Сиран уловил взгляд Маус, прежде чем она затерялась среди других рабов. Она вскрикнула, не зная и не понимая почему.
Если Бас умрет, если Бас потерпит неудачу, Маус никогда не узнает и не вспомнит.
Сиран увел их так далеко, как мог – к стене шахты, и перестал играть. Люди остановились и стояли, как скот, глядя внутрь себя, в свои затуманенные сны.
Сиран оставил их там и побежал по пустому туннелю.
Он бежал в том направлении, куда ушел Бас. Сиран торопился, он бежал, как в страшном сне, когда человек бежит и бежит и никуда не прибегает. Сиял свет, металлическое чудовище вздыхало и шуршало высоко над головой Сирана, но никаких звуков не было; не было и никакого движения, кроме движения самого Сирана.
И вдруг свет погас.
Сиран споткнулся, жестоко ударился о невидимый столб, упал и закопошился в обрезках металла. Спустя целую вечность он снова увидел свет вдали. Тот самый свет, который Сиран уже видел здесь в шахте. Молочный свет, что притягивал человеческий мозг и держал его как цепями. Сиран подполз ближе.
На каменном возвышении находилась контрольная панель – непонятная смесь шкал и проводов. Перед панелью управления стояли андроиды. Один склонился над панелью, его желтые руки осторожно работали с ручками настройки. Другой стоял рядом и держал жезл; металлический шарик на головке жезла был открыт, и из него в темноту выплескивалось молочно-белое пламя.
Сиран скорчился за столбами, прикрывая глаза. Даже теперь ему хотелось пойти в этот свет и стать его рабом.
Андроид с жезлом резко сказал:
– Неужели ты не можешь нащупать длину волны?
Теперь он уже умер, вероятно.
Склонившийся над панелью андроид выпрямился.
Черные бездонные глаза казались самим Злом, они ничем не напоминали человеческие.
– Нашел, – проговорил он.
Свет из жезла стал сильнее, он крутился опасной яростью.
Сиран едва дышал. Источник света, каков бы он ни был, являлся частью Камня Судьбы. Длина волны ничего не означала для Скрана, но он понял, что Камню грозит опасность, а ведь Бае несет его.
Андроид коснулся жезла. Свет умер, задохнулся, когда металлический шарик закрылся.
– Если в Камне осталась какая-то энергия, – прошептал андроид, – наша энергетическая волна взорвет его субатомный резерв, а заодно и Баса Бессмертного!
Тишина. Затем в угольной тьме шахты появился свет. Он становился ярче, и пятнистое отражение позади него и над ним превратилось в голову и плечи Баса Бессмертного.
– Сильнее! Торопись! – шепнул андроид.
Желтая рука сделала быструю поправку на пульте.
Камень Судьбы загорелся ярче. Он взорвался светом, Он был точно солнечный шар и бросал в темноту свою жаркую ярость.
– Больше, – подсказывал андроид.
Бас остановился, глядя на платформу, и ухмыльнулся. Серые глаза прекрасного в своей юности нагого мальчика затуманились под темными ресницами, Он швырнул Камень Судьбы на помост, как дети бросают камни на верхушку дерева.
Свет. Взрыв света, без звука, без физической силы.
Сиран упал вниз лицом за столбами. Спустя долгое время он вновь поднял голову. Свет лился сверху, а Бас стоял на платформе рядом с двумя глыбами бездушных искусственных людей. Плоть андроидов коробилась, изгибалась и чернела от излучения, как кожа в огне.
– Бедные уродцы, – тихо проговорил Бас. – Они, как и я, не имели во всей вселенной места, которое принадлежало бы им. Поэтому они тоже грезили… только их грезы были злом.
Он поднял что-то – округлый черный камень, в котором было не больше жизни и света, чем в обычной, обкатанной водой гальке.
Бас вздохнул, покатал его в ладонях и уронил.
– Если бы у них было время изучить свою машину получше, я никогда не добрался бы до них живым…– Он посмотрел на Сирана, растерянно стоявшего внизу. – Только благодаря тебе, человек, им не хватило времени, – Он взмахнул жезлом. – Неси это, и я освобожу твою Маус,

Глава 7

Спустя долгое время Маус, Сиран и Бас Бессмертный стояли в опаловом свете большой комнаты КРЕСТА АНСАТА Снаружи снова был нормальный, спокойный мир. Бас оставил подробные инструкции, как управлять и обращаться с энергетической установкой.
Освобожденные рабы пошли по домам через Запретную Равнину – теперь она больше не была запретной.
Калды были милосердно усыплены глубоким сном, от которого они никогда не проснутся. Мир стал свободным, чтобы человечество сделало его хорошим или плохим под собственную ответственность.
Маус стояла вплотную к Сирану, обняв его за талию; его рука обвила ее плечи. Малиновые лохмотья смешивались с желтыми… Бас улыбался им обоим.
– Теперь, – сказал он, – я могу быть счастлив, пока планета не умрет сама.
– Ты не хочешь остаться с нами? Наша благодарность, наша любовь…
– …уйдут со следующими поколениями. Нет, маленький человек. Я построил для себя мир, где я свой., единственный мир, где я всегда буду своим. И я буду счастливее в нем, чем вы в своем, потому что это мой мир, где нет ни раздоров, ни безобразия, ни страданий. Прекрасный мир для меня и Марсали.
Его окружало сияние, о котором Сиран когда-нибудь споет, хотя он лишь наполовину понимал его природу.
– Я не завидую вам, – улыбаясь, прошептал Бас, – а вы когда-нибудь подумаете о нас и позавидуете.
Он повернулся, легко прошелся по широкому каменному полу и поднялся по ступеням возвышения, Сиран тронул струну арфы. Он послал мелодию к высокому своду, наполнив все пространство в скале звенящей мелодией.
Он запел ту песню, которую пел для Маус на гребне над горным уступом и горящим морем. Простую песню о двух любящих Бас лег на ложе из мехов и цветных шелков, смягчающих каменный крест. Он еще раз с улыбкой оглянулся на Сирана и Маус. Гладкая белая рука поднялась в жесте прощания и опустилась на черный камень.
Молочный свет окутал платформу. Он шел волнами, кружился и утолщался в стену цвета теплой жемчужины. Еще с минуту люди видели сквозь эту стену черноволосую голову Баса, лежащую на сгибе руки, его тело, раскинувшееся в небрежной угловатой грации.
Затем осталась только теплая и мягкая оболочка света.
Туннель в шахту был заделан. Сиран и Маус вышли в золоченые двери и плотно закрыли их. Эти двери не должны были открываться, пока жив мир. Затем они обнялись и поцеловались. Грубые крепкие руки вокруг живой плоти, смешавшееся дыхание, губы, согретые жизнью. Зажигательность и страсть, пустые желудки и арфа, что поет на переполненных народом рыночных площадях и над головой вместо крыши – только открытое небо.
И Сиран не завидовал черноволосому мальчику, грезящему в своем вечном сне на каменном кресте.



1 2 3 4 5 6