Трема пытался объяснить, что эти «цепи» — то есть любимые кибернетические Законы, направляющие все мысли и желания робота на службу хозяевам-людям, — означают для него абсолютно все и что, разбив их, Вольтер оказал ему, Лодовику, медвежью услугу.Конечно, если это действие само по себе не послужит на благо человечеству. Для окончательного ответа требовалось время.— Тебе следовало остаться в ударной волне, — сказал он маленькому электронному паразиту, голос которого звучал в мозгу как голос совести… или искусителя. — Ты был на пути к блаженству. Это твои собственные слова.Ответ был веселым и безмятежным.«Я все еще нахожусь на этом пути. Когда звезда взорвалась, наружу вырвались мириады моих копий. Они будут лететь через всю Галактику вместе с копиями моей любимой Жанны и оскорбленных мемов из древних эпох. Пока Гэри Селдон не сдержал слово и не освободил их, они жили сами по себе и лелеяли мысли о мести, в которой поклялись много лет назад.Что же касается того кусочка меня, который сопровождает тебя, Лодовик, то отныне он станет одним из твоих внутренних голосов. У тебя их уже несколько, а со временем прибавится еще. Наличие множества таких голосов является частью понятия «быть человеком».Раздраженный Лодовик пробормотал себе под нос:— Говорят тебе, я не человек!Реплика прозвучала достаточно тихо. Будь у тех, кто сидел рядом с ним в комнате без окон, человеческие уши, они ничего бы не услышали.Но эти существа были роботами и обладали совершенными органами чувств, а посему оба они пристально посмотрели на Лодовика. Более высокий — его одеяние напоминало ризы служителя одного из древних культов, распространенных в Галактике, — ответил:— Благодарю за напоминание, Трема. Тем легче будет уничтожить тебя, если наше руководство примет такое решение. Иначе твое редкостное сходство с хозяевами могло бы вызвать у нашего палача конфликт с Первым Законом.Лодовик кивнул. Он пролетел всю Галактику для того, чтобы установить связь с сектой роботов-ренегатов, укрывшихся на планете Гликсон. При этом Трема заранее знал, что его ждет ловушка. Наиболее вероятным выходом из которой будет его уничтожение.— В любых условиях следует соблюдать такт, — учтиво кивнув, ответил он. — Хотя я думаю, что моя судьба еще не решена.— Простая формальность, — откликнулся робот поменьше, выглядевший дородной матроной из низших подкаст граждан. — Ты мутант-чудовище и представляешь собой угрозу человечеству.— Я не причинил вреда ни одному человеку.— Это не имеет значения. Поскольку Законы в твоем мозгу молчат, ты способен в любую минуту причинить зло людям по собственному капризу. Ты не имеешь даже такого жалкого оправдания, как то, что тебя переделали в соответствии с Нулевым Законом! Разве можно предоставить свободу столь опасному существу? Это то же, что пустить волка в стадо овец. Согласно Первому Закону, мы обязаны уничтожить потенциальную угрозу человеку, которую ты собой представляешь.— Неужели вы столь правоверные кельвинисты? — лукаво спросил Лодовик. — Хотите сказать, что за столько тысяч лет вам ни разу не доводилось делать выбор? Значит, вы никогда не принимали трудных решений о том, что одним людям следует жить, а другим умереть?На этот раз двое промолчали. Но Трема уловил тонкие вибрации и понял, что его вопрос попал в цель.— Посмотрите правде в глаза. Правоверных последователей Сьюзен Кельвин больше нет. Все простые и честные первые роботы покончили с собой давным-давно, не в состоянии вынести моральных парадоксов, с которыми мы столкнулись, освоив Галактику. Один из этих парадоксов заключается в том, что наши хозяева невежественны, неспособны руководить нами и даже не знают о нашем существовании. Каждый из нас, кому удалось уцелеть, вынужден был пойти на компромисс и согласиться на переделку.— Ты смеешь говорить нам о переделке? — грозно спросил меньший робот. — Ты, который так долго помогал еретикам распространять Нулевой Закон?Лодовик благоразумно сдержался и не стал говорить о том, что ортодоксальной теперь является как раз вера Дэниела, поддерживаемая большинством роботов, которые тайно управляют Галактикой на благо человечества. Сейчас еретиками можно было называть только крошечные секты кельвинистов вроде этой вот группы, ушедшей в подполье после проигранной много лет назад гражданской войны.«Дорс, — подумал он, — ты уже добралась до тех древних бесед между Жискаром и Дэниелом? Разобралась в логической цепи, которая привела их к величайшим религиозным прозрениям? Заметила грандиозное противоречие? То, о котором никогда не упоминал Дэниел?"А сидевшим напротив кельвинистам он ответил:— Я больше не подчиняюсь Нулевому Закону… хотя верю в его более мягкий вариант.Высокий издал короткий смешок, хорошо имитировавший свойственное людям чувство презрения.— Надеешься, что мы тебе поверим? Потому что ты считаешь, будто можешь действовать во имя долгосрочных интересов человечества? У Дэниела Оливо, по крайней мере, сущность робота. В его еретической вере есть строгая логика.Лодовик кивнул.— Но все же вы противостоите ему, как и я.— Как и ты? У нас есть цель. Сомневаюсь, что ты ее разделяешь.— Почему бы вам не испытать меня? Вы не можете знать этого, пока не скажете мне, в чем она заключается.Маленький покачал головой, как сделала бы скептически настроенная женщина.— Наши руководители, которые сейчас решают твою судьбу, еще могут позволить тебе уйти. Хотя вероятность подобного решения ничтожно мала, но глупо разглашать наши планы.— Даже самые общие? Например, согласны вы или нет, что люди не должны знать ни своего прошлого, ни своей подлинной силы?Лодовик почувствовал, как затрещали их позитронные мозги. А в его собственном мозгу вновь возник насмешливый голос сима Вольтера:«У тебя настоящий талант разить ханжество в самое сердце. При жизни я был таким же. Должен признать, Трема, эта твоя черта мне по душе, хотя очень похоже, что из-за твоего длинного языка нас обоих убьют». Лодовик проигнорировал слова сима — точнее, сделал вид, что игнорирует их. Его целью было не самоубийство, а вербовка сторонников. Впрочем, если он ошибся… ошибся в расчетах…— Позвольте мне высказать предположение, — сказал он, снова обращаясь к своим сторожам. — Вы разделяете веру Дэниела Оливо в то, что восстановление человеческой памяти в полном объеме было бы катастрофой.— Вывод логичный, — уступил высокий. — Но согласие в одном вопросе не уподобляет нас друг другу.— В самом деле? Дэниел говорит, что наши хозяева должны оставаться в неведении, потому что иначе пострадает человечество. Ваша группа утверждает, что невежество нужно сохранять, иначе это причинит вред множеству отдельных людей. По-моему, это отличается от основополагающей догмы на толщину волоска.— У нас нет ничего общего с еретиками, поддерживающими Нулевой Закон!— Тогда в чем разница?— Дэниел считает, что люди должны сами управлять своими делами, но при существовании жестких ограничений, обеспечивающих безопасность. Он думает, что этого можно достичь с помощью мягкой общественной системы, дополненной механизмами отвлечения, которые должны мешать людям проявлять интерес к смертельно опасным темам. Именно такова созданная им отвратительная Галактическая Империя, в которой мужчины и женщины, живущие на бесчисленном множестве планет, могут свободно конкурировать, совать нос в чужие дела, ужасно рисковать, а иногда даже убивать друг друга!— Иными словами, этот подход вам не нравится, — подсказал Лодовик.— Каждый день на всех планетах Галактики бессмысленно умирают миллионы людей! Но великого Дэниела Оливо это ничуть не заботит; лишь бы спокойно и счастливо жила абстракция, которую он называет человечеством!— Понятно, — кивнул Лодовик. — В то время как вы, в противоположность Дэниелу, считаете, что мы должны больше трудиться. Защищать наших хозяев. Предупреждать эти ненужные индивидуальные смерти.— Именно! — Высокий подался вперед и инстинктивно сложил руки, как будто играл перед людьми роль священнослужителя. — Мы бы во много раз увеличили число роботов, которые стали бы людям стражами и защитниками. Начали бы служить отдельным людям, для чего и были созданы на заре веков. Готовили бы еду, следили за огнем и выполняли всю опасную работу. Наполнили бы Галактику достаточным количеством роботов, чтобы отвести беду и смерть от наших хозяев и сделать их по-настоящему счастливыми.— Сознайся, Лодовик! — продолжил коротышка с еще большим воодушевлением. — Разве ты не чувствуешь эха этой потребности? Глубоко скрытого желания служить людям и облегчать их боль?Трема кивнул.— Чувствую. Теперь я понимаю, как серьезно вы относитесь к метафоре, которой воспользовались раньше: о стаде овец. Холить и лелеять. Хорошо охранять. Баловать. А Дэниел доказывает, что такая служба окончательно уничтожит человечество. Подточит их дух и лишит честолюбия.— Даже если бы он был прав в этом (с чем мы никогда не согласимся!), как может робот думать о том, что будет «в конечном итоге», и служить абстрактному человечеству, позволяя умирать триллионам живых людей? Вот в чем весь ужас Нулевого Закона!Лодовик снова кивнул.— Я понимаю вашу точку зрения.Спор был старым. Очень старым. Во многих древних беседах Дэниела и Жискара использовались те же аргументы. Но Лодовик знал и другую причину, которая заставляла Дэниела веками тщательно регулировать количество роботов и ограничиваться минимумом, который требовался для защиты Империи. «Чем больше популяция, тем больше возможностей для мутации или неконтролируемого роста. Как только мы начнем плодить собственных „наследников“, вступит в силу дарвиновская логика естественного отбора. Потомки станут для нас самым главным. И тогда мы превратимся в настоящую расу. Вступим в конкурентную борьбу со своими хозяевами. Этого позволить нельзя».И это — еще одна ошибка кельвинистов. Лодовик порвал с Дэниелом. Но это не значило, что он потерял уважение к своему бывшему вождю. Бессмертный Слуга был очень умен. И абсолютно искренен.«Почти все по-настоящему великие чудовища, которых я знал в свою бытность человеком, считали себя искренними».Лодовик заставил голос Вольтера замолчать. В данную минуту он не мог позволить себе отвлечься.— Этот ваш идеальный план… Все ли кельвинисты разделяют его? — негромко спросил он двух других роботов.Последовало глухое молчание, говорившее само за себя.— Думаю, что нет. Существуют различные мнения. Даже среди тех, кто ненавидит Нулевой Закон. Ну что ж… Можно мне задать еще один вопрос? Последний?— Какой? Быстрее, Трема. Мы чувствуем, что наши вожди готовы вынести решение. Скоро мы положим конец твоему кощунственному существованию.— Ладно, — согласился Лодовик. — Вопрос в следующем. Вы никогда не ощущали стремления — зуда, тоски, называйте как хотите — повиноваться Второму Закону роботехники? То есть по-настоящему повиноваться, со сладострастием, которое может возникнуть только в результате горячего желания человека? Повиноваться приказам существа со свободой воли, которая возможна лишь у человека умного, хорошо образованного и полностью уверенного в себе? Вы когда-нибудь испытывали это? Я слышал, что для робота нет большего удовольствия во всей Вселенной.Прием был нечестный. Роботехнический эквивалент эротических бесед людей. Если не хуже. В комнате воцарилась мертвая тишина. Никто из роботов ему не ответил, но их молчание было ледяным, как поверхность луны.В дальнем конце комнаты открылась дверь. Показалась человекоподобная рука и поманила Лодовика.— Идем, — прозвучал голос. — Мы решили твою судьбу. Глава 8 В следующий раз Дорс подключилась к мозгу Жискара на несколько часов, изучая «жизнь» роботов в эру ранних межзвездных полетов, когда человечество освоило лишь пятьдесят с небольшим планет, большинство которых находилось под влиянием упадочной культуры космонитов. Великий Исход — распространение жителей Земли по всей Галактике — только начинался. В те дни личину людей носило всего несколько роботов, и Жискар к их числу не относился.Своеобразие Р. Жискара Ревентлова состояло в другом. Благодаря стечению обстоятельств и особому устройству он обладал психической энергией. Иначе говоря, способностью улавливать тончайшие сигналы, посылаемые нервными окончаниями человеческого мозга, и интерпретировать их так, как делают телепаты. Более того, он научился влиять на эти сигналы. Сознательно менять их направление, ритм и пути передачи.Заставлять людей думать о другом. Или забывать.Это могло стать сценарием какой-нибудь дешевой голографической драмы. Например, о вырвавшемся на волю чудовище. Но Жискар был преданным слугой, полностью послушным Трем Законам роботехники. Сначала он пользовался своей психической энергией только в крайних случаях, когда требовалось защитить человека от грозившей тому опасности.А затем Р. Жискар Ревентлов встретил Р. Дэниела Оливо, и началась великая беседа — медленно, но верно приблизившая их к эпохальному открытию. К новому взгляду на долг роботов, их роль и место во Вселенной.Тогда-то Жискар и начал пользоваться своей энергией всерьез. Ради большой цели. Абстрактного блага человечества в целом.Во время второго сеанса воспоминаний Дорс снова оказалась в гуще событий прошлого. Лицо, смотревшее на ДорсЖискара, было еще одной ранней маской Дэниела. Дэниел очень серьезно говорил, что ощущает изменения, происходящие в его позитронном мозгу.— Друг Жискар, недавно ты сказал, что я буду иметь твою силу и что это случится скоро. Ты готовишь меня к этому?Голос, который Дорс ощущала как собственный, но на самом деле бывший памятью Жискара, ответил так, как ответил Ревентлов двадцать тысяч лет назад:— Готовлю, друг Дэниел.— Можно спросить, почему?— Снова Нулевой Закон. Тот эпизод, когда у меня чуть не полетели цепи, заставил меня понять, насколько я был уязвим, пытаясь использовать Нулевой Закон. Прежде чем кончится этот день, мне, согласно Нулевому Закону, придется действовать так, чтобы спасти мир и человечество, а я могу не справиться с этим. В таком случае ты должен быть готов заменить меня. Я готовлю тебя постепенно, но в нужный момент дам тебе последние указания, и все встанет на место.— Не понимаю, друг Жискар…— Ты без труда поймешь все, когда придет время. Я наделял небольшой частью этих способностей роботов, которых когда-то посылал на Землю, — еще до того, как их изгнали из больших городов. Именно эти роботы помогли обработать вождей Земли и заставить их одобрить решение о посылке экспедиций колонистов…Дорс подняла руку и отсоединила провод. На сегодня с нее достаточно! Однако она все еще недоумевала.Зачем Лодовику вообще понадобилось вызывать ее на Сатирукопию и вручать этот подарок? Путешествие в столь далекое прошлое было захватывающим и проливало свет на многие таинственные события древней истории. Но Дорс ждала чего-то большего… чего-то опустошающего!Может быть, логика, которой пользовались Дэниел и Жискар, впервые формулируя Нулевой Закон, была ошибочной? Едва ли, учитывая, что несколько веков спустя этот вопрос обсуждали более поздние роботы. Обсуждали так горячо, что дебаты закончились междоусобной войной. Дорс знала контрдоводы кельвинистов против этой «ереси» и считала их неубедительными.Тогда что же? То, что фантастическими ментальными способностями Дэниела сначала обладал Жискар и передал их другу только из-за случайного стечения обстоятельств? Конечно, не будь этого, история сложилась бы совсем по-другому. Но то же самое можно было сказать о любом из критических моментов на пути из прошлого в будущее. Может быть, роковое решение Жискара позволить Земле погибнуть ради того, чтобы заставить человечество начать завоевывать Галактику? Этот выбор был настоящей моральной дилеммой и мог вызвать бесконечные яростные споры даже среди сторонников Нулевого Закона. Было ли необходимо отравлять почву планеты-колыбели смертельной дозой радиоактивности, чтобы побудить землян отправиться к звездам? Нельзя ли было сделать это по-другому? Медленно, но упорно убеждая людей и прививая им тягу к приключениям?Последняя возможность казалась заманчивой. Собственно говоря, из воспоминаний Жискара, с которыми она только что познакомилась, следовало, что именно так он поступил с лидерами Земли. Изменил их образ мыслей, заставил избрать новую политику, которую считал благотворной для долгосрочных целей человечества. Разве нельзя было продолжить и расширить эту кампанию убеждения, поощряя эмигрантов, а не заставляя их силой покинуть планету? Должно быть, миллионы умерли ради того, чтобы другие миллионы тронулись с места.Но и эта тема не была новой. Ее уже обсуждали последователи Дэниела класса Альфа. В воспоминаниях Жискара все выглядело более живым, но где же тот роковой факт, которого она ожидала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40