— Не знаешь, где они могут быть? Где бывает Артур?— Артур? — Мужчина нахмурился. — Какой Артур? Что-то не припомню... У нас таких нет. Кольку знаю, а этого — нет.Ну да, конечно, Колька ведь потребитель товара, а Артур — всего лишь продавец. Сам он не употребляет. Да и сложно было представить Артура в его шикарных пиджаках на фоне здешних интерьеров.— Ладно, — махнул я рукой. — Поищем в другом месте...Я двинулся дальше. Мне предстояло проверить еще человек пятнадцать, но тут внезапно мужик с сигаретой окликнул меня.— Эй, парень! С фонариком!— Что? — обернулся я.— Ты все-таки посмотри здесь. Поищи Кольку. Я сам-то его не видел, но у нас тут такой бардак, что он запросто может где-нибудь валяться на полу. Поищи, мой тебе совет...— Хорошо, — кивнул я, хотя собирался облазить клуб и без советов всяких там курильщиков конопли.Но тут стали происходить вещи совсем неожиданные. Откуда-то сверху, от дальнего конца зрительного зала, ударил невероятно яркий луч света, высветивший прямоугольный кусочек пола перед сценой. Я уже настолько свыкся с темнотой, что прорезавший ее луч показался мне чем-то фантастическим. Как будто посреди обычного летнего дня в безоблачном небе открылось окошко, откуда высунулось розовощекое ангельское личико и раздался голос: «Ну что, ребята, как жизнь?»Голос действительно раздался, но спросил он о другом:— Что там за дело? Кто это орет?— Никто не орет! — ответил мужик с сигаретой. Он даже не повернулся в сторону луча. Я на всякий случай выключил фонарик.— Это ты, что ли, Рома? — спросили сверху уже не так раздраженно.— Я, кто же еще... — буркнул мужик с сигаретой и добавил, хотя его никто об этом не просил: — Тут один парень Кольку Фокина ищет. Я ему сказал, что вроде бы нет его у нас...— Что? — спросили сверху. И, как мне показалось, в голосе что-то изменилось. Не к лучшему.Тут началось светопреставление. В том смысле, что в зале стал постепенно зажигаться свет. Сначала задрожала тонкая полоска люминесцентного светильника в дальнем конце зала, у входа, через который я сюда попал. Тут же стало понятно, откуда раздается голос: винтовая лестница вела от входа в зрительный зал наверх, примерно метра на три, и там располагалась дверь в будку киномеханика. Сейчас эта дверца была распахнута, оттуда лился поток света, который становился все менее видимым по мере того, как включались светильники по всему залу.Я прищурил глаза и пошел по проходу, надеясь выбраться к выходу, прежде чем сверху скажут еще что-нибудь. Почему-то мне казалось, что ничего хорошего от человека из кинобудки ожидать не следует.И я не ошибся.— Рома, где он? — заорали сверху. Я не смотрел в сторону будки, но совершенно отчетливо слышал стук ботинок по лестнице — человек сбегал вниз. — Рома, где эта падла? Мочи его!— Что? — сказал Рома. Я знал, что из расслабленного состояния ему будет трудновато выйти. — Кого мочить?— Этого гада! Который Кольку ищет! Мне Артур звонил, предупреждал... Это сволочь, которую надо...Что именно надо делать с этой сволочью, он не сказал, потому что увидел меня. Надо отдать этому типу должное, он сразу сообразил, что чужак, интересующийся Колькой Фокиным, — это я. И он кинулся на меня. Может быть, он надеялся, что я буду стоять на месте и ждать, пока со мной сделают все, что должны. Но я повел себя совсем по-другому.Я врезал ему в лицо, и он отлетел назад, покатился по грязному полу, очумело сверкая белками и оставляя кровавый след. А также выбитые зубы.Однако и меня ждало разочарование: прорваться к выходу из зала становилось все труднее. Из кинобудки спустились еще двое парней, и теперь они помогали встать на ноги своему обиженному приятелю. Крики и шум разбудили некоторых обитателей клуба. Они соображали медленно, но верно: тип с разбитым лицом тыкал пальцем в мою сторону и вопил, что меня надо немедленно урыть, кончить, покоцать и сделать еще что-то такое же неприятное. Откуда-то справа в меня полетела пустая бутылка. Я увернулся, но ситуация нравилась мне все меньше и меньше.Троица из кинобудки решительно двигалась на меня, поблескивая раскрытыми лезвиями ножей. Справа тоже подымались какие-то малосимпатичные ребята. Даже Рома бросил сигарету и двинулся в мою сторону. А уж когда на входе появился, держась за нос, давешний страж, лишенный газового пистолета, я понял, что дело дрянь.Меня потеснили к сцене, и я подумал, что выбраться отсюда мне удастся разве что путем отстрела всех особо решительных молодых людей...И когда я уперся спиной в порожек сцены (а до сверкающих ножей было метра четыре), то ничего другого уже не оставалось, как судорожно схватиться за рукоятку «беретты» и извлечь ее на свет. Я выставил пистолет вперед, сделал зверское лицо и спросил:— Ну и кто хочет сдохнуть первым?Наверное, я не учел специфики аудитории, к которой обращался с такой замечательной речью. Они не схлынули назад с выражением ужаса на лицах. Они не разбежались в стороны и не попадали на пол. И уж конечно никто не поднял руки вверх. Вместо этого в группе столпившихся передо мной людей произошло какое-то движение. Каким-то чудом я успел среагировать, и направленный на меня выстрел ушел вверх. В руке одного из троих «кинобудочных» типов появился пистолет, и я не стал дожидаться следующей пули. Я выстрелил, целясь поверх голов, и запрыгнул на сцену, откуда выстрелил еще раз. Наконец-то в рядах нападавших появилось нечто похожее на испуг. Кто-то даже упал, закрывая голову руками. Завизжала девица, пять минут назад принявшая меня за свою маму.Но эти сволочи из кинобудки, настроенные весьма решительно, не успокаивались. В мою сторону грохнул еще один выстрел — мимо. Зато прилетевшая из зала пивная бутылка больно ударила меня по коленке. Я подумал, что их слишком много. Даже больше, чем патронов у меня в двух обоймах.И я побежал. Как ураган — мне так показалось, — я пронесся через сцену, нырнул под белые лоскуты старого экрана, перепрыгнул через какие-то ящики, через пыльные мешки, на маленькую лестницу — запасной выход. И он был закрыт.Я выстрелил два раза в замок и пнул дверь что было сил. Третья пуля пропела свою мажорную песню в опасной близости от моей головы. И я нырнул в темные недра, скрывавшиеся за распахнувшейся дверью. Стены дышали холодом и сыростью, я то и дело спотыкался о какие-то кочки, камни, доски. Сзади с ревом неслись преследователи.По себе знаю: погоня — вещь возбуждающая. Особенно когда толпа преследует одного человека. И я решил охладить их пыл. Я остановился, прижался к стене и три раза выстрелил назад. В темноте я не видел преследователей, но, судя по всему, стрелял я почти в упор, потому что вопли испуга и боли раздались едва ли не над моим ухом. Я целился в ноги, поэтому вряд ли кого-то убил. Был слышен шум падения нескольких тел — как обычно случается, на первого упавшего налетели задние. Погоня застопорилась, а я ринулся вперед.Метров через двадцать тоннель уперся в еще одну закрытую дверь. Я вышиб и ее и стремглав вылетел на залитый солнцем двор клуба. На мое счастье, он был пуст. Я в несколько прыжков преодолел кучу кирпичей, перемахнул через забор и увидел спасительный «Форд». Забег вышел еще тот.Когда я завел мотор и дал задний ход, отъезжая от забора, оказалось, что «кинобудочники» еще не угомонились. Тот, самый громкоголосый, которому я выбил пару зубов и который, как я напрасно надеялся, должен был напороться на пулю в тоннеле, отодвинул доску в заборе и показал свое ожесточенное лицо.В ответ я выставил в окно руку с «береттой». Расстояние между нами увеличивалось, но я успел заметить, как мой преследователь достал мобильный телефон и принялся названивать. Наверное, жаловался Артуру на мое плохое поведение.Пусть. Ему полезно будет узнать, что я начал показывать зубки. Глава 26 Как только я выехал на более приличную дорогу, я притормозил у обочины и позвонил Максу.— Фух, — облегченно вздохнул я, услышав его голос. — А я боялся, что ты уже умотал за своей машиной.— Так не прошло еще полчаса, — удивленно отозвался Макс. — Всего пятнадцать минут прошло. Я даже не волновался.— А стоило, — сказал я. Признаваться Максу, что у меня было немного другое ощущение времени и что я прожил за эти пятнадцать минут если не полжизни, то хотя бы десять ее процентов, я не стал. К чему волновать семейного человека?— Так все в порядке?— Ты имеешь в виду машину? В порядке.— И машину, и тебя, — обиженно сказал Макс. — О тебе я тоже беспокоюсь.— Спасибо, — благодарно произнес я. — Сообщаю тебе, что сейчас я еду в кафе «Босфор». Знаешь такое?— В кафе? — благодушным голосом отозвался Макс. — Перекусить решил? Ладно... «Босфор»?! — наконец сообразил он. — Это там, у парка? Какого черта тебя туда понесло?! Тебе мало в прошлый раз врезали?— Врезали мне нормально, — сказал я. — И достаточно. Я больше не собираюсь получать по шее. Вот сам кому-нибудь...— Ты это кончай, — строго произнес Макс. — Ты не зарывайся...— Я не зарываюсь. Я сейчас позвоню Гарику. Если он не разрешит, я никуда не поеду.— Неужели? — с подозрением спросил Макс. — Тогда ладно... Обязательно посоветуйся с Гариком.И я посоветовался. Гарик был приятно удивлен моим звонком. Сначала он немного удивился моей просьбе. Но я настаивал. И в конце концов он согласился.— Как-то это все сомнительно, — сказал Гарик.— А цель оправдывает средства?— Если других средств нет.— У меня — нет. У вас, по-моему, тоже.— Хорошо, Костя, — согласился Гарик. — Как вы меня запрягли быстро...— Но вы же обещали прикрытие...— Да я не отказываюсь, — услышал я и поехал в «Босфор». По пути я остановился, подошел к телефону-автомату и позвонил в милицию. Я сообщил, что из клуба железнодорожников слышатся выстрелы, и повесил трубку. Обитатели клуба заслуживают хорошей трепки. Хотя бы за негостеприимство.Если в клубе железнодорожников я искал самого Колю, то в «Босфоре» мне был нужен тот, кто сможет меня привести к Коле. Конечно, лучше всего, если там окажется сам Артур. На худой конец сгодится и Петя. Или бледнолицый со шрамом на лбу. Кто угодно сгодится, потому что меня уже было не остановить. Я уже встал на тропу войны. Я уже начал кусаться.Вот только ментам из Молодежного парка мне не следовало пока попадаться на глаза, потому что против них я ничего бы сделать не смог. Пока.Я пару раз проехался вокруг «Босфора», покружил у Молодежного парка, всматриваясь в прохожих, ища знакомые лица. Потом я решился.У «Босфора» стояли довольно крутые машины, так что я оставил «Форд» в хорошей компании. Если бы у меня была с собой бутылка водки, то я бы сейчас хлебнул глотка-другого для куража. Но водки не было, приходилось куражиться на трезвую голову. Я выщелкнул из «беретты» обойму с оставшимися двумя патронами и вставил новую, полную. Потом я снял спортивную куртку и остался в рубашке, которую перетягивала наплечная кобура. В карман брюк я положил шокер, в другой карман — мобильный телефон.Теперь я был готов. Хлопнув дверцей «Форда», я одернул рубашку и зашагал к двери «Босфора». Встречная женщина уставилась на мою втиснутую в кобуру «беретту», как на восьмое чудо света. Тоже мне, невидаль! Наверняка у большинства завсегдатаев «Босфора» такие игрушки тоже имеются. Только они их держат в специально устроенных тайниках, под сиденьями машин, в багажниках. А у меня — вот, смотрите, завидуйте! Ничего не таю, вся душа — та, что в кобуре, — нараспашку. Свободный гражданин свободной страны, где так легко можно разбогатеть на страхе и смерти. Я толкнул ногой входную дверь «Босфора» и оказался внутри.Душное помещение метров двадцати в длину. Справа — стойка и бар, слева — столики. Зрачки у бледного охранника — как металлические рубли, я коллекционировал такие в детстве. Он протянул ко мне руку, но очень медленно и осторожно. Я прохожу мимо, не обращая на него никакого внимания. Что за охранник, у которого из оружия лишь табличка на груди с импортным словом «секьюрити». Он все-таки решился на активные действия и коснулся меня кончиками пальцев сзади за плечо. Я подаюсь этим плечом назад, он получает толчок в грудь и отлетает туда, где и должен находиться, — на скромную табуретку у двери.Он приземляется на табурет с таким шумом, что все посетители кафе и бармен смотрят на нас. Женщина в белом коротком халате, которая убирает грязную посуду со столов, тоже смотрит на нас. Мне нравится, когда на меня обращают внимание женщины.Без дальнейших предисловий я рву из кобуры «беретту». Я облизываю языком губы, чуть наклоняю голову вправо и подергиваю нижней губой, словно хочу всем продемонстрировать свои зубы. Я нервный. Я очень нервный. И лучше не пытаться проверить, насколько я нервный, чтобы начать палить в общественном месте. На меня смотрят четырнадцать пар глаз. Некоторые из них обеспокоены. В некоторых читается ужас. Они не знают, за кем из них пришли. Они не знают, по ком сегодня прозвонит колокол.Я кручу головой, будто воротник рубашки режет мне шею, потом прохожу к стойке бара. Пистолет смотрит вперед — он как бы ни на кого конкретно не нацелен. Он нацелен сразу на всех.— Где Свинтус? — цежу я сквозь зубы. Я произношу эти два слова негромко, но меня слышат все. Только бармен оказывается настолько смелым, что переспрашивает:— Кто? Кто вам нужен?У парня деловой подход. Кто вам нужен? Кому вы хотите вышибить мозги вашим чудесным пистолетом? Сейчас я его позову, он отлучился в туалет. А вы посидите пока, выпейте чашечку кофе по-турецки. У нас чудесный кофе...— Свинтус, — повторяю я, одарив бармена взглядом бешеных глаз. — Еще его зовут Петя... Где этот пидор?!Посетители несколько расслабляются. Их не зовут Петя. Это не за ними. Некоторые даже пытаются начать есть, но получается что-то неважно. Слишком трясутся руки, чтобы удержать на весу вилку с сосиской.— Это какой Петя? — бармен берет на себя роль посредника.— Это пидор, толстый усатый пидор, — сообщаю я. — Иногда он пасет здесь свое жирное тело.— По-моему, его сейчас здесь нет, — осторожно замечает бармен. Дурак, это я и сам вижу. Как только я влетел в «Босфор», я сразу же понял, что Пети здесь нет и мне придется ломать комедию, приманивая его своими истерическими воплями, как охотник подманивает утку манком. Я был охотником.— Я урою этого мудозвона! — кричу я. — Эта трусливая погань от меня не спрячется! Я забью ему свой ствол в задницу, и никакой Артур не спасет Свинтуса!При упоминании Артура бармен меняется в лице. Кажется, он начинает понимать.— Так ведь нет здесь ни Пети, ни Артура, — говорит он.— Нет? Тогда я сяду здесь. — Я показал стволом «беретты» на ближайший столик. — И буду там их ждать. Пока они не заявятся. И тогда жирная скотина...Сзади открывается дверь, и внутрь просовывается чья-то длинная прыщавая физиономия. Я резко поворачиваюсь назад, хватаю парня за шиворот, втаскиваю в «Босфор» быстрее, чем он может что-то сообразить. Дверь бьет его по икрам.Я толкаю его к стойке и снова поворачиваюсь лицом к почтенной публике. Новоприбывший бел лицом, как стиральная машина «Аристон». Я всматриваюсь в него и с сожалением говорю:— Нет, это не Свинтус...— Может быть, вы зайдете попозже? — предлагает бармен. — Когда Петя подъедет... Я скажу, что вы заходили. Как ему передать — кто его спрашивал?— Кто его спрашивал? — Я ухмыляюсь. — Скажи, что приходила его смерть. Вот так... А зовут меня Костя.— Хорошо. — Бармен спокоен. — Я так и скажу.— Я не буду далеко отъезжать, — говорю я, начиная отступление к двери. — Здесь неподалеку подожду толстого урода. У меня с ним кое-какие счеты. Он мне надоел, гад вонючий...Бармен понимающе кивает. Он знает, как могут надоесть вонючие гады.Напоследок я хлопаю дверью так, что в окнах «Босфора» дрожат стекла. На улице я вкладываю пистолет в кобуру и быстро направляюсь к «Форду». Я не сажусь в машину, а остаюсь стоять, прислонившись к капоту. Меня должно быть хорошо видно из «Босфора».И если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то бармен сейчас набирает номер Пети и говорит ему о том, что какой-то тип с «пушкой» только что ввалился в «Босфор» и клялся, что замочит эту жирную скотину, то есть тебя, Петя, и вдобавок материл тебя... Как он выглядел? Сейчас я расскажу, как он выглядел. Да, похож. Он никуда не свалил, он стоит на улице возле своей тачки и ждет. Да уж, Петя, приезжай и сделай что-нибудь. Такие психи нам тут совсем некстати. И неудобно перед людьми — что они о тебе подумают, если какой-то козел себе позволит так тебя поносить...Приезжай, Петя. Мы все с нетерпением тебя ждем. Глава 27 То, что Петя сильно не в духе, было видно по тому, как он вел машину на подъезде к «Босфору». Резина взвизгнула, когда его «девятка» вынеслась из-за угла, а потом, нервно вихляясь из стороны в сторону, полетела к кафе. Петя так затормозил, что мне стало жалко его покрышки. Он вывалился из машины на улицу, взлетел по ступенькам в «Босфор» и пару секунд спустя выскочил наружу.Он был в бешенстве. Причем настолько, что терял над собой контроль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15