VadikV
23
Рекс Стаут: «Смерть соде
ржанки»
Рекс Стаут
Смерть содержанки
Ниро Вульф Ц 68
Оригинал: Rex Stout, “Death Of A Doxy”, 1966
Перевод: А. Санин
Рекс Стаут
«Смерть содержанки»
1
Я стоял и шарил глазами по сторонам. Обычно я делаю так в силу привычки, чт
обы проверить, не оставил ли я лишних отпечатков там, где им быть не положе
но, но на сей раз я руководствовался не только привычкой. Я должен был убед
иться, что и впрямь нигде не наследил. А предметов в комнате было предоста
точно Ч модные кресла, искусственный мраморный камин без огня, роскошны
й встроенный в шкаф телевизор, кофейный столик, заваленный журналами, ши
роченный диван и так далее. Решив, что здесь я ни к чему не прикасался, я вер
нулся в спальню. Там все было слишком мягким, чтобы где-нибудь остались от
печатки пальцев Ч огромный, во всю стену ковер, розовое покрывало на тре
хспальной кровати, кресла, зачехленные розовым же сатином. Я шагнул впер
ед, чтобы еще раз взглянуть на распростертое у кровати тело женщины с рас
кинутыми ногами и неестественно вывернутой рукой. Ясное дело, я не притр
агивался к телу, чтобы убедиться, в самом ли деле женщина мертва, или чтобы
рассмотреть поближе глубокую вмятину на голове; но не мог ли я случайно п
рикоснуться к тяжелой мраморной пепельнице, что лежала возле трупа? Окур
ки и пепел были рассыпаны тут же рядом, и я готов был побиться об заклад, чт
о пепельница и послужила орудием убийства. Я тряхнул головой Ч нет, не мо
г я быть таким ослом.
Я вышел. Дверную ручку, естественно, я вытер и изнутри, и снаружи, а на кнопк
у вызова лифта, а затем и на кнопку первого этажа надавил костяшкой пальц
а. Кнопку четвертого этажа, на которую я нажимал внизу, я протер носовым пл
атком. В тесном вестибюльчике никого не оказалось, а входная дверь меня н
е волновала, поскольку открывал я ее, еще будучи в перчатках. Двинувшись в
западном направлении к Лексингтон-авеню, я поднял воротник пальто и нат
янул перчатки. Денечек выдался, пожалуй, самый промозглый за всю зиму, а пр
онизывающий ветер тоже не прибавлял комфорта.
Обычно во время ходьбы я предпочитаю не предаваться размышлениям, чтобы
не натыкаться на прохожих, но в данном случае ни гадать, ни ломать голову б
ыло ни к чему; требовалось лишь одно Ч задать кое-какие вопросы человеку
, проживающему на третьем этаже дома без лифта на Пятьдесят второй улице
между Восьмой и Девятой авеню. То есть, учитывая, что я находился на Тридца
ть девятой улице Ч в тринадцати коротких кварталах впереди и четырех дл
инных кварталах в сторону от меня. Стрелки моих часов показывали без два
дцати пяти пять. Поймать такси в такое время Ч все равно, что узреть восьм
ое чудо света, а торопиться мне было некуда. Он все равно на задании. И я пот
опал дальше пешком.
Без одной минуты пять я вошел в телефонную будку бистро на Восьмой авеню
и набрал номер. Трубку снял Фриц, и я попросил его соединить меня с оранжер
еей. Минуту спустя в мое ухо ворвался рык Вульфа:
Ч Да?
Ч Это я, Ч доложил я. Ч Случилась маленькая закавыка, так что я не знаю, к
огда вернусь. Возможно, к ужину не успею.
Ч У тебя серьезные неприятности?
Ч Нет.
Ч Смогу я с тобой связаться, если понадобится?
Ч Нет.
Ч Ладно.
Вульф повесил трубку.
Такую терпимость он проявил исключительно потому, что я был занят личным
делом, а не выполнял его задание. Вульф совершенно не выносит, когда его о
трывают от его драгоценных орхидей, поэтому, случись так, что я все же выпо
лнял бы его задание, он бы напомнил, что мне следовало доложиться Фрицу, а
не ему.
Выйдя на улицу, я прошагал еще полквартала, пряча нос от леденящего ветра,
добрался до нужного дома, зашел в вестибюль и нажал на кнопку с надписью «
Кэтер». Подождал, потом позвонил еще и еще Ч дверь не открылась, как я, впр
очем, и ожидал. Поскольку околачиваться рядом в такой холод не хотелось, я
повернул свои стопы назад к Восьмой авеню, мечтая пропустить рюмку Ч др
угую. Мечты мечтами, а виски я обычно позволяю себе лишь тогда, когда выкла
дываю факты, а не добываю их; поэтому вместо бистро я завернул в аптеку и з
аказал кофе.
Выпив чашечку, я вошел в будку, набрал номер, повесил трубку после десяти д
линных гудков, вернулся к стойке и попросил стакан молока. Потом снова на
вестил будку Ч с тем же успехом, и заказал бутерброд с солониной на ржано
м хлебе. В кухне нашего старого особнячка на Западной Тридцать пятой ули
це ржаного хлеба не держат. Лишь в двадцать минут седьмого, когда я распра
вился со вторым куском тыквенного пирога и с четвертой чашечкой кофе, на
другом конце провода наконец ответили.
Ч Орри? Это Арчи. Ты один?
Ч Конечно, я всегда один. Ты там был?
Ч Да. Я…
Ч Что ты нашел?
Ч Я лучше покажу тебе. Через две минуты буду у тебя.
Ч Зачем, я сам…
Ч Я уже рядом. Ровно две минуты.
Я повесил трубку.
Я не стал тратить время на пальто и перчатки. Две минуты пребывания на так
ом холоде Ч неплохая проверка жизнеспособности. На сей раз дверь внизу
распахнулась, едва я успел нажать на кнопку в вестибюле. Я вошел и начал бы
ло подниматься по лестнице, когда сверху послышался голос Орри:
Ч Какого черта? Я сам мог придти.
Как-то раз Ниро Вульф, желая как всегда передо мной выпендриться, изрек: «
Vultus est index animi». «Это не по-гречески», Ч сказал я. На что Вульф отозвался: «Да, это л
атинская поговорка. Глаза Ч зеркало души». Если так, то все зависит от тог
о, чьи глаза и чья душа. Если напротив вас за покерным столом сидит Саул Пе
нзер, то глаза Ч вообще никакое не зеркало; в них отражается только пусто
та. Но не могли же древние латиняне ошибаться? Желая их проверить, я дождал
ся, пока Орри взял мою шляпу, провел меня в комнату и усадил, и лишь потом вп
ерился в его глаза о мрачной решимостью. Наконец Орри не выдержал.
Ч Ты что, не узнаешь меня? Ч спросил он.
Ч Vultus est index animi, Ч произнес я.
Ч Чудесно, Ч сказал Орри. Ч Всегда мечтал узнать, какая муха тебя укуси
ла, черт возьми?
Ч Просто любопытно стало. Ты считаешь меня простаком?
Ч Ты что, рехнулся? С какой стати?
Ч Сам не знаю. Ч Я положил нога на ногу. Ч Ладно, слушай. Я сделал все так,
как мы условились. Пришел ровно в четверть пятого, несколько раз позвони
л, не дождался ответа, как оговаривалось, отомкнул дверь твоим ключом, под
нялся на лифте на четвертый этаж, открыл дверь квартиры вторым ключом и в
ошел. В гостиной никого не было, и я прошел дальше, в спальню. Не могу сказат
ь, что там был кто-то, поскольку называть словом «кто-то» труп Ч не вполне
уместно. Труп был на полу возле кровати. Ни саму Изабель Керр, ни ее фотогр
афию мне видеть не доводилось, но, думаю, это она. Розовая кружевная рубашк
а, розовые туфельки. Чулок нет…
Ч Так она мертва?
Ч Не перебивай. Примерно пять футов и два дюйма, около ста десяти фунтов,
лицо правильное, глаза голубые, белокурые волосы, маленькие уши…
Ч О Господи. О Господи!
Ч Она?
Ч Да.
Ч Больше не перебивай. Мистер Вульф никогда не перебивает. Я даже не стал
к ней прикасаться Ч проверять было нечего. Кровоподтек на лбу и глубока
я вмятина на голове, в двух дюймах над левым ухом и чуть сзади. На полу, в тре
х футах от правого плеча, валяется мраморная пепельница Ч с виду достат
очно тяжелая, чтобы пробить череп куда потолще, чем у нее. На руках и ногах
трупные пятна. Лоб холодный…
Ч Ты же сказал, что не трогал ее…
Ч Трогаю я пальцами. Приложить запястье ко лбу или к ноге Ч не называетс
я трогать. Кстати, нога тоже была холодной. Труп пролежал уже часов пять ил
и больше. Пепельницу вытерли. На полу окурки и пепел, а в пепельнице пусто.
Я провел там шесть минут, задерживаться почему-то не хотелось.
Я запустил пятерню в карман и нащупал то, что искал.
Ч Вот твои ключи.
Орри меня не слышал.
Ч Это тебя-то считать простаком! Ч выдавил он. Ч Тебя! Как ты мог подума
ть?
Ч Любопытство взыграло.
Орри встал и вышел из комнаты. Я бросил связку ключей на столик у окна и ог
ляделся по сторонам. Довольно просторно, три окна и мебель, вполне прилич
ная для не слишком взыскательного холостяка.
Орри вернулся, держа в руках бутылку и пару стаканов. Он предложил стакан
мне, но я отказался, сказав, что только что поужинал. Тогда Орри налил виск
и в свой стакан, приложился к нему, поморщился и сел.
Ч С ума сошел, Ч сказал он. Ч Чтобы я тебя подставил? Теперь ты спросишь,
где я сегодня был, начиная с восьми утра, и смогу ли я это подтвердить.
Я помотал головой.
Ч Нет, это было бы чересчур. Будь я настроен так серьезно, я бы рявкнул: «По
чему ты оставил пепельницу на полу?» или что-нибудь в этом роде. Но факты
Ч упрямая вещь, а кроме тебя, возможно, только мне известно, что ее смерть
тебе выгодна. Даже очень. Поэтому естественно, что меня интересует одна м
елочь Ч ты ее убил?
Ч Нет. Черт возьми, Арчи, я похож на болвана?
Ч Нет. Ты, конечно, не гигант мысли, но отнюдь не болван. Да, было бы забавно,
если бы ты и впрямь решил меня подставить. В конце концов ты же знал, что я и
ду туда. И вдвойне забавно, если ты состряпал себе алиби.
Ч У меня нет алиби.
Орри посмотрел на меня отсутствующим взглядом. Потом он отхлебнул виски
и сказал:
Ч Я же говорил, что сейчас работаю на Баскома. Я вышел в восемь, около девя
ти сел на хвост объекту и вел его весь день.
Ч В одиночку?
Ч Да. Обычное дело. С девяти девятнадцати до двенадцати тридцати пяти я т
орчал в холле здания, где он служит. Потом…
Ч Тоже один?
Ч Да.
Ч Тогда я по-прежнему не удовлетворен. Как, впрочем, был бы и ты, окажись н
а моем месте. Хочешь что-то спросить?
Ч Да. У тебя были перчатки и ключи. Ты знал, что можешь кое-что найти. Почем
у ты хоть чуть-чуть не поискал?
Я ухмыльнулся.
Ч Ты шутишь?
Ч Вовсе нет.
Я кивнул.
Ч Тогда ты все-таки болван.
Я поднялся.
Ч Мы оба с тобой знаем, Орри, что ты бы безусловно не отказался заполучит
ь мое место. Я не против Ч это вполне здоровое честолюбие. Но вдруг ты ста
л чересчур честолюбив? Вдруг ты знал, что никаких улик против тебя на само
м деле нет? И договорился, чтобы один человек Ч я Ч зашел туда в четверть
пятого, а другой Ч например, полицейский, которому позволил аноним Ч па
ру минут спустя? Пусть убийство мне бы и не пришили, но ключей и резиновых
перчаток вполне хватило бы, чтобы упечь меня на несколько лет. Сам понима
ешь, я в это не верю, но будучи натурой нервной и утонченной, я…
Ч Чушь собачья! Ч взорвался Орри. Ч Что ты собираешься делать?
Я взглянул на наручные часы.
Ч Ужин уже подходит к концу, потом я все-таки заморил червячка. Пожалуй, я
отправлюсь домой и слопаю пару кусков генуэзского торта. Это очень прост
о: растираешь восемь макаронин домашнего приготовления и замачиваешь в
стакане бренди. Потом берешь две чашки жирного молока, полчашки сахара и
дольку апельсина…
Ч Хватит валять дурака! Ч завопил Орри. Ч Ты расскажешь Ниро Вульфу ил
и нет?
Ч Не хотелось бы.
Ч Расскажешь?
Ч Пожалуй, нет.
Ч А Саулу или Фреду?
Ч Нет. А также ни Кремеру, ни Джону Эдгару Гуверу.
Я снял с вешалки пальто и шляпу. И добавил:
Ч Не совершай дурных поступков. Знаешь, какую последнюю услугу для колл
еги врачи называют своим профессиональным долгом?
Ч Да.
Ч Так вот, я искренне надеюсь, что тебе это не потребуется.
И я удалился.
2
В «Нью-Йорк Таймс» умеют подавать материал Ч там ребята не промах. «Не по
хоже, чтобы мисс Керр ходила куда-то на службу или вообще имела постоянну
ю работу». Вот и думайте после этого что угодно.
Я сидел за маленьким столиком на кухне, завтракая и одновременно читая «
Таймс». Обильно полив черной патокой гречишную оладью, я сказал Фрицу:
Ч Над таким убийством работать Ч одно удовольствие. Немножко пешком п
ротопал Ч и уже на месте.
Фриц стоял за большим столом, разглядывая сушеные грибы и посматривая на
меня, чтобы знать, когда печь следующую оладью. Он сокрушенно потряс голо
вой и произнес:
Ч Какое уж тут удовольствие? Когда ты расследуешь убийство, я вздрагива
ю от любого звонка в дверь и живу в вечном страхе за твою жизнь.
Я сказал, что по части страха он мне даст сто очков вперед, нацепил на вилк
у кусок оладьи с креольской колбаской и снова погрузился в «Таймс». Я зна
л куда больше подробностей об убийстве, чем они, что меня вполне устраива
ло. Новым для меня было только то, что тело обнаружила Стелла, сестра Изабе
ль Керр, что Стелла была женой Барри Флеминга, который преподавал матема
тику в школе Генри Хадсона, что Стелла вошла в квартиру сестры около семи
часов вечера Ч то есть менее чем через три часа после моего ухода, что сме
рть наступила между восемью утра и полуднем, что Стелла отказалась дать
интервью репортерам, и, наконец, что полиция и контора окружного прокуро
ра приступили к расследованию. Фотографию Изабель откопали, должно быть
, у какого-нибудь театрального агента; Изабель улыбалась точь-в-точь, как
девица из кордебалета. Рядом был помещен снимок, на котором полицейский
сопровождал Стеллу.
Что ж, пока все шло неплохо. Но если Орри и в самом деле не подставил меня (а
я в этом почти не сомневался), то скоро неизбежно должны были полететь пух
и перья. Поэтому, покончив с завтраком и пройдя в кабинет, я первым делом в
ключил радио. В десятичасовых новостях Ч ничего.
Когда в одиннадцать часов Вульф спустился из оранжереи, радио по-прежне
му работало. Вульф прошествовал к столу, вместил свою тушу в единственно
е кресло, способное его выдержать, хмуро воззрился на радио, потом зыркну
л на меня и пробурчал:
Ч У тебя что-то срочное?
Ч Да, сэр. Мне очень важно узнать, где играют «Брейвз» Ч в Милуоки или в Ат
ланте. К тому же сегодня воскресенье, день отдыха.
Ч Мне казалось, ты сегодня приглашен куда-то.
Ч Да, в час дня, но я не уверен, что пойду. Обед, правда, обещает быть приличн
ым, но потом некто собирается читать стихи.
Ч Чьи?
Ч Свои собственные.
Ч Тьфу!
Ч Вы совершенно правы, сэр. Кажется, мисс Роуэн просто думала, что он голо
дает, и решила накормить его, а он потом заявил, что в награду за это подгот
овит ей и ее друзьям потрясающий сюрприз. Так что Лили влипла. Свою поэму о
н именует эпифоном, поскольку это эпопея, и читает ее несколько часов.
Уголок рта Вульфа приподнялся на одну восьмую дюйма.
Ч Поделом вам.
Ч Конечно. Вы никогда не простите Лили того, что она сделала с вами в маши
не той ночью, хотя она руководствовалась только чувством долга
см. Рекс Стаут «В луч
ших семействах»
. Пожалуй, я все-таки не пойду.
Вульф отмахнулся.
Ч Пойдешь.
И уткнулся в воскресный выпуск «Таймс». Мы выписываем сразу три экземпля
ра: один для Вульфа, второй для меня и третий для Фрица.
В полуденном выпуске новостей убийство опять не упоминалось, и я решил, ч
то слишком нелепо торчать весь день в кабинете, разглядывая газету, и каж
дые полчаса с замиранием сердца прислушиваться к последним известиям. П
оэтому я взлетел по ступенькам в свою комнату и облачился в свежую рубаш
ку и один из четырех выходных костюмов. Потом снова спустился и, заглянув
поочередно на кухню и в кабинет, сообщил, куда иду. Выйдя на улицу, я направ
ился прямиком в гараж на Десятой авеню, где стоит наш «герон». Владеет-то
машиной Вульф, зато вожу ее я. А по воскресеньям вполне возможно порой оты
скать местечко у тротуара, чтобы оставить машину.
В двадцать минут пятого я сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спин
ку кресла, в просторной гостиной особняка Лили Роуэн, возведенного на кр
ыше высотного здания на Шестьдесят третьей улице, и пытался решить, кто б
ы больше подошел для моей бейсбольной команды Ч Вилли Мейс или Сэнди Ко
уфакс. Поэт, усатый субъект с вытянутой физиономией, который вовсе не выг
лядел голодным, поскольку успел сытно пообедать, продолжал громогласно
нести какую-то галиматью, но я перестал его слушать еще час назад. Для мои
х ушей его вирши воспринимались просто как некий шумовой фон.
Вдруг кто-то ткнул меня в плечо. Открыв глаза, я увидел горничную Мими. Она
беззвучно произнесла одними губами слово «телефон». Я поднялся с кресла
, пересек гостиную, вошел в соседнюю комнату, прошагал к письменному стол
у, за которым обычно сидит Лили, когда выписывает чеки, взял трубку и сказа
л:
Ч Арчи Гудвин слушает.
Голос Вульфа произнес мне в ухо:
Ч Полагаю, ты прочитал про убийство женщины по имени Изабель Керр?
Ч Да.
Ч Я тоже. Здесь Паркер. Ему позвонил Орри Кэтер и попросил приехать в пол
ицейский участок на Двадцатой улице. Паркер поехал туда. Орри задержан к
ак важный свидетель. Он почти ничего не рассказал мистеру Паркеру, но вел
ел ему связаться с тобой.
1 2 3
23
Рекс Стаут: «Смерть соде
ржанки»
Рекс Стаут
Смерть содержанки
Ниро Вульф Ц 68
Оригинал: Rex Stout, “Death Of A Doxy”, 1966
Перевод: А. Санин
Рекс Стаут
«Смерть содержанки»
1
Я стоял и шарил глазами по сторонам. Обычно я делаю так в силу привычки, чт
обы проверить, не оставил ли я лишних отпечатков там, где им быть не положе
но, но на сей раз я руководствовался не только привычкой. Я должен был убед
иться, что и впрямь нигде не наследил. А предметов в комнате было предоста
точно Ч модные кресла, искусственный мраморный камин без огня, роскошны
й встроенный в шкаф телевизор, кофейный столик, заваленный журналами, ши
роченный диван и так далее. Решив, что здесь я ни к чему не прикасался, я вер
нулся в спальню. Там все было слишком мягким, чтобы где-нибудь остались от
печатки пальцев Ч огромный, во всю стену ковер, розовое покрывало на тре
хспальной кровати, кресла, зачехленные розовым же сатином. Я шагнул впер
ед, чтобы еще раз взглянуть на распростертое у кровати тело женщины с рас
кинутыми ногами и неестественно вывернутой рукой. Ясное дело, я не притр
агивался к телу, чтобы убедиться, в самом ли деле женщина мертва, или чтобы
рассмотреть поближе глубокую вмятину на голове; но не мог ли я случайно п
рикоснуться к тяжелой мраморной пепельнице, что лежала возле трупа? Окур
ки и пепел были рассыпаны тут же рядом, и я готов был побиться об заклад, чт
о пепельница и послужила орудием убийства. Я тряхнул головой Ч нет, не мо
г я быть таким ослом.
Я вышел. Дверную ручку, естественно, я вытер и изнутри, и снаружи, а на кнопк
у вызова лифта, а затем и на кнопку первого этажа надавил костяшкой пальц
а. Кнопку четвертого этажа, на которую я нажимал внизу, я протер носовым пл
атком. В тесном вестибюльчике никого не оказалось, а входная дверь меня н
е волновала, поскольку открывал я ее, еще будучи в перчатках. Двинувшись в
западном направлении к Лексингтон-авеню, я поднял воротник пальто и нат
янул перчатки. Денечек выдался, пожалуй, самый промозглый за всю зиму, а пр
онизывающий ветер тоже не прибавлял комфорта.
Обычно во время ходьбы я предпочитаю не предаваться размышлениям, чтобы
не натыкаться на прохожих, но в данном случае ни гадать, ни ломать голову б
ыло ни к чему; требовалось лишь одно Ч задать кое-какие вопросы человеку
, проживающему на третьем этаже дома без лифта на Пятьдесят второй улице
между Восьмой и Девятой авеню. То есть, учитывая, что я находился на Тридца
ть девятой улице Ч в тринадцати коротких кварталах впереди и четырех дл
инных кварталах в сторону от меня. Стрелки моих часов показывали без два
дцати пяти пять. Поймать такси в такое время Ч все равно, что узреть восьм
ое чудо света, а торопиться мне было некуда. Он все равно на задании. И я пот
опал дальше пешком.
Без одной минуты пять я вошел в телефонную будку бистро на Восьмой авеню
и набрал номер. Трубку снял Фриц, и я попросил его соединить меня с оранжер
еей. Минуту спустя в мое ухо ворвался рык Вульфа:
Ч Да?
Ч Это я, Ч доложил я. Ч Случилась маленькая закавыка, так что я не знаю, к
огда вернусь. Возможно, к ужину не успею.
Ч У тебя серьезные неприятности?
Ч Нет.
Ч Смогу я с тобой связаться, если понадобится?
Ч Нет.
Ч Ладно.
Вульф повесил трубку.
Такую терпимость он проявил исключительно потому, что я был занят личным
делом, а не выполнял его задание. Вульф совершенно не выносит, когда его о
трывают от его драгоценных орхидей, поэтому, случись так, что я все же выпо
лнял бы его задание, он бы напомнил, что мне следовало доложиться Фрицу, а
не ему.
Выйдя на улицу, я прошагал еще полквартала, пряча нос от леденящего ветра,
добрался до нужного дома, зашел в вестибюль и нажал на кнопку с надписью «
Кэтер». Подождал, потом позвонил еще и еще Ч дверь не открылась, как я, впр
очем, и ожидал. Поскольку околачиваться рядом в такой холод не хотелось, я
повернул свои стопы назад к Восьмой авеню, мечтая пропустить рюмку Ч др
угую. Мечты мечтами, а виски я обычно позволяю себе лишь тогда, когда выкла
дываю факты, а не добываю их; поэтому вместо бистро я завернул в аптеку и з
аказал кофе.
Выпив чашечку, я вошел в будку, набрал номер, повесил трубку после десяти д
линных гудков, вернулся к стойке и попросил стакан молока. Потом снова на
вестил будку Ч с тем же успехом, и заказал бутерброд с солониной на ржано
м хлебе. В кухне нашего старого особнячка на Западной Тридцать пятой ули
це ржаного хлеба не держат. Лишь в двадцать минут седьмого, когда я распра
вился со вторым куском тыквенного пирога и с четвертой чашечкой кофе, на
другом конце провода наконец ответили.
Ч Орри? Это Арчи. Ты один?
Ч Конечно, я всегда один. Ты там был?
Ч Да. Я…
Ч Что ты нашел?
Ч Я лучше покажу тебе. Через две минуты буду у тебя.
Ч Зачем, я сам…
Ч Я уже рядом. Ровно две минуты.
Я повесил трубку.
Я не стал тратить время на пальто и перчатки. Две минуты пребывания на так
ом холоде Ч неплохая проверка жизнеспособности. На сей раз дверь внизу
распахнулась, едва я успел нажать на кнопку в вестибюле. Я вошел и начал бы
ло подниматься по лестнице, когда сверху послышался голос Орри:
Ч Какого черта? Я сам мог придти.
Как-то раз Ниро Вульф, желая как всегда передо мной выпендриться, изрек: «
Vultus est index animi». «Это не по-гречески», Ч сказал я. На что Вульф отозвался: «Да, это л
атинская поговорка. Глаза Ч зеркало души». Если так, то все зависит от тог
о, чьи глаза и чья душа. Если напротив вас за покерным столом сидит Саул Пе
нзер, то глаза Ч вообще никакое не зеркало; в них отражается только пусто
та. Но не могли же древние латиняне ошибаться? Желая их проверить, я дождал
ся, пока Орри взял мою шляпу, провел меня в комнату и усадил, и лишь потом вп
ерился в его глаза о мрачной решимостью. Наконец Орри не выдержал.
Ч Ты что, не узнаешь меня? Ч спросил он.
Ч Vultus est index animi, Ч произнес я.
Ч Чудесно, Ч сказал Орри. Ч Всегда мечтал узнать, какая муха тебя укуси
ла, черт возьми?
Ч Просто любопытно стало. Ты считаешь меня простаком?
Ч Ты что, рехнулся? С какой стати?
Ч Сам не знаю. Ч Я положил нога на ногу. Ч Ладно, слушай. Я сделал все так,
как мы условились. Пришел ровно в четверть пятого, несколько раз позвони
л, не дождался ответа, как оговаривалось, отомкнул дверь твоим ключом, под
нялся на лифте на четвертый этаж, открыл дверь квартиры вторым ключом и в
ошел. В гостиной никого не было, и я прошел дальше, в спальню. Не могу сказат
ь, что там был кто-то, поскольку называть словом «кто-то» труп Ч не вполне
уместно. Труп был на полу возле кровати. Ни саму Изабель Керр, ни ее фотогр
афию мне видеть не доводилось, но, думаю, это она. Розовая кружевная рубашк
а, розовые туфельки. Чулок нет…
Ч Так она мертва?
Ч Не перебивай. Примерно пять футов и два дюйма, около ста десяти фунтов,
лицо правильное, глаза голубые, белокурые волосы, маленькие уши…
Ч О Господи. О Господи!
Ч Она?
Ч Да.
Ч Больше не перебивай. Мистер Вульф никогда не перебивает. Я даже не стал
к ней прикасаться Ч проверять было нечего. Кровоподтек на лбу и глубока
я вмятина на голове, в двух дюймах над левым ухом и чуть сзади. На полу, в тре
х футах от правого плеча, валяется мраморная пепельница Ч с виду достат
очно тяжелая, чтобы пробить череп куда потолще, чем у нее. На руках и ногах
трупные пятна. Лоб холодный…
Ч Ты же сказал, что не трогал ее…
Ч Трогаю я пальцами. Приложить запястье ко лбу или к ноге Ч не называетс
я трогать. Кстати, нога тоже была холодной. Труп пролежал уже часов пять ил
и больше. Пепельницу вытерли. На полу окурки и пепел, а в пепельнице пусто.
Я провел там шесть минут, задерживаться почему-то не хотелось.
Я запустил пятерню в карман и нащупал то, что искал.
Ч Вот твои ключи.
Орри меня не слышал.
Ч Это тебя-то считать простаком! Ч выдавил он. Ч Тебя! Как ты мог подума
ть?
Ч Любопытство взыграло.
Орри встал и вышел из комнаты. Я бросил связку ключей на столик у окна и ог
ляделся по сторонам. Довольно просторно, три окна и мебель, вполне прилич
ная для не слишком взыскательного холостяка.
Орри вернулся, держа в руках бутылку и пару стаканов. Он предложил стакан
мне, но я отказался, сказав, что только что поужинал. Тогда Орри налил виск
и в свой стакан, приложился к нему, поморщился и сел.
Ч С ума сошел, Ч сказал он. Ч Чтобы я тебя подставил? Теперь ты спросишь,
где я сегодня был, начиная с восьми утра, и смогу ли я это подтвердить.
Я помотал головой.
Ч Нет, это было бы чересчур. Будь я настроен так серьезно, я бы рявкнул: «По
чему ты оставил пепельницу на полу?» или что-нибудь в этом роде. Но факты
Ч упрямая вещь, а кроме тебя, возможно, только мне известно, что ее смерть
тебе выгодна. Даже очень. Поэтому естественно, что меня интересует одна м
елочь Ч ты ее убил?
Ч Нет. Черт возьми, Арчи, я похож на болвана?
Ч Нет. Ты, конечно, не гигант мысли, но отнюдь не болван. Да, было бы забавно,
если бы ты и впрямь решил меня подставить. В конце концов ты же знал, что я и
ду туда. И вдвойне забавно, если ты состряпал себе алиби.
Ч У меня нет алиби.
Орри посмотрел на меня отсутствующим взглядом. Потом он отхлебнул виски
и сказал:
Ч Я же говорил, что сейчас работаю на Баскома. Я вышел в восемь, около девя
ти сел на хвост объекту и вел его весь день.
Ч В одиночку?
Ч Да. Обычное дело. С девяти девятнадцати до двенадцати тридцати пяти я т
орчал в холле здания, где он служит. Потом…
Ч Тоже один?
Ч Да.
Ч Тогда я по-прежнему не удовлетворен. Как, впрочем, был бы и ты, окажись н
а моем месте. Хочешь что-то спросить?
Ч Да. У тебя были перчатки и ключи. Ты знал, что можешь кое-что найти. Почем
у ты хоть чуть-чуть не поискал?
Я ухмыльнулся.
Ч Ты шутишь?
Ч Вовсе нет.
Я кивнул.
Ч Тогда ты все-таки болван.
Я поднялся.
Ч Мы оба с тобой знаем, Орри, что ты бы безусловно не отказался заполучит
ь мое место. Я не против Ч это вполне здоровое честолюбие. Но вдруг ты ста
л чересчур честолюбив? Вдруг ты знал, что никаких улик против тебя на само
м деле нет? И договорился, чтобы один человек Ч я Ч зашел туда в четверть
пятого, а другой Ч например, полицейский, которому позволил аноним Ч па
ру минут спустя? Пусть убийство мне бы и не пришили, но ключей и резиновых
перчаток вполне хватило бы, чтобы упечь меня на несколько лет. Сам понима
ешь, я в это не верю, но будучи натурой нервной и утонченной, я…
Ч Чушь собачья! Ч взорвался Орри. Ч Что ты собираешься делать?
Я взглянул на наручные часы.
Ч Ужин уже подходит к концу, потом я все-таки заморил червячка. Пожалуй, я
отправлюсь домой и слопаю пару кусков генуэзского торта. Это очень прост
о: растираешь восемь макаронин домашнего приготовления и замачиваешь в
стакане бренди. Потом берешь две чашки жирного молока, полчашки сахара и
дольку апельсина…
Ч Хватит валять дурака! Ч завопил Орри. Ч Ты расскажешь Ниро Вульфу ил
и нет?
Ч Не хотелось бы.
Ч Расскажешь?
Ч Пожалуй, нет.
Ч А Саулу или Фреду?
Ч Нет. А также ни Кремеру, ни Джону Эдгару Гуверу.
Я снял с вешалки пальто и шляпу. И добавил:
Ч Не совершай дурных поступков. Знаешь, какую последнюю услугу для колл
еги врачи называют своим профессиональным долгом?
Ч Да.
Ч Так вот, я искренне надеюсь, что тебе это не потребуется.
И я удалился.
2
В «Нью-Йорк Таймс» умеют подавать материал Ч там ребята не промах. «Не по
хоже, чтобы мисс Керр ходила куда-то на службу или вообще имела постоянну
ю работу». Вот и думайте после этого что угодно.
Я сидел за маленьким столиком на кухне, завтракая и одновременно читая «
Таймс». Обильно полив черной патокой гречишную оладью, я сказал Фрицу:
Ч Над таким убийством работать Ч одно удовольствие. Немножко пешком п
ротопал Ч и уже на месте.
Фриц стоял за большим столом, разглядывая сушеные грибы и посматривая на
меня, чтобы знать, когда печь следующую оладью. Он сокрушенно потряс голо
вой и произнес:
Ч Какое уж тут удовольствие? Когда ты расследуешь убийство, я вздрагива
ю от любого звонка в дверь и живу в вечном страхе за твою жизнь.
Я сказал, что по части страха он мне даст сто очков вперед, нацепил на вилк
у кусок оладьи с креольской колбаской и снова погрузился в «Таймс». Я зна
л куда больше подробностей об убийстве, чем они, что меня вполне устраива
ло. Новым для меня было только то, что тело обнаружила Стелла, сестра Изабе
ль Керр, что Стелла была женой Барри Флеминга, который преподавал матема
тику в школе Генри Хадсона, что Стелла вошла в квартиру сестры около семи
часов вечера Ч то есть менее чем через три часа после моего ухода, что сме
рть наступила между восемью утра и полуднем, что Стелла отказалась дать
интервью репортерам, и, наконец, что полиция и контора окружного прокуро
ра приступили к расследованию. Фотографию Изабель откопали, должно быть
, у какого-нибудь театрального агента; Изабель улыбалась точь-в-точь, как
девица из кордебалета. Рядом был помещен снимок, на котором полицейский
сопровождал Стеллу.
Что ж, пока все шло неплохо. Но если Орри и в самом деле не подставил меня (а
я в этом почти не сомневался), то скоро неизбежно должны были полететь пух
и перья. Поэтому, покончив с завтраком и пройдя в кабинет, я первым делом в
ключил радио. В десятичасовых новостях Ч ничего.
Когда в одиннадцать часов Вульф спустился из оранжереи, радио по-прежне
му работало. Вульф прошествовал к столу, вместил свою тушу в единственно
е кресло, способное его выдержать, хмуро воззрился на радио, потом зыркну
л на меня и пробурчал:
Ч У тебя что-то срочное?
Ч Да, сэр. Мне очень важно узнать, где играют «Брейвз» Ч в Милуоки или в Ат
ланте. К тому же сегодня воскресенье, день отдыха.
Ч Мне казалось, ты сегодня приглашен куда-то.
Ч Да, в час дня, но я не уверен, что пойду. Обед, правда, обещает быть приличн
ым, но потом некто собирается читать стихи.
Ч Чьи?
Ч Свои собственные.
Ч Тьфу!
Ч Вы совершенно правы, сэр. Кажется, мисс Роуэн просто думала, что он голо
дает, и решила накормить его, а он потом заявил, что в награду за это подгот
овит ей и ее друзьям потрясающий сюрприз. Так что Лили влипла. Свою поэму о
н именует эпифоном, поскольку это эпопея, и читает ее несколько часов.
Уголок рта Вульфа приподнялся на одну восьмую дюйма.
Ч Поделом вам.
Ч Конечно. Вы никогда не простите Лили того, что она сделала с вами в маши
не той ночью, хотя она руководствовалась только чувством долга
см. Рекс Стаут «В луч
ших семействах»
. Пожалуй, я все-таки не пойду.
Вульф отмахнулся.
Ч Пойдешь.
И уткнулся в воскресный выпуск «Таймс». Мы выписываем сразу три экземпля
ра: один для Вульфа, второй для меня и третий для Фрица.
В полуденном выпуске новостей убийство опять не упоминалось, и я решил, ч
то слишком нелепо торчать весь день в кабинете, разглядывая газету, и каж
дые полчаса с замиранием сердца прислушиваться к последним известиям. П
оэтому я взлетел по ступенькам в свою комнату и облачился в свежую рубаш
ку и один из четырех выходных костюмов. Потом снова спустился и, заглянув
поочередно на кухню и в кабинет, сообщил, куда иду. Выйдя на улицу, я направ
ился прямиком в гараж на Десятой авеню, где стоит наш «герон». Владеет-то
машиной Вульф, зато вожу ее я. А по воскресеньям вполне возможно порой оты
скать местечко у тротуара, чтобы оставить машину.
В двадцать минут пятого я сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спин
ку кресла, в просторной гостиной особняка Лили Роуэн, возведенного на кр
ыше высотного здания на Шестьдесят третьей улице, и пытался решить, кто б
ы больше подошел для моей бейсбольной команды Ч Вилли Мейс или Сэнди Ко
уфакс. Поэт, усатый субъект с вытянутой физиономией, который вовсе не выг
лядел голодным, поскольку успел сытно пообедать, продолжал громогласно
нести какую-то галиматью, но я перестал его слушать еще час назад. Для мои
х ушей его вирши воспринимались просто как некий шумовой фон.
Вдруг кто-то ткнул меня в плечо. Открыв глаза, я увидел горничную Мими. Она
беззвучно произнесла одними губами слово «телефон». Я поднялся с кресла
, пересек гостиную, вошел в соседнюю комнату, прошагал к письменному стол
у, за которым обычно сидит Лили, когда выписывает чеки, взял трубку и сказа
л:
Ч Арчи Гудвин слушает.
Голос Вульфа произнес мне в ухо:
Ч Полагаю, ты прочитал про убийство женщины по имени Изабель Керр?
Ч Да.
Ч Я тоже. Здесь Паркер. Ему позвонил Орри Кэтер и попросил приехать в пол
ицейский участок на Двадцатой улице. Паркер поехал туда. Орри задержан к
ак важный свидетель. Он почти ничего не рассказал мистеру Паркеру, но вел
ел ему связаться с тобой.
1 2 3