– А ты никогда и не был другим, – пробормотала Лина, чувствуя себя в безопасности за широкой спиной Хантера. Она знала, что он не даст ее в обиду, хотя и был закоренелым преступником. Девушка послушно сжала губы, когда тот оглянулся и взглядом велел ей помалкивать.
– Дай мне отвести с ней душу, Хантер.
– Она поедет со мной.
– За каким дьяволом?
– Постарайся хоть на минуту задуматься. Она знает слишком много. И кто-нибудь может оказаться умнее, чем ты думаешь. К ее словам могут прислушаться.
– Никто не станет слушать эту выскочку.
– Не стал бы полагаться на это.
– Тогда просто подожди, пока я поимею ее, а потом можешь забирать, куда хочешь.
Хантер почувствовал, как крошечное тело испуганно прижалось к его спине и задрожало.
– На подобные глупости нет времени, Мартин. Лучше соображай, как объяснишь ее исчезновение.
Продолжая следить за Мартином, Хантер выудил девушку из-за своей спины и покосился на нее:
– Ты поедешь со мной.
Он подтолкнул ее к лошади и тут почувствовал, что она сопротивляется.
Лина подняла лицо вверх, но практически мало что видела, кроме сузившихся глаз и нахмуренных бровей. Он был преступником. Что бы ни собирался он с ней сделать, добротой здесь и не пахло. Что-то около шести футов жестких мускулов и ни одной мягкой черточки во всем облике. С ним не очень-то поборешься. Но надо совершенно спятить, чтобы отправиться с ним куда-то, к тому же темной ночью. Настоящий разбойник с большой дороги.
Но если она останется в городишке, то ей придется иметь дело с этим гнусным, озверевшим в своей мести и провонявшим дерьмом шерифом. Ее уже бросили за тюремную решетку, обвинили в воровстве, и пока еще никто не выразил желания защитить или хотя бы выслушать ее. Чего можно ожидать от столь сердобольных горожан? Лишь того, что ее быстренько осудят на пожизненный срок и отправят в какую-то солидную тюрьму штата.
– У меня нет выбора, – печально прошептала она.
– Нет, – подтвердил Хантер.
Он вскочил на лошадь и протянул ей руку. Она послушно позволила втянуть себя в седло и уселась позади Хантера. Лина потуже стянула на себе накидку, пытаясь прикрыть жалкие лохмотья, оставшиеся от ночной рубашки. Затем ухватилась за узкую талию сидевшего впереди мужчины и постаралась выкинуть из головы все страхи. Когда он тронул лошадь, быстро перешедшую по знаку хозяина на бешеный галоп, она вцепилась в Хантера с ужасом утопающей. А он и не собирался уменьшать скорость. Пришлось ей прижаться лицом к его взмокшей спине и сосредоточиться на том, чтобы просто удержаться на лошади и не слететь, подобно лепестку, подхваченному вихрем. Пусть везет куда угодно, лишь бы подальше от этого мерзопакостного городка и его жителей, чтоб им провалиться в тартарары! И не сломать бы себе шею на таком скаку.
Поглядывая на маленькие, бледные ручки, вцепившиеся судорожной хваткой в его рубашку, Хантер гадал, как выберется из этой заварухи. Брать ее с собой было рискованно, а возможно, и просто грозило смертью им обоим. Более того, это могло поставить под угрозу все то, ради чего он тяжко вкалывал весь прошлый год. Но увы, оставлять ее в городишке было не менее рискованно. И безвыходность ситуации определенно действовала ему на нервы.
Взяв ее с собой, он избавился от лишних тревог – теперь она не выболтает ничего, а знает девчонка слишком много. Но зато с этой минуты придется не спускать с нее глаз, и не только из-за ее возможных попыток удрать, но и ради ее же безопасности. Судя по тому, что ему удалось рассмотреть, она была довольно соблазнительной штучкой, так что придется смотреть в оба за своими парнями.
Вспомнив собственную реакцию на ее обнаженную грудь, которую и видел-то мельком, он поморщился, признавая, что надо бы контролировать и самого себя. Снова лишние хлопоты, без чего он предпочел бы обойтись. Тут любые осложнения могут привести к беде, а он и так накушался ее досыта. В его теперешнем деле удача важнее всего.
А удача отвернулась от него в прошлом году. Он немало вкалывал, чтобы изменить свою судьбу. Но стоило понадеяться, что, кажется, впереди забрезжил успех, как случилось непредвиденное. Эта крохотуля, прилипшая сейчас всем телом к его спине, могла оказаться его самым большим поражением.
Однако как он ни напрягал мозги, так и не смог придумать, куда бы пристроить ее, чтобы быть уверенным и в ее безопасности... и в том, что она не станет болтать лишнего. Это было его первое разбойное нападение на банк... а он оказался на волосок от гибели. Ведь запросто могли поймать и линчевать. А если власти получат его описание...
Когда они наконец остановились и Лина выглянула из-за его спины, она увидела четверку компаньонов-преступников, которые недавно вместе с Хантером ограбили банк. Компания сидела вокруг костра. Надо же, совсем обнаглели, устроились лагерем рядом с их городком. Хотя, конечно, им вряд ли грозила опасность. Городской патруль, натолкнись он на них, так ничего и не понял бы. Хорошо еще, что другие преступники не догадались о том, каким беззащитным и уязвимым является их городишко.
Лина соскользнула с лошади на землю, судорожно стискивая накидку на груди.
– Ну и за каким дьяволом ты приволок ее сюда? – недовольно пробурчал один из преступников.
– Я уже объяснил все довольно подробно, не будем толочь воду в ступе, Люк. – Голос Хантера был ровным, но все равно как бы замораживал собеседника. – Садись. – Он подтолкнул Лину к огню.
Лина села и внимательно посмотрела на мужчин, расположившихся у огня. Тот, кому она прострелила пятку, сверкнул на нее гневным взглядом. Это был крепко сбитый мужчина среднего роста, с широкой костью – его плечи поражали необъятной шириной. В остальном – обычный человек, не преступник из ночных кошмаров. Тот же, кого Хантер назвал Люком, был не просто страшен, он был настоящим уродиной. Высоченного громилу, почти такого же высокого, как и Хантер, но пошире в плечах, с пудовыми кулаками, звали Томом.
Он так взглянул на Лину своими темными глазами, что ее охватила дрожь страха. Тип, который склонился над ногой раненого и неумело делал ему перевязку, имел совершенно нeзапоминающуюся серенькую внешность. Все в нем было средним: лицо, рост и фигура. Компания как на подбор – грязная, небритая и хмурая.
– Если тебя так волнует, что она проболтается, пристрелил бы ее, и точка. – проговорил Люк равнодушно, словно речь шла о мухе.
– Эй, что это еще за бред? – всполошился Джед, на лице которого отразился шок. – Сбрендил, что ли? В женщин стрелять!
То, что именно Джед вступился за нее, страшно удивило Лину. А вот от Люка она другого и не ждала – в его духе. Но что заставило ее похолодеть – это то, что Хантер, казалось, серьезно обдумывал его предложение.
Вручив ей крошечную кружку с крепким кофе, Хантер помедлил, а затем произнес:
– Может, это и просто, но не мудро.
– Почему? – рыкнул в ответ Люк. – Тогда уж точно не откроет пасть.
– Верно. Но ее смерть взбесит всю округу. И вслед за нами бросятся все кому не лень.
– Но ведь они считают, что она принимала участие в нападении на банк. Они обзывали ее воровкой.
– Все это не имеет никакого значения. Женщин не убивают, понимаешь? Не принято. Вот и не стоит ворошить осиное гнездо. Пока что мы только воры. Вот и останемся ими. А то, что ее считают нашей сообщницей, заставит ее помалкивать. Поможем девице устроиться где-нибудь в другом месте, так чтобы судебные ищейки не добрались до нее. У нее небогатый выбор: либо мы, либо тюрьма. Вот и ладно. Нас это устраивает.
– Ты что, задумал тащить ее с нами весь путь до Мексики?
Когда Хантер кивнул, Люк простонал:
– Ладно, уж если нам придется мириться с ее присутствием, то хоть развлечемся от души. – Люк приподнялся и потянулся к Лине.
Лина была поражена не меньше Люка, когда Хантер громко взвел курок своего пистолета. Мужчины застыли и настороженно уставились друг на друга. Люк сделал шаг назад. И хотя все это до смерти испугало Лину, она вдруг ощутила невероятное облегчение – есть верный знак, что она не станет подстилкой для преступников. Она, конечно, понимала: никто не гарантирует ей, что не будет попыток со стороны того или другого бандита атаковать ее, но, пожалуй, ей не грозит пережить кошмар группового изнасилования.
– Она моя, Люк.
– Ты имеешь в виду, что не собираешься делиться с нами?
– Ты понял меня правильно. Именно это я и имел в виду. Я рисковал, отправившись выручать ее из тюрьмы, поэтому и имею право претендовать на нее.
– Отлично! – рыкнул в ответ Люк. – Она твоя – со всеми вытекающими последствиями. Значит, не жди помощи, когда понадобится держать в узде эту глупую сучку.
– Я и не жду. – Хантер медленно убрал пистолет и принялся за свой кофе.
После этого мужчины практически игнорировали Лину. Она воспользовалась относительным покоем и внимательно рассмотрела человека, который держал ее жизнь в своих руках. Худощавое лицо, сухопарый, даже излишне. Нос с горбинкой казался слишком аристократичным для выбранной им профессии. Черные, выгнутые дугой брови постоянно хмурились, и на этом хмуром лице с упрямо выпяченным подбородком и сжатыми в прямую линию губами вдруг такие длинные, почти девичьи ресницы.
Лине хотелось понять, откуда в нем злость и горечь, которые она постоянно чувствовала. Вряд ли он злился из-за нее, в этом она почему-то была уверена. Конечно, она для него обуза. Но, похоже, горечь его имела гораздо более глубокие корни. Она не стала ломать себе голову насчет ее причин. Единственное, чему жизнь уже успела научить ее, так это тому, что понять истоки эмоций другого человека весьма непросто.
Тут в ее размышления резко вмешался Хантер, Взяв у нее опустевшую кружку, он спросил:
– Как тебя зовут?
– Лина. Лина Саммерс.
– А меня Хантер. А это вот Люк, Том, Чарли и Джед. Кивнули только Чарли и Джед. Том и Люк молча глазели на нее. От холода в их глазах ее буквально зазнобило, и она опасливо придвинулась поближе к Хантеру.
– А что ты делала на улице чуть ли не в полночь? Разве тебя не учили, что это верный путь нажить неприятности?
Хотя это его и не касалось, она ответила:
– Моя мать выгнала меня из дома. Выяснилось, правда, что она мне не мать. Заявила, что даже не является мне родней по крови. Так, седьмая вода на киселе – тетка через замужество. Выпалила все это и выгнала на улицу.
– Мать вышвырнула свою дочь на улицу посреди ночи?!
– Я же только что объяснила, что она мне не родная мать. Хотя я всегда считала ее мамой...
– А с чего вдруг ей припекло выгнать тебя? И почему раньше она играла роль матери, а тут ей вдруг это надоело?
– Оказывается, мой отец платил ей, чтобы она была мне матерью. Так она утверждала. А за последние три месяца задолжал.
– Поэтому она и выгнала тебя?
– Нет. Просто.., она водила к себе мужчин... И ее последним кавалером был Кловис. А он попытался потихоньку выбраться из ее постели и забраться в мою. Она взбесилась и поверила этому мерзкому слюнтяю, когда тот обвинил во всем меня. Дескать, я его усиленно соблазняла.
Лину передернуло от мерзких воспоминаний.
– Это смехотворно! Надо знать этого уродину, чтобы понять, насколько нелепа сама мысль об этом. Кловис – жуткий страхолюдина и старый к тому же.
– Но она все равно вообразила, что ты отбиваешь у нее дружка? Можно сказать, прямо у нее под носом, – произнес Чарли.
Тут Лина сообразила, что слушает ее рассказ не только Хантер, но и остальные. И хотя на лицах у Люка и Тома отражалась скука, Чарли и Джед казались заинтересованными. Она почувствовала, как покраснела под их взглядами, но было уже поздно, и пришлось закончить свою историю.
– Да она ничего не хотела слушать! А может быть, сообразила, что это отличная возможность просто избавиться от меня и зажить попросторнее. Кловиса-то она не собиралась выгонять.
– И все равно непонятно, как ты очутилась возле банка.
– Ну-у, я подумала и решила, что она не имеет права выгонять меня совсем без вещей. Она же сама сказала, что отец платил ей, значит, вся одежда была куплена на его деньги. Вот я и отправилась к шерифу, чтобы он помог мне потребовать у нее мои вещи. А шериф стоял снаружи у банка, заглядывал туда через окно, а еще постоянно оглядывался. В общем, вел себя очень странно.
– Говорил же я вам, что у него мозгов кот наплакал, – пробурчал Люк.
– Безмозглый он или нет, а все же выполнил то, что ему поручил Уоткинс. А Уоткинс никогда и не утверждал, что его братец гений, – ответил Хантер и повернулся к Лине. – Ну и?..
– Он совершенно не слушал меня, а только повторял как заведенный: идите домой да идите домой. Вот я и разозлилась на эту бестолочь и решила посмотреть, что это его так отвлекает в этом банке. Ну и увидела, как вы обчищаете банк. Я велела ему заниматься тем, за что ему город платит деньги, а он все валял дурака. Тогда я и выхватила пистолет у него из кобуры. А он взял да и убежал. Тогда я совершила самую большую глупость в своей жизни. Остальное вам известно.
– И горожане не поверили ни одному твоему слову?
– Нет. А громче всех кричала о моей виновности моя так называемая мамаша, или тетка, или кем она там мне приходится.
– А чего она вдруг так озверела? Мне это кажется странным. Родня, пусть и дальняя, обычно стоит друг за друга.
– Думаю, ей пришло в голову, что участие в ограблении – отличная причина, по которой я вдруг оказалась посреди ночи на улице. Не рассказывать же всем, как выгнала дочь в ночной рубахе за то, что заподозрила в ней соперницу. Теперь весь город сочувствует ей. Ей это всегда нравилось.
– А что там у тебя произошло с шерифом?
– Мне показалось, что тут и так все ясно. – Она сокрушенно покачала головой, словно дивясь человеческой подлости. – Кловис рассказывал небылицы о наших с ним отношениях. А шериф оказался легковерным идиотом и безоговорочно поверил ему. Боюсь, что в городе многие поверили в его басни.
– И ты надеешься, что я тоже поверю во все, что ты тут наговорила?
– А почему бы и нет? С чего бы это мне наговаривать на себя?
Он пожал плечами.
– Ты могла выскользнуть из дома на свидание.
– Уж лучше бы так оно и было. Сомневаюсь, что сумела бы вляпаться в более скверную и опасную историю.
– Наверное, нам лучше всего отвезти тебя к твоему отцу, – вслух подумал Хантер.
– Ага, а он уже через минуту заставит ее все выложить ищейкам, – с насмешкой произнес Люк.
– Он может оказаться поумнее, чем ты думаешь. Вряд ли отец захочет скандала, в котором станут на все лады склонять имя дочери. А ведь это непременно произойдет, если кто-нибудь узнает, что ей пришлось провести с нами несколько дней и ночей, прежде чем мы добрались к ее папаше.
– А может случиться и так, что он тут же поспешит спровадить меня еще кому-либо, еще одной мамочке, – с отвращением в голосе сказала Лина. Она всегда придерживалась того мнения, что врать самой себе – последнее дело. – И мы снова окажемся в том же положении, что и раньше. Я устала, – сказала она, резко меняя тему разговора.
– Я постелил тебе вон там, Хантер, – сказал Чарли. Хантер кивнул ей в сторону одеяла.
– Иди и располагайся.
Она взглянула сначала на одеяло, затем на него. Он молча ожидал ее действий. Вздохнув, она встала, подошла к одеялу, увидела, что их два – одно на другом, и осторожно влезла в середину этого нехитрого сооружения. В данный момент ей уже не хотелось ни думать, ни спорить, голова от усталости перестала соображать.
Повернувшись к мужчинам спиной, она закрыла глаза. Но сон не шел. Ничего удивительного. Хотя усталость и брала свое, все же слишком многое произошло за этот день, чтобы после всего спокойно уснуть.
Итак, ее мать вовсе не ее мать. Тогда кто же ее родил? Отцом был человек, который долгие годы аккуратно выдавал Черити деньги на расходы – короче, сам он не хотел возиться со своей дочерью. Она не знала, что из себя представляет этот человек. Но теперь знала хотя бы его имя. Вдруг она ощутила щемящую боль в груди. Вся ее жизнь была сплошной ложью.
Зная, что, сколько ни вспоминай прошлое, новых сведении или фактов из него все равно уже не выудишь, она принялась размышлять о настоящем и поняла, что оно еще более запутанное и туманное. Поскольку у нее не было ни хотя бы завалящего оружия, ни лошади, ни обуви, а в город возвращаться нельзя, ибо там ее все считают членом банды, то нечего и думать о том, чтобы удрать от этих преступников. Даже если ей удастся раздобыть все необходимое для побега, то куда отправиться? Есть ли на свете место, где ее ждут, где будут ей рады?
На глаза набежали слезы, и ей пришлось поднапрячься, чтобы справиться с собой. Слезы тут, ясное дело, не, помогут, а демонстрировать свою слабость перед преступниками нечего. Но когда первая слезинка все же своевольно выскользнула из-под ресниц, она решила, что если кому и нужно выплакаться, так это ей. Главное – не всхлипывать и не производить никакого шума. Молча глотая слезы, она молилась, чтобы Хантеру не вздумалось начать укладываться спать именно сейчас.
1 2 3 4 5 6