Неужели Сильвия действительно уверена в этом? Почему? Всего лишь накануне ночью, держа ее в своих объятиях, он откровенно раскрыл перед ней свои чувства.
Охваченный волнением, он гнал на север, не задерживаясь ни на секунду. Когда он проезжал последние оставшиеся мили, солнце уже садилось.
Сначала Рэн заметил ее джип; его сердце екнуло, когда он убедился, что она все еще здесь. И только потом он увидел ее.
На ней был элегантный брючный костюм, в руках — портфель с документами. Рэн инстинктивно вдавил в пол педаль газа.
Рэн мчался на такой скорости, что поначалу Сильвия не могла рассмотреть за клубами пыли ни водителя, ни очертаний автомобиля. Но все же она как-то умудрилась узнать Рэна, и ее первым глупым желанием было сбежать. Но пока она лихорадочно дергала тяжелую дверь джипа, Рэн уже успел развернуться и преградить ей путь к бегству. Он вылез из машины и направился к ней с мрачным и непроницаемым лицом.
— Рэн… Я… собиралась уезжать… Я…
— Почему? — спросил он, перебив ее сбивчивое бормотание.
— Почему?
— Почему ты уезжаешь, Сильвия? Из-за Ллойда? Потому что он твой любовник, и ты не можешь вынести разлуки с ним?
Сильвия была слишком ошеломлена, чтобы изворачиваться.
— Нет! — не раздумывая, воскликнула она. — Ллойд мне не любовник.
— Тогда какого черта ты так расстраивалась, когда он увез Вики в Лондон? — взорвался Рэн.
— Я… Она… Было так ясно, чего она добивается, и что из себя представляет, а ты защищал ее, ты одобрял ее кокетство… ты хвалил ее… ты…
— Я не мог дождаться, когда же она окрутит Ллойда, чтобы ты поняла, насколько он низок в сравнении с тобой, — тихо произнес Рэн.
Сильвия уставилась на него. Наверное, солнце голову напекло, — устало подумала она. Иначе с чего бы ей померещилось это странное выражение в глазах Рэна?
— Ты не можешь и вправду думать, что мы с Ллойдом любовники, — дрожащим голосом сказала Сильвия. — Он мой друг. Он мне нравится… я люблю его, да, как человека, но… — она умолкла и облизала внезапно пересохшие губы кончиком языка.
— Не надо, Сильвия, — взволнованно произнес Рэн. — Идем со мной, — потребовал он, взял ее за руку, прежде чем она успела его остановить, и повел через покрытую гравием площадку и тисовую аллею в ту часть сада, которую Сильвия еще не успела исследовать.
Через просвет в живой изгороди Рэн показал ей маленький, потайной садик, полностью засаженный белыми розами, от запаха которых у Сильвии закружилась голова.
— Брат моего деда посадил эти розы в память о единственной женщине, которую любил. Она умерла от воспаления легких незадолго до назначенной свадьбы, и эти воспоминания — все, что у него осталось. Я не хочу, чтобы у меня остались одни только воспоминания о тебе, Сильвия. Я люблю тебя, — хрипло признался Рэн. — Я всегда любил тебя и всегда буду любить. Я не говорил этого раньше, потому что считал, что у меня нет на это права… Сначала ты была слишком юной, потом появился Уэйн, потом…
— Ты любишь меня? — Сильвия с недоверием уставилась на него. — Но прошлой ночью ты сам говорил мне, что не… Ты говорил, что знаешь, как больно мне любить тебя, но…
Она осеклась, услышав его резкий вздох.
— Нет, — поправил ее Рэн. — Я пытался сказать, что это мне больно любить тебя, зная, что ты не любишь меня в ответ.
Секунду они оба смотрели друг на друга в молчании, но затем, робко, будто не конца поверив услышанному, Сильвия протянула руку к его лицу и дрожащими пальцами погладила щеку.
— Ты любишь меня, Рэн? Я не… не… Я боюсь поверить, потому что… — Она умолкла и сжала губы, чтобы скрыть их дрожь.
— Боже, Сильвия, что я наделал… что мы наделали? — хриплым голосом воскликнул Рэн. — Я любил тебя, когда тебе было шестнадцать, и я не имел права испытывать к тебе такие чувства. Я любил тебя, когда тебе было семнадцать, и ты меня чуть с ума не свела своими приставаниями. Я любил тебя, когда тебе было девятнадцать, и ты швырнула мне свою девственность, как перчатку, отдала мне свое тело, но отказала в любви.
— Я думала, ты меня ненавидишь, — прошептала Сильвия. — Ты так разозлился на меня, когда я приехала в «Отель-Плейс»с Уэйном и «зелеными».
— Это была не злость, а ревность, — сухо сказал Рэн. — Ты и не представляешь, сколько раз мы могли бы оказаться с тобой в одной постели, если бы не эта «злость». Это или отталкивало тебя, или…
— Тогда почему…? Почему ты не ложился со мной в постель? Ты ведь знал, как сильно я этого хотела, как сильно хотела тебя.
— Нет. Нет, не знал. О, да, я знал, что когда-то ты была увлечена мною, но потом увидел тебя с Уэйном, и ты сказала, что любишь его…
— Мне показалось, что ты меня отвергаешь. А у меня ведь тоже есть гордость, — печально сказала Сильвия. — Ты так часто меня отталкивал…
— Ради твоего же блага, — перебил ее Рэн. — Как верно заметила твоя мать, мне нечего было тебе предложить.
— Ничего…? — пылко возразила Сильвия с блестящими от слез глазами. — У тебя было все, Рэн… ты же все для меня!
И когда он заключил ее в объятия и поцеловал, с розовых кустов на них посыпались лепестки.
— Как конфетти, — тихо произнес Рэн. — По семейной традиции, мы должны обвенчаться в часовне в Хавертон-Холле. Но она нуждается в ремонте, а я не могу ждать так долго. — И, поцеловав ее снова, он прошептал, — Возможно, в ней мы окрестим нашего первенца.
Сильвия удивленно моргнула.
— Ты знаешь? — переспросила она. — Ты тоже это почувствовал?
— Да, — сказал Рэн. — Почему мы были такими идиотами, Сильвия? Только одно это могло бы открыть нам глаза. То, что мы испытали той ночью, то, что мы создали, могло случиться только от настоящей любви.
— Да, — согласилась Сильвия. — Я до сих пор не могу поверить… — добавила она, стряхивая с его плеча белые лепестки. — Это… так странно. Меньше часа назад я думала, что никогда больше не увижу Хавертон-Холл и тебя. Что заставило тебя вернуться? Что…
— Ты, — решительно ответил Рэн, но затем все же признался, взглянув ей в лицо, — Молли мне сказала… объяснила…
— Молли? Но она и словом не обмолвилась, когда мне позвонила… — с возмущением начала Сильвия, но тут же умолкла. — Ой, Рэн, — прошептала она. — Страшно подумать, как близки мы были к тому, чтобы… лишиться этого… лишиться друг друга.
— Все не могло так закончиться, — заверил ее Рэн.
— Не знаю, что скажет Ллойд, когда узнает, что я передумала и хочу остаться в Хавертоне…
— Навсегда, — добавил Рэн.
— Навсегда, — согласилась Сильвия.
— Идем в дом, — неожиданно предложил Рэн. — Я хочу обнять тебя… любить тебя… доказать тебе свою любовь.
Десять минут спустя, лежа на кровати в его объятиях, поглаживая его лицо, Сильвия призналась:
— У меня был только ты, Рэн. Я не могла… не хотела…
— Думаешь, у меня было по-другому? — резко спросил Рэн.
Сильвия взглянула на него с сомнением.
— Но ты мужчина, — возразила она. — Всегда ведь был кто-нибудь… какая-нибудь из твоих подружек…
— Именно что «подружек», но не любовниц. Да, сначала у меня были ни к чему не обязывающие связи, но я давно уже ни с кем не спал. Мужчины не так уж сильно отличаются, Сильвия, тем более, если они любят так, как любил тебя я. Наверное это и объясняет… Как ты думаешь, родится мальчик или девочка?
— Понятия не имею, — ответила Сильвия. — Я только знаю, что это будет плод нашей любви.
— Нам надо обвенчаться побыстрее и без лишнего шума, — заявил Рэн. — Твоей маме не понравится…
— Я бы хотела выйти замуж в «Отель-Плейс», — тихо сказала Сильвия. — Там, где мы встретились. Мне очень нравится это комната, Рэн, — мечтательно добавила она. — Она очень тебе подходит.
— Правда? Приятно слышать, тем более, что ты за свою жизнь перевидала огромное количество комнат, — полушутя заметил Рэн, а затем привлек ее к себе и снова поцеловал.
Поженились они в «Отель-Плейс» пять недель спустя в окружении близких родственников и, естественно, в присутствии Ллойда, которого Сильвия не могла не пригласить.
Алекс вел ее к алтарю, а мама, вне себя от радости, сморкалась в платочек. Сын Алекса и Молли торжественно подал им кольца на вышитой бархатной подушечке. Платье Сильвии было кремовым с золотом.
— Я никогда не любила белый цвет, — сказала она Молли и с усмешкой добавила, — Кроме того, он не совсем подходит.
— Надеюсь, что да, — кивнула Молли. — После того, как вы с Рэном столько лет были в размолвке, удивительно, что он вообще позволил тебе вылезти из постели, даже ради свадьбы.
Сильвия рассмеялась и спросила с притворной застенчивостью:
— А с чего ты взяла, что это он меня из постели не выпускает? Я так сильно его люблю, Молли, — серьезно добавила она, — и только благодаря тебе мы снова вместе.
— Только это не пытайся на меня свалить, — усмехнулась Молли и похлопала Сильвию по животу.
Сильвия уставилась на нее в изумлении.
— Ты знаешь? Но откуда…? Я…
— Я видела, как ты изменилась в лице за завтраком, — сказала Молли. — И кроме того… Рэн так на тебя смотрит. Он очень тебя любит, Сильвия.
Сильвия невольно перевела взгляд на своего мужа, и ее сердце забилось быстрее. Как сильно ни любила она своих родственников, единственный человек, который ей сейчас нужен, это Рэн. Она тихонечко подкралась к нему, взяла под руку и мягко предложила:
— Идем домой, Рэн…
— Я и вправду считаю Хавертон своим любимым приобретением, — признался Ллойд Сильвии у входа в маленькую часовню, где только что был окрещен сын Рэна и Сильвии.
— Ты говоришь так о каждом купленном доме, — усмехнулась Сильвия, но Ллойд отрицательно покачал головой.
— Нет, Хавертон особенный. Ты прекрасно справилась, Сильвия. Ты уверена, что не хочешь вернуться ко мне на работу? Я тут такой дворец присмотрел в Испании…
— Нет. — Сильвия со смехом покачала головой. — У меня теперь своих дел невпроворот, — напомнила она, глядя с любовью, как ее муж баюкает на руках сына.
Восстановление Хавертон-Холла было закончено как раз к крестинам Рори. Официальное открытие дома для посетителей назначили на конец месяца.
Рэн не настаивал, чтобы Сильвия бросила работу. Она сама захотела остаться с Рори и, естественно, с Рэном. Быть может, через несколько лет ей и захочется вновь заняться карьерой, но это вряд ли. Она официально считалась смотрительницей Хавертон-Холла, и уход за домом и окружающей его территорией казался ей вполне достойным занятием.
Уже сейчас, до официального открытия, к ней поступило множество заказов на проведение в Хавертон-Холле свадеб, конференций и частных вечеринок. Приятно лишний раз убедиться, что прибыли от сдачи дома в наем вполне хватит на покрытие расходов по его содержанию.
— Даже если бы тебе удалось сбежать от меня, — сказал Рэн накануне ночью, — рано или поздно я все равно встретил бы Рори и догадался бы, что это мой ребенок…
— И что тогда? — с вызовом поинтересовалась Сильвия.
— И тогда я вспомнил бы, как он был зачат, и попытался бы стать частью его жизни… и твоей.
— Потому что он твой сын?
— Потому что ты моя женщина… моя любовь… — ответил ей Рэн.
Даже сейчас Сильвия не могла до конца поверить в свое везение, в свое счастье. С Рэном она смогла осуществить часть своей детской мечты — их дом был зеркальным отражением того идеального жилища, который она рисовала в своем воображении. Но дело было не только в доме…
Если Дом священника стал домом ее мечты, то Рэн был мужчиной ее мечты, хотя даже это описание не в силах выразить всю глубину и силу их взаимной любви.
Рэн был ее мужчиной, ее мужем, ее душой и светом всей ее жизни… Без него… Без него пол ее уютной кухни не был бы заляпан грязью, как в прошлое утро, когда Рэн ворвался в дом, радостно крича о том, что браконьеры, которых он подозревал в угоне скота, были пойманы на землях соседа.
Сильвия улыбнулась украдкой. Рори исполнилось шесть месяцев, и она подозревала, что задолго до второго дня рождения у него появится братик или сестренка.
— Чему ты улыбаешься? — спросил Рэн, подойдя к ней с Рори на руках и поцеловав ее в губы.
— Помнишь ту липовую аллею, которую мы посадили в Хавертоне ко дню рождения Рори?
— Гм…
— Помнишь, ты еще сказал, что посадишь вторую такую же к рождению второго ребенка?
— Гм…
— Так вот, — заявила Сильвия с блеском в глазах, — по-моему, тебе пора покупать саженцы…
— Сильвия…? — воскликнул Рэн, но она уже отвернулась, чтобы рассказать одной из его пожилых родственниц о проделанной в Хавертон-Холле работе.
Рэн взглянул в настороженные глазки своего сына и тихо сказал ему:
— Похоже, Рори, придется тебе привыкать к роли старшего брата.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13