— протянул он, не оборачиваясь. Ненавижу разговаривать со спиной!
С детства меня приучали: разговаривая с человеком, нужно смотреть ему в глаза! Если разговор неприятный, если собеседник тебе не нравится, то тем более. Он заметит, что ты отводишь взгляд, и подумает, что ты что-то скрываешь или в чем-то виновата…
— Это мой одноклассник. Мы не виделись очень давно, — я постаралась, чтобы голос мой звучал спокойно, — идем, я тебя познакомлю!
Не дождавшись ответа, я потянула Романа за рукав.
— Идем, дорогой, пока Димка не съел все! Он ужасный обжора!
— Отстань! — он вырвал руку. — Там все пьяные, я не желаю с ними общаться!
Я подумала, что если он не желает общаться со своими знакомыми, то для чего тогда мы сюда приехали? Я-то уж и вовсе не жажду разговаривать с совершенно незнакомыми людьми. И если бы не Димка, которого я встретила здесь случайно, я вообще умерла бы на этой вечеринке со скуки…
Я молча повернулась и пошла к остальным гостям. Бывают случаи, когда Романа следует просто оставить в покое. Правда, в глубине души шевелился неприятный червячок. Этим червячком была незаслуженная обида. За что он со мной так? Что я ему сделала? Ревновать меня я повода никакого не давала. Мы с Димкой Куликовым не обнимались при всех и не лезли друг к другу целоваться. Напротив, мы стояли и тихонько беседовали, не охая, как быстро летит время, и не призывая остальных гостей порадоваться нашей встрече.
Я снова подошла к Димке, и он радостно меня приветствовал. Судя по всему, он тоже никого не знал в этой компании, кроме хозяина, их связывали какие-то деловые отношения.
Удивившись Димкиной радости, я посмотрела на него подозрительно — выпил он лишнего, что ли… Димка рассмеялся и предъявил мне свой бокал с минеральной водой.
— Я все же за рулем, сегодня улетаю в Штаты, прямо отсюда, так что не беспокойся.
Мы еще немного поболтали, потом общество разбилось на группы и разбрелось по участку. Димку втянули в какой-то сугубо мужской разговор, а меня окликнула незнакомая рыжая девица в зеленом платье и обратила мое внимание на пятно, которое она углядела. Пятно было у меня на левом боку и появилось, очевидно, когда я отиралась у мангала. То есть там была жирная сажа, да еще и размазанная.
Роман велел мне одеться на эту вечеринку поприличнее, так что к светлым брюкам я надела безумно дорогой бледно-голубой топ. Топ был совсем новый, и вот, пожалуйста, сразу же такое пятно!
Видя мое расстроенное лицо, рыжая девица сказала, что я легко смою пятно обычным мылом, только нужно это сделать быстрее. Она показала мне, как пройти в дом. Для того чтобы сразу же попасть в ванную, а не шастать по незнакомому дому, нужно было зайти в заднюю дверь. Следуя четким указаниям, я направилась к дому. Однако начала обходить его не с той стороны, потому что дорожка позади дома оказалась не слишком протоптанной и даже сыроватой. Каблуки мои тотчас увязли, я поскользнулась, выронила сумочку, нагнулась за ней, а когда сидела там, выискивая ее в сырой траве, то неожиданно услышала голос Романа.
— Да, — говорил мой благоверный, — да, все, как договорились, нет, никаких накладок, все идет по плану…
Говорил он очень тихо, но по характерным интонациям в голосе я поняла, что разговаривает он по телефону.
Незачем напоминать, что знакомы мы с Романом больше года, и уж оттенки его голоса я изучила отлично.
Разговаривая, он, очевидно, сделал шаг в сторону и увидел меня, сидящую на корточках в нестриженой траве. В первый момент он растерялся, но только в первую секунду, потом он убрал телефон в карман, причем я заметила, что руки его слегка дрожат.
— Привет! — сказала я, чтобы разрядить обстановку. — Я сумочку потеряла, не поможешь найти?
— Что ты тут делаешь? — прошипел он, глядя на меня с холодной яростью.
Тут я наконец нашарила сумочку и встала с колен. Роман — мужчина высокий, но и я не лилипутка. Да еще каблуки… Так что я не очень задирала голову.
— Я иду по своим делам, ищу ванную, — спокойно сказала я и показала на пятно сажи. — А почему это ты все время уединяешься? Отчего не подходишь к остальным?
Вы не поверите, но от такого простого вопроса он разъярился еще больше.
— Не смей за мной шпионить! — прошипел он. — Не смей меня допрашивать!
В ответ на такие слова напрашивался здравый вопрос: если я его так раздражаю, то зачем он вообще взял меня с собой? Я, конечно, человек терпеливый, это многие признают, но любому терпению приходит конец. Однако устраивать скандал в незнакомом доме все же нехорошо.
— Знаешь что, Рома, — сказала я, тщательно подбирая слова, — ты остынь, пожалуйста, где-нибудь в сторонке. И не показывай своего плохого настроения. А я в дом пойду, у меня дело…
Он пробормотал что-то тихонько, кажется, «Дура» или еще что-то, но я предпочла не услышать, обогнула его и зашла в дом.
В ванной я замыла пятно и долго глядела на себя в зеркало. Все было как обычно, выглядела я ничуть не хуже, чем всегда. Однако в глазах моих стоял невысказанный вопрос: что происходит? С чего это моего Ромочку сегодня так разобрало? Если действительно у него неприятности, то отчего не поделиться со мной, не объяснить по-человечески… И потом, когда он о них узнал? Всю дорогу до дома Федора он был необычайно ласков и предупредителен и начал злиться только здесь. Не в Димке же дело! Это вообще смешно…
Если же Роман просто срывает на мне свое плохое настроение, то это натуральное свинство. Он прекрасно знает, что я стесняюсь в незнакомом доме и никогда не смогу ответить ему тем же. Стало быть, я должна молчать и сносить обиду. Но в честь чего?
«Еще не муж, а уже хамит, — прозвучал где-то внутри меня противный ехидный голос, — что же дальше-то будет… Подумай, милая, хорошенько подумай…»
Тут мои мысли приняли другое направление, потому что, роясь в сумочке, я не обнаружила там ключей от дома. Все было — кошелек, косметичка, купленный недавно ингалятор, а ключей не было. Этого только не хватало! Не могла же я их выронить, когда искала сумку в траве. Ведь я точно помню, что ее не открывала. Подумав немного, я решила, что, наверное, забыла ключи в кармане жакета, который в суматохе оставила на работе. Директор Вася так задурил мне голову своей девицей, что я выскочила к Роману налегке, тем более что был очень жаркий вечер. Так или иначе, пока не проверю, говорить Роману о пропаже ключей не следует, тем более сейчас, когда он в таком состоянии.
Когда я вернулась на лужайку, уже значительно похолодало, и хозяйка предложила выпить кофе на террасе — там, дескать, не так сыро и комары не будут мешать.
Димка снова был не у дел и очень мне обрадовался. Мы с ним поговорили немного об общих знакомых, тихонько обсудили хозяев дома и сам дом. Но говорили без интереса, потому что ни он, ни я не были с хозяевами достаточно знакомы. Роман, очевидно, послушался моего совета и приходил в себя где-нибудь в тихом месте.
Кофе у Федора тоже оказался отличным, мы запивали его каким-то заморским ликером. От ликера у меня внутри разлилось тепло, и жизнь стала казаться сносной.
И в это самое время в дверях показался Роман и молча поманил меня пальцем. Я успела поймать удивленный взгляд Димки. Действительно, поведение Романа выглядело, мягко говоря, странным. Привез девушку в дом, а сам даже рядом с ней находиться не желает. Не подошел, не представился, как-то это невежливо, а по Димкиным американским меркам, и вообще недопустимо. Там они все сразу лезут знакомиться и общаться.
— Извини, Дима, — пробормотала я, — кажется, мне нужно идти.
— Ничего, я тоже скоро поеду, у меня самолет, — улыбнулся он на прощание и ткнулся в щеку, — увидимся еще…
— Ну, наговорилась? — встретил меня благоверный в холле. — Может, вспомнишь наконец, что приехала ты сюда со мной?
— Если бы ты не бросил меня по приезде, то я бы об этом и не забывала, — тут же ответила я.
Что такое, в самом деле? Мне уже надоело это хамство!
Следует отметить, что если бы я не выпила сначала три бокала вина, а потом еще две рюмки ликера, то благоразумие взяло бы верх, и я промолчала. Но в тот момент терпение мое лопнуло, и я решила не спускать Роману.
— Мы немедленно отсюда уезжаем! — заявил он, не слушая меня, как обычно. — С тобой невозможно находиться в приличном обществе, сразу же начинаешь вешаться на мужиков!
— Ты рехнулся? — прошипела я, сдерживаясь из последних сил, чтобы не заорать. — Ты соображаешь, что говоришь?
— Собирайся! — буркнул он, снова совершенно не реагируя на мои слова. — Некогда мне тут…
— Нет уж позволь! — наконец-то и меня понесло. — Пока не объяснишь, в чем ты меня обвиняешь, никуда не пойду! И плевать мне, что тебе некогда!
— Ах ты! — Роман схватил меня за руку, и совсем близко я увидела его глаза, совершенно бешеные.
— Пусти! — закричала я в полный голос. — Пусти меня сейчас же!
И тогда он залепил мне пощечину, причем такую сильную, что голова чуть не оторвалась. В первый момент я обалдела, но когда пришла в себя, то жутко разозлилась. Дело в том, что не только Роман никогда не давал волю рукам, но вообще никто и никогда меня не бил, даже в детстве. Ощущение, прямо скажу, было не из приятных, да тут еще я краем глаза заметила, как хозяйка дома испуганно выглядывает из дверей. Еще немного, и она позовет на помощь, прибегут мужчины, нас начнут разнимать… Стыд какой!
— Пошел к черту! — процедила я Роману в лицо и вырвала свою руку. — Никуда я с тобой не поеду! — после чего опрометью бросилась на улицу.
Все-таки мужики бывают ужасными скотами! Сами посудите, ну в какое положение он меня поставил? Одна, в незнакомой компании, да еще за городом, так что уехать отсюда я могла бы только на машине. Не бежать же пешком тридцать километров, да еще ночью!
Прекрасно зная, что я никуда не денусь, Роман и позволил себе такое хамское поведение.
Но в данном случае у меня была надежда на Димку Куликова. Но тут же я остановилась, пораженная одной мыслью. Кроме дома Романа, мне некуда идти среди ночи, а ключей от квартиры у меня как раз и нету. Если мы так разругались с Романом, то он может просто не впустить меня в дом. Или не вернуться домой, мало ли — захочет развеяться… Но мне-то некуда идти…
Я оглянулась на дачу, Роман не выбежал вслед за мной, очевидно, извинялся перед хозяевами. Я отыскала его машину и, к своей радости, обнаружила, что дверца открыта. Очевидно, Роман уже приготовился ехать. Там на переднем сиденье лежал его пиджак, а в нем — связка ключей, которые я мигом нашарила и схватила. Так-то, дорогой, теперь ты будешь звонить в дверь и просить прощения!
Я выскочила из дома и, к счастью, увидела, как Димка садится в темно-синюю «БМВ».
— Работаешь с американцами, а ездишь на немецкой машине, — сказала я, подскочив незаметно. — Дима, я с тобой!
— Ты уверена, что поступаешь правильно? — осторожно спросил Димка, оглянувшись на дверь дома.
— Уверена, — отмахнулась я. — Если тебе некогда, подбрось хоть до города, а там уж я сама.
Димка поглядел на часы и сказал, что успевает довезти меня до дома. Ехали мы без приключений, дома я долго ждала Романа и проснулась глубокой ночью от телефонного звонка.
Мысли текли безрадостно и неторопливо, как вдруг дверь операционной распахнулась, и вышел доктор. Я вскочила, но он, не заметив меня, быстро прошел налево по коридору и скрылся за дверью. Сердце у меня глухо ухнуло вниз — неужели Роман умер? Какое значение имела теперь наша ссора, какое значение имело его недопустимое поведение, если больше я его никогда не увижу?
— Не бойся, девонька, — зашептала неизвестно откуда появившаяся жаба-нянька, — жив твой парень, жив. Потому что Сергей Михайлович в чистом халате вышел. А если больной на столе помрет, он прямо так выбегает, перчатки и халат на ходу снимает, на пол бросает и курить бежит. Сейчас твоего повезут, только ты к нему не подходи, а то выгонят. А ты лучше с сестричкой договорись, с Ольгой. Она сегодня в реанимации дежурит.
Бабка честно отрабатывала свою сторублевку.
Действительно, через несколько минут из операционной выкатили каталку, на ней лежало что-то, до горла закрытое простыней. Впрочем, то, что было не закрыто, нельзя было назвать головой, так оно было замотано бинтами. Я почувствовала, что пол уходит из-под ног, но старуха-нянька ловко подхватила меня и сунула под нос ватку с нашатырем.
— Оклемалась? — деловито спросила она. — Ну тогда иди вон по коридору, увидишь дверь реанимации, но туда не входи, подожди, пока сестричка выйдет.
Я побрела по коридору, придумывая на ходу, что сказать сестричке. А вот и она сама выскочила и побежала в конец коридора, где, я знала, была дверь на лестницу и место для курения.
Сама я курю редко, понятно, по какой причине. Но если и курю, то специальные сигареты, противоастматические. Но держу в сумочке пачку «Парламента» — так, на всякий случай. Вот как раз представился такой случай.
— Вы Оля? — спросила я девушку, протягивая ей сигареты.
— Ну да, — ответила она, прикуривая и кивком выражая благодарность. — Твой там лежит? — показала она на дверь реанимации. — Ужас какой!
— Даже не знаю, что с ним случилось, — голос мой дрогнул, — то есть знаю, что он в аварию попал, а что там… разбился сильно?
— И разбился, и обгорел, — сочувственно ответила Оля, — вся верхняя половина тела, очень большой участок кожи…
— Но надежда есть?
— Ну, надежда умирает последней, — философски ответила Оля и пожала плечами, — но ты держись… Если повидать его хочешь, то пойдем, только ненадолго. Но предупреждаю — в обморок не падать и волосы на себе не рвать! Тут все же реанимация.
Я тихонько отворила дверь палаты реанимации, вошла внутрь, но не сразу увидела Романа. Точнее, не сразу поняла, что этот странный неподвижный белый предмет, опутанный трубками и проводами, — это он, тот мужчина, с которым я прожила последний год.
Большую часть этого неподвижного предмета закрывала простыня, а то, что лежало поверх простыни, было плотно забинтовано, как египетская мумия. Руки, голова — все было сплошь укутано бинтами, и невозможно было поверить, что в этом белом коконе находится живой человек.
От мумии отходило множество проводов и трубок, которые соединялись с непонятными приборами, и вот эти-то приборы казались живыми и разумными — на экранах змеились голубоватые синусоиды, что-то пульсировало, поднимался и опускался белый ребристый поршень, прозрачная жидкость медленно стекала из капельницы.
Я снова перевела взгляд на тщательно запеленатую мумию, но не могла представить себе что там, внутри, — Роман…
Почему-то в этот самый неподходящий момент я вспомнила его бессмысленный, затуманенный взгляд во время любви, тихий, почти страдальческий стон, бисеринки пота над верхней губой… Неужели этого больше не будет? Неужели это действительно он лежит в марлевом коконе под слепящим голубоватым светом больничных люминесцентных ламп?
Белый поршень медленно поднимался и опускался, как будто дышал, как будто это именно он был единственным живым существом в этой ярко освещенной палате, а вовсе не безжизненная белая мумия на высокой кровати…
Я не могла отвести застывшего взгляда от этой мумии.
За спиной у меня скрипнула дверь палаты, послышались легкие, почти беззвучные шаги.
Я испуганно оглянулась.
Ко мне подошла сестричка Оля, та самая, которая провела меня сюда.
— Не мучай себя, — прошептала она, — ты ему ничем не поможешь. Сергей Михайлович сделал все, что можно, теперь только на бога надеяться… Ты иди домой, поспи, лучше завтра придешь, я вечером снова буду дежурить…
Я послушно вышла из палаты, прошла ночными коридорами, не заметив, как оказалась на улице.
Рядом со мной остановилась машина. Кажется, это был тот же самый водитель, который привез меня сюда.
Я не заметила, как добралась до дома, не заметила, как поднялась по лестнице, как вошла в квартиру.
Легла, не раздеваясь, и не надеялась уснуть, но провалилась в сон, как в омут, как в неподвижную темную воду.
Мне снилось, что я иду по длинному, ярко освещенному коридору — не такому, как в больнице, без госпитальной унылой стерильности, скорее это был коридор какого-то клуба. По сторонам от меня стояли люди, они застывали при моем приближении и смотрели на меня с удивлением, сочувствием и легкой насмешкой.
Я шла быстро, торопясь увидеть кого-то, догнать… и наконец увидела — от меня уходил Роман, я узнала его широкие плечи, темные, слегка вьющиеся волосы.
Я окликнула его, но он не обернулся, наоборот, прибавил шаг.
Я шла быстрее, быстрее, уже почти бежала, но расстояние между нами не сокращалось…
Тогда я закричала: «Обернись! Обернись!»
И он обернулся.
Но я не увидела знакомого лица.
Не увидела вообще никакого лица.
На месте лица был пустой темный провал.
Я закричала от ужаса… и проснулась от собственного крика.
Было совсем светло, взглянув на настенные часы, я увидела с удивлением, что проспала почти до десяти.
1 2 3 4 5