Работа сделана на совесть, машина в рабочем состоянии. А если машина стоит, готовая к полету, то…Рик затаился, спрятавшись позади коптера. Он так напряг слух, зрение и даже осязание, что почувствовал боль.Все было тихо. Лишь пустынная земля и загадочные ледяные линзы, словно три гигантские черепахи, спящие и не желающие открывать никому содержание своих сновидений… Выше — давяще безликая ледяная громада, а над ней — холодное небо цвета молока.Рик вздрогнул. Зрачки его по-кошачьи сузились, он сжал челюсти и шагнул к ближайшему куполу.Проходя по участку голой земли, Рик заметил следы. Они вели в обоих направлениях; отпечаток левой ноги был слабее. Следов женской обуви Рик не нашел.Идя быстро, но без спешки вдоль цепочки отпечатков, Рик припомнил рассказы о телепатическом внушении. Никаких голосов — ни совета убираться отсюда подобру-поздорову, ни пригласительной речи — он, сколько ни старался, услышать в своем мозгу не мог. Либо предание лгало, либо что-то изменилось под этими кастрюльными крышками…Рик все шагал и шагал по следам вдоль округлой стены купола, и ничего не происходило.Наконец обнаружился вход: коридор с крышей, похожей на огромную рамку с медовыми сотами; только здесь соты были из хрусталя, прозрачны и пусты. Крыша могла падать вниз, врезаясь в лед и становясь неотличимой от него. Очутившийся в такой момент под ней человек либо оказывался рассечен на куски перегородками ячеек, либо, если оставался целым, медленно погибал от голода и жажды, запертый в сверкающей тюрьме.Рик постоял несколько секунд, раздумывая, и двинулся внутрь. Стеклянные ячейки превращали звук шагов в звенящее эхо. Несколько раз из-за игры света и перспективы начинало казаться, что ловушка захлопывается, однако ничего не происходило.Город был заглублен в землю — сейчас Рик стоял на одном уровне со шпилями башен, — оказался невелик, всего тысяч на десять населения, и настолько же невиданно прекрасен, насколько неприятен своей красотой.Рик бывал в пещерных городах на Луне, бродил среди фантастических произведений зодчества, оставленных на Фобосе неизвестной расой; на Венере ему довелось видеть затонувшую империю на дне серебряного моря. Но это зрелище побивало все остальные.Здания были сделаны из единственного материала — прозрачного пластика, который улавливал солнечный свет и дробил его на разноцветные лучи, от чего стены играли радугой, будто бриллиантовые. Само по себе это уже производило впечатление, но главное заключалось в архитектурных формах.Откуда бы ни происходили Мыслители и кто бы они ни были, их мозг и представления о геометрии явно отличались от человеческих. Кривые и углы, очерчивающие контуры зданий, раскачивали взгляд, выталкивая его по тошнотворно стремительной траектории в болезненную, чуждую вселенную. Архитектоника форм, их подсознательный смысл вводили разум в состояние шока. Так, наверное, выглядел бы овеществленный сон Душевнобольного художника-сюрреалиста. Злокачественно-притягательное зрелище…Сзади раздался стремительный мелодический перезвон. Рик резко обернулся и увидел, что вход заперт. Никаких кнопок или рычагов нигде не было заметно, оставался единственный путь — вперед. Рик начал спускаться по прозрачным ступеням.Город был мертв, это явно ощущалось. Слишком долгой была тишина, улицы устали ждать пешеходов. Скошенные стены неохотно отражали звук шагов, им не нравилось, что кто-то заставляет их будить эхо.Глаза Рика потемнели. Он неожиданно для самого себя остановился, наполнив легкие:— Майо!Крик раскололся на миллион осколков, которые, прилетев обратно, ударили в уши визгливым хохотом.Путь лежал в дальний конец города, где, как Рику удалось разглядеть еще от входа, сверкали, взлетая ввысь, ступени, ведущие во второй купол. Рик шел туда и размышлял: что если Шторм намеренно позволил ему пройти внутрь, а сам ускользнул другой дорогой?Именно в этот момент он услышал музыку. Музыка выплыла из тишины, странным образом сочетаясь с игрой света, и поэтому одновременно была и слышна, и видна. Гармония ее была сродни архитектуре окружающих зданий. Нормальный разум (нормальный, по крайней мере, в человеческом понимании) такое сочинить никак не мог. Музыка шла отовсюду, звучал сам воздух. Рик убеждал себя, что это работает городская система радиотрансляции. Мозг его съежился, забился в угол, пытаясь найти убежище от навязывающего свою логику мотива.Краски стали ярче, они пульсировали, укрывая цветным туманом призрачные улицы, ускользая с краев видимого спектра куда-то дальше; с чувствами, нервами, даже с кишечником происходило что-то непонятное Музыка хлестко стегала мозг немыслимыми звучаниями и ритмами. Внезапно Рик почувствовал, что в силах понять символику здешней архитектуры и куда ведут умопомрачительные кривые…После этого он почти потерял способность воспринимать обстановку. Какая-то очень упрямая часть сознания перепрыгнула через острова кошмара, разраставшиеся в голове, и безостановочно кричала что-то Этот вопль пронзил смертоносную плеву цветомузыки и потащил разум обратно с самого гребня пропасти, обрывающейся в чуждую вселенную……Рик стоял, сбросив всю одежду, и обнимал хрустальную, безумной формы колонну, которая — он только что понял — подпирает собою солнце.Рик отпрянул от столпа вселенной, ощутив тошноту, цепляясь за это чувство, как за спасительное средство от помрачения ума. «Стой! — приказал себе он. — Это штучки Джаффы! Он сидит и нажимает кнопки, затевая представление, к которому ребята, раньше жившие тут, были привычны. Шторм, гадина, сидит, давит на рычажок да смотрит тебе в мозги и ржет до упаду, наблюдая, как извилины лопаются. Хочешь, чтобы он лопнул от смеха?»Рик сосредоточился. Слова «Джаффа Шторм» еще имели для него значение, и они сочетались со словами «поймать и убить».Напрягая жилы, обливаясь потом, он собрал все силы, которые еще остались, воедино, чтобы оградить мозг от разрушительного действия цветомузыки, и двинулся к ближайшей стене купола. Он смотрел себе под ноги и старательно считал, сколько сделал шагов.«Если моя догадка неверна и не Джаффа Шторм управляет концертом — какая это будет потеря!. Но — стоп! Нельзя думать об этих вещах».Рик добрался до стены, нетвердо держась на ногах и продолжая считать. Далеко отсюда он увидел ступени и заторопился к ним по стеночке. Неожиданно «концерт» стих.Рик сидел на верхней ступени, пережидая, пока его кончит трясти. Предстоял спуск во второй купол. Глава 15 Здесь не было никаких зданий — ни жилых, ни общественных. В центре находилась гигантская конструкция из металла и пластмассы; огромная махина тихонько гудела и излучала слабое свечение. Вокруг стояли концентрические ряды мягких лежанок, накрытых похожими на гробовые прозрачными крышками, под которыми находились люди. Люди то ли были мертвы, то ли спали.Рик и здесь не смог обнаружить присутствия Шторма или Майо. Он поискал глазами вход под следующий купол и двинулся туда между гробами.Существа под крышками, собственно, не были людьми. И форма их тела, и плоть, из которой они состояли, — все свидетельствовало, что это создания другого мира. Существа лежали совершенно неподвижно, и Рик не заметил у них дыхания. Однако тела выглядели теплыми и живыми; признаки распада или гниения отсутствовали.Рик предположил, что это и есть Мыслители и что им принадлежит город, сквозь который он прошел. Похоже, они не имели пола, поскольку обнаженные тела были совершенно одинаковыми. Совершенство их форм соответствовало совершенству зданий, которые они построили, и так же отвращало.Рик, не задерживаясь, направился прямо к арочному переходу, ведущему в последний купол. Страх в душе его отсутствовал — надо идти до конца, будь что будет. Он поискал какое-нибудь оружие, но ничего подходящего не нашел и, посмотрев на свои забинтованные руки, стал подниматься по ступеням.Ни убежища, ни укрытия… Да, собственно говоря, какой смысл прятаться, когда имеешь дело с телепатом? Единственное, чего хотел Рик, — чтобы все скорее кончилось. А для этого ему нужен был Шторм. Рик шел наверх и не думал о том, что может погибнуть.В третьем куполе размещалась огромная лаборатория или склад приборов. Подробно разглядеть помещение Рик не успел — перед ним вырос Джаффа Шторм с бластером в руке.Рик остановился. Лицо Шторма расплылось в дружеской улыбке.— Где Майо? — спросил Рик.Шторм мотнул головой, показывая внутрь.— Там. Она цела и невредима, но помочь тебе не сумеет; да и себе тоже. Дикая кошка! — Он смерил Рика взглядом черных глаз. — Жаль, что ты не будешь иметь удовольствие наблюдать, как я ломаю ее!Рик молчал, расслабленно опустив руки вдоль обнаженных бедер. Лицо его было пустым, глаза полуприкрыты. Он стоял посередине хрустальной лестницы на уровне ног Шторма.— Понравилась музычка? — спросил Джаффа.Рик не ответил. Шторм засмеялся:— Не стесняйся. Я знаю. Я слежу за твоими мыслями каждую секунду.Он указал на спящих под гробовыми крышками:— Забавные вкусы у этих пташек. До сих пор не могу понять, кто они и откуда здесь появились, — никак не проникну в их мозги. Похоже, они разумом своим не здесь, а переместились в царство мысли. Тела, как я понимаю, искусственные.Шторм оборвал монолог и стоял, изучая Рика, словно хотел впитать в себя каждую мелочь его облика.— Я хочу навсегда запомнить тебя. Ни к одному человеку я не питаю такую ненависть. Наверное, потому, что ты почти так же силен, как я, и это пугает. А я не привык бояться. Испытывать страх неприятно.— Ты потерял Марс, — произнес Рик. — Я отобрал его.— Не-ет… — Шторм заговорил медленно. — Нет, не отобрал. Ты нарушил мои планы, это верно. Ты чуть было не убил меня, это тоже так. С твоей стороны было очень неглупо — догадаться в последний миг, что я читаю твои мысли и готов к встрече. Я был чертовски занят на работе и не мог дотянуться до выключателя, пока не стало слишком поздно сделать что-либо, кроме как отскочить в сторону. Меня ранило осколком, а дезинтегратор оказался разрушен. — Джаффа, не сдержав злобы, выругался. — Поэтому я хочу придумать способ лишения тебя жизни, которым мог бы удовлетвориться по-настоящему.Рот Рика скривился в ленивой полуухмылке:— Тебе не убить меня. Шторм. Это моя дорога, а не твоя.Шторм секунду глядел на него, широко раскрыв глаза, и закатился смехом:— Во имя Юпитера, неужели ты веришь?Рик кивнул:— Ты знал это, когда я еще только шел сюда.— Да, верно. Я занимался одной маленькой летучей тварью — как ее бишь, Кира? — а после переключился на тесный контакт с твоим мозгом. — Он хмыкнул. — Между прочим, Сент-Джон и его приятель неплохо на тебе выехали, согласись! Я всегда говорил тупоголовому Фаллону: «Эд, ты их недооцениваешь».При упоминании Киры глаза Рика помертвели. Ни к какой человеческой эмоции не отнести чувство, которое он испытал в этот момент, стоя неподвижно подле ног Джаффы.— И все-таки ты потерял Марс.— Нет, сынок. Между мной и тобой есть одно маленькое различие, но оно будет стоить тебе целого мира. Я тренировал свой мозг. Он работает на меня, а не наоборот. Когда я узнал, что ты собираешься сделать, объединяя марсиан и землян для выступления, то понял, что твои шансы выиграть высоки. И тут я сказал своему мозгу: «Работай!»Меня все время интересовало, кто такие Мыслители. Марсианским ясновидящим, которые могли бы узнать правду, запрещено шпионить, согласно их родовым табу. Земляне не обладают способностями к перемещению в ментальном пространстве. Все, кроме меня. И мне плевать на запреты.Я обнаружил, что мысленный барьер — атака на мозг, которой подвергался каждый, кто подходил к куполам, есть не что иное, как телетрансляция, правда, основанная на несколько ином принципе. Передатчик был автоматическим и работал уже Бог знает сколько времени. Я взял и выключил систему — чтобы тебе было удобнее.Преодолев эту преграду и попав сюда, я понял, что Мыслители просто-напросто покинули планету. Они живы — я чувствую их мозговые вибрации, но эти волны исходят из какого-то иного мира. По-видимому, Мыслители достигли такой точки в своем странном развитии, что единственной незавоеванной областью является для них область чистого разума.Но они оставили здесь результаты своих достижений в материальной сфере — целый арсенал оружия и такие машины, о которых человек может только мечтать. Дезинтеграторы, усилители мысли, энергоизлучатели, по сравнению с которыми электронный разрядник — детская игрушка. Не напрасно их назвали Мыслителями. Черт побери, хотел бы я знать, кто они такие! Хотя, наверное, догадываюсь. Они были до нас, а человек, появившись на планете, начал вытеснять их обращенную на самое себя культуру. Тогда они построили купола и этот немыслимый город, окружили себя устрашающими табу и жили спокойно, занимаясь своими делами.Их цивилизация прошла через период научных поисков и изобретений, который длился, может быть, миллион лет. Изобретения ради изобретательства. Мыслители никогда не допускали человека к своим достижениям и пользовались только тем, что требовалось им для комфортной жизни, например этой громадой. — Джаффа показал на гудящий механизм в центре второго купола. — Устройство, которое согревает их, снабжает энергией — непосредственно, как если бы они были электроутюгами, — и поддерживает жизнь в телах, пока разум свободно разгуливает по времени и пространству.В черных глазах Шторма блеснуло странное пламя, и он задумчиво прошептал:— Хотел бы я присоединиться к ним… Пусть ненадолго…Рик внезапно прыгнул в ноги своему врагу. Он ждал момента, когда мозг Шторма переключится с наблюдения за мыслями Ричарда Гунна Уркхарта на что-нибудь другое, и понял, что это мгновение наступило.Луч бластера ударил мимо и лишь слегка обжег спину Рика, который, ухватившись за штанины комбинезона Джаффы, рванул его на себя изо всей мочи. Шторм упал спиной на ступени, сверля ледяной купол лучом бластера.Рик, почувствовав сцепление подошв с гладкой поверхностью ступеньки, толкнул свое тело вперед и вверх, навалившись всей тяжестью на противника, стараясь не дать ему вздохнуть, и вцепился в бластер.Падение причинило Шторму боль, но не вывело из строя. Он сопротивлялся, используя свободную руку и колени, норовил попасть в пах тяжелыми ботинками. Рик никогда не страдал от недостатка силы, тем не менее Шторм оказался сильнее. Он бил так, что у Рика искры из глаз сыпались, однако не мог отцепить его руку от предмета спора.Рик извивался обнаженным телом, напрягал мышцы, принимая удары, и не выпускал оружие. Сейчас на целом свете существовала только одна важная вещь — бластер. Рик нашел большой палец руки Шторма и упрямо гнул его, пока не вырвал палец с корнем из сустава. Кровавый ошметок повис на сухожилиях. Шторм издал вопль, подобный ржанию раненой лошади, и это было все. Бластер перешел к сопернику.Рик хотел отпрыгнуть, чтобы воспользоваться оружием, но в этот момент ботинок Шторма ударил его прямо в живот. Рик скатился вниз по ступеням и лежал, задыхаясь; внутренности выворачивало наизнанку. Бластер, отлетев в сторону, уехал по хрустальному полу.Шторм поднялся. Он посмотрел на изуродованную руку, вынул носовой платок и перетянул рану, помогая себе зубами. Затем привалился к стене, и его тоже начало рвать.У подножия ступеней Рик, всхлипывая, безуспешно пытался подняться на четвереньки. Шторм нашел взглядом бластер. Оружие лежало далеко, гораздо дальше, чем Рик был способен доползти за несколько минут, и Джаффа спокойным шагом спустился в лабораторию.Там, в углублении машины, достаточно тяжелой, чтобы невозможно было раскачать ее и перевернуть, лежала связанная Майо с кляпом во рту. Однако сейчас слова ей и не требовались — глаза высказывали Джаффе все.— Можешь послать своему другу поцелуй на прощанье. Точнее, тому, что от него скоро останется, — прошипел Джаффа.Он отыскал небольшой приборчик среди груды оборудования, которое собирался погрузить в коптер после того, как покончит с Риком. Аппарат выглядел совершенно безобидно — щиток с призмой, помещенной в центре треугольника из слабо светящегося металла.Шторм не знал принципа работы этой штуки. Возможно, треугольник улавливал космические лучи, а призма концентрировала их. Главное, он знал результат действия. Шторм осторожно взялся левой рукой за щиток, поставил палец на рычажок управления и пошел обратно вверх по ступеням.Рик уже подбирался к бластеру, оставалось проползти каких-то два—три метра. Шторм смотрел на его старания и ласково улыбался, а затем нажал рычажок. Вокруг призмы возникло слабое, как паутинка, свечение. Джаффа направил призму на бластер; металл рассыпался в пыль, и бластер исчез.— Рик, Рикки! — тихонько окликнул Шторм.Рик повернул голову. Огромная машина в центре зала жужжала, Мыслители смотрели свои космические сны и не желали обращать никакого внимания ни на голого человека, корчащегося на полу их усыпальницы, ни на черного гладиатора, стоящего на хрустальных ступенях их города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15