь?
Пять весьма обугленных тел я сначала пропустил даже не глядя. Потом, не удержавшись, все-таки заглянул одному из них в лицо. Эва, как вас подрумянило-то, парни... Ужасно... Черт... Вот черт...
Меня чуть не вывернуло. Зря я вообще явился сюда. Очень даже зря... О господи! Мне же теперь это всю жизнь сниться будет!
Стараясь стереть из памяти ужасную картину сожженного до неузнаваемости лица, я поспешно прошел дальше. Хотелось бы оказаться как можно дальше отсюда, но мне необходимо забрать кольцо. Второго такого случая мне больше не представится. Я должен...
Ага. Привет, Федор. Здравствуй, милый друг. Кажется, ты поклялся, что в следующий раз увидишь меня мертвым? И вот ты лежишь здесь, а я смотрю на твое исполосованное лицо. Жаль. Очень жаль. Даже ты не заслужил такой кончины, хотя твоя рожа мне никогда не нравилась.
Я пристроил фонарик так, чтобы он освещал неподвижное тело Рогожкина. Стащил покрывающую его простыню и наскоро осмотрел. М-да... Зрелище было еще то. Ну и отделал же я беднягу Федора!
Ага, вот и знакомый мне след колечка. Белесый ободок, растрескавшаяся кожа и водянистая опухоль на левой руке немного повыше локтя. Известная картина. У меня все то же самое... Только, пожалуй, побольше. Вот что значит неправильно выбрать место для колечка. Рогожкин носит кольцо вероятности уже черт его знает сколько лет, и у него рука поражена гораздо меньше, а я...
Нерешительно подняв руку мертвеца, я наспех ощупал ее. Если кольцо было все еще там, то оно должно прощупываться как нечто плотное и погрузившееся глубоко внутрь тела. По крайней мере, так было у меня. А здесь... Кто его знает? Но надо проверить.
Кольцо оказалось на месте. Только вот как его извлечь?
Нож. Мне нужен нож... Здесь же должны быть ножи или какие-нибудь там скальпели. Правда ведь?
Скальпели я нашел после минутных поисков. Осторожно выбрал самый большой. Подошел к терпеливо ожидающему меня на прежнем месте Федору Рогожкину. Зачем-то закатал рукава.
– Ну что ж... Приступим к операции.
Дальнейшее превратилось для меня в самый ужасный кошмар, какой я только когда-либо видел. Если я раньше упоминал, что тот или иной момент в моей жизни являлся самым пакостным, я ошибался. И если я в будущем скажу кому-нибудь, что помню что-нибудь более кошмарное, чем та бесконечная ночь в морге, знайте, что я вру. Не могло быть ничего более омерзительного и неприятного, чем выковыривать кольцо вероятности из тела убитого своими же руками человека.
Крови почти не было. Я располосовал кожу, срезал мускулы, безжалостно распластал жилы и кровеносные сосуды. Уткнувшись острием скальпеля во что-то твердое, я начал ковырять своим инструментом в ране и был вознагражден едва заметным в тусклом свете фонарика металлическим блеском.
Примерно наметив для себя те места, которые придется срезать, я начал размахивать скальпелем как обезумевший хирург или чокнувшийся мясник. Срезанные куски мертвой плоти я пренебрежительно отбрасывал в сторону. Периодически приходилось отворачиваться и с трудом давить рвотные позывы. Я даже не мог стереть пот со лба, потому что не хотел вымазать лицо в крови Рогожкина.
Через несколько минут адской работы, показавшихся мне вечностью, я полностью обнажил кольцо вероятности со всех сторон. Теперь возникал следующий вопрос: как его снять?
Я судорожно сглотнул и не нашел ничего лучшего, как подсунуть скальпель между металлическим ободком кольца и белесой костью и действовать им как рычагом, пытаясь вывернуть кольцо.
Ужасно!
Конечно же, этим я ничего не добился. Только расковырял все там, превратив рану в неразборчивое месиво тканей и костяного крошева. Кольцо осталось на месте и даже не подумало слезать.
Я отвернулся, тяжело дыша и судорожно хватая ртом воздух. Несколько раз моргнул и, перехватив скальпель поудобнее, вернулся к делу. Кольцо необходимо было забрать. Забрать, даже если ради этого придется искрошить беднягу Рогожкина в куски.
Сейчас мне больше подошел бы не скальпель, а топор. Было бы гораздо проще. Р-раз – и готово.
Я схватил мертвеца за руку и стал ее выворачивать изо всех сил, непрестанно тыча острием своего мясницкого инструмента в локтевой сустав. Всего через несколько минут я своего добился. Рука хрустнула и переломилась в локте, повиснув на тонких полосках кожи и жил. Я быстренько перерезал их и отшвырнул окровавленную конечность в сторону.
Хотелось вытереть лоб и почесаться. Но не этими же по локоть вымазанными в крови руками. Приходилось терпеть.
Так. Теперь подрезать вот здесь... и здесь. Ага. Почти то, что надо.
Я снова вонзил скальпель между кольцом и костью и с силой рванул его вверх. Удача! Проклятая железяка немного подалась. И еще. Еще разок...
Черт возьми! Какого черта? Это инструмент хирурга или кусок стекляшки? Я отшвырнул зазвеневший обломок скальпеля на пол и, схватившись за кольцо, изо всех сил дернул. Возможно, я немного перестарался, так как тело Рогожкина сползло со стола и тихо шлепнулось на пол. Зато колечко осталось в моих руках, что было уже немало.
Я торопливо шагнул в сторону и, выронив проклятое кольцо, упал на колени. А потом меня скрутил жесточайший приступ рвоты.
* * *
Капитан милиции Евгений Ястребовский сидел за своим столом в отделении и тоскливо смотрел на лежащий перед ним чистый лист бумаги. Ему хотелось внятно и доходчиво изложить в докладной записке все те причины, по которым он ну никак не мог оказаться виновным в затопившем город кровавом безумии, но он не знал, как начать.
Ну что можно было сказать?
Четыре дня назад на тихих и спокойных улицах внезапно началось форменное столпотворение. Сначала перестрелка далеко за городом, где выехавшая по срочному звонку, перепуганного до потери пульса железнодорожного смотрителя опергруппа нашла сразу три трупа с огнестрельными ранениями и такую прорву стволов, что хватило бы для оснащения целой банды боевиков. Никаких зацепок или подсказок, по которым удалось бы раскрутить это дело, просто не обнаружили. Со слов того самого смотрителя было записано, что на заболоченном лугу близ железнодорожной ветки произошла стычка между хорошо вооруженной группой и одним тощим и нескладным мужиком. Как ни странно, тот мужик вырвался из подстроенной ему засады живым и даже успел ухлопать нескольких нападавших.
Позднее было установлено, что скрылся он на автомашине модели «ВАЗ-21099», принадлежащей некоей Шаповаловой Лидии Петровне. Угрожая расправой, мужчина вынудил гражданку Шаповалову доставить его в город и высадить на одной из центральных улиц.
Возможно, этим бы все и кончилось, а дело так и осталось бы «висяком», потихоньку исчезнув под натиском повседневной текучки, если бы не одно «но».
Оказавшийся не в том месте и не в то время сержант Калилов заметил на улице подозрительного человека и попытался его задержать. Произошла короткая драка, в которой сержанту – чемпиону города по греко-римской борьбе – удалось взять верх. Но тут случилось непредвиденное.
Неведомые преследователи все-таки нагнали свою потенциальную жертву и, не рассусоливая, полоснули по нему автоматами прямо из окна «волги». Сержант Калилов был убит на месте, а один из случайных прохожих ранен. Зато тому типу хоть бы что. Он стоял под пулями как заговоренный, а потом выхватил из кобуры сержанта табельный пистолет и с трех или четырех выстрелов сумел подорвать «волгу».
Капитан Ястребовский только покачал головой. Если бы он не видел обгоревший остов машины, из которой пожарники выковыривали обугленные трупы, а свидетели бы не утверждали в один голос, что все так и было, то Евгений Геннадьевич подумал, что ему просто пытаются навешать лапшу на уши.
Разнести машину из пистолета – это уже нечто из области фантастики или киношных детективов.
Потом этот мужик на время куда-то скрылся и высветился только через полчаса, начав пальбу немного в стороне от места первой перестрелки. Здесь был обнаружен еще один труп, прошитый насквозь крупнокалиберной пулей. Оружие – специально изготовленная американская снайперская винтовка «Лайт-50» – было обнаружено позднее на крыше дома. Откуда оно взялось – непонятно.
Что произошло дальше, до сих пор неясно. Хотя свидетелей было множество, но их показания расходятся с точностью до противоположного. Ясно только одно – в том же самом подъезде произошла жесточайшая перестрелка между тем парнем-суперменом и не менее суперменистым предводителем явившейся на «волгах» банды. Чем все кончилось, не совсем понятно, но, если судить по некоторым фактам, дело дошло до рукопашной, где в качестве решающего аргумента была использована бутылка с отбитым донышком – «розочка».
Потом побежденный был сброшен вниз с крыши пятиэтажного дома и, получив несовместимые с жизнью ранения, скончался на месте, не приходя в сознание.
И опять в живых остался тот крутой мужик. Хотя выглядел он так, словно находился на последнем издыхании, а незадолго до этого буквально искупался в крови.
Капитан Ястребовский мимолетно подумал о неких таинственных супертренированных бойцах из спецподразделений российской армии, но поспешил отогнать от себя эту мысль. Слишком уж она отдавала фантастикой.
А насколько реальными были дальнейшие действия того типа?
Вместо того чтобы сдаться и быть препровожденным за решетку, он пытается сбежать. И, что совершенно немыслимо, преуспевает в этом!
Евгений Геннадьевич покачал головой и глубоко вздохнул. Он все еще не мог поверить виденному собственными глазами.
Безумный, невероятный прыжок на крышу соседнего здания. Такое увидишь не каждый день!
Капитан поморщился. Когда-то он наблюдал нечто подобное в одном голливудском фильме. Как он там назывался, Ястребовский не помнил. Тогда он просто просмотрел фильм до конца без особого интереса, а потом, зевнув, просто заснул на диване. И уж конечно ему и в голову не могло прийти, что он сможет столкнуться с подобным в реальности. Тем более, в своей работе.
Если бы на этом история и кончалась...
Два дня. Два дня сумасшедшей беготни под строгим взглядом явившегося из области специально для расследования сего кровавого действа высокого начальства. Два дня пустых поисков, не давших даже малейшей зацепки. Никто ничего не знал. Никто ничего не видел.
Никаких следов.
Постепенно все уже сошлись на версии очередной бандитской разборки, нежданно-негаданно разгоревшейся в этом спокойном городке. И тут новая напасть.
Таинственный некто ночью пробрался в городской морг и буквально распотрошил одного из мертвецов, на полном серьезе оттяпав ему руку. Позднее кто-то из сотрудников припомнил, что видел именно у этого человека нечто вроде опухоли на руке как раз в том месте, где и была совершена эта чудовищная операция. Уж лучше бы промолчал.
Начальство топало ногами и громко кричало, обвиняя всех и вся в пренебрежении работой и халатности. Почему не было произведено вскрытие? Почему не был обнаружен тот таинственный предмет, ради которого некто и совершил столь дерзкий и немыслимо чудовищный акт насилия над мертвым телом?
А сегодня днем произошел еще один инцидент. Будто бы и без того капитану Ястребовскому со товарищи не хватало неприятностей.
Некая группа вооруженных до зубов молодцев ворвалась в тот же самый морг и, избив персонал, проверила всех покойников. Увидев отрубленную руку, они разом насторожились, а потом быстренько отступили, с легкостью прорвавшись мимо спешно выставленных кордонов. Причем было установлено, что нападающие переговаривались между собой на двух языках – русском и английском. С каких это пор такое стало практиковаться?
Что же такое находилось в руке трупа, что ради этого проводятся такие неожиданные и жесткие акции?
Вопросы. Вопросы. Вопросы. И нет ответов.
Бандитские разборки? Операция спецподразделений? Международный терроризм?
Что все это значит?
Вопросы... Вопросы... «Мне слишком мало платят для того, чтобы я копался в этой чертовщине. Если это действительно настолько крупная игра, то стоит только сунуть нос куда не следует, и...»
Капитан Евгений Ястребовский тоскливо глядел на лист бумаги, вертя в пальцах обычную дешевую ручку, и думал, как бы ему изложить события так, чтобы его не вышибли отсюда взашей.
* * *
Дождь барабанил по асфальту. Струйки воды стекали по стеклам. По улице, нахохлившись и спрятавшись под грибами зонтов, шли по своим делам люди. Разбрызгивая воду в лужах, проносились автомобили. Хмурое небо, сплошь затянутое тучами, выглядело уныло и обреченно. И настроение у меня было точно такое же.
Середина сентября на календаре. Сколько времени я уже болтаюсь тут по просторам матушки России, не зная, что творится у меня дома? На работе у меня, наверное, уже позабыли, что жил на свете когда-то такой классный мужик – Антон Зуев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Среди остальных моих болячек стоило бы упомянуть сломанные ребра, перетянутые сейчас эластичным бинтом, и левую руку.
О да... Левая рука. О ней следовало бы говорить особо. А лучше вообще не упоминать.
Выглядела она просто отвратительно. Белесый ободок омертвевшей кожи расширился уже до восьми-десяти сантиметров и расползся безобразной опухолью во все стороны, поглощая запястье, выбираясь на ладонь и протянув свои жадные щупальца ближе к локтю. Отмершая кожа практически ничего не чувствовала и в нескольких местах уже растрескалась, обнажив бело-розовые ниточки мускулов. Из этих ранок непрестанно сочилась какая-то омерзительная зеленоватая жижа, издающая слабый запах разложения.
Ужасно. Я уже начал гнить заживо!
Это выглядело отвратительно, но, как ни странно, не доставляло мне ни малейших неудобств. Омертвевшая кожа боли не причиняла совершенно. Зато окружающая ее чернота мучила меня беспрестанно. Темная плоть становилась мягкой и неестественно податливой, будто бы рука состояла из тонкой пленки кожи, под которую налито что-то вроде густого киселя. Вздувшиеся вены неровно пульсировали, толчками прогоняя в руку кровь и разнося трупный яд по всему моему организму. Отдельные красные ниточки опухоли уже заползали в плечо и осторожно прокрадывались на грудь.
Однако рука все еще действовала, хотя и несколько неуверенно и заторможенно. Я мог шевелить пальцами и, очевидно, даже смог бы неуклюже держать ими вилку, если бы был настолько цивилизован, чтобы придерживаться правил поведения за столом.
Сейчас пораженная недугом конечность была плотно перевязана и одета в приобретенную по случаю черную перчатку, скрывающую под собой неприятное зрелище измененной вероятностью плоти. Но я прекрасно знал, что прятать кольцо от глаз людских было бессмысленно. И в данной ситуации единственным вариантом для меня стало бы избавиться от этой железки, пока она не вогнала меня в гроб.
Но не сейчас. Пока что я еще должен тащить свою ношу, от всей души надеясь, что для меня еще не слишком поздно.
Пусть кольцо пока остается на своем месте. А на сегодня у меня есть другая задача.
Осторожно водя лучом фонарика по стенам, я приоткрыл дверь и змеей проскользнул в комнату, которая, судя по моим ощущениям, насквозь пропиталась духом мертвечины. Ощущение было омерзительное. Казалось, что на меня со всех сторон смотрят тысячи невидимых глаз. По спине маршировали целые батальоны мурашек.
– Успокойся, Зуев, – прошептал я, обращаясь к самому себе. – Это просто нервы. Просто нервы...
Мертвые не кусаются. Бояться следует только живых.
Проникнуть в городской морг оказалось проще простого. Видимо, никто не видел никакого резону бдительно охранять несчастных жмуриков. Конечно! Ведь никто не предполагал, что один из лежащих сейчас здесь покойничков несет в своем теле нечто настолько ценное, что кое-кто не пожалел бы ради этого жизни.
И я должен был успеть забрать это нечто прежде, чем за ним придут люди Долышева.
Я должен забрать кольцо вероятности у Рогожкина. Ведь ему оно уже не понадобится.
Пробраться мимо дремлющего в своей будочке сторожа было невероятно просто. Бедняга, видимо, здорово намаялся. Думаю, он бы не заметил, даже если бы мимо прошел распевающий песни и размахивающий флагами военный оркестр.
Судя по размерам помещения, местный морг был рассчитан на шесть, максимум восемь тел. Сейчас же здесь находилось двенадцать. Моими стараниями... Я на всякий случай перекрестился и осторожно взглянул в лицо первому мертвецу.
Какая-то бабулька лет семидесяти. Лицо спокойное-спокойное, умиротворенное. Нет, эта мне не нужна. Мужчина с короткой бородкой. Не то. Парень. Один из тех, кого я уделал еще на болотах. А вот и еще один... Хорошо я тогда потрудился, правда ведь?
Пять весьма обугленных тел я сначала пропустил даже не глядя. Потом, не удержавшись, все-таки заглянул одному из них в лицо. Эва, как вас подрумянило-то, парни... Ужасно... Черт... Вот черт...
Меня чуть не вывернуло. Зря я вообще явился сюда. Очень даже зря... О господи! Мне же теперь это всю жизнь сниться будет!
Стараясь стереть из памяти ужасную картину сожженного до неузнаваемости лица, я поспешно прошел дальше. Хотелось бы оказаться как можно дальше отсюда, но мне необходимо забрать кольцо. Второго такого случая мне больше не представится. Я должен...
Ага. Привет, Федор. Здравствуй, милый друг. Кажется, ты поклялся, что в следующий раз увидишь меня мертвым? И вот ты лежишь здесь, а я смотрю на твое исполосованное лицо. Жаль. Очень жаль. Даже ты не заслужил такой кончины, хотя твоя рожа мне никогда не нравилась.
Я пристроил фонарик так, чтобы он освещал неподвижное тело Рогожкина. Стащил покрывающую его простыню и наскоро осмотрел. М-да... Зрелище было еще то. Ну и отделал же я беднягу Федора!
Ага, вот и знакомый мне след колечка. Белесый ободок, растрескавшаяся кожа и водянистая опухоль на левой руке немного повыше локтя. Известная картина. У меня все то же самое... Только, пожалуй, побольше. Вот что значит неправильно выбрать место для колечка. Рогожкин носит кольцо вероятности уже черт его знает сколько лет, и у него рука поражена гораздо меньше, а я...
Нерешительно подняв руку мертвеца, я наспех ощупал ее. Если кольцо было все еще там, то оно должно прощупываться как нечто плотное и погрузившееся глубоко внутрь тела. По крайней мере, так было у меня. А здесь... Кто его знает? Но надо проверить.
Кольцо оказалось на месте. Только вот как его извлечь?
Нож. Мне нужен нож... Здесь же должны быть ножи или какие-нибудь там скальпели. Правда ведь?
Скальпели я нашел после минутных поисков. Осторожно выбрал самый большой. Подошел к терпеливо ожидающему меня на прежнем месте Федору Рогожкину. Зачем-то закатал рукава.
– Ну что ж... Приступим к операции.
Дальнейшее превратилось для меня в самый ужасный кошмар, какой я только когда-либо видел. Если я раньше упоминал, что тот или иной момент в моей жизни являлся самым пакостным, я ошибался. И если я в будущем скажу кому-нибудь, что помню что-нибудь более кошмарное, чем та бесконечная ночь в морге, знайте, что я вру. Не могло быть ничего более омерзительного и неприятного, чем выковыривать кольцо вероятности из тела убитого своими же руками человека.
Крови почти не было. Я располосовал кожу, срезал мускулы, безжалостно распластал жилы и кровеносные сосуды. Уткнувшись острием скальпеля во что-то твердое, я начал ковырять своим инструментом в ране и был вознагражден едва заметным в тусклом свете фонарика металлическим блеском.
Примерно наметив для себя те места, которые придется срезать, я начал размахивать скальпелем как обезумевший хирург или чокнувшийся мясник. Срезанные куски мертвой плоти я пренебрежительно отбрасывал в сторону. Периодически приходилось отворачиваться и с трудом давить рвотные позывы. Я даже не мог стереть пот со лба, потому что не хотел вымазать лицо в крови Рогожкина.
Через несколько минут адской работы, показавшихся мне вечностью, я полностью обнажил кольцо вероятности со всех сторон. Теперь возникал следующий вопрос: как его снять?
Я судорожно сглотнул и не нашел ничего лучшего, как подсунуть скальпель между металлическим ободком кольца и белесой костью и действовать им как рычагом, пытаясь вывернуть кольцо.
Ужасно!
Конечно же, этим я ничего не добился. Только расковырял все там, превратив рану в неразборчивое месиво тканей и костяного крошева. Кольцо осталось на месте и даже не подумало слезать.
Я отвернулся, тяжело дыша и судорожно хватая ртом воздух. Несколько раз моргнул и, перехватив скальпель поудобнее, вернулся к делу. Кольцо необходимо было забрать. Забрать, даже если ради этого придется искрошить беднягу Рогожкина в куски.
Сейчас мне больше подошел бы не скальпель, а топор. Было бы гораздо проще. Р-раз – и готово.
Я схватил мертвеца за руку и стал ее выворачивать изо всех сил, непрестанно тыча острием своего мясницкого инструмента в локтевой сустав. Всего через несколько минут я своего добился. Рука хрустнула и переломилась в локте, повиснув на тонких полосках кожи и жил. Я быстренько перерезал их и отшвырнул окровавленную конечность в сторону.
Хотелось вытереть лоб и почесаться. Но не этими же по локоть вымазанными в крови руками. Приходилось терпеть.
Так. Теперь подрезать вот здесь... и здесь. Ага. Почти то, что надо.
Я снова вонзил скальпель между кольцом и костью и с силой рванул его вверх. Удача! Проклятая железяка немного подалась. И еще. Еще разок...
Черт возьми! Какого черта? Это инструмент хирурга или кусок стекляшки? Я отшвырнул зазвеневший обломок скальпеля на пол и, схватившись за кольцо, изо всех сил дернул. Возможно, я немного перестарался, так как тело Рогожкина сползло со стола и тихо шлепнулось на пол. Зато колечко осталось в моих руках, что было уже немало.
Я торопливо шагнул в сторону и, выронив проклятое кольцо, упал на колени. А потом меня скрутил жесточайший приступ рвоты.
* * *
Капитан милиции Евгений Ястребовский сидел за своим столом в отделении и тоскливо смотрел на лежащий перед ним чистый лист бумаги. Ему хотелось внятно и доходчиво изложить в докладной записке все те причины, по которым он ну никак не мог оказаться виновным в затопившем город кровавом безумии, но он не знал, как начать.
Ну что можно было сказать?
Четыре дня назад на тихих и спокойных улицах внезапно началось форменное столпотворение. Сначала перестрелка далеко за городом, где выехавшая по срочному звонку, перепуганного до потери пульса железнодорожного смотрителя опергруппа нашла сразу три трупа с огнестрельными ранениями и такую прорву стволов, что хватило бы для оснащения целой банды боевиков. Никаких зацепок или подсказок, по которым удалось бы раскрутить это дело, просто не обнаружили. Со слов того самого смотрителя было записано, что на заболоченном лугу близ железнодорожной ветки произошла стычка между хорошо вооруженной группой и одним тощим и нескладным мужиком. Как ни странно, тот мужик вырвался из подстроенной ему засады живым и даже успел ухлопать нескольких нападавших.
Позднее было установлено, что скрылся он на автомашине модели «ВАЗ-21099», принадлежащей некоей Шаповаловой Лидии Петровне. Угрожая расправой, мужчина вынудил гражданку Шаповалову доставить его в город и высадить на одной из центральных улиц.
Возможно, этим бы все и кончилось, а дело так и осталось бы «висяком», потихоньку исчезнув под натиском повседневной текучки, если бы не одно «но».
Оказавшийся не в том месте и не в то время сержант Калилов заметил на улице подозрительного человека и попытался его задержать. Произошла короткая драка, в которой сержанту – чемпиону города по греко-римской борьбе – удалось взять верх. Но тут случилось непредвиденное.
Неведомые преследователи все-таки нагнали свою потенциальную жертву и, не рассусоливая, полоснули по нему автоматами прямо из окна «волги». Сержант Калилов был убит на месте, а один из случайных прохожих ранен. Зато тому типу хоть бы что. Он стоял под пулями как заговоренный, а потом выхватил из кобуры сержанта табельный пистолет и с трех или четырех выстрелов сумел подорвать «волгу».
Капитан Ястребовский только покачал головой. Если бы он не видел обгоревший остов машины, из которой пожарники выковыривали обугленные трупы, а свидетели бы не утверждали в один голос, что все так и было, то Евгений Геннадьевич подумал, что ему просто пытаются навешать лапшу на уши.
Разнести машину из пистолета – это уже нечто из области фантастики или киношных детективов.
Потом этот мужик на время куда-то скрылся и высветился только через полчаса, начав пальбу немного в стороне от места первой перестрелки. Здесь был обнаружен еще один труп, прошитый насквозь крупнокалиберной пулей. Оружие – специально изготовленная американская снайперская винтовка «Лайт-50» – было обнаружено позднее на крыше дома. Откуда оно взялось – непонятно.
Что произошло дальше, до сих пор неясно. Хотя свидетелей было множество, но их показания расходятся с точностью до противоположного. Ясно только одно – в том же самом подъезде произошла жесточайшая перестрелка между тем парнем-суперменом и не менее суперменистым предводителем явившейся на «волгах» банды. Чем все кончилось, не совсем понятно, но, если судить по некоторым фактам, дело дошло до рукопашной, где в качестве решающего аргумента была использована бутылка с отбитым донышком – «розочка».
Потом побежденный был сброшен вниз с крыши пятиэтажного дома и, получив несовместимые с жизнью ранения, скончался на месте, не приходя в сознание.
И опять в живых остался тот крутой мужик. Хотя выглядел он так, словно находился на последнем издыхании, а незадолго до этого буквально искупался в крови.
Капитан Ястребовский мимолетно подумал о неких таинственных супертренированных бойцах из спецподразделений российской армии, но поспешил отогнать от себя эту мысль. Слишком уж она отдавала фантастикой.
А насколько реальными были дальнейшие действия того типа?
Вместо того чтобы сдаться и быть препровожденным за решетку, он пытается сбежать. И, что совершенно немыслимо, преуспевает в этом!
Евгений Геннадьевич покачал головой и глубоко вздохнул. Он все еще не мог поверить виденному собственными глазами.
Безумный, невероятный прыжок на крышу соседнего здания. Такое увидишь не каждый день!
Капитан поморщился. Когда-то он наблюдал нечто подобное в одном голливудском фильме. Как он там назывался, Ястребовский не помнил. Тогда он просто просмотрел фильм до конца без особого интереса, а потом, зевнув, просто заснул на диване. И уж конечно ему и в голову не могло прийти, что он сможет столкнуться с подобным в реальности. Тем более, в своей работе.
Если бы на этом история и кончалась...
Два дня. Два дня сумасшедшей беготни под строгим взглядом явившегося из области специально для расследования сего кровавого действа высокого начальства. Два дня пустых поисков, не давших даже малейшей зацепки. Никто ничего не знал. Никто ничего не видел.
Никаких следов.
Постепенно все уже сошлись на версии очередной бандитской разборки, нежданно-негаданно разгоревшейся в этом спокойном городке. И тут новая напасть.
Таинственный некто ночью пробрался в городской морг и буквально распотрошил одного из мертвецов, на полном серьезе оттяпав ему руку. Позднее кто-то из сотрудников припомнил, что видел именно у этого человека нечто вроде опухоли на руке как раз в том месте, где и была совершена эта чудовищная операция. Уж лучше бы промолчал.
Начальство топало ногами и громко кричало, обвиняя всех и вся в пренебрежении работой и халатности. Почему не было произведено вскрытие? Почему не был обнаружен тот таинственный предмет, ради которого некто и совершил столь дерзкий и немыслимо чудовищный акт насилия над мертвым телом?
А сегодня днем произошел еще один инцидент. Будто бы и без того капитану Ястребовскому со товарищи не хватало неприятностей.
Некая группа вооруженных до зубов молодцев ворвалась в тот же самый морг и, избив персонал, проверила всех покойников. Увидев отрубленную руку, они разом насторожились, а потом быстренько отступили, с легкостью прорвавшись мимо спешно выставленных кордонов. Причем было установлено, что нападающие переговаривались между собой на двух языках – русском и английском. С каких это пор такое стало практиковаться?
Что же такое находилось в руке трупа, что ради этого проводятся такие неожиданные и жесткие акции?
Вопросы. Вопросы. Вопросы. И нет ответов.
Бандитские разборки? Операция спецподразделений? Международный терроризм?
Что все это значит?
Вопросы... Вопросы... «Мне слишком мало платят для того, чтобы я копался в этой чертовщине. Если это действительно настолько крупная игра, то стоит только сунуть нос куда не следует, и...»
Капитан Евгений Ястребовский тоскливо глядел на лист бумаги, вертя в пальцах обычную дешевую ручку, и думал, как бы ему изложить события так, чтобы его не вышибли отсюда взашей.
* * *
Дождь барабанил по асфальту. Струйки воды стекали по стеклам. По улице, нахохлившись и спрятавшись под грибами зонтов, шли по своим делам люди. Разбрызгивая воду в лужах, проносились автомобили. Хмурое небо, сплошь затянутое тучами, выглядело уныло и обреченно. И настроение у меня было точно такое же.
Середина сентября на календаре. Сколько времени я уже болтаюсь тут по просторам матушки России, не зная, что творится у меня дома? На работе у меня, наверное, уже позабыли, что жил на свете когда-то такой классный мужик – Антон Зуев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38