Дорис Хаттен была задушена её собственным белым шелковым шейным платком с узором в виде текста Декларации независимости. Место преступления - уютная квартира на пятом этаже дома на одной из западных семидесятых улиц. Платок, которым убийца стянул ей шею, был завязан узлом на затылке. В радиусе мили не нашлось ни одного подозреваемого, и сержант Перли Стеббинс из отдела по расследованию убийств признался мне, что его ведомство вряд ли когда-нибудь выяснит, кто оплачивал квартиру убитой.
Я настроился на самый подозрительный лад и продолжал бродить по оранжерее. Некоторые мои подозрения оказались чересчур нелепыми, что выяснилось в ходе беседы с пробудившим их человеком, когда я хорошенько пригляделся к нему. На это понадобилось много времени, но я не сомневался, что, если Синтия была со мной откровенна, скоро мы будем знать все подробности дела. Проклятый холодок в позвоночнике по-прежнему давал о себе знать.
Пробило пять, пошел шестой час, и толпа гостей поредела. В половине шестого оставшиеся, наконец, уразумели, что их время кончилось, и потянулись к лестнице. Я все ещё был в оранжерее и вдруг заметил, что остался один, если не считать какого-то господина, поглощенного изучением горшка с довианами, который стоял на северном стеллаже. Господин меня не интересовал, я уже оценил его и вычеркнул из списка подозреваемых: он явно не тянул на убийцу. Но, когда я посмотрел в его сторону, он вдруг резко нагнулся и взял горшок с цветками в руки. Мышцы у меня на спине напряглись. Это был чистой воды рефлекс, но я уже осознал, чем он вызван. Большие пальцы незнакомца очень характерно сошлись на горловине горшка. Даже при полном пренебрежении к чужому имуществу не следует браться за пятидюймовый горшочек так, словно собираешься вытрясти из него душу.
Я с опаской приблизился к гостю. Он держал цветочный горшок в нескольких дюймах от своих глаз.
- Прекрасный цветок, - с лучезарной улыбкой проговорил я.
Незнакомец кивнул и наклонился, чтобы поставить горшок на место, но продолжал крепко держать его. Я огляделся. Похоже, в оранжерее остались только Ниро Вулф и горстка гостей, в том числе миссис Орвин с её спутниками и Билл Макнаб, издатель "Газетт".
Когда я вновь повернулся к незнакомцу, он выпрямился и, не удостоив меня ни единого слова, зашагал к выходу.
Я последовал за ним вниз по лестнице, едва не наступая ему на пятки. Наконец мы оказались в просторной прихожей, почти безлюдной, если не считать женщины в каракулевой шубе, уже готовой выйти на улицу, и Сола Пензера, который скучал у двери.
Разумеется, вешалки в гардеробе были свободны. Мой подопечный сразу увидел свое пальто и шагнул к нему. Я обогнал его, чтобы помочь одеться, но гость не обратил на меня внимания, даже не потрудился покачать головой. Я почувствовал себя уязвленным.
Он вышел из гардероба в прихожую. Я шел в шаге позади него. Когда он направился к двери, я сказал:
- Прошу прощения, но мы спрашиваем у гостей имена, не только встречая их, а и провожая тоже. Назовите, пожалуйста, ваше.
- Что за ерунда? - резко отозвался уходящий гость, после чего взялся за ручку и толкнул дверь.
Поняв, что я не стал бы интересоваться именем этого парня без серьезных оснований, Сол подошел ко мне, и мы вместе проводили гостя глазами, дождавшись, когда он преодолеет все семь ступеней крыльца и спустится на тротуар.
- Пойти за ним? - шепотом спросил Сол.
Я покачал головой и уже собрался было что-то буркнуть, как вдруг у нас за спиной раздался сдавленный женский крик, негромкий, но полный неподдельного ужаса. Мы с Солом резко обернулись. Из гардероба выбежали Фриц и какой-то гость, а из кабинета в прихожую пулей вылетела женщина в каракулевой шубке. Она что-то невнятно бормотала, и Сол с зычным рыком вспугнутого тигра бросился к ней. Я рванулся с места ещё быстрее. Мне понадобилось всего восемь шагов, чтобы очутиться на пороге кабинета, и ещё два - чтобы оказаться внутри.
Увидев распростертое на полу тело, я сразу понял, что это Синтия Браун. Впрочем, узнал я её только по одежде, ибо искаженные смертным страхом черты, вывалившийся язык и выпученные глаза сделали лицо совершенно неузнаваемым. Я опустился на корточки, сунул руку под лиф её платья и замер. Сердце не билось.
Поднявшись, я подошел к телефону, набрал номер и сказал подоспевшему Солу:
- Никого не выпускай и ничего не трогай. Впустишь только доктора Уоллмера.
После двух гудков трубку сняла ассистентка и соединила меня с доктором Уоллмером.
- Док, это Арчи Гудвин. Приезжайте немедленно. Задушена женщина. Да, именно так - задушена!
Положив трубку, я взялся за телефон внутренней связи и позвонил в оранжерею. Вскоре раздался резкий раздраженный голос Ниро Вулфа:
- Алло!
- Я в кабинете. Пожалуй, вам стоит спуститься сюда. Возможный клиент, о котором я упоминал, лежит у меня под ногами. Это женщина, и она задушена. Я вызвал Уоллмера, но ей уже не поможешь.
- Ты не шутишь? - спросил Вулф.
- Нет. Спуститесь и посмотрите сами, а потом я отвечу на ваши вопросы.
Вулф бросил трубку. Я достал бумажную салфетку, оторвал краешек и прикрыл рот и ноздри Синтии.
Из прихожей донеслись голоса, и один из гостей прорвался в кабинет. В тот миг, когда раздался крик, он был в гардеробе с Фрицем. Коренастый широкоплечий мужчина с мрачными проницательными глазами и огромными, как у гориллы, руками. Он начал говорить ещё с порога, причем весьма сердито, но умолк, как только подошел поближе и взглянул на пол.
- О, нет, только не это, - хрипло выдавил он.
- Увы, сэр, - ответил я.
- Как это случилось?
- Мы не знаем.
- Кто она?
- Мы не знаем.
Он с трудом оторвал взгляд от Синтии и посмотрел на меня. Я восхитился его выдержкой. Зрелище, как-никак, было жуткое.
- Тот человек у дверей не выпускает нас.
- Это вполне объяснимо, сэр. Вы сами все видите.
- Да, конечно, - ответил он, не сводя с меня глаз. - Но мы ничего не знаем об этом убийстве. Меня зовут Хоумер Карлайл. Я заместитель исполнительного директора "Норт-америкэн-фудз компани". Моя жена просто захотела взглянуть на кабинет Ниро Вулфа и вошла сюда. Мы оба сожалеем об этом. У нас назначена встреча, и я не вижу причин задерживаться тут.
- Я тоже сожалею, но причина есть, сэр, - ответил я. - Ваша супруга первой обнаружила тело. Мы в гораздо худшем положении, чем вы - ведь труп лежит в нашем кабинете. Поэтому я считаю... Привет, доктор.
Войдя в комнату и едва кивнув мне, Уоллмер раскрыл свой черный саквояж и опустился на колени над трупом. Доктор пыхтел и отдувался, хотя и жил на нашей улице, так что ему пришлось прошагать не больше двухсот ярдов. Но последнее время он изрядно прибавил в весе.
Хоумер Карлайл стоял и наблюдал за ним, плотно сжав губы. У дверей Сол и Фриц успокаивали даму в каракулевой шубке. Из кабины лифта вышли Ниро Вулф и миссис Мими Орвин. Юджин Орвин, полковник Перси Браун, Билл Макнаб и какой-то мужчина с копной черных волос спускались по лестнице. Я стоял в дверях кабинета, готовый задержать их.
Когда Вулф направился ко мне, миссис Карлайл схватила его за рукав.
- Я только хотела взглянуть на ваш кабинет. Я не...
Она что-то бессвязно тараторила, а я тем временем заметил, что под расстегнутой каракулевой шубкой виднеется пестрый шелковый шейный платок. Но, поскольку половина женщин на приеме носила нечто подобное, я упоминаю о платке лишь затем, чтобы подчеркнуть свою добросовестность.
Вулф слишком долго общался сегодня с женщинами и не смог сохранить невозмутимость. Он отпрянул прочь, но миссис Карлайл крепко вцепилась в него. Она имела спортивное телосложение, была плоскогруда и мускулиста, и дело грозило дойти до потасовки между нею и Вулфом, весившим вдвое больше своей противницы. К счастью, Сол втиснулся между ними и не допустил мордобоя. Это не убавило красноречия миссис Карлайл, но Вулф хотя бы смог спокойно подойти ко мне.
- Доктор Уоллмер уже прибыл?
- Да, сэр.
Заместитель исполнительного директора вышел из кабинета со словами:
- Мистер Вулф, я Хоумер Карлайл и я настаиваю...
- Заткнитесь, - рявкнул Вулф. Оглядев собравшихся с порога, он желчно проговорил: - Тоже мне, цветоводы. Вы говорили мне, мистер Макнаб, что соберется круг избранных, заядлых любителей цветов... Фу! Сол.
- Да, сэр?
- Отведи их в столовую и не выпускай оттуда. Не позволяй никому прикасаться к дверной ручке и вообще ни к чему возле двери. Арчи, идем со мной.
Он вошел в кабинет, я последовал за ним и аккуратно прикрыл дверь ногой, так, чтобы она не затворилась полностью, но и не оставив щели. Уолмер отважно выдержал угрюмый взгляд Вулфа.
- Ну, что? - спросил Вулф.
- Мертва, - ответил Уолмер. - Задушена.
- Давно?
- Самое большее - два часа назад. Возможно, меньше.
Вулф мрачно оглядел распростертое на полу тело и снова повернулся к Уоллмеру.
- Отпечатки пальцев?
- Шея ниже подьязычной кости была перетянута повязкой, причем широкой и мягкой, чем-то вроде лоскута ткани. Может быть, шарфом. Какие уж тут отпечатки.
Вулф повернулся ко мне.
- Ты вызвал полицию?
- Нет, сэр, - ответил я, покосившись на доктора. - Мне надо кое-что вам сообщить.
- Вас не затруднит ненадолго оставить нас, доктор? - спросил Вулф. Подождите в прихожей.
Уоллмер, явно задетый, заколебался.
- Поскольку меня вызвали как врача, чтобы констатировать насильственную смерть, я здесь больше не нужен. Конечно, я мог бы сказать...
- Тогда отойдите в угол и заткните уши.
Уоллмер так и сделал. Я понизил голос.
- Я сидел здесь, когда она вошла. Либо она была очень напугана, либо прекрасно разыграла сцену. Но, скорее, все же напугана, и мне следовало бы предупредить Сола и Фрица. Впрочем, теперь это неважно. В октябре прошлого года в своей квартире была задушена некая Дорис Хаттен, убийцу не нашли. Припоминаете?
- Да.
- Эта женщина сегодня заявила, что была подругой Дорис Хаттен, находилась в тот день в её квартире и видела убийцу, а сегодня он, якобы, тоже был здесь. По её словам, убийца увидел, как она напугана, и понял, что его узнали. Она хотела просить вас устроить так, чтобы убийца оставил её в покое. Разумеется, я на это не согласился. Зная, что вы не любите лишних осложнений, я не хотел ничего предпринимать, но она нащупала мое слабое место. Сказала, что ей приятно мое общество. Думаю, лучше передать дело полиции.
- Так и передай!
Я подошел к телефону и начал набирать номер - Уоткинс 98241. Доктор Уоллмер покинул свой угол, а Вулф сначала нервно расхаживал перед своим столом, потом тяжело опустился в громадное сделанное на заказ кресло. После недолгих раздумий он поморщился, вскочил, издал звук, похожий на рев подраненного кабана, и, подойдя к книжным полкам, принялся разглядывать корешки.
Но даже это мирное занятие ему не удалось довести до конца. Как только я завершил разговор и повесил трубку, из прихожей донесся какой-то шум. Я бросился к двери, распахнул её и сразу понял, в чем дело. В дверь столовой норовили втиснуться несколько человек разом. Сол Пензер бросился к ним.
Возле входной двери полковник Перси Браун одной рукой отталкивал Фрица, а другой тянулся к ручке. Фриц у нас исполнял обязанности шеф-повара и мажордома и, как мы думали, не был силен в эквилибристике, но он с блеском опроверг наше ошибочное мнение. Повалившись на пол, он неожиданно схватил полковника за ноги и дернул.
Тут подоспели и мы с Солом. Сол был вооружен пистолетом. Кроме того, нам на помощь пришел и гость с пышной шевелюрой.
- Вы глупец, - сказал я полковнику. - Стоит вам шмыгнуть за порог, и Сол подстрелит вас из своей пушки.
- Естественная реакция, - многозначительно проговорил черноволосый гость. - Напряжение превысило критическую точку, и он сломался. Я психиатр.
- Это весьма кстати, - сказал я и взял его за локоть. - Ступайте к остальным и присматривайте за ними.
- Это незаконно, - заявил полковник Браун, тяжело поднимаясь на ноги.
Сол собирал разбредавшихся гостей в плотный гурт. Фриц тронул меня за рукав.
- Арчи, я должен обсудить с мистером Вулфом меню обеда.
- Ты совсем спятил, - грубо ответил я. - В обед тут будет больше народу, чем сейчас.
- Но он должен поесть. Тебе ли не знать.
- Молодец, - я похлопал его по плечу. - Прости мою неучтивость, Фриц, но я очень расстроен. Я только что задушил молодую женщину.
- Хм, - презрительно буркнул он.
- Впрочем, с таким же успехом это мог сделать и ты.
Раздался звонок в дверь. Прибыла полиция.
По-моему, инспектор Крамер допустил промашку. Не подлежит сомнению, что комнату, в которой обнаружен труп, надо фотографировать. В общем-то, полицейские так и сделали, и к восьми часам все было благополучно закончено. Тем не менее, Крамер, как последний болван, в присутствии Вулфа приказал опечатать кабинет вплоть до особого распоряжения. Крамер знал, что Вулф проводит в кабинете по меньшей мере триста вечеров в год. Это и толкнуло инспектора на столь безрассудный поступок.
Безрассудный и глубоко ошибочный. Выкажи Крамер больше благоразумия, Вулф обратил бы его внимание на одно обстоятельство и тем избавил бы инспектора от множества бед.
Подробности дела они узнали одновременно - от меня. В кабинете возились эксперты, гости под охраной толпились в передней, а мы пошли в столовую, где я и рассказал о своем разговоре с Синтией Браун. За годы сотрудничества с Ниро Вулфом я, в числе прочего, успел превратиться в магнитофон, и это дало мне возможность изложить все слово-в-слово. Когда я умолк, Крамер в полной мере продемонстрировал свою любознательность. У Вулфа вопросов не возникло. Возможно, он уже размышлял об одном упомянутом мною выше обстоятельстве, на которое не обратили внимания на Крамер, ни я сам.
Инспектор ненадолго прервал нашу беседу, чтобы подозвать своих людей и отдать им кое-какие распоряжения - сфотографировать полковника Брауна, взять у него отпечатки пальцев, проверить все сведения о нем и о Синтии Браун, немедленно доставить сюда дело об убийстве Дорис Хаттен, побыстрее провести лабораторные исследования, вызвать Сола Пензера и Фрица Бреннера на допрос.
Фрица и Сола привели к Крамеру. Мрачный Фриц вытянулся во фрунт, а Сол стоял вальяжно и свободно. Он имел рост пять футов семь дюймов и один из самых здоровенных носов, какие я когда-либо видел. Разумеется, Крамер знал их обоих.
- Вы с Фрицем весь день провели в прихожей?
Сол кивнул.
- В прихожей и гардеробе.
- Кто входил в кабинет и выходил на ваших глазах?
- Я видел, как Арчи часа в четыре пошел в кабинет. Я в это время вышел из гардероба с чьими-то пальто и шляпой. Я видел, как из кабинета с криком выбежала миссис Карлайл. Но в промежутке между двумя этими событиями никто в кабинет не входил и не выходил оттуда. Я, во всяком случае, не видел: у нас хватало дел в гардеробе и прихожей.
Крамер хмыкнул.
- А вы, Фриц?
- Я никого не видел, - громче, чем обычно, ответил Фриц. - Но хотел бы сделать заявление.
- Говорите.
- Не думаю, что ваше вмешательство пойдет на пользу делу. Я лишь присматриваю за домом и не имею отношения к работе мистера Вулфа, но иногда невольно кое-что слышу и уже не раз убеждался, что мистер Вулф находил ответы на вопросы, ставившие вас в тупик. Думаю, что события, происходящие в его доме, касаются только его.
Я прыснул.
- Фриц, сейчас ты для меня - откровение.
Крамер вытаращил на него глаза.
- Это Вулф просил вас выступить с речью?
- Еще чего! - негодующе воскликнул Вулф. - Боюсь, Фриц, ничего уже сделать нельзя. У нас достаточно ветчины и осетрины?
- Да, сэр.
- Подашь чуть позже. Гостям в прихожей, но не полицейским. Вы знаете этих цветоводов, мистер Крамер?
- Нет. - Крамер повернулся к Солу. - Как вы отмечали гостей?
- Мне дали список членов Манхэттенского клуба любителей цветов. Они должны были предъявлять членские билеты. Всех пришедших я отмечал в списке. Если их сопровождали супруги или другие лица, я записывал и их имена.
- Следовательно, вы занесли в список всех? Сколько там человек?
- Двести девятнадцать.
- Столько здесь не поместится.
Сол кивнул.
- Да, верно. Но они приходили и уходили. Одновременно тут собиралось не более сотни гостей.
- Существенное уточнение, - Крамер делался все наглее. - Гудвин сказал, что стоял в дверях вместе с вами, когда эта женщина закричала и выбежала из кабинета, но вы не видели, как она входила туда. Почему?
- Мы стояли к ней спиной и провожали взглядом только что ушедшего гостя. Арчи спросил его имя, а мужчина ответил, что это глупости. Если вам интересно, его зовут Малькольм Уэддер.
- Откуда вы знаете?
- Я записал его имя, как и все остальные.
Крамер пытливо взглянул на Сола.
- Значит, вы могли бы назвать имена всех гостей, увидев их лица?
Сол передернул плечами.
- Не столько лица, сколько общий облик.
1 2 3 4 5 6