И тогда все эти твари… они стали отступать… некоторые побежали… или пытались бежать… Но они и бежали-то как бы ползком. Во всяком случае, они отступали. Было похоже… было похоже, что они бегут от огня. А парень в бензовозе так и не смог выбраться — его кабина до половины ушла в стену станции. И он начал гореть там живьем — его крик до сих пор стоит у меня в ушах…
Глаза Барбары потемнели, а лицо тревожно нахмурилось. Продолжающийся кошмар становился для нее все более запутанным.
Бен с треском выломал последнюю ножку, и крышка стола начала падать. Она оказалась довольно тяжелой. Но он удержал ее и с трудом поводок через комнату. Барбара подошла к нему и тоже взялась за край, однако доска была слишком тяжелой, чтобы девушка могла оказать заметную помощь.
— Я не знал, что произойдет, — продолжал Бен. — Или заправочная станция взорвется… и разлетится на куски. Или еще что-то случится. И я просто поехал прочь, стараясь оказаться подальше от этого места на случай взрыва… а парень в бензовозе все кричал и кричал… и через некоторое время затих.
Бен опустил на пол крышку стола и стер со лба капли пота, а потом вытер руку о рубашку. Он все еще тяжело дышал от напряжения. В его широко раскрытых глазах застыл гнев, вызванный воспоминаниями о событиях, которые он только что описывал, и в то же время казалось, что он вот-вот заплачет.
— И повсюду там были эти существа, — говорил Бен. — Они толпами стояли на обочинах дороги и глядели так… будто только что вышли из могил. Их было полно и возле закусочной, а на стоянке рядом стояло много машин и автобусов с выбитыми стеклами. И я подумал, что они, должно быть, прикончили в закусочной всех людей. И тогда я погнал свой грузовик прямо на них, и тут-то мне удалось их как следует рассмотреть: я впервые увидел их в свете своих фар, а затем… я начал давить их своими колесами, стараясь сбить, уничтожить как можно больше этих грязных, мерзких уродов. И двое из них от удара отлетели по воздуху футов на пятьдесят. Но остальные продолжали стоять. Они даже не пытались бежать. Они не захотели даже сойти с дороги. «А некоторые из них, наоборот, стали приближаться, как будто бы могли схватить меня. И мой грузовик давил их и давил, как сборище клопов…
Увидев в глазах Барбары сильный страх, Бен замолчал. Ее глаза были широко раскрыты, на лице написано отвращение, а руки все еще держались за крышку стола.
Бен переключил внимание на эту крышку и принялся поднимать ее к окну. Барбара осталась практически неподвижной, и когда Бен потянул стол на себя, ее руки безвольно упали. Он с трудом подтащил стол к окну, которое хотел заколотить. А Барбара молча смотрела в сторону безо всякого выражения на лице.
— Я… у меня есть дети, — сказал Бен, вытирая рукавом мокрый лоб. — И я надеюсь, что с ними ничего не случится. Они уже большие и могут позаботиться о себе. Но они ведь всего лишь дети… а я уехал, и…
Он оборвал себя на полуслове, поскольку Барбара не отвечала, а он не знал, что сказать дальше. Бен опять взялся за крышку стола и прислонил ее к стене.
— Я собираюсь сделать все, что в моих силах, — сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал уверенно. — Я сделаю все, что могу, и я вернусь. Я снова увижу моих ребят. И все будет хорошо. Мы выберемся отсюда…
Бен стал повторяться и, почувствовав, что начинает бормотать уже совсем бессвязно, замолчал. Девушка выжидательно смотрела на него. Бен сделал над собой усилие и стал говорить немного медленнее. Его голос стал принужденно-спокойным и монотонным. Ведь невзирая на свой страх и усталость, он был смелым человеком, и поэтому решил, несмотря ни на что, не терять веру в свои силы. Бен знал, что девушке сейчас очень нужна его поддержка, чтобы совладать с ситуацией. И, хочет он этого или нет, его жизнь в какой-то мере зависит от нее и от того, насколько хорошо он сможет помочь ей преодолеть страх.
— С нами тоже теперь все будет в порядке, — убежденно сказал он, — Мы их не пропустим. Я имею в виду… с ними вполне можно справиться. Нужно только не терять голову и не слишком пугаться. Ты сама посмотри — мы двигаемся быстрее них, и они гораздо слабее взрослого мужчины. Так что мы с ними справимся. О'кей?
Девушка не отвечала.
— Все, что нам нужно, — это не терять головы, — добавил Бен.
Какое-то время они смотрели друг на друга, затем Бен повернулся и снова взялся за стол. Но как только он начал поднимать его, Барбара заговорила тихим, слабым голосом:
— Кто они такие?
Бен остановился, все еще держа тяжелую крышку в руках, и с удивлением посмотрел в обеспокоенное лицо Барбары. Постепенно до него дошло, что девушка еще практически ничего не знает о том, что произошло. Она совершенно не представляет себе ни степени опасности, ни ее причины. Она не слышала никаких объявлений по радио, никаких сводок, а все это время находилась в состоянии непроходящего шока.
И Бен недоверчиво вскрикнул:
— Так ты ничего не слышала?! Барбара беспомощно посмотрела ему в глаза. Ответом было ее молчание.
— Ты хочешь сказать, что не имеешь даже никакого представления о том, что происходит?
Барбара хотела кивнуть в ответ, но вместо этого у нее начался приступ нервной дрожи. Она дрожала все сильнее, ее уже стало трясти, и тогда она обхватила голову руками и разразилась громкими рыданиями. В панике она начала кругами ходить по комнате, отчаянно и бесцельно.
— Нет… нет… нет… Я не… что происходит… что происходит с нами… Почему? Скажите мне! Скажите! — рыдала Барбара.
Выведенный из себя этой истерикой, Бен схватил ее за плечи и сильно встряхнул, пытаясь привести в чувство. Рыдания прекратились, однако Барбара продолжала бессмысленно смотреть куда-то сквозь него. Казалось, что ее взгляд направлен в какую-то отдаленную точку позади Бена. Но речь, по-прежнему беспорядочная и отрывистая, стала все же более связной:
— Мы были на кладбище… я… и Джонни… мой брат, Джонни… Мы привезли цветы для… А этот… человек… он бросился на меня… И Джонни… сражался с ним… а теперь он… он…
— Ладно! Ладно! — прокричал Бен прямо в лицо ей. Его не оставляло чувство, что если он немедленно не выведет ее из этого состояния, она может решиться на необдуманный поступок — попытаться убить себя или сделает что-нибудь еще, что в конечном итоге будет стоить жизни им обоим. Он крепче сжал ее запястья, и Барбара начала вырываться.
— Убери свои руки! — закричала она.
Улучив удобный момент, девушка вывернулась и бросилась от него. По пути она споткнулась об одну из валявшихся на полу ножек стола и едва удержалась на ногах. Оказавшись возле входной двери, Барбара остановилась, готовая в любой момент кинуться в темноту.
Она заговорила вконец бессвязно, потеряв уже всякое ощущение реальности:
— Мы должны помочь ему… помочь Джонни… мы должны пойти и разыскать его… принести сюда…
Девушка приблизилась к Бену, умоляя его со слезами на глазах — слезами до смерти перепуганного ребенка.
— Принесите его сюда… пожалуйста… мы еще можем помочь ему… мы…
Бен осторожно шагнул ей навстречу. Барбара отступила назад, внезапно испугавшись его и выставила одну руку перед собой, как бы защищаясь, а другой зажала рот. — Нет… нет… пожалуйста… мы должны… мы…
Бен сделал еще один осторожный шаг в ее сторону.
— Ну… успокойся, — мягко сказал он. — Ты здесь в безопасности. И мы не можем рисковать…
Но девушка обиженно надула губы, и крупные слезы покатились по ее щекам.
— Мы должны найти Джонни, — тихо сказала она и, прижав пальцы к губам, посмотрела на Бена широко раскрытыми глазами, как маленький ребенок.
— Ну… успокойся… садись, — ласково сказал он Барбаре. — Ты ведь даже не знаешь еще, что это за твари… Это тебе не пикник в воскресной школе.
И вдруг Барбара забилась в исступленной истерике — было ясно, что она совершенно расклеилась.
— Пожалуйста… пожалуйста… Нет… нет… нет… Джонни… Джонни… пожа-а-алуйста-а-а!..
Бен как мог пытался успокоить ее, удержать на месте, но она отчаянно вырывалась, извиваясь и корчась. Несмотря на его недюжинную силу, девушке вновь удалось освободиться, поскольку он изо всех сил старался не причинить ей боль. В короткий момент затишья их взгляды встретились, и Бен прочел в глазах девушки страх и ненависть. И в следующую секунду Барбара пронзительно завизжала и набросилась на него с кулаками. Она била его по голове и лицу, потом стала лягаться, а он все пытался удержать ее руки и прижать Барбару грудью к стене, лишив возможности шевелиться. Наконец он с грубой силой швырнул ее в глубокое кресло, но она тут же вскочила на ноги и с криком ударила его по щеке. Бену пришлось снова сдавить ее своей медвежьей хваткой и зажать в углу. Затем — ему было крайне неприятно делать это — он поднял над ней свой тяжелый кулак. Однако девушка вовремя отдернула голову, и удар не достиг своей цели — не привел ее в чувство. Но он заставил ее испуганно сжаться и затихнуть, достаточно надолго, чтобы Бен успел направить второй удар, теперь уже точно. Глаза Барбары жалобно и обиженно посмотрели на него, и девушка начала медленно оседать, а он подхватил ее за руки, не давая упасть на пол.
Обеими руками удерживая Барбару, Бен молча оглядел комнату и увидел у противоположной стены диван. Он осторожно подхватил девушку за талию, подвел к дивану и уложил на него ее обмякшее, безвольное тело, поудобнее устроив голову на подушке.
Затем, отступив на шаг, Бен посмотрел на нее, и ему стало ужасно стыдно за то, что он только что сделал. Барбара лежала так тихо и спокойно, будто и не было вовсе никакой опасности. Ее светлые волосы, однако, были в полном беспорядке, а лицо — мокрым от слез. На скуле, в том месте, куда пришелся удар, образовался синяк.
Бен поежился. Ему страшно хотелось верить, что ради них обоих он сумеет найти правильный выход. Но это было очень непросто.
Да, это было совсем непросто.
Глава 3
Рядом с диваном, на котором лежала Барбара, стоял большой радиоприемник, из тех, что выпускались еще в тридцатые годы. Бен нажал кнопку, и желтоватая шкала за помутневшим от времени стеклом сразу засветилась. Бен поискал глазами банку с гвоздями, которую передал недавно Барбаре. Банка лежала на полу, в том месте, где девушка уронила ее. Он отобрал несколько крупных гвоздей и положил их в карман. В этот момент из приемника послышалось громкое шипение и треск. Бен принялся крутить ручку настройки. Поначалу не было ничего, кроме помех, но затем его слух уловил что-то, похожее на обрывок фразы, и Бен попытался точнее настроиться на эту станцию. Наконец из приемника донесся монотонный металлический голос:
«…Аварийной радиосети. Передачи регулярного вещания временно прекращены. Для получения экстренной информации оставайтесь настроенными на эту волну. Органы охраны правопорядка призывают вас не покидать ваши дома. Все двери и окна должны быть заперты и по возможности заколочены. Экономно используйте пищу, воду и медицинские препараты. Силы Гражданской обороны пытаются овладеть ситуацией. Оставайтесь возле приемников, настроенных на эту волну. Не пытайтесь пользоваться автомобилями и не покидайте свое жилище. Все двери и окна должны быть закрыты».
Затем наступила долгая пауза, в течение которой слышалось лишь мерное сухое потрескивание, но спустя какое-то время сообщение начало повторяться:
«Через несколько минут наши дикторы будут в прямом эфире передавать информацию из штаба Гражданской обороны. Вы слушаете трансляцию аварийной радиосети. Передачи регулярного вещания временно прекращены. Для получения экстренной информации оставайтесь настроенными на эту волну…».
Услышав повторение текста, Бен раздраженно махнул рукой и отошел от бесполезного приемника к тяжелой крышке стола, стоявшей у стены возле окна гостиной. Стараясь держаться в тени, он осторожно отогнул уголок занавески и выглянул наружу, напряженно всматриваясь в темноту.
Там, в тени деревьев, Бен насчитал уже четыре зловещие фигуры. А металлический голос диктора продолжал неустанно повторять одно и то же сообщение.
Темные неподвижные силуэты за окном походили на изваяния, но, приглядевшись получше, можно было различить и изорванную в клочья одежду, и спутанные косматые волосы этих бесчувственных мертвых тварей. Вдруг какое-то непонятное движение заставило Бена вздрогнуть. От дороги к дому направлялась еще одна тварь. Мерзкие создания прибывали с каждым часом. Конечно, это не было для Бена полной неожиданностью, однако при каждом новом подтверждении его опасений сердце у него начинало бешено колотиться.
Если число этих уродов будет постоянно расти, то рано или поздно они наверняка нападут на дом, пытаясь сломать все преграды и проникнуть внутрь.
Бен отвернулся от окна, шагнул к камину и достал из кармана коробок спичек. На маленьком столике рядом с диваном, на котором лежала Барбара, он заметил стопку старых журналов. Бен сгреб их, вырвал с десяток страниц и, скомкав, бросил в камин. Туда же он положил щепу для растопки и несколько крупных поленьев, затем чиркнул спичкой и поджег скомканную бумагу. Пламя начало неохотно поедать отсыревшие страницы.
На камине стояла небольшая баночка с керосином. Бен тут же схватил ее и побрызгал в огонь. Пламя тотчас же ярко вспыхнуло, едва не опалив ему лицо. Крупные поленья медленно занялись, и только тогда Бен вернулся к окну, уже не обращая внимания на надоевшее радио:
«…охраны правопорядка призывают вас не покидать ваши дома. Все двери и окна должны быть заперты и по возможности заколочены. Экономно используйте пищу, воду и медицинские препараты. Силы Гражданской обороны пытаются…».
Бен взгромоздил крышку стола на подоконник, прислонил к окну и, с трудом удерживая ее в таком положении, принялся вбивать гвозди. Им двигала сила отчаяния. Еще один гвоздь… еще один… Наконец крышка укреплена, и Бен, наскоро проверив ее прочность, бросился к соседнему окну. Он снова приподнял край занавески и выглянул на улицу.
На лужайке стояло уже пятеро тварей.
Бен отвернулся, опустил занавеску и двинулся назад к камину, в котором ярко горели даже самые крупные поленья. Он сорвал с заколоченного окна занавески, схватил с пола две выломанные ножки стола и накрутил на них концы полоски материи. Затем смочил ткань керосином и сунул в огонь, получив таким образом два жарко горящих факела. Взяв их в обе руки, Бен направился к выходу, одновременно толкая перед собой коленом большое мягкое кресло. Потом он переложил оба факела в одну руку, а другой чуть отодвинул занавеску и посмотрел через маленькое окошко в двери.
Темные фигуры на лужайке стояли по-прежнему неподвижно, молча уставившись на дом.
Бен обрызгал керосином кресло и тронул его факелом. Обивка моментально вспыхнула и языки пламени принялись жадно лизать ее, озаряя зловещим багровым светом бледные стены комнаты. Лицо Бена обдавало почти нестерпимым жаром, но он не оставлял попыток одной рукой открыть замок и наконец справился с ним и распахнул дверь настежь.
Горящее кресло бросило на лужайку жутковатый мерцающий свет, и твари в темноте попятились и насторожились.
Бен вытолкнул кресло за дверь, пододвинул его к краю крыльца, а потом ногой спихнул вниз, и горящая масса скатилась со ступенек на траву. Заметались высокие языки пламени, тысячи искр взвились в воздух вместе с горящими кусками обивки и, светясь, полетели прочь, подхваченные ночным ветром.
Огромный костер с треском заполыхал в высокой траве.
Какое-то время Бен с удовольствием наблюдал, как твари под деревьями испуганно пятятся назад, а потом вернулся в дом, захлопнул дверь и запер ее на замок.
В гостиной по-прежнему звучал монотонный голос диктора:
«…силы Гражданской обороны пытаются овладеть ситуацией. Оставайтесь возле приемников, настроенных на эту волну. Не пытайтесь пользоваться автомобилями…».
Поспешив к окну, Бен забил еще несколько гвоздей в крышку стола, понадежнее укрепив ее, затем отступил назад и медленно оглядел комнату, отмечая про себя наиболее уязвимые места — еще не заколоченное большое окно слева от двери, другое — поменьше — в боковой стене, еще одно — выходящее на другую сторону дома, в столовой, и входная дверь — она была заперта, но никак не укреплена.
Бен повернулся, продолжая свой осмотр, и вдруг его глаза широко раскрылись от удивления.
Девушка сидела на диване. Но встревожило Бена не то, что она пришла наконец в сознание, а ее странное поведение. На лице Барбары образовался огромный синяк, но она, не обращая на это никакого внимания, молча смотрела в пол остановившимся взглядом. Радио продолжало однообразно бубнить все то же сообщение, отблески пламени играли на лице Барбары и отражались в ее глазах, которые смотрели в одну точку и почти не мигали.
Бен снял с себя свитер и, подойдя к ней, накинул его на плечи девушки и с сочувствием посмотрел ей в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Глаза Барбары потемнели, а лицо тревожно нахмурилось. Продолжающийся кошмар становился для нее все более запутанным.
Бен с треском выломал последнюю ножку, и крышка стола начала падать. Она оказалась довольно тяжелой. Но он удержал ее и с трудом поводок через комнату. Барбара подошла к нему и тоже взялась за край, однако доска была слишком тяжелой, чтобы девушка могла оказать заметную помощь.
— Я не знал, что произойдет, — продолжал Бен. — Или заправочная станция взорвется… и разлетится на куски. Или еще что-то случится. И я просто поехал прочь, стараясь оказаться подальше от этого места на случай взрыва… а парень в бензовозе все кричал и кричал… и через некоторое время затих.
Бен опустил на пол крышку стола и стер со лба капли пота, а потом вытер руку о рубашку. Он все еще тяжело дышал от напряжения. В его широко раскрытых глазах застыл гнев, вызванный воспоминаниями о событиях, которые он только что описывал, и в то же время казалось, что он вот-вот заплачет.
— И повсюду там были эти существа, — говорил Бен. — Они толпами стояли на обочинах дороги и глядели так… будто только что вышли из могил. Их было полно и возле закусочной, а на стоянке рядом стояло много машин и автобусов с выбитыми стеклами. И я подумал, что они, должно быть, прикончили в закусочной всех людей. И тогда я погнал свой грузовик прямо на них, и тут-то мне удалось их как следует рассмотреть: я впервые увидел их в свете своих фар, а затем… я начал давить их своими колесами, стараясь сбить, уничтожить как можно больше этих грязных, мерзких уродов. И двое из них от удара отлетели по воздуху футов на пятьдесят. Но остальные продолжали стоять. Они даже не пытались бежать. Они не захотели даже сойти с дороги. «А некоторые из них, наоборот, стали приближаться, как будто бы могли схватить меня. И мой грузовик давил их и давил, как сборище клопов…
Увидев в глазах Барбары сильный страх, Бен замолчал. Ее глаза были широко раскрыты, на лице написано отвращение, а руки все еще держались за крышку стола.
Бен переключил внимание на эту крышку и принялся поднимать ее к окну. Барбара осталась практически неподвижной, и когда Бен потянул стол на себя, ее руки безвольно упали. Он с трудом подтащил стол к окну, которое хотел заколотить. А Барбара молча смотрела в сторону безо всякого выражения на лице.
— Я… у меня есть дети, — сказал Бен, вытирая рукавом мокрый лоб. — И я надеюсь, что с ними ничего не случится. Они уже большие и могут позаботиться о себе. Но они ведь всего лишь дети… а я уехал, и…
Он оборвал себя на полуслове, поскольку Барбара не отвечала, а он не знал, что сказать дальше. Бен опять взялся за крышку стола и прислонил ее к стене.
— Я собираюсь сделать все, что в моих силах, — сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал уверенно. — Я сделаю все, что могу, и я вернусь. Я снова увижу моих ребят. И все будет хорошо. Мы выберемся отсюда…
Бен стал повторяться и, почувствовав, что начинает бормотать уже совсем бессвязно, замолчал. Девушка выжидательно смотрела на него. Бен сделал над собой усилие и стал говорить немного медленнее. Его голос стал принужденно-спокойным и монотонным. Ведь невзирая на свой страх и усталость, он был смелым человеком, и поэтому решил, несмотря ни на что, не терять веру в свои силы. Бен знал, что девушке сейчас очень нужна его поддержка, чтобы совладать с ситуацией. И, хочет он этого или нет, его жизнь в какой-то мере зависит от нее и от того, насколько хорошо он сможет помочь ей преодолеть страх.
— С нами тоже теперь все будет в порядке, — убежденно сказал он, — Мы их не пропустим. Я имею в виду… с ними вполне можно справиться. Нужно только не терять голову и не слишком пугаться. Ты сама посмотри — мы двигаемся быстрее них, и они гораздо слабее взрослого мужчины. Так что мы с ними справимся. О'кей?
Девушка не отвечала.
— Все, что нам нужно, — это не терять головы, — добавил Бен.
Какое-то время они смотрели друг на друга, затем Бен повернулся и снова взялся за стол. Но как только он начал поднимать его, Барбара заговорила тихим, слабым голосом:
— Кто они такие?
Бен остановился, все еще держа тяжелую крышку в руках, и с удивлением посмотрел в обеспокоенное лицо Барбары. Постепенно до него дошло, что девушка еще практически ничего не знает о том, что произошло. Она совершенно не представляет себе ни степени опасности, ни ее причины. Она не слышала никаких объявлений по радио, никаких сводок, а все это время находилась в состоянии непроходящего шока.
И Бен недоверчиво вскрикнул:
— Так ты ничего не слышала?! Барбара беспомощно посмотрела ему в глаза. Ответом было ее молчание.
— Ты хочешь сказать, что не имеешь даже никакого представления о том, что происходит?
Барбара хотела кивнуть в ответ, но вместо этого у нее начался приступ нервной дрожи. Она дрожала все сильнее, ее уже стало трясти, и тогда она обхватила голову руками и разразилась громкими рыданиями. В панике она начала кругами ходить по комнате, отчаянно и бесцельно.
— Нет… нет… нет… Я не… что происходит… что происходит с нами… Почему? Скажите мне! Скажите! — рыдала Барбара.
Выведенный из себя этой истерикой, Бен схватил ее за плечи и сильно встряхнул, пытаясь привести в чувство. Рыдания прекратились, однако Барбара продолжала бессмысленно смотреть куда-то сквозь него. Казалось, что ее взгляд направлен в какую-то отдаленную точку позади Бена. Но речь, по-прежнему беспорядочная и отрывистая, стала все же более связной:
— Мы были на кладбище… я… и Джонни… мой брат, Джонни… Мы привезли цветы для… А этот… человек… он бросился на меня… И Джонни… сражался с ним… а теперь он… он…
— Ладно! Ладно! — прокричал Бен прямо в лицо ей. Его не оставляло чувство, что если он немедленно не выведет ее из этого состояния, она может решиться на необдуманный поступок — попытаться убить себя или сделает что-нибудь еще, что в конечном итоге будет стоить жизни им обоим. Он крепче сжал ее запястья, и Барбара начала вырываться.
— Убери свои руки! — закричала она.
Улучив удобный момент, девушка вывернулась и бросилась от него. По пути она споткнулась об одну из валявшихся на полу ножек стола и едва удержалась на ногах. Оказавшись возле входной двери, Барбара остановилась, готовая в любой момент кинуться в темноту.
Она заговорила вконец бессвязно, потеряв уже всякое ощущение реальности:
— Мы должны помочь ему… помочь Джонни… мы должны пойти и разыскать его… принести сюда…
Девушка приблизилась к Бену, умоляя его со слезами на глазах — слезами до смерти перепуганного ребенка.
— Принесите его сюда… пожалуйста… мы еще можем помочь ему… мы…
Бен осторожно шагнул ей навстречу. Барбара отступила назад, внезапно испугавшись его и выставила одну руку перед собой, как бы защищаясь, а другой зажала рот. — Нет… нет… пожалуйста… мы должны… мы…
Бен сделал еще один осторожный шаг в ее сторону.
— Ну… успокойся, — мягко сказал он. — Ты здесь в безопасности. И мы не можем рисковать…
Но девушка обиженно надула губы, и крупные слезы покатились по ее щекам.
— Мы должны найти Джонни, — тихо сказала она и, прижав пальцы к губам, посмотрела на Бена широко раскрытыми глазами, как маленький ребенок.
— Ну… успокойся… садись, — ласково сказал он Барбаре. — Ты ведь даже не знаешь еще, что это за твари… Это тебе не пикник в воскресной школе.
И вдруг Барбара забилась в исступленной истерике — было ясно, что она совершенно расклеилась.
— Пожалуйста… пожалуйста… Нет… нет… нет… Джонни… Джонни… пожа-а-алуйста-а-а!..
Бен как мог пытался успокоить ее, удержать на месте, но она отчаянно вырывалась, извиваясь и корчась. Несмотря на его недюжинную силу, девушке вновь удалось освободиться, поскольку он изо всех сил старался не причинить ей боль. В короткий момент затишья их взгляды встретились, и Бен прочел в глазах девушки страх и ненависть. И в следующую секунду Барбара пронзительно завизжала и набросилась на него с кулаками. Она била его по голове и лицу, потом стала лягаться, а он все пытался удержать ее руки и прижать Барбару грудью к стене, лишив возможности шевелиться. Наконец он с грубой силой швырнул ее в глубокое кресло, но она тут же вскочила на ноги и с криком ударила его по щеке. Бену пришлось снова сдавить ее своей медвежьей хваткой и зажать в углу. Затем — ему было крайне неприятно делать это — он поднял над ней свой тяжелый кулак. Однако девушка вовремя отдернула голову, и удар не достиг своей цели — не привел ее в чувство. Но он заставил ее испуганно сжаться и затихнуть, достаточно надолго, чтобы Бен успел направить второй удар, теперь уже точно. Глаза Барбары жалобно и обиженно посмотрели на него, и девушка начала медленно оседать, а он подхватил ее за руки, не давая упасть на пол.
Обеими руками удерживая Барбару, Бен молча оглядел комнату и увидел у противоположной стены диван. Он осторожно подхватил девушку за талию, подвел к дивану и уложил на него ее обмякшее, безвольное тело, поудобнее устроив голову на подушке.
Затем, отступив на шаг, Бен посмотрел на нее, и ему стало ужасно стыдно за то, что он только что сделал. Барбара лежала так тихо и спокойно, будто и не было вовсе никакой опасности. Ее светлые волосы, однако, были в полном беспорядке, а лицо — мокрым от слез. На скуле, в том месте, куда пришелся удар, образовался синяк.
Бен поежился. Ему страшно хотелось верить, что ради них обоих он сумеет найти правильный выход. Но это было очень непросто.
Да, это было совсем непросто.
Глава 3
Рядом с диваном, на котором лежала Барбара, стоял большой радиоприемник, из тех, что выпускались еще в тридцатые годы. Бен нажал кнопку, и желтоватая шкала за помутневшим от времени стеклом сразу засветилась. Бен поискал глазами банку с гвоздями, которую передал недавно Барбаре. Банка лежала на полу, в том месте, где девушка уронила ее. Он отобрал несколько крупных гвоздей и положил их в карман. В этот момент из приемника послышалось громкое шипение и треск. Бен принялся крутить ручку настройки. Поначалу не было ничего, кроме помех, но затем его слух уловил что-то, похожее на обрывок фразы, и Бен попытался точнее настроиться на эту станцию. Наконец из приемника донесся монотонный металлический голос:
«…Аварийной радиосети. Передачи регулярного вещания временно прекращены. Для получения экстренной информации оставайтесь настроенными на эту волну. Органы охраны правопорядка призывают вас не покидать ваши дома. Все двери и окна должны быть заперты и по возможности заколочены. Экономно используйте пищу, воду и медицинские препараты. Силы Гражданской обороны пытаются овладеть ситуацией. Оставайтесь возле приемников, настроенных на эту волну. Не пытайтесь пользоваться автомобилями и не покидайте свое жилище. Все двери и окна должны быть закрыты».
Затем наступила долгая пауза, в течение которой слышалось лишь мерное сухое потрескивание, но спустя какое-то время сообщение начало повторяться:
«Через несколько минут наши дикторы будут в прямом эфире передавать информацию из штаба Гражданской обороны. Вы слушаете трансляцию аварийной радиосети. Передачи регулярного вещания временно прекращены. Для получения экстренной информации оставайтесь настроенными на эту волну…».
Услышав повторение текста, Бен раздраженно махнул рукой и отошел от бесполезного приемника к тяжелой крышке стола, стоявшей у стены возле окна гостиной. Стараясь держаться в тени, он осторожно отогнул уголок занавески и выглянул наружу, напряженно всматриваясь в темноту.
Там, в тени деревьев, Бен насчитал уже четыре зловещие фигуры. А металлический голос диктора продолжал неустанно повторять одно и то же сообщение.
Темные неподвижные силуэты за окном походили на изваяния, но, приглядевшись получше, можно было различить и изорванную в клочья одежду, и спутанные косматые волосы этих бесчувственных мертвых тварей. Вдруг какое-то непонятное движение заставило Бена вздрогнуть. От дороги к дому направлялась еще одна тварь. Мерзкие создания прибывали с каждым часом. Конечно, это не было для Бена полной неожиданностью, однако при каждом новом подтверждении его опасений сердце у него начинало бешено колотиться.
Если число этих уродов будет постоянно расти, то рано или поздно они наверняка нападут на дом, пытаясь сломать все преграды и проникнуть внутрь.
Бен отвернулся от окна, шагнул к камину и достал из кармана коробок спичек. На маленьком столике рядом с диваном, на котором лежала Барбара, он заметил стопку старых журналов. Бен сгреб их, вырвал с десяток страниц и, скомкав, бросил в камин. Туда же он положил щепу для растопки и несколько крупных поленьев, затем чиркнул спичкой и поджег скомканную бумагу. Пламя начало неохотно поедать отсыревшие страницы.
На камине стояла небольшая баночка с керосином. Бен тут же схватил ее и побрызгал в огонь. Пламя тотчас же ярко вспыхнуло, едва не опалив ему лицо. Крупные поленья медленно занялись, и только тогда Бен вернулся к окну, уже не обращая внимания на надоевшее радио:
«…охраны правопорядка призывают вас не покидать ваши дома. Все двери и окна должны быть заперты и по возможности заколочены. Экономно используйте пищу, воду и медицинские препараты. Силы Гражданской обороны пытаются…».
Бен взгромоздил крышку стола на подоконник, прислонил к окну и, с трудом удерживая ее в таком положении, принялся вбивать гвозди. Им двигала сила отчаяния. Еще один гвоздь… еще один… Наконец крышка укреплена, и Бен, наскоро проверив ее прочность, бросился к соседнему окну. Он снова приподнял край занавески и выглянул на улицу.
На лужайке стояло уже пятеро тварей.
Бен отвернулся, опустил занавеску и двинулся назад к камину, в котором ярко горели даже самые крупные поленья. Он сорвал с заколоченного окна занавески, схватил с пола две выломанные ножки стола и накрутил на них концы полоски материи. Затем смочил ткань керосином и сунул в огонь, получив таким образом два жарко горящих факела. Взяв их в обе руки, Бен направился к выходу, одновременно толкая перед собой коленом большое мягкое кресло. Потом он переложил оба факела в одну руку, а другой чуть отодвинул занавеску и посмотрел через маленькое окошко в двери.
Темные фигуры на лужайке стояли по-прежнему неподвижно, молча уставившись на дом.
Бен обрызгал керосином кресло и тронул его факелом. Обивка моментально вспыхнула и языки пламени принялись жадно лизать ее, озаряя зловещим багровым светом бледные стены комнаты. Лицо Бена обдавало почти нестерпимым жаром, но он не оставлял попыток одной рукой открыть замок и наконец справился с ним и распахнул дверь настежь.
Горящее кресло бросило на лужайку жутковатый мерцающий свет, и твари в темноте попятились и насторожились.
Бен вытолкнул кресло за дверь, пододвинул его к краю крыльца, а потом ногой спихнул вниз, и горящая масса скатилась со ступенек на траву. Заметались высокие языки пламени, тысячи искр взвились в воздух вместе с горящими кусками обивки и, светясь, полетели прочь, подхваченные ночным ветром.
Огромный костер с треском заполыхал в высокой траве.
Какое-то время Бен с удовольствием наблюдал, как твари под деревьями испуганно пятятся назад, а потом вернулся в дом, захлопнул дверь и запер ее на замок.
В гостиной по-прежнему звучал монотонный голос диктора:
«…силы Гражданской обороны пытаются овладеть ситуацией. Оставайтесь возле приемников, настроенных на эту волну. Не пытайтесь пользоваться автомобилями…».
Поспешив к окну, Бен забил еще несколько гвоздей в крышку стола, понадежнее укрепив ее, затем отступил назад и медленно оглядел комнату, отмечая про себя наиболее уязвимые места — еще не заколоченное большое окно слева от двери, другое — поменьше — в боковой стене, еще одно — выходящее на другую сторону дома, в столовой, и входная дверь — она была заперта, но никак не укреплена.
Бен повернулся, продолжая свой осмотр, и вдруг его глаза широко раскрылись от удивления.
Девушка сидела на диване. Но встревожило Бена не то, что она пришла наконец в сознание, а ее странное поведение. На лице Барбары образовался огромный синяк, но она, не обращая на это никакого внимания, молча смотрела в пол остановившимся взглядом. Радио продолжало однообразно бубнить все то же сообщение, отблески пламени играли на лице Барбары и отражались в ее глазах, которые смотрели в одну точку и почти не мигали.
Бен снял с себя свитер и, подойдя к ней, накинул его на плечи девушки и с сочувствием посмотрел ей в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15