VadikV
46
Евгений Ничипурук: «Боль
но.Ru»
Евгений Ничипурук
Больно.Ru
OCR: A_Ch
«Ничипурук Е. Больно.Ru»: Издательство ACT, Астрель-СПб; М., СПб.; 2007
ISBN 5-17-042901-0, 5-9725-0825-7
Аннотация
«Больно» Ц резкая, жесткая, эм
оциональная и остроугольная история любви, написанная в интригующей ли
тературной форме. Эту повесть прочитали уже 200 000 человек, и всех их мучает о
дин вопрос: «Это правда или вымысел?»
«Разорванное небо» Ц история одного сумасшествия. Яркие отвязные вече
ринки, экстремальный спорт, кавказская война, психопатия и эзотерика…
Евгений Ничипурук
Больно.Ru
БОЛЬНО.RU
Город сжигает огни,
можно заснуть Ц не проснуться.
Вмиг растоптать
всех тех, кто на тебя молится.
Слова на листке
Мы так увлекались красотой ран, что забывали о боли. Как завороженные, смо
трели на раскрывающиеся, словно бутоны роз, рваные красные края. Слезы те
кли по щекам, а мы все рвали и рвали наши тела и души, вынимали друг у друга с
ердца и клали их на золотые подносы, чтобы красное на золотом помогло всп
омнить закат в пустыне, в Долине фараонов. Ты помнишь Долину фараонов? Я вс
егда мечтал залезть на самую верхушку пирамиды Хеопса и, накурившись убо
йной марокканской дури, смотреть на бесконечный закат над бескрайней пу
стыней… Я бы умер, наверное, от осознания всей этой красоты… Красное на зо
лотом… Ты кусала мои губы до боли… до ран, из которых вырывалась на свобод
у пенистая жидкость. Я проглатывал, наверное, по стакану крови, прежде чем
мне становилось дурно. Перед глазами все плыло… лишь ты… А толпа кричала:
«Давай, давай!» Они не знали, что это изнасилование, этот бой, который каза
лся им страшным сном, на самом деле доставляет нам дикое удовольствие…
Потом мы лежали голые на матах в центре ринга… У нас не было даже сил подня
ться и уйти… Мы лежали несколько часов, прижимаясь друг к другу. Наша кров
ь смешивалась… Кто победил Ц наплевать. Мы знали, что нашли друг друга, на
шли нечто настоящее и правдивое…
На полученные деньги ты покупала себе настолько вызывающие наряды, что п
рохожие оборачивались, а я готов был драться с каждым из них за голодные в
згляды в твою сторону. Какие это были взгляды! Когда наши раны заживали, тв
ои шаги становились музыкой, голос казался мне песней. Мы не боялись обли
чить мир в уродстве, дать ему пощечину своим внешним видом, яркостью и неп
редсказуемостью.
Потягивая «пятку» и пуская струйки дыма в потолок, я наблюдал за тем, как т
ы примеряешь шмотки. С каждым новым платьем ты надеваешь на себя и новую м
аску. Ты меняешься, фантазируя о том, куда могла бы в нем пойти и какую реак
цию вызвало бы твое появление в нем… Мне было легко угадывать твои мысли,
когда ты стояла перед зеркалом, задумчиво разглядывая свое отражение. Ми
р в такие минуты казался театром одного актера для одного зрителя. Я смот
рел все эти минипьески с переодеванием и будто вместе с дымом поднимался
к потолку. Спускаясь чуть ниже, обнимал тебя за плечи, кружился по комнате
. С нетерпением ждал конца спектакля для того, чтобы зайти за кулисы…
И вот я уже лежу на огромной кровати в одних только джинсах, и ты для меня п
оказываешь этот бесконечный стриптиз. Оказывается, летать Ц это просто
. Нужно только оттолкнуться от краев постели и через мгновение оказаться
где-то рядом с тобой. «Спектакль окончен»,-я шептал тебе на ушко и тянул об
ратно в кровать, поворачивал к себе лицом и целовал в губы. Сначала ты сопр
отивлялась, говорила, что сейчас примеришь еще пару «маечек-кофточек» и
тогда придешь, но во мне было достаточно сил для того, чтобы сказать тебе «
нет». И все твои новые вещички без жалости и уважения к их внушительной ро
дословной разлетались по полу…
Я встретил тебя весной. Цвела черешня. Запах ее маленьких цветочков, окру
жающих мой дом со всех сторон, сводил с ума. Проходя мимо, я плакал… от алле
ргии, в прямом смысле слова чихал на всю эту красоту. Я был несчастен и жал
ок. Красные воспаленные глаза и опухший, постоянно сопливый нос. Нет ниче
го ужаснее аллергии! Четыре таблетки, прописанных врачом против этой нап
асти, превращали меня в засыпающего на ходу «обдолбыша». Лучше не станов
илось Ц только хуже и хуже. Я мечтал, чтобы вся черешня сгорела к чертовой
матери! К двадцати пяти годам я стал страшным аллергиком и понял, что, вид
имо, умру. Захлебнусь во сне соплями или засну и не проснусь от передозиро
вки этих бесконечных лекарств. А еще был вариант отправиться туда, где че
решня не цветет. Пришлось выбрать последний вариант и поехать в Питер. Че
стно говоря, этим городом я бредил давно. Он виделся мне в снах, притягивал
своей музейной аурой и многотысячными рэйвами. Он сочетал несовместимы
е, казалось бы, энергетику старинного «картинного» города и моднейшую мо
лодежную тусовку. Именно Питер, а не Москва держал «шишку» в бесконечном
споре двух столиц за право называться клубным центром. Все эти «форты» и
«Восточные удары», с их фантастическим разгулом быстрых наркотиков и не
менее быстрого секса заставили меня с каким-то особенным волнением прои
знести фразу: «Говнилково Ц Санкт-Петербург, в один конец» и протянуть в
окошечко вокзальной кассы мятую крупную купюру.
Когда доктор предложил поехать пожить в северном климате, мне не пришлос
ь выбирать маршрут Ц все было решено давно. Я засовывал сумки на верхнюю
полку купе, чувствуя небывалое перевозбуждение. Всю ночь под стук колес
не мог сомкнуть глаз. В голове кружилось такое количество мыслей, что утр
ом не смог вспомнить ни одной. Хотя нет, думал о том, что вот в Питере и встре
чу ту самую девушку… Ту самую, которую должен встретить в своей жизни каж
дый мужчина. О которой говорилось в фильме Де Ниро «Бронкская история».
В Питере, на вокзале, я повстречал тебя.
Помнишь, шеф попросил тебя встретить на вокзале важного чела. Ты стояла у
бюста Ленина, теребя листок с написанным от руки названием твоей конторы
. Как будто уже тогда знала, что все закончится встречей со мной. Может, жиз
нь специально так устроила Ц заставила сады цвести в тот год особенно с
ильно, а тебя послала на вокзал встречать незнакомца. И, конечно, не случай
но этот самый незнакомец не приехал, а приехал родной и любимый я…
До сих пор в ушах стоит этот страшный крик: «Давай, давай!» Толпа не могла у
спокоиться. Она хотела смерти одного из нас. Она не понимала, что мы родили
сь не для смерти, а для жизни. Для жизни вместе. Но мы нарушили ход наших суд
еб. Мы разрушили все. Разрушили наши души, наши тела и сгорели… Нас больше
нет. Мы растворились в крике «Давай! Давай!»…
Первый раз я сделал тебе больно случайно. Я хотел не боли, а удовольствия,
но оно всегда идет рядом с болью. За все надо платить. Тогда я еще не знал… н
о позже разобрался в этих жестоких правилах и совершенствовал технику.
Та девушка не была какой-то особенной. Просто мне вдруг стало интересно
Ц каково это трахнуть ее на столе в этом чертовом баре. Дал тридцать бакс
ов бармену, чтобы он ушел в служебку на полчаса, оставив нас одних в пустом
темном помещении, среди бутылок виски и кранов с капающим в подставленн
ые бокалы горьким пивом. Мне было важно схватить ее за здоровые сиськи, ст
янув трусы, войти в нее и трахать, трахать и кончить… А потом потерять к не
й всякий интерес.
Когда кончил, ее не стало. Мне было на все плевать. Если бы с неба упал здоро
венный кусок железа и размозжил ей голову, я бы лишь отряхнулся и, закурив
(опять я начал курить!), вышел из этого бара… Так все и было. Я трахнул сучку
и забыл, как ее зовут. И никогда бы не вспомнил о ней, если бы не ты. Наша ссор
а ничего не значила! Я бы вернулся, и все было бы нормально… Но тебе зачем-т
о вздумалось искать меня, и ты заглянула в этот бар. Я стал рассказывать эт
ой сисястой дуре анекдот… Да так громко, что ты услышала мой голос… услыш
ала ее смех. Ты не вошла внутрь, не ушла прочь. Ты стояла у окна и смотрела. С
мотрела, как я входил в нее, как она закрывала глаза, хватая меня за задниц
у длинными пальцами с наманикюренными ногтями. Ты хотела вырвать их куса
чками и засунуть глубоко, прямо в нее, чтобы она, задыхаясь от боли и слез, с
тала умолять прекратить все это. Но ты бы не перестала, желая, чтобы она ис
пытала все, что чувствовала ты, пока стояла у этого окна…
Ты проводила меня на Итальянскую улицу, где я снял комнату за триста рубл
ей в сутки. Большую, светлую, чистую комнату с огромной кроватью и плакато
м с голой девицей на стене. Я поначалу не смотрел на тебя как на самку. Но ко
гда я увидел эту кровать, когда ты подошла к тумбочке и взяла с нее забытую
предыдущим жильцом книжку (Борис Виан, «Пена дней»), когда ты совсем по-ко
шачьи изогнула спину… Сейчас я с особым трепетом вспоминаю, как красиво
ты изогнула спину, как вверх поползла маленькая белая маечка, сдвигая в с
торону рисунок, закрывающий от посторонних взоров твои маленькие упруг
ие груди…
Все это я не смогу забыть, но тогда я хотел, чтобы ты поскорее ушла, дав мне в
озможность завалиться спать. Я был благодарен тебе за помощь, но боялся о
бмана и не доверял тебе. Чужак в твоем городе, я знал, как любят девочки вро
де тебя, носящие маленькие прозрачные маечки, наебывать таких приезжих о
лухов, разводить их на деньги и исчезать, растворяясь во дворах-колодцах,
среди мерцающих витрин и блестящих автомобилей.
Ты оставила листок с номером своего телефона на тумбочке, забрала книгу
и ушла, улыбнувшись мне краешками губ. Длинный коридор коммунальной квар
тиры мог свести с ума кого угодно. Сначала я слышал удаляющиеся шаги. Пото
м Ц скрежет замка. Дверь захлопнулась, где-то в подъезде стукнула форточ
ка. Ты ушла, а я остался. Сел на подоконник, пытаясь увидеть серое петербур
гское небо, но это оказалось невозможным Ц из окна моей комнаты виднели
сь лишь стены домов. Я оказался в клетке, и единственный шанс выбраться из
этой холодной западни Ц подхватить гоняемый сквозняком по полу клочок
бумаги с твоим именем и семью заветными цифрами, долго вертеть его в рука
х и, дождавшись вечера, крутануть тугой диск облезлого красного телефона
.
Что еще мог забыть в квартире предыдущий жилец помимо книги? Под тумбочк
ой одиноко вонял вечный спутник холостяка Ц грязный носок, а в ящике сто
ла я нашел два листка бумаги, исписанных мелким неразборчивым почерком.
Это были стихи. Красивые и грустные. Что-то запомнилось, что-то потом я про
читал тебе и, глядя в твои восхищенные глаза, соврал, что это мои стихи, нап
исанные специально для тебя! Мне было не сложно врать, я бы посвятил тебе с
тихи, если бы умел их сочинять.
Разорван мир на четыре кусочка.
Тебе и мне. Сыну и дочке.
Рука сжимает маленький ключик.
От сердца дверца… и солнца лучик.
Так просто и так легко. Как те самые чайки, что стартовали в небо по сигнал
у петропавловской пушки, когда мы прогуливались мимо зеленых дворцов и м
ечтали, что когда-нибудь у нас будет много денег. Ты купишь себе платье от
Гуччи (через две недели ты его купила), а я приобрету «Дукатти». Я шутил, что
если смогу купить эту быструю игрушку, то не жалко будет и разбиться. Поги
бнуть на «Дукатти», как утонуть в шампанском,Ц лучшая смерть! Ты дала мне
пощечину! Ты не хотела слышать все это, смотрела мне в глаза и умоляла нико
гда не говорить о смерти. Я еще не знал, что твой бывший парень Ц Лерка Ц р
азбился на мотоцикле… Когда ты стояла на Московском вокзале и ждала меня
, был ровно год, три месяца и четыре дня с того момента, как сильный ливень, о
тмывая Питер к предстоящим праздникам, заставил потерять управление ма
ленькую 1200-кубовую «Хонду» и впечатал ее на скорости 180 км/ч в белую стену…
Самые страшные сны приходили к тебе ночью, когда его уже не было рядом. Ты
укутывалась в теплое пушистое одеяло и смотрела в окно: луна рисовала ка
ртинки на воде, а смех тормозов будил и пугал дневных птиц. Все, что у тебя е
сть,Ц это он. Но где он? Его уже нет.
Можно сесть в машину и помчаться по ночному Невскому. Мимо будут мелькат
ь улыбчивые лица Ц на Невском даже ночью полно народу Ц и огни модных ме
ст, а ты Ц педаль в пол! Чтобы все смешалось, спуталось, чтобы никто не догн
ал! Чтобы сирены выли позади, признаваясь в своей несостоятельности, что
бы если подведут тормоза и лысая резина, то уж наверняка… в мочалку, в дым,
как он… Так, чтобы ни одним автогеном не вырезали… Педаль в пол… А можно вы
пить снотворного Ц тогда снов не будет. Придет темнота… Утром будет кру
житься голова и даже кофе не даст облегчения. Можно болтать по телефону с
сонной подругой. Вытащить ее из кровати и слушать последние новости, от к
оторых тебя уже давно тошнит. Подруга проговорит с тобой примерно минут
сорок, а потом скажет: «Все, Ляль, я спать Ц завтра на работу. Малыш, держись
! Целую!» И повесит трубку: «Ту-ту-ту…» Глаза закрываются… «Не спать! Спать
нельзя!» На кухне бутылка коньяка. Если выпить коньяк с колой и сыпануть в
стакан еще и щепотку кофе, то можно продержаться до утра. Если не спать две
ночи, то снов не будет… Это очень важно. Если приснится он, то уже не спасет
ничто! Не выбраться из этой липкой пустоты. Так уже было. Врачи напрасно ко
лоли руки иглами и нащупывали пульс. Сердце решило больше не стучать. Ему
было плевать, что за окном весна, плевать, что Светка с Димкой женятся… На
ВСЕ плевать! Его нет Ц вот что важно для сердца. Встать на краю. Один шаг, и
снова с тобой. Нет снов, нет страха. Вниз, как те самые огоньки модных кафеш
ек. Мимо пролетят освещенные окна, отблески чужого счастья, и мягкое покр
ывало примет и полюбит… Но ты не решилась… Ты не была уверена, что ТАМ что-
то есть, что вновь встретишь его где-то за чертой. Потом я много думал, поче
му во всей этой истории ты повела себя именно так, а не иначе. Наверное, дел
о в том, что ты уже прошла школу больших потерь, ты знала, как сильно нужно д
ержать в руках счастье, чтобы оно не ускользнуло из рук, чтобы его никто не
украл. Ты была мудрее меня, и глупость, которую ты в итоге совершила, оберн
улась самой большой мудростью…
Ты стояла в самом центре вокзала с листком бумаги в руках, демонстрируя п
рибывающим надпись: «Оазис». Понятия не имею, что заставило меня спросит
ь у тебя про комнату. Думал, что, приехав в Питер, сразу же наткнусь на какую
-нибудь бабульку с табличкой «Сдаю комнату». Но бабульки не было. В центре
зала стояла ты.
Оазис Ц место, где отдыхают путешествующие по пустыне. Караваны, измуче
нные многонедельными переходами по бесконечным безводным желтым далям
, находят в оазисе воду, еду, прохладу. Все то, что нужно для отдыха и продолж
ения пути, о чем может мечтать человек, почти потерявший себя среди вечно
й пустоты. Я тоже потерял себя. Я хотел пить, дышать прохладой, видеть небо,
жить полной жизнью, любить, ненавидеть, мчаться навстречу… Оазис Ц это и
менно то, что я должен был первым делом найти, приехав в Питер…
А еще, «Оазис» Ц это название твоей конторы. Вы занимались установкой ак
вариумов, бассейнов и прочей аквафигни. Тебя послали встречать поставщи
ка из Москвы, но за два часа до отправления поезда у него открылось кровот
ечение. Язва. С ней не шутят. Ему было так плохо, что он даже и не подумал поз
вонить вам в контору и предупредить о том, что не сможет приехать. Какие, н
а фиг, продажи, когда через пару часов, вместо поездки в Питер, можно отпра
виться на свидание с Богом…
Ты посмотрела на меня, потом на часы, потом еще раз на меня. Я не понял, что и
менно ты хотела разглядеть. Хотела убедиться в моей платежеспособности
или понять, не маньяк ли какой стоит перед тобой. Тогда, впрочем, мне даже п
оказалось, что ты просто прикидывала, сколько денег можно вытянуть из та
кого провинциала. Потом ты все-таки сказала: «Пойдем!» Твоя дальняя родст
венница сдавала две комнаты на Итальянской улице. Как раз за три дня до на
шей встречи ты случайно столкнулась с ней у матери дома. Родственница пр
едложила селить у нее приезжих гостей твоей фирмы. «Дороговато, конечно,
но им Ц москвичам, не привыкать: у них там вообще цены знаешь какие!» Ц го
ворила она, пообещав тебе небольшой процент от привлеченных клиентов. И
вот я стою перед тобой в джинсах D&G и майке Diesel и прошу помочь мне с жильем. «Бо
льших денег у таких, как он, обычно нет, но все, что есть, подобные перцы трат
ят на шмотки, развлечения и тусовки. Комната на Итальянской Ц то, что ему
нужно»,Ц наверняка подумала ты.
А толпа кричала: «Давай!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Больно.Ru'
1 2
46
Евгений Ничипурук: «Боль
но.Ru»
Евгений Ничипурук
Больно.Ru
OCR: A_Ch
«Ничипурук Е. Больно.Ru»: Издательство ACT, Астрель-СПб; М., СПб.; 2007
ISBN 5-17-042901-0, 5-9725-0825-7
Аннотация
«Больно» Ц резкая, жесткая, эм
оциональная и остроугольная история любви, написанная в интригующей ли
тературной форме. Эту повесть прочитали уже 200 000 человек, и всех их мучает о
дин вопрос: «Это правда или вымысел?»
«Разорванное небо» Ц история одного сумасшествия. Яркие отвязные вече
ринки, экстремальный спорт, кавказская война, психопатия и эзотерика…
Евгений Ничипурук
Больно.Ru
БОЛЬНО.RU
Город сжигает огни,
можно заснуть Ц не проснуться.
Вмиг растоптать
всех тех, кто на тебя молится.
Слова на листке
Мы так увлекались красотой ран, что забывали о боли. Как завороженные, смо
трели на раскрывающиеся, словно бутоны роз, рваные красные края. Слезы те
кли по щекам, а мы все рвали и рвали наши тела и души, вынимали друг у друга с
ердца и клали их на золотые подносы, чтобы красное на золотом помогло всп
омнить закат в пустыне, в Долине фараонов. Ты помнишь Долину фараонов? Я вс
егда мечтал залезть на самую верхушку пирамиды Хеопса и, накурившись убо
йной марокканской дури, смотреть на бесконечный закат над бескрайней пу
стыней… Я бы умер, наверное, от осознания всей этой красоты… Красное на зо
лотом… Ты кусала мои губы до боли… до ран, из которых вырывалась на свобод
у пенистая жидкость. Я проглатывал, наверное, по стакану крови, прежде чем
мне становилось дурно. Перед глазами все плыло… лишь ты… А толпа кричала:
«Давай, давай!» Они не знали, что это изнасилование, этот бой, который каза
лся им страшным сном, на самом деле доставляет нам дикое удовольствие…
Потом мы лежали голые на матах в центре ринга… У нас не было даже сил подня
ться и уйти… Мы лежали несколько часов, прижимаясь друг к другу. Наша кров
ь смешивалась… Кто победил Ц наплевать. Мы знали, что нашли друг друга, на
шли нечто настоящее и правдивое…
На полученные деньги ты покупала себе настолько вызывающие наряды, что п
рохожие оборачивались, а я готов был драться с каждым из них за голодные в
згляды в твою сторону. Какие это были взгляды! Когда наши раны заживали, тв
ои шаги становились музыкой, голос казался мне песней. Мы не боялись обли
чить мир в уродстве, дать ему пощечину своим внешним видом, яркостью и неп
редсказуемостью.
Потягивая «пятку» и пуская струйки дыма в потолок, я наблюдал за тем, как т
ы примеряешь шмотки. С каждым новым платьем ты надеваешь на себя и новую м
аску. Ты меняешься, фантазируя о том, куда могла бы в нем пойти и какую реак
цию вызвало бы твое появление в нем… Мне было легко угадывать твои мысли,
когда ты стояла перед зеркалом, задумчиво разглядывая свое отражение. Ми
р в такие минуты казался театром одного актера для одного зрителя. Я смот
рел все эти минипьески с переодеванием и будто вместе с дымом поднимался
к потолку. Спускаясь чуть ниже, обнимал тебя за плечи, кружился по комнате
. С нетерпением ждал конца спектакля для того, чтобы зайти за кулисы…
И вот я уже лежу на огромной кровати в одних только джинсах, и ты для меня п
оказываешь этот бесконечный стриптиз. Оказывается, летать Ц это просто
. Нужно только оттолкнуться от краев постели и через мгновение оказаться
где-то рядом с тобой. «Спектакль окончен»,-я шептал тебе на ушко и тянул об
ратно в кровать, поворачивал к себе лицом и целовал в губы. Сначала ты сопр
отивлялась, говорила, что сейчас примеришь еще пару «маечек-кофточек» и
тогда придешь, но во мне было достаточно сил для того, чтобы сказать тебе «
нет». И все твои новые вещички без жалости и уважения к их внушительной ро
дословной разлетались по полу…
Я встретил тебя весной. Цвела черешня. Запах ее маленьких цветочков, окру
жающих мой дом со всех сторон, сводил с ума. Проходя мимо, я плакал… от алле
ргии, в прямом смысле слова чихал на всю эту красоту. Я был несчастен и жал
ок. Красные воспаленные глаза и опухший, постоянно сопливый нос. Нет ниче
го ужаснее аллергии! Четыре таблетки, прописанных врачом против этой нап
асти, превращали меня в засыпающего на ходу «обдолбыша». Лучше не станов
илось Ц только хуже и хуже. Я мечтал, чтобы вся черешня сгорела к чертовой
матери! К двадцати пяти годам я стал страшным аллергиком и понял, что, вид
имо, умру. Захлебнусь во сне соплями или засну и не проснусь от передозиро
вки этих бесконечных лекарств. А еще был вариант отправиться туда, где че
решня не цветет. Пришлось выбрать последний вариант и поехать в Питер. Че
стно говоря, этим городом я бредил давно. Он виделся мне в снах, притягивал
своей музейной аурой и многотысячными рэйвами. Он сочетал несовместимы
е, казалось бы, энергетику старинного «картинного» города и моднейшую мо
лодежную тусовку. Именно Питер, а не Москва держал «шишку» в бесконечном
споре двух столиц за право называться клубным центром. Все эти «форты» и
«Восточные удары», с их фантастическим разгулом быстрых наркотиков и не
менее быстрого секса заставили меня с каким-то особенным волнением прои
знести фразу: «Говнилково Ц Санкт-Петербург, в один конец» и протянуть в
окошечко вокзальной кассы мятую крупную купюру.
Когда доктор предложил поехать пожить в северном климате, мне не пришлос
ь выбирать маршрут Ц все было решено давно. Я засовывал сумки на верхнюю
полку купе, чувствуя небывалое перевозбуждение. Всю ночь под стук колес
не мог сомкнуть глаз. В голове кружилось такое количество мыслей, что утр
ом не смог вспомнить ни одной. Хотя нет, думал о том, что вот в Питере и встре
чу ту самую девушку… Ту самую, которую должен встретить в своей жизни каж
дый мужчина. О которой говорилось в фильме Де Ниро «Бронкская история».
В Питере, на вокзале, я повстречал тебя.
Помнишь, шеф попросил тебя встретить на вокзале важного чела. Ты стояла у
бюста Ленина, теребя листок с написанным от руки названием твоей конторы
. Как будто уже тогда знала, что все закончится встречей со мной. Может, жиз
нь специально так устроила Ц заставила сады цвести в тот год особенно с
ильно, а тебя послала на вокзал встречать незнакомца. И, конечно, не случай
но этот самый незнакомец не приехал, а приехал родной и любимый я…
До сих пор в ушах стоит этот страшный крик: «Давай, давай!» Толпа не могла у
спокоиться. Она хотела смерти одного из нас. Она не понимала, что мы родили
сь не для смерти, а для жизни. Для жизни вместе. Но мы нарушили ход наших суд
еб. Мы разрушили все. Разрушили наши души, наши тела и сгорели… Нас больше
нет. Мы растворились в крике «Давай! Давай!»…
Первый раз я сделал тебе больно случайно. Я хотел не боли, а удовольствия,
но оно всегда идет рядом с болью. За все надо платить. Тогда я еще не знал… н
о позже разобрался в этих жестоких правилах и совершенствовал технику.
Та девушка не была какой-то особенной. Просто мне вдруг стало интересно
Ц каково это трахнуть ее на столе в этом чертовом баре. Дал тридцать бакс
ов бармену, чтобы он ушел в служебку на полчаса, оставив нас одних в пустом
темном помещении, среди бутылок виски и кранов с капающим в подставленн
ые бокалы горьким пивом. Мне было важно схватить ее за здоровые сиськи, ст
янув трусы, войти в нее и трахать, трахать и кончить… А потом потерять к не
й всякий интерес.
Когда кончил, ее не стало. Мне было на все плевать. Если бы с неба упал здоро
венный кусок железа и размозжил ей голову, я бы лишь отряхнулся и, закурив
(опять я начал курить!), вышел из этого бара… Так все и было. Я трахнул сучку
и забыл, как ее зовут. И никогда бы не вспомнил о ней, если бы не ты. Наша ссор
а ничего не значила! Я бы вернулся, и все было бы нормально… Но тебе зачем-т
о вздумалось искать меня, и ты заглянула в этот бар. Я стал рассказывать эт
ой сисястой дуре анекдот… Да так громко, что ты услышала мой голос… услыш
ала ее смех. Ты не вошла внутрь, не ушла прочь. Ты стояла у окна и смотрела. С
мотрела, как я входил в нее, как она закрывала глаза, хватая меня за задниц
у длинными пальцами с наманикюренными ногтями. Ты хотела вырвать их куса
чками и засунуть глубоко, прямо в нее, чтобы она, задыхаясь от боли и слез, с
тала умолять прекратить все это. Но ты бы не перестала, желая, чтобы она ис
пытала все, что чувствовала ты, пока стояла у этого окна…
Ты проводила меня на Итальянскую улицу, где я снял комнату за триста рубл
ей в сутки. Большую, светлую, чистую комнату с огромной кроватью и плакато
м с голой девицей на стене. Я поначалу не смотрел на тебя как на самку. Но ко
гда я увидел эту кровать, когда ты подошла к тумбочке и взяла с нее забытую
предыдущим жильцом книжку (Борис Виан, «Пена дней»), когда ты совсем по-ко
шачьи изогнула спину… Сейчас я с особым трепетом вспоминаю, как красиво
ты изогнула спину, как вверх поползла маленькая белая маечка, сдвигая в с
торону рисунок, закрывающий от посторонних взоров твои маленькие упруг
ие груди…
Все это я не смогу забыть, но тогда я хотел, чтобы ты поскорее ушла, дав мне в
озможность завалиться спать. Я был благодарен тебе за помощь, но боялся о
бмана и не доверял тебе. Чужак в твоем городе, я знал, как любят девочки вро
де тебя, носящие маленькие прозрачные маечки, наебывать таких приезжих о
лухов, разводить их на деньги и исчезать, растворяясь во дворах-колодцах,
среди мерцающих витрин и блестящих автомобилей.
Ты оставила листок с номером своего телефона на тумбочке, забрала книгу
и ушла, улыбнувшись мне краешками губ. Длинный коридор коммунальной квар
тиры мог свести с ума кого угодно. Сначала я слышал удаляющиеся шаги. Пото
м Ц скрежет замка. Дверь захлопнулась, где-то в подъезде стукнула форточ
ка. Ты ушла, а я остался. Сел на подоконник, пытаясь увидеть серое петербур
гское небо, но это оказалось невозможным Ц из окна моей комнаты виднели
сь лишь стены домов. Я оказался в клетке, и единственный шанс выбраться из
этой холодной западни Ц подхватить гоняемый сквозняком по полу клочок
бумаги с твоим именем и семью заветными цифрами, долго вертеть его в рука
х и, дождавшись вечера, крутануть тугой диск облезлого красного телефона
.
Что еще мог забыть в квартире предыдущий жилец помимо книги? Под тумбочк
ой одиноко вонял вечный спутник холостяка Ц грязный носок, а в ящике сто
ла я нашел два листка бумаги, исписанных мелким неразборчивым почерком.
Это были стихи. Красивые и грустные. Что-то запомнилось, что-то потом я про
читал тебе и, глядя в твои восхищенные глаза, соврал, что это мои стихи, нап
исанные специально для тебя! Мне было не сложно врать, я бы посвятил тебе с
тихи, если бы умел их сочинять.
Разорван мир на четыре кусочка.
Тебе и мне. Сыну и дочке.
Рука сжимает маленький ключик.
От сердца дверца… и солнца лучик.
Так просто и так легко. Как те самые чайки, что стартовали в небо по сигнал
у петропавловской пушки, когда мы прогуливались мимо зеленых дворцов и м
ечтали, что когда-нибудь у нас будет много денег. Ты купишь себе платье от
Гуччи (через две недели ты его купила), а я приобрету «Дукатти». Я шутил, что
если смогу купить эту быструю игрушку, то не жалко будет и разбиться. Поги
бнуть на «Дукатти», как утонуть в шампанском,Ц лучшая смерть! Ты дала мне
пощечину! Ты не хотела слышать все это, смотрела мне в глаза и умоляла нико
гда не говорить о смерти. Я еще не знал, что твой бывший парень Ц Лерка Ц р
азбился на мотоцикле… Когда ты стояла на Московском вокзале и ждала меня
, был ровно год, три месяца и четыре дня с того момента, как сильный ливень, о
тмывая Питер к предстоящим праздникам, заставил потерять управление ма
ленькую 1200-кубовую «Хонду» и впечатал ее на скорости 180 км/ч в белую стену…
Самые страшные сны приходили к тебе ночью, когда его уже не было рядом. Ты
укутывалась в теплое пушистое одеяло и смотрела в окно: луна рисовала ка
ртинки на воде, а смех тормозов будил и пугал дневных птиц. Все, что у тебя е
сть,Ц это он. Но где он? Его уже нет.
Можно сесть в машину и помчаться по ночному Невскому. Мимо будут мелькат
ь улыбчивые лица Ц на Невском даже ночью полно народу Ц и огни модных ме
ст, а ты Ц педаль в пол! Чтобы все смешалось, спуталось, чтобы никто не догн
ал! Чтобы сирены выли позади, признаваясь в своей несостоятельности, что
бы если подведут тормоза и лысая резина, то уж наверняка… в мочалку, в дым,
как он… Так, чтобы ни одним автогеном не вырезали… Педаль в пол… А можно вы
пить снотворного Ц тогда снов не будет. Придет темнота… Утром будет кру
житься голова и даже кофе не даст облегчения. Можно болтать по телефону с
сонной подругой. Вытащить ее из кровати и слушать последние новости, от к
оторых тебя уже давно тошнит. Подруга проговорит с тобой примерно минут
сорок, а потом скажет: «Все, Ляль, я спать Ц завтра на работу. Малыш, держись
! Целую!» И повесит трубку: «Ту-ту-ту…» Глаза закрываются… «Не спать! Спать
нельзя!» На кухне бутылка коньяка. Если выпить коньяк с колой и сыпануть в
стакан еще и щепотку кофе, то можно продержаться до утра. Если не спать две
ночи, то снов не будет… Это очень важно. Если приснится он, то уже не спасет
ничто! Не выбраться из этой липкой пустоты. Так уже было. Врачи напрасно ко
лоли руки иглами и нащупывали пульс. Сердце решило больше не стучать. Ему
было плевать, что за окном весна, плевать, что Светка с Димкой женятся… На
ВСЕ плевать! Его нет Ц вот что важно для сердца. Встать на краю. Один шаг, и
снова с тобой. Нет снов, нет страха. Вниз, как те самые огоньки модных кафеш
ек. Мимо пролетят освещенные окна, отблески чужого счастья, и мягкое покр
ывало примет и полюбит… Но ты не решилась… Ты не была уверена, что ТАМ что-
то есть, что вновь встретишь его где-то за чертой. Потом я много думал, поче
му во всей этой истории ты повела себя именно так, а не иначе. Наверное, дел
о в том, что ты уже прошла школу больших потерь, ты знала, как сильно нужно д
ержать в руках счастье, чтобы оно не ускользнуло из рук, чтобы его никто не
украл. Ты была мудрее меня, и глупость, которую ты в итоге совершила, оберн
улась самой большой мудростью…
Ты стояла в самом центре вокзала с листком бумаги в руках, демонстрируя п
рибывающим надпись: «Оазис». Понятия не имею, что заставило меня спросит
ь у тебя про комнату. Думал, что, приехав в Питер, сразу же наткнусь на какую
-нибудь бабульку с табличкой «Сдаю комнату». Но бабульки не было. В центре
зала стояла ты.
Оазис Ц место, где отдыхают путешествующие по пустыне. Караваны, измуче
нные многонедельными переходами по бесконечным безводным желтым далям
, находят в оазисе воду, еду, прохладу. Все то, что нужно для отдыха и продолж
ения пути, о чем может мечтать человек, почти потерявший себя среди вечно
й пустоты. Я тоже потерял себя. Я хотел пить, дышать прохладой, видеть небо,
жить полной жизнью, любить, ненавидеть, мчаться навстречу… Оазис Ц это и
менно то, что я должен был первым делом найти, приехав в Питер…
А еще, «Оазис» Ц это название твоей конторы. Вы занимались установкой ак
вариумов, бассейнов и прочей аквафигни. Тебя послали встречать поставщи
ка из Москвы, но за два часа до отправления поезда у него открылось кровот
ечение. Язва. С ней не шутят. Ему было так плохо, что он даже и не подумал поз
вонить вам в контору и предупредить о том, что не сможет приехать. Какие, н
а фиг, продажи, когда через пару часов, вместо поездки в Питер, можно отпра
виться на свидание с Богом…
Ты посмотрела на меня, потом на часы, потом еще раз на меня. Я не понял, что и
менно ты хотела разглядеть. Хотела убедиться в моей платежеспособности
или понять, не маньяк ли какой стоит перед тобой. Тогда, впрочем, мне даже п
оказалось, что ты просто прикидывала, сколько денег можно вытянуть из та
кого провинциала. Потом ты все-таки сказала: «Пойдем!» Твоя дальняя родст
венница сдавала две комнаты на Итальянской улице. Как раз за три дня до на
шей встречи ты случайно столкнулась с ней у матери дома. Родственница пр
едложила селить у нее приезжих гостей твоей фирмы. «Дороговато, конечно,
но им Ц москвичам, не привыкать: у них там вообще цены знаешь какие!» Ц го
ворила она, пообещав тебе небольшой процент от привлеченных клиентов. И
вот я стою перед тобой в джинсах D&G и майке Diesel и прошу помочь мне с жильем. «Бо
льших денег у таких, как он, обычно нет, но все, что есть, подобные перцы трат
ят на шмотки, развлечения и тусовки. Комната на Итальянской Ц то, что ему
нужно»,Ц наверняка подумала ты.
А толпа кричала: «Давай!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Больно.Ru'
1 2