– Он кивнул с понимающим видом. – Какую бы женщину это не обидело?
Очевидно, Годрик считал, что Дэвид пользуется ее доверием, и Дэвид счел за благо его не разочаровывать. Поэтому он тоже понимающе кивнул и откусил хлеба.
– Быть так грубо отвергнутой! – посочувствовал Годрик. – И вдобавок перед всем двором.
Дэвид воспрянул при мысли, что леди Элисон поубавили спеси.
– И кем? Каким-то ничтожеством?
– Я бы не назвал его ничтожеством, – возразил изумленный Годрик. – Ведь лорд Саймон – граф Гудни. У него сундуки с золотом паутиной затянуло. А порода у него такая, что куда до него нашему государю. Но то, что он отказался повиноваться королевскому приказу жениться на прекрасной леди, это не по-рыцарски.
– Надо же, Саймон Гудни отказался от нее. – Видя, что его удивление вызвало у Годрика подозрение, Дэвид поспешно добавил: – Как-то не верится, ведь для него деньги все равно что для испанца бутылка вина.
– Это правда. – Полотенцем, висевшим у него на поясе, Годрик вытер стол. – Все об этом знают.
– А как насчет другого ее поклонника? Того, кто замышлял ее похитить, – объяснил Дэвид, когда Годрик озадаченно посмотрел на него.
– Я о таком не слышал. – Годрик наклонился к нему поближе. – А кто это?
Хороший вопрос, но на него у Дэвида не было ответа. Придется придумать другой подход. Приняв добродетельный вид, Дэвид сказал:
– Если о нем никто не знает, значит, миледи не желает этого.
Разочарованный, Годрик отошел, а Дэвид принялся снова за свое жаркое. По мере того как он насыщался, в нем снова пробуждалось чувство собственного достоинства.
Леди Элисон дала ему золото. Он взял его, и теперь она имела полное право сказать, когда и где ему придется выполнить свои обязанности. Очевидно, она бы дождалась его, если бы не Саймон Гудни. Унижение горделивой леди Элисон должно было бы доставить ему удовольствие, но Дэвиду доводилось встречаться с лордом Саймоном, и ему была известна вся беспредельность его тщеславия.
– На самом деле, – пробормотал он, обращаясь к пустой миске, – если Саймон Гудни отказался от леди Элисон, это говорит в ее пользу.
– Совершенно справедливо, сэр Дэвид. – Годрик подхватил миску и поставил на ее место чашу с водой.
Дэвид посмотрел на нее подозрительно, но когда Годрик подсказал ему, что он должен вымыть в ней пальцы, он так и сделал. Ведь Дэвид обучился хорошим манерам, когда состоял королевским телохранителем. Просто у него уже давно не было случая их проявить.
Годрик подал ему полотенце.
– Она слишком хороша для таких, как он.
Умиротворенный, Дэвид поднялся из-за стола и потянулся.
– Вели конюшим привести мне коня. Я поеду вслед за леди Элисон.
– С вами она будет в безопасности. Дэвид увидел перед собой руку Годрика, протянутую ладонью вверх, и сунул в нее монету. Он удивился, когда Годрик вместо того, чтобы надкусить монету и убедиться в ее подлинности, опустил ее прямо в карман, где она звякнула о другие. О если бы он мог позволить себе останавливаться на таком постоялом дворе! Если бы он мог предоставить такие блага своей дочери! Как он завидовал леди Элисон!
– Я очень беспокоился, когда она тронулась в путь с покупками на трех телегах. Но теперь, когда я знаю, что вы будете с ней, я спокоен.
– На скольких телегах? – изумленно спросил Дэвид.
– На трех.
– Трех!
Годрик пристально посмотрел на него.
– Леди Элисон умеет обо всем позаботиться. Она и королю засвидетельствовала почтение, и за покупками ей лишний раз не ехать.
Дэвид покачал головой.
– Ох уж эти женщины!
Годрик выпрямился и позволил себе впервые высказать некоторое неодобрение:
– Да уж, женщины!
Во дворе двое мальчишек-конюших держали Луи. Конь тряхнул головой, и один из конюших отлетел в сторону, а другой с такой силой уцепился за поводья, что глаза чуть не вылезли из орбит. Дэвид схватил поводья, и конь замер на месте. Державшийся за них мальчишка шлепнулся на землю, в то время как другой поспешно выкарабкивался из грязи, чтобы убраться подальше от опасности.
Глядя в морду коня великолепной стати, Дэвид объяснил ему:
– Нам нужно догнать леди Элисон.
Со своей обычной понятливостью Луи тряхнул головой и заржал, потом попытался осадить назад. Дэвид сдержал его и выругался, вымещая на нем свое плохое настроение, уверенный, что тот не останется у него в долгу.
Луи не всегда был таким капризным. В свои молодые годы огромный белый жеребец являлся частью легенды. Неоперившиеся рыцари рассказывали, что Дэвид назвал своего скакуна в честь французского короля. Это так взбесило прирожденного англичанина, что Луи немало потрудился, чтобы завоевать себе достойную репутацию и право войти в историю.
Но шесть лет относительно спокойной жизни убедили Луи, что турниры и поединки были для тех, кто помоложе. Он желал только покоя в своей собственной конюшне, где бы за ним ходили его личные конюхи, и зову долга предпочитал похвалы за прежние заслуги.
Вообще говоря, у коня было много общего с хозяином.
С тех пор как Дэвид прискакал на нем в Ланкастер, Луи выказывал недовольство, отказываясь подчиняться даже обожаемому хозяину. Дэвид пытался его урезонивать, но большей частью оба кончали тем, что прибегали к грубой силе.
Так было и теперь. Дэвид ударил коня по боку. Луи хватил его копытом по голени. Высокие кожаные сапоги защитили Дэвида от серьезного повреждения, но он выругался и запрыгал вокруг Луи, в то время как тот оскалился в ухмылке. Удовлетворенный скакун позволил Дэвиду сесть в седло. Махнув рукой Годрику, Дэвид направился на север по дороге в Джордж Кросс.
Дорога была хорошо ему знакома. Да и как же могло быть иначе? Джордж Кросс был последним оплотом цивилизации среди лесов и болот на побережье Ирландского моря. Его любимый Рэдклифф находился за пределами этой цивилизации, и по пути в Ланкастер ему приходилось проезжать Джордж Кросс. Это была процветающая деревня, где было полно рыбаков, купцов и овец. Как внимательно ни глядел он по сторонам, нигде не было видно никаких признаков засухи, опустошившей его собственную деревню. Может быть, здесь, южнее, она не была такой уж сильной, а может быть, у людей было чем жить даже и в крайности. Он был рад, что сейчас направлялся в Джордж Кросс, но его поедом ела зависть.
Леди Элисон унаследовала Джордж Кросс и другие поместья от родителей, а потом получила и вдовью часть наследства после мужа. Дэвиду от родителей не досталось ничего, кроме старого щита и меча, да еще приказа отправляться на поиски лучшей доли. Хотя жена и принесла ему в приданое землю, более занудной, пугливой, как кролик, женщины ему не доводилось встречать. Так что каждый акр ему обошелся слишком дорого.
Теперь ему предстояло защищать еще одну запуганную женщину. Правда, вчера она ему таковой не показалась. «Леди, должно быть, взбалмошна, а то бы она не уехала, оставив меня с ее золотом в кармане, – рассуждал Дэвид. – Ей бы следовало понимать, что, когда человек упьется пивом, он утром не торопится проснуться».
Он вспомнил ее холодные бесстрастные черты.
Возможно, ей этого и не понять. Может быть, такая женщина привыкла, чтобы ей беспрекословно повиновались. Может быть, такая женщина… да не хочет он трудиться на такую женщину! Ему захотелось, миновав Джордж Кросс, направиться прямо в свой замок, где его ждала дочь. Дэвиду до боли захотелось увидеть, как озарится улыбкой худенькое личико Берт, когда она выйдет встречать отца. Луи шевельнул ушами, как будто понял хозяина, и пошел быстрее.
– Нет, приятель, – сказал громко Дэвид, – мы вступили в сделку и должны соблюсти все условия, даже если придется ради этого гоняться за легкомысленной бабенкой.
Луи вздохнул долгим лошадиным вздохом, а потом, подняв голову, заржал. В ответ тоже раздалось ржание, и Дэвид понял, что впереди за холмом кто-то едет – быть может, леди Элисон со своей охраной. А может, если ему повезет и это окажутся разбойники, придется их уничтожить. Вынимая меч из ножен, он усмехнулся. Хорошая потасовка ему не помешает, в особенности такая, где победа будет за ним.
Он надел шлем, закрылся щитом и наклонился в седле. Конь понял его и перешел в галоп. Луи хотя и притворялся угрюмым, но любопытства и самоуверенности у него было не меньше, чем у хозяина. Поднявшись на вершину холма, Дэвид увидел не грабителей, а три доверху нагруженные телеги, медленно двигавшиеся по дороге среди деревьев. Могучие быки, вздымая пыль, тянули свою поклажу. Погонщики с палками шли впереди, но Дэвид нигде не видел ни леди Элисон, ни ее спутников.
– Милосердная матерь Божья! – Уверенный, что случилась беда, он пришпорил Луи и поравнялся с телегами, как раз когда они оказались у брода через ручей.
– Эй! – закричал он.
– Стой! – раздалось позади него.
Он повернулся в седле и замер. В тени деревьев ожидали двое готовых к бою всадников. Один держал копье, другой – булаву, и у Дэвида упало сердце. Эти двое несомненно ограбили и убили леди Элисон. Помоги ему Господь, он потерял курицу, несущую золотые яйца, едва успев получить только парочку. Если он не поостережется, подумал он, глядя на острые копья, он лишится и их.
Дэвид пришпорил коня. Луи с места взял в галоп. С воинственным криком он пронесся между двух всадников, повалив копьеносца. Второму удалось уклониться от его меча.
Атака вышла неудачной. Разогнавшись, он на полном скаку влетел в лесные заросли.
– Идиоты, – пробурчал он, стараясь развернуться. – Это не рыцари. Оружие они украли. А ну давай, Луи.
– Остановитесь!
Женский голос заставил его окаменеть. Он узнал его.
– Леди Элисон?
Кустарник зашуршал, и из зарослей бесстрастная, как монахиня, выступила леди:
– Сэр Дэвид, я думала, вы покинули нас.
Это была она. Это были ее телеги, и она Бог знает сколько времени находилась в руках этих негодяев.
– Что они с вами сделали? – озабоченно спросил Дэвид. Внешне она, казалось, ничуть не пострадала. Зеленый бархатный плащ спускался ровными складками с ее плеч, под круглым платком на ней была шапочка. Ни одна прядь волос не выбилась наружу, ни одна слезинка не запятнала белоснежную кожу. Тем не менее чувство вины сдавило Дэвиду горло. Если бы он раньше оказался на постоялом дворе… Если бы он обошелся без еды… Если бы он быстрее гнал коня… Прости ему, Господи, он ее подвел. Что ее ожидает, если такое случится снова?
– Я вас спасу.
– От кого? – Она взглянула на дорогу. – От Айво и Ганнвейта?
Он повернул коня и уже готов был броситься в атаку, когда до него дошел смысл ее слов.
– Айво и…? Это ваши телохранители?
– Они самые. – С характерной для нее неторопливостью леди Элисон скрылась в кустах и снова появилась, ведя на поводу верховую лошадь. Укоризненным тоном она сказала: – А кто бы охранял меня? Ведь вы не пришли на рассвете.
– Я не пришел на рассвете, – повторил он спокойно, слишком спокойно.
– Когда я отдаю приказание, я рассчитываю, что оно будет исполнено. Если вы намерены служить у меня, Дэвид Рэдклифф, вы должны поступать, как я велю.
Он снял перчатки и шагом подъехал к ней.
– Значит, вы уехали из «Поющего петуха» одна, чтобы проучить меня?
После некоторого колебания она наклонила голову в знак согласия.
– Я довольна, что мне это удалось.
Дэвид изо всех сил старался сдержаться. Но эта… эта женщина заставила его испытать чувство вины. И все понапрасну! Ей не угрожала никакая опасность. Все было у нее под началом, а он-то бросился защищать ее, придурок!
– Проучить? Меня? А если бы я оказался вор или убийца, кто кого проучил бы тогда?
Она хотела что-то сказать, но Дэвид наклонился в седле и, взяв ее за подбородок, заставил поднять к нему лицо.
– Я только что доказал, что бывалому рыцарю ваши тщедушные телохранители не помеха. А ведь найдутся и такие рыцари, что рыщут по дорогам. Они захватили бы ваше добро, поубивали бы ваших людей, изнасиловали бы вас и раскидали по кустам ваши внутренности. – Он отпустил ее и одним резким движением сунул руку в перчатку.
Она дотронулась до подбородка, где на нежной коже остались следы его пальцев.
– Да, я понимаю.
– Похититель, которого вы боитесь, младенец по сравнению с этими людьми. В следующий раз, взяв на службу наемника, дождитесь его.
– Да, конечно.
– Что вам помешало подождать? Или послать за мной слугу?
– Я была не права. – Она села на лошадь, подъехала к нему и остановилась рядом. Глядя ему прямо в лицо холодными серыми глазами, она просто сказала: – Простите меня, Дэвид Рэдклифф.
Он смотрел ей вслед, когда она выезжала на дорогу. Здорово она приняла его выговор! Она взвесила его доводы, разобралась в них и, не ища себе оправданий, согласилась, что поступила глупо. И тогда она извинилась, просто и искренне. Дэвид чуть было не присвистнул. Неудивительно, что она снова не вышла замуж. Ни одному мужчине в Англии не сохранить своего превосходства перед таким благоразумием.
– Айво, – позвала она. – Ганнвейт! Поднимайтесь, и поехали дальше. Если мы хотим добраться до Джордж Кросса за четыре дня, мы не должны терять ни минуты.
Выезжая из леса, Дэвид увидел, как Айво пытается помочь закованному в латы Ганнвейту подняться на ноги. Он объехал их кругом. Звон стали нарушил лесную тишину.
– Поторопитесь! – Элисон слегка хлопнула в ладоши. – Телеги уже отъехали далеко вперед, и, как нам показал сэр Дэвид, на нас легко напасть.
Дэвид придержал коня и сказал им с улыбкой:
– Да, вы уж лучше поторопитесь. Вы так копаетесь, словно латы пуды весят. – Тронув Луи, он добавил: – А весят они только пуда четыре.
Услышав в ответ брань, он расхохотался и пустился вскачь. Поравнявшись с медленно ползущими телегами, Элисон поехала рядом, выбирая дорогу, где было меньше пыли. Дэвид заговорил с погонщиками. Они хмуро уставились на него, словно никогда не слышали, чтобы рыцарь мог говорить на их вульгарном английском. Он снова обратился к ним, ожидая ответа. Дэвид знал, что в этой чреватой опасностями ситуации ему пригодились бы их сила и их увесистые палки. Они пробормотали что-то вроде приветствия. Он решил этим довольствоваться и присоединился к Элисон.
– Миледи, ваши телохранители не рыцари, почему вы позволяете им разгуливать в рыцарских доспехах?
Она бросила на него тревожный взгляд.
– Я знаю, они им не к лицу, но мой старший рыцарь, сэр Уолтер, остался охранять Джордж Кросс на всякий случай. Двое моих наемников, Джон Бичем и Лотарь Гогенштауфен, сопровождали меня в Ланкастер, но пока мы там были, они сказали, что им предложили более выгодные условия. – Она понизила голос. – Очевидно, они их приняли, потому что не вернулись на постоялый двор и увели с собой шестерых моих стражников.
– Так всегда бывает, когда берешь в наемники немца. Паршивый народ, только и способны, что перерезать тебе горло во сне. Но Джон Бичем? Я с ним вместе воевал. Я не думаю, что он способен пренебречь своими обязанностями.
– Да, – она повернулась в седле и посмотрела на телеги, словно могла защитить их своим взглядом. – Я тоже так думала.
– А вы… – он не докончил. Искала ли она Джона? Как леди может искать наемника? Ходить по харчевням и вытаскивать из грязи каждого пьяницу? С ним она именно так и поступила, но…
– Я посылала Айво и моих людей на поиски Джона, но им сказали, что все уехали в Уолстон со своим новым хозяином. – Она пожала плечами. – Иногда наемнику бывает трудно повиноваться женщине.
– Да. – Это Дэвид мог понять. Он поскреб начавшую отрастать бороду. – Итак, вы нарядили Айво и Ганнвейта в латы? Откуда вы взяли латы?
– Одни мои, я купила их для рыцаря из моего замка. Он скоро заслужит шпоры, ведь я вооружаю всех мальчиков, которые у меня воспитываются.
– Это щедро с вашей стороны.
– А другие… Айво нашел их. – Она пристально смотрела на дорогу. – Они принадлежали Джону.
Дэвид придержал Луи и схватил под уздцы лошадь Элисон. Они остановились посередине дороги.
– Здесь что-то нечисто.
– И я так думала.
– Просто так Джон не бросил бы свои латы. Знаете, сколько они стоят?
– Конечно, ведь я же сказала, что только что купила латы.
– Безземельный рыцарь такую вещь не бросит. Для него это дорого.
– Слишком дорого.
Лицо ее оставалось бесстрастным. Ее манера нисколько не изменилась. Она выглядела словно каменная статуя на Рипонском соборе. Он выругался.
– Вам безразлично, что хорошего человека, состоявшего у вас на службе, может быть, убили?
– Я глубоко скорблю об этом. Я ставлю свечи и за здравие, и за упокой его души, если он уже покинул этот мир. – Руками в кожаных перчатках она легко справлялась с лошадью. – Что я, по-вашему, могу еще сделать?
Он ничего не ответил, но про себя подумал: поплакать немного, по крайней мере, потревожиться за собственное благополучие. Но это было бы глупо, и он это отлично понимал. Он терпеть не мог женщин, дающих волю своим чувствам, и не желал бы сейчас связаться с такой.
– Телеги нас обгонят, если мы не тронемся, – напомнила ему Элисон.
1 2 3 4 5 6