OCR: Larisa_F; Spellcheck: Larisa_F
«Марси Бэннет «Опальная страсть»»: Панорама; Москва; 1999
ISBN 5-7024-0936-1
Аннотация
Даже самая кроткая девушка способна превратиться в фурию, если совершено надругательство над честью сестры. Эвелин, разумеется, не может вызвать негодяя на дуэль, но пустить его по миру ей вполне по силам. Она выходит на тропу войны и, когда половина дела сделана, выясняет, что мстит ни в чем не повинному человеку. Еще вчера заклятые враги, они становятся близки, однако, даже поженившись, не верят в искренность чувств друг друга…
Марси Бэннет
Опальная страсть
OCR: Larisa_F; Spellcheck: Larisa_F
Марси Бэннет «Опальная страсть»: Международный журнал «Панорама», Москва, 1999
Оригинальное название: Marsie Bennet, 1971
ISBN 5-7024-0936-1
Перевод: И.Е. Полоцка
Аннотация

1
Когда Эвелин покончила с деловым ланчем, было уже около половины четвертого. Взглянув на часы, она слегка нахмурилась, поскольку надеялась освободиться пораньше. Но встреча сулила успех, так что спешить не стоило: коль скоро ты убеждаешь человека сменить работу, нельзя его подгонять, вот и приходится терпеливо отвечать на его вопросы, существенные и не очень.
Едва распрощавшись со своим гостем, Эвелин заторопилась к выходу из ресторана. Утренний разговор с сестрой выбил ее из колеи. Вообще-то Розалинда, которая неделями могла не давать о себе знать, время от времени разражалась паническими звонками – как правило потому, что нуждалась то в деньгах, то в одежде. И тогда голос у Розалинды был такой, что казалось: если она немедленно не получит необходимого, тут же наступит конец света. Но этим утром…
– Я не собиралась ни о чем рассказывать тебе, надеялась справиться сама. Но теперь… мне так нужно, чтобы кто-нибудь был рядом! Ох, Эвелин… я беременна, – разрыдалась Розалинда. – Я… я приехала в Лондон, чтобы сделать аборт. Ты же понимаешь, я не могу позволить себе ребенка. Я не потяну его…
Эвелин, онемев от ужаса, слушала всхлипы сестры.
– Я звоню с вокзала и сейчас поеду в больницу, – Розалинда скороговоркой назвала адрес. – Пожалуйста, приезжай. Ох, Эвелин, я так боюсь.
– Дорогая, я уже не могу отменить встречу. Ты…
Но Розалинда уже бросила трубку.
Эвелин пулей вылетела из ресторана, столкнувшись в дверях с удивленным швейцаром, который только что подозвал такси для какого-то джентльмена.
– Прошу прощения, но я очень спешу. – С этими словами Эвелин нырнула в салон автомобиля и назвала водителю адрес больницы.
Через полчаса она стояла перед медсестрой, нетерпеливо постукивая пальцами по конторке.
– Добрый день, – улыбнулась ей девушка. – Вы опаздываете на прием?
– Нет. Посмотрите, пожалуйста, поступала ли к вам пациентка Розалинда Брокуэй.
Девушка сверилась с картотекой и кивнула.
– Да, сегодня утром.
– Где она? Ей уже сделали… операцию?
– Думаю, что да. Минутку, я проверю. – Медсестра сняла трубку внутреннего телефона и, поговорив с кем-то, объявила: – Да, операция прошла успешно. – Девушка улыбнулась, словно сообщила радостное известие. – Мисс Брокуэй находится в своей палате.
– Я хочу увидеть ее.
– Видите ли, она скорее всего еще не пришла в себя после наркоза, так что…
– Я хочу увидеться с ней немедленно, – нетерпеливо перебила Эвелин.
Медсестра удивленно взглянула на нее, но возражать не решилась.
– Хорошо. Она в тридцать второй палате на третьем этаже. Лифт за углом.
Эвелин не стала дожидаться лифта и, хотя обтягивающая юбка сковывала движения, взлетела по лестнице. От волнения забыв постучать, она влетела в палату.
Розалинда лежала на боку, свернувшись клубочком, как зародыш, от которого она только что избавилась. Отбросив эту аналогию, Эвелин приблизилась к кровати.
– Привет. Ты не спишь?
– Эвелин!
– Как ты себя чувствуешь?
– Наверное, хорошо. – Розалинда горестно вздохнула и заскулила: – Я должна была это сделать. У меня не было выхода… – И вдруг с силой добавила: – Ненавижу, что я женщина! Просто ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Взяв ее за руку, Эвелин бережно откинула волосы с бледного лица сестры и мягко сказала:
– Когда все закончится, ты будешь чувствовать себя по-другому.
Розалинда разразилась душераздирающими рыданиями, и Эвелин прижала ее к себе, бормоча слова утешения, но сердце разрывалось от гнева на мужчину, по чьей милости ее младшая сестренка попала в переплет.
Эвелин огляделась. Палата была настолько маленькой, что в ней размещались только кровать, тумбочка и небольшой гардероб. Правда, была еще ванная. Эвелин не могла не подумать, в какую сумму обошлось Розалинде пребывание в клинике и откуда та раздобыла деньги.
– Хочешь рассказать мне, как это случилось?
– Что теперь рассказывать? – с горечью ответила Розалинда. – История вечная, как мир: парень встречает девушку, та подзалетает, затем выскабливается… Раз, два – и готово!
– Ты любила его?
Глаза Розалинды потемнели и омрачились.
– Думала, что да. А если ты спросишь, считала ли я, что и он меня любит, отвечу: да, и искренне.
– Почему ты мне сразу ничего не рассказала?
Розалинда зарделась и опустила голову.
– Я… я пыталась внушить себе, что ничего особенного не происходит. Думала, что разберусь сама. Коль скоро я вляпалась по собственной дурости, то сама же и должна выкручиваться, но… но… – Голос у нее дрогнул, и Розалинда снова разразилась слезами.
Заключив ее в объятия, Эвелин приговаривала:
– Ты глупая маленькая идиотка. К кому, как не к старшей сестре, обращаться, если у тебя неприятности? Ты должна была понимать, что в любом случае я приду к тебе на помощь.
– Я знаю, но ты всегда слишком занята…
Когда я ни позвоню, ты вечно куда-то спешишь.
На мгновение Эвелин почувствовала укол совести. Ее образ жизни действительно целиком подчинен делу, однако все равно семья в ее системе ценностей оставалась на первом месте.
– Но ты же знала, что для тебя я всегда найду время, – твердо сказала Эвелин. – Знай я, что у тебя неприятности, тут же бросила бы все дела и примчалась к тебе в Йорк. Ведь ты же не могла этого не понимать, дорогая?
Помявшись, Розалинда кивнула.
– Я бы хотела, пройдя через это испытание, стать такой же сильной, как ты. Но ничего не получится: я слишком слаба.
– Ничего подобного, – возразила Эвелин. – Просто ты на шесть лет моложе, вот и все. Кто же может бесстрастно пережить такую встряску? Насколько я понимаю, родителям ты ничего не рассказывала? – И, когда Розалинда отрицательно замотала головой, заметила: – Не собираюсь тебя осуждать за это, они и так сходят с ума от опасений, не наделала ли ты глупостей. – Эвелин внимательно вглядывалась в грустные глаза младшей сестры, пытаясь понять, остались ли у той хоть какие-то силы, и все же спросила: – И ты… ты не могла позволить себе ребенка?
– Да конечно могла, – бросила Розалинда. – Но… он был категорически против. Сказал, что это идиотская идея – вешать себе на шею ребенка, пока я учусь. И предупредил, что вся моя жизнь пойдет к черту.
– Значит, он не предложил тебе выйти за него замуж и не пожелал взять на себя ответственность за ребенка?
– Нет. И ясно дал это понять. – Розалинда не скрывала горечи и боли. – Он сказал, что, если я решусь оставить ребенка, он к нему не будет иметь никакого отношения.
Эвелин снова почувствовала прилив ненависти к человеку, который с такой холодной безжалостностью обошелся с Розалиндой.
– Этот тип… твой приятель, он что, тоже студент?
– Нет, – покачала головой Розалинда. – Я встретилась с ним в Лондоне, когда гостила у тебя на летних каникулах.
Вытаращив от удивления глаза, Эвелин потрясенно спросила:
– Ты же не хочешь сказать, что он один из моих друзей?
– Нет, конечно же нет, – заторопилась Розалинда. – Я встретила его случайно.
– Кто он?
– Это уже неважно. Я хочу забыть о нем, вот и все. Просто… просто выкинуть из головы все, что случилось.
На глаза у нее снова навернулись слезы, и Эвелин с сочувствием сжала ей руку.
– Конечно, ты так и сделаешь, дорогая. Все будет хорошо. Как только тебя выпишут, ты переберешься ко мне и останешься, пока не оправишься настолько, чтобы вернуться в Йорк.
Однако, несмотря на спокойный тон, Эвелин испытывала жгучую ненависть к незнакомому ей мужчине. Должно быть, предположила она, этот тип намного старше Розалинды и, судя по всему, привык выпутываться из пикантных ситуаций. Эвелин хотелось задать еще несколько вопросов, но сестра смежила веки, давая понять, что устала. Что ж, придется подождать до поры до времени. Правда, Розалинда может вообще не назвать имени соблазнителя: порой сестра становилась упрямой как ослица. Наверное, именно по этой причине она и не обратилась поначалу за помощью. Взглянув на часики, Эвелин прикинула, когда ее попросят покинуть клинику.
Она отправилась на поиски кого-нибудь из медперсонала и в одном из кабинетов увидела сидящую за столом женщину в белоснежном халате, которая старательно что-то писала. Когда Эвелин появилась на пороге, женщина подняла на нее усталые глаза.
– Чем могу помочь, мисс?
– Я сестра Розалинды Брокуэй. Когда ее можно будет забрать домой?
Медсестра порылась в карточках и заглянула в одну из них.
– Давайте посмотрим… Операцию мисс Брокуэй сделали сегодня днем, так что ее могут выписать к вечеру, но ее пребывание оплачено до завтрашнего утра.
– В самом деле? – нахмурилась Эвелин, поскольку стипендии Розалинды явно не хватило бы. Разве что платил этот негодяй. В надежде узнать его имя, она небрежно спросила: – Кто оплатил ее пребывание здесь?
– Мне очень жаль, но я не имею права разглашать подобную информацию, – строго сказала медсестра.
Эвелин оценивающе посмотрела на нее: скорее всего женщина нуждается в деньгах. Вынув из сумочки десять фунтов, Эвелин улыбнулась.
– Не затруднит ли вас передать эти деньги на благотворительность? – И положила деньги на стол.
– Да, думаю, что знаю, куда их пристроить, благодарю вас. – Женщина извлекла из бокового ящика папку и, вынув из нее лист, положила его на стол. – О, прошу прощения, я на минуту вас покину: надо проведать пациента. – Она исчезла, по пути прихватив деньги и сунув их в карман халата.
Стандартный больничный бланк содержал данные Розалинды: имя, возраст и так далее. В качестве адреса был указан Йоркский университет. Счет же был выписан на имя некоего Уоррена Хантера, который предпочел расплатиться чеком. По крайней мере, у приятеля Розалинды хватило благородства, чтобы оплатить аборт. Хотя этот факт должен был частично удовлетворить Эвелин, он, как ни странно, разгневал ее еще больше.
Кроме того, Эвелин не сомневалась, что где-то слышала это имя. Она порылась в памяти, снова ужаснувшись, что Розалинда могла познакомиться с Хантером через нее. Но, хотя на память Эвелин никогда не жаловалась, на этот раз та отказала.
Вернувшись в палату сестры, она, стараясь казаться бодрой, объявила:
– Ты можешь остаться тут до утра, оказывается, все оплачено. Ты устала, так что я покину тебя, чтобы ты могла выспаться, и поеду домой, приготовлю для тебя комнату. Вернусь вечером. А завтра утром, как только скажут, что тебя можно выписывать, я тебя заберу. Впрочем, если хочешь, могу остаться с тобой. Только скажи.
– Спасибо, не надо. – Розалинда вздохнула и попыталась улыбнуться. – Со мной все будет в порядке. Как бы я хотела походить на тебя, – завистливо добавила она.
– Не говори глупостей. Ты – это ты, а я – это я. И я люблю тебя такой, какая ты есть. – Она наклонилась и поцеловала младшую сестру в лоб. – Теперь засыпай, я скоро снова тебя навещу.
– Я тебя люблю, – прошептала Розалинда. – Пока.
У двери Эвелин оглянулась. Лицо Розалинды было столь бледным, что почти сливалось с белоснежной наволочкой, а под глазами залегли глубокие тени. Малышка не скоро оправится, с гневом подумала Эвелин. Негодяй, которому она доверилась, лишил ее не только невинности, но и самоуважения, и веры в людей. И, если бы сейчас представилась возможность, Эвелин с огромным удовольствием свернула бы шею этому Уоррену Хантеру!
По пути домой Эвелин заскочила в офис и сделала несколько звонков. Два касались работы, а один был личным.
– Привет, Билли, – поздоровалась она со старым приятелем. – Слушай, ты можешь сделать кое-что лично для меня? Мне нужен человек по имени Уоррен Хантер. Нет, я не знаю, ни где он работает, ни даже где живет, но думаю, что в Лондоне. Предполагаю, что он довольно молод, не старше тридцати пяти. Да, я понимаю, что прошу тебя найти иголку в стоге сена, но если кто и сможет с этим справиться, то только ты. Большое спасибо, Билли. – Помедлив, она добавила: – И я бы предпочла, чтобы ты не упоминал о моей просьбе при Грэхеме.
Грэхем Аллен был ее боссом и одновременно, в течение вот уже года, официальным приятелем. Но сейчас шла речь о секретах Розалинды, и Эвелин не собиралась посвящать в них даже такого близкого человека, как Грэхем.
Разобравшись с самыми неотложными делами, скопившимися на ее столе, Эвелин сунула остальные бумаги в папку, решив поработать с ними дома. Одно из самых больших преимуществ ее работы заключалось в том, что немалую толику дел можно было проворачивать по телефону. Потушив в кабинете свет, она заглянула к секретарше фирмы.
– Я буду работать дома. Сообщи Грэхему, когда он появится, ладно, Мэган? Да, и передай, что мне очень жаль, но в силу непредвиденных обстоятельств я не смогу вечером с ним встретиться.
– Хорошо, мисс Брокуэй.
Покинув офис, Эвелин заглянула в цветочный магазин, где купила для Розалинды два огромных букета и коробку швейцарского шоколада в соседней кондитерской – пусть девочка порадуется. Такси быстро доставило ее домой.
Эвелин очень гордилась своей большой и просторной квартирой. Конечно, стоила она немало, но Эвелин неплохо зарабатывала и могла себе позволить такую роскошь. Она быстро застелила кровать в соседней комнате, пустив в ход самый лучший комплект белья, после чего, разделив один из букетов, расставила его по вазам, так что вся комната оказалась в цветах. Перекусив на скорую руку, Эвелин снова поехала в больницу, не забыв прихватить второй букет.
Встреча прошла на этот раз веселее, потому что Розалинда успела отдохнуть, и Эвелин несколько раз смогла заставить ее улыбнуться. Но сестренка все еще была слишком слаба.
– Ты меня балуешь, – попеняла ей Розалинда, нюхая цветы.
– Глупости. Кого же еще мне баловать?
В девять вечера Эвелин ушла, убедившись, что Розалинда чувствует себя куда лучше. Обе тщательно избегали затрагивать тему предательства: Розалинда – потому что это было слишком мучительно, Эвелин же не хотела снова расстраивать сестру.
Когда она вернулась домой, позвонил Грэхем и сообщил, что идет обедать в их любимый ресторан. Не хочет ли она присоединиться? Помедлив несколько секунд, Эвелин согласилась.
В этом небольшом ресторанчике они бывали так часто, что владелец, просияв, приветствовал Эвелин по имени.
– Эвелин! А мы уж опасались, что вы так и не выберетесь. Грэхем ждет вас за столиком. Что будете пить?
– Только кофе, спасибо.
Увидев ее, Грэхем вскочил и, притянув за руку, нежно, но властно поцеловал в губы.
– Привет, дорогая. – Скользнув по ней взглядом, он обратил внимание, что Эвелин все в том же костюме, в котором утром была в офисе. – Мэган сказала мне, что ты не сможешь со мной вечером встретиться. Что-то случилось?
– Ничего общего с работой. Семейные неприятности.
– Вот как? – Грэхем поднял брови. – Надеюсь, с твоими родителями все в порядке?
– Да, у них все хорошо.
Он ждал продолжения, но Эвелин промолчала. Официант принес кофе, и она сменила тему разговора, сосредоточившись на обсуждении дел фирмы.
Грэхем, отобедав, тоже потягивал кофе – единственную чашку, которую позволял себе по вечерам. Он гордился тем, что всегда в форме и соблюдает диету. Грэхем вообще был помешан на здоровье: не пил, не курил, каждое утро бегал трусцой и дважды в неделю посещал спортзал.
– Ты не против, если мы на часок-другой заглянем ко мне? – предложил он, когда красноречие Эвелин иссякло.
– Спасибо, но лучше я поеду домой.
Они вышли на улицу, и Эвелин поежилась, почувствовав в порыве ветра холодок приближающейся зимы. Они заторопились к машине Грэхема, новому «ягуару». Он предпочитал только «ягуары» и каждый год приобретал новую модель. Когда они тронулись с места, Эвелин сказала:
– Если ты не против, я бы хотела несколько дней поработать дома.
– Из-за семейных неприятностей? – пристально посмотрел на нее Грэхем. – Если ты хочешь взять несколько дней отпуска…
– Нет. Мне надо… кое в чем разобраться.
Поскольку объяснений не последовало, Грэхем слегка обиделся.
– Я понимаю, что это не мое дело, но если я могу чем-то помочь…
– Очень любезно с твоей стороны, дорогой, – улыбнулась Эвелин, – и ты знаешь, как я ценю твою заботу. Но я просто хочу несколько дней поработать дома, вот и все.
Он был явно разочарован тем, что ему отказывают в доверии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14