Пока что успел объяснить, как работает над бицепсами. Боюсь даже думать, сколько пройдет времени, пока он доберется до пальцев ног! Не знаю, переживу ли я этот вечер, если разговор продолжится в том же ключе.
– Не сомневаюсь, что ты найдешь средство прекратить его болтовню, – сказал Лайам, но очень тихо, и Эми показалось, что эти слова не предназначались для ее слуха. – Возвращайся к нему, пока он не начал демонстрировать силу своих мускулов. Вид у него изрядно раздосадованный.
– Почему бы нам не сесть вместе? – предложила Лаура. – Ведь надо о многом поговорить, Лайам, да и вчетвером будет веселее.
– Мы с Лайамом уже поужинали, – вмешалась Эми. – Завтра предстоит много работы, и мне давно пора домой. Но если вы захотите задержаться, Лайам, то, пожалуйста, оставайтесь. Я вызову такси и нормально доберусь сама.
Взгляд Лауры на миг задержался на гладко причесанных волосах и невыразительной одежде Эми, и в ее глазах вспыхнула насмешливая искорка.
– Неужели вы не можете позволить себе посидеть попозже хотя бы один вечер? – поинтересовалась она. – Мы могли бы пойти куда-нибудь потанцевать. На Стрейт-стрит недавно открылся чудесный ночной клуб.
Эми чувствовала на себе взгляд Лайама, но даже не посмотрела в его сторону.
– В другой раз, Лаура, – услышала она его голос. – Сегодня я встал в половине пятого и не слишком хочу танцевать. Но я позвоню тебе завтра, и мы что-нибудь придумаем.
– Буду ждать, – нежно прошептала она.
Протянув руку, Лаура схватила холодные пальцы Эми и изобразила дружеское пожатие.
– Доброй ночи! Не позволяйте этому трудоголику держать вас прикованной к письменному столу. Всякая женщина имеет право на свою долю удовольствий.
Она бросила последний томный взгляд на Лайама и отошла от их столика.
Лайам быстро расплатился, нашел такси и настоял на том, что проводит Эми до самого дома. Он дал шоферу ее адрес, откинулся на спинку сиденья; плечи его внезапно поникли.
– Господи, как я устал!
Он закрыл глаза, и Эми невольно испытала чувство жалости, увидев, как осунулось его лицо.
– Вам не стоит так перегружать себя, Лайам.
Эти слова неожиданно для нее самой сорвались с ее уст, и она тут же пожалела, что произнесла их, когда Лайам открыл глаза и криво усмехнулся.
– Прошу прощения, если я показался вам не слишком занимательным собеседником. Так или иначе, но день выдался адский.
– Вам и не нужно было меня развлекать, – сухо возразила Эми. – Я всего лишь ваша секретарша, а не Лаура Уоллес.
Едва она это произнесла, как тут же готова был откусить себе язык. Он пристально поглядел на нее, но не успели ничего сказать, так как машина резко затормозила возле ее дома, и Эми торопливо выскочила на тротуар.
Лайам сказал что-то шоферу и догнал ее в вестибюле. Она повернулась и протянула ему руку.
– Благодарю за приятный обед, – чопорно сказала она. – И еще за то, что проводили меня до дома. Доброй ночи, Лайам.
Он мягко отстранил протянутую руку и дотронулся до ее волос, заправив за ухо выбившуюся прядь. Его пальцы коснулись ее лица, задержались на мгновение на подбородке. Пару секунд Лайам стоял и смотрел на нее, в слабо освещенном вестибюле его глаза казались совсем темными. У нее промелькнула нелепая мысль, что он хочет ее поцеловать, и она даже закрыла глаза в ожидании. Но вместо этого почувствовала, как он легонько провел кончиками пальцев по ее щеке и убрал руку.
– Доброй ночи, Эми, – сказал он. – Хороших вам снов.
Добравшись до дверей своей квартиры, она задрожала от яростного, неудержимого гнева. Эми бросилась в крошечную спальню, швырнула на кровать сумочку и стряхнула с ног простые туфли на низком каблуке. Делая себе больно, выдернула все шпильки, со звяканьем посыпавшиеся на пол, и яростно потрясла головой, чтобы волосы рассыпались по плечам. Руки ее дрожали, когда она сдирала с себя блузку и юбку. Небрежно бросая на стул скучную одежду, она промахнулась – белая блузка оказалась на полу, но обычно аккуратная до педантизма Эми даже не потрудилась поднять ее.
Она подошла к шкафу и распахнула его дверцу так, чтобы видеть свое отражение в большом зеркале. Эми до боли закусила губу, вспомнив изящную, грациозную Лауру. Сама она напоминала жердь, жердь увенчанную копной светлых волос, в старушечьих белых трусах и лифчике, напоминавшем своей формой скорее доспехи, а не соблазнительное женское белье.
В ресторане, вероятно, она выглядела не лучше: типичная старая дева из фильма тридцатых годов. Ее охватил новый приступ злости.
Эми по-прежнему была в очках и медленно сняла их, потирая переносицу там, где они оставили на коже красную отметину. Больше созерцать свое отражение в зеркале она не могла, отвернулась и придирчиво оглядела свой скудный гардероб, впервые не понимая, зачем ей понадобилось тратить деньги на все эти серые и коричневые, скучные тряпки.
Новый приступ злости накатил на нее. Она вытащила из шкафа всю одежду и швырнула на кровать. Перебрала все, но результаты ее не обрадовали. Разве можно быть красивой в таких одеждах? И как Лайам может разглядеть ее привлекательную внешность под этими унылыми балахонами, годящимися разве что для немолодых монахинь?
Эми бросилась на кровать и закрыла лицо руками. Что с ней происходит? Не сошла ли она с ума? Зачем ей надо выглядеть привлекательной в глазах Лайама Кейна?
Резко вскочив, она начала быстро убирать одежду в шкаф. В мире нет таких сил, которые заставят ее изменить свою внешность.
Вешая в шкаф последнюю юбку, она внезапно повернулась к зеркалу и остановилась, приложив ее к себе. Юбка, сшитая из тонкой шерсти, была скорее голубой, чем серой, почти такого же цвета, как ее глаза. Нежную ткань не хотелось выпускать из рук, и Эми несколько секунд стояла, сжимая ее в руках.
Эми положила юбку на кресло, решив утром надеть ее. Поколебавшись немного, она направилась к комоду. В аккуратной стопке однотонных блузок лежала яркая тонкая трикотажная безрукавка. «Уже почти лето, – заверила себя Эми. – Пора переходить на одежду без рукавов и с большим вырезом». И она положила кофту на стул поверх юбки.
Она долго шарила в глубине шкафа, пока не отыскала пару черных босоножек на высоком каблуке, четыре года пролежавших в коробке. Кожа неплохо сохранилась, да и фасон остался на удивление современным.
Эми аккуратно поставила туфли у стула. Они неплохо выглядели рядом с нежной голубизной блузки и юбки. «Вполне стильно», – подумала она.
Этот день, насыщенный событиями и переживаниями, казался ей бесконечным. Ей хотелось лечь поскорее и забыться сном, чтобы встретить наступающий день с новыми силами.
Она забралась в постель и натянула одеяло до подбородка. Сейчас уже слишком поздно, чтобы придумывать новые планы мести. Лучше она как следует выспится, а завтра что-нибудь придумает на свежую голову. Она обязательно найдет способ свести счеты с Лайамом Кейном, которого она так сильно ненавидит. Конечно же, ненавидит. Уже целых четыре года…
Эми протянула руку, чтобы выключить свет, и голубая юбка и босоножки на высоком каблуке стали последними вещами, увиденными ею, прежде чем темнота заполнила комнату. И Эми даже немного пожалела об этом.
5
На следующее утро Эми явилась на службу раньше обычного. Она процокала каблучками по пустому вестибюлю и вошла в лифт, с облегчением вздохнув, что не встретила никого, кроме охранника и швейцара. Приглушенная синева юбки и блузки вдруг показалась ей кричащей, как неоновая вывеска, и ей хотелось избежать любопытных глаз своих коллег.
Выходя на двадцатом этаже из лифта, Эми нервно одернула юбку, однако мягкая ткань упорно липла к телу, подчеркивая его очертания. Она уже жалела, что так вырядилась. Теперь она ощущала себя голой, как кузнечик, что выскочил из старой кожи и не оброс пока еще достаточно жесткой новой и теперь вынужден прятаться в траве от зорких птиц.
Она немного заколебалась перед дверью, ей внезапно захотелось вернуться домой и переодеться в привычную, словно школьная форма, одежду, прежде чем Лайам – да и вообще кто угодно – ее увидит. Быстрым, нервным движением Эми поправила волосы. Сегодня свои длинные светлые пряди она собрала на затылке в свободный узел, скрепленный лишь черепаховыми гребнями, и теперь боялась, что он вот-вот распадется.
Заставив себя отбросить бесполезные мысли о своей внешности, Эми поспешно, насколько позволяли высокие каблуки, вошла в приемную. Хватит задавать себе вопросы, что она делает и зачем. Ответы на них все равно ее вряд ли устроят. Несмотря на ранний час, Лайам уже был на рабочем месте. Из-за двери его кабинета раздавался уверенный голос. Повесив сумочку в шкаф, Эми на секунду прислонилась к двери и вслушалась, как он диктует на магнитофон свои замечания. В ее сознании вдруг встали картины суда в Риверсайде, она вспомнила, как ненавидела тогда его гладкую, размеренную речь. По спине побежали мурашки, когда она поняла, что звучание его голоса по-прежнему имеет над ней власть, и молчаливо призналась себе, что боится влияния Лайама Кейна, хотя он пока не подавал ей для этого никаких оснований. Он ничего не сможет ей сделать, даже если и вспомнит, кто она такая. Ничего, разве что станет ее презирать.
Он прекратил диктовать так внезапно, что Эми не успела отойти, когда мистер Кейн вышел в приемную. Она не могла даже сделать вид, что чем-то занята.
Он молча остановился в дверях и бросил на нее оценивающий взгляд, заставивший Эми еще раз пожалеть, что выбрала сегодня именно эту одежду.
– Очень симпатичный наряд, – произнес, наконец, Лайам, нарушив напряженное молчание. – Новый?
– Да… нет… Просто я не надевала его прежде. Я решила перейти на летний гардероб.
На его лице появилась теплая улыбка, от нее у Эми всегда сжималось сердце.
– Да здравствует лето! – шутливо воскликнул он. – Признаюсь, это мое любимое время года.
Легкой походкой Лайам направился к ней, а она крепко вцепилась в холодную стальную дверцу шкафа, чувствуя, что при его приближении сердце стучит все громче. Эми напряженно застыла на месте, не зная, что ему нужно. Ее тело словно превратилось в глыбу льда, когда он протянул руку и осторожно снял с нее очки.
– У вас красивые глаза, – заметил Лайам. – Почему вы их прячете?
– У меня близорукость, и я не могу обходиться без очков. – Ей понадобилось сделать над собой усилие, чтобы вразумительно ответить на простой вопрос.
– Вы могли бы носить контактные линзы. – Лайам Кейн, судя по всему, не собирался оставлять ее в покое.
– Мне не хочется. Пожалуйста, верните мне очки. У нас много работы в это утро, и они мне понадобятся.
Его вздох был нарочито преувеличенным.
– Мисс Флетчер, вам кто-нибудь говорил, что вы трудоголик?
Она не смотрела на него и поэтому не заметила его насмешливую улыбку.
– Нет, – ответила она. – Впрочем, прежние работодатели всегда были довольны моим усердием.
Ирония этих слов внезапно поразила ее, пробудила нежеланные воспоминания о Джеффе Купере и о том, как он воспользовался ее наивностью и дисциплинированностью.
Эми быстро отвернулась, но он все-таки успел заметить пробежавшую по ее лицу тень.
– Эми, – спросил он, – в чем дело?
Прикосновение пальцев Лайама к щеке показалось ей нежным, как любовная ласка. Нестерпимо захотелось закричать, заплакать или сделать еще какой-нибудь мелодраматический жест.
– Ничего особенного, – ответила она, резко отпрянув. – У нас много работы, # и давайте не будем терять время.
Она хотела пройти мимо него и спрятаться за баррикадой своего рабочего стола, но забыла о том, что один из картотечных ящиков еще не задвинут. Тонкий каблук застрял в рыхлой основе ковра, и Эми неловко наткнулась на ящик, больно ударившись об него. Боль оказалась такой резкой, что у нее перехватило дыхание.
Лайам тут же оказался рядом и поддержал ее, нежно и заботливо. Она остро чувствовала его близость, крепость мускулистого тела, такого близкого и сильного. Его теплая ладонь легла так, что ее сердце колотилось под кончиками пальцев Лайама. В одно безумное мгновение она подумала, а вдруг его рука поднимется чуть выше и начнет ласкать нежные выпуклости ее груди.
Напуганная столь неожиданным и опасным направлением мыслей, Эми тут же попыталась высвободиться. Но сильные руки Лайама не позволили ей это сделать. Медленно, но решительно он повернул ее лицом к себе.
– Вы не ушиблись? – спросил он, участливо глядя ей в глаза.
– Ничего, все в порядке.
– Вы дрожите. Отчего?
– Нет… нет, я не дрожу.
– Вы лжете не слишком убедительно, Эми, – покачал головой Лайам и дотронулся до светлой пряди. – Вы потеряли заколку. Она где-то тут на полу.
– Я должна отыскать ее, пока нет посетителей. Отпустите меня, пожалуйста.
Лишь напрягая всю свою волю, Эми смогла произносить связные слова. Как мучительно находиться так близко от мужчины, которого ненавидишь. Видимо, поэтому дрожь никак не хочет прекращаться.
– Я отпущу вас, когда вы успокойтесь, – ответил он.
Его рука нежно и мучительно прошлась вниз по ее спине, и Эми закусила губу, чтобы скрыть острую реакцию на это прикосновение. Замечает ли сам Лайам, как на нее действует? Если замечает, тогда почему же так упорно ее мучает?
Она сказала себе, что сейчас отстранится от него, сядет за стол, и в приемной снова наступит нормальная деловая обстановка, однако когда его рука задержалась на ее талии, то Эми почувствовала слабость в коленях, и она даже засомневалась, сможет ли самостоятельно дойти до стола. Лайам теперь прикоснулся пальцами к ее шее, прямо под тяжелыми волосами.
– Вы не хотите мне сказать, Эми, отчего так дрожите? – мягко поинтересовался он. – Скажите, что вас так пугает?
– Я не… я не знаю.
Лайам взял ее руку и прижал к своей груди, чтобы она почувствовала, как гулко стучит под ладонью его сердце.
– Может быть, оттого, что вы хотите того же, что и я?
– Нет, я ничего не хочу! То есть я не знаю… чего хотите вы.
– Я могу вам подсказать, – ответил Лайам, взял ее за плечи и привлек к себе. – Я хочу этого.
И его губы накрыли ее рот, неожиданно став требовательными и жадными.
… Она застыла, как будто все ее призрачные страхи мгновенно материализовались. Эми поняла наконец, чего боялась все эти пять недель. Именно это трепетное ощущение боялась она испытать с Лайамом Кейном.
Она пыталась отвернуть голову в сторону, но его язык очертил нежную линию вокруг ее рта, и тело Эми тут же отреагировала на эту ласку. Она из последних сил пыталась устоять против пугающих, но необыкновенно приятных волн удовольствия, накатывающих на нее одна за другой, унося остатки воли к сопротивлению.
– Отпустите меня, – произнесла она сквозь сжатые зубы.
– Ни за что, – ответил он. – Вы еще не поцеловали меня.
– Это не игра, Лайам.
– Вы думаете, я этого не знаю? – Он издал странный звук, то ли смех, то ли стон. – Поцелуйте меня, Эми. Иначе я от вас не отстану.
Ее сердце неистово колотилось, когда он нагнулся и провел дорожку из поцелуев от щеки к губам. Эми почувствовала, как он напрягся, когда их губы наконец-то встретились. Но больше она ничего не замечала, потому что у нее появилось ощущение, будто она тает в его руках, словно ее тело сделано из пластилина или воска.
В мозгу еще билась рациональная частица, напоминая о горечи и обмане, лежавших между ними, но воспоминание это казалось слабым, расплывчатым, и ей не, хотелось о нем думать. В течение нескольких мгновений для нее не существовало ни прошлого, ни будущего, ни настоящего, только Лайам. Он один, с разгоряченным, сильным телом, был реален в этом вихре ощущений, чувств, эмоций…
Губы ее приоткрылись, и он целовал ее страстно и жадно, пока Эми внезапно не поняла, что Лайам Кейн не скала, служащая опорой в этом зыбком мире, а океан, грозящий поглотить ее своими могучими волнами. Она откинула назад голову, напуганная тем, каких усилий стоило ей оторваться от его губ.
– Прекратите, прошу вас, – произнесла она.
Ее губы сразу же ощутили холод и пустоту, лишившись жизненно важного источника. Она заговорила с намеренной резкостью, предназначавшейся скорее себе самой, чем Лайаму:
– Я ваша секретарша, но не любовница. Прошу не забывать об этом, мистер Кейн.
Лайам не отвечал, глядя ей в глаза; затем его рот искривился в усмешке, и он разжал руки.
– В любое время, как только вам захочется взять на себя двойные обязанности, дайте мне знать, мисс Флетчер. Я буду счастлив оплачивать сверхурочные.
Она не знала, почему его циничный ответ вызвал у нее такую боль. А что, интересно, она ожидала услышать?
Приемная показалась ей громадной, пока она бесконечно долго добиралась до спасительного убежища – своего стола.
– У нас напряженная программа, Лайам, как я вам уже пыталась сегодня напомнить. Может быть, немедленно приступим к работе?
– Да, разумеется. – Голос его был не менее холодным, чем ее собственный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17