Стаут Рекс
Искусство ради исскуства
Рекс Стаут
ИСКУССТВО РАДИ ИСКУССТВА
Мистер Боб Чидден стоял посреди кухни, окруженный мусорными корзинами. На плите, справа от него, стояла огромная сковорода, в которой лениво кипело жаркое; слева в углу, около окна, кухарка чистила картошку, переминаясь с ноги на ногу от усталости.
- Сколько мусора! - мрачно заметил мистер Чидден. Затем он стремительно наклонился и взял сразу четыре корзины, по две в каждую руку. Его сестра Мария вошла в кухню из гостиной.
- Целая неделя! - громко объявила она. - Вы оба просто ненормальные! Что ты стоишь? Запомни, что я скажу! Теперь ты будешь выбрасывать мусор каждый день, Роберт Чидден!
Возможно, мистер Чидден и не слышал ее последних слов, так как поспешно исчез, спустившись по ступенькам в подвал. Он выбросил мусор в печь и вернулся за другими корзинами. Когда мистер Чидден справился со своим заданием мусорщика, он пошел разносить корзины по комнатам. Три комнаты на первом этаже, четыре на втором и три на третьем. Все они были пусты, за исключением одной, на третьем этаже. Мистер Чидден постучал в дверь.
- Ваша корзина для мусора, мистер Гловер, - громко сказал он.
- Хорошо. Внесите ее.
Мистер Чидден вошел в комнату.
Комната ничего особенного собой не представляла, была такой же, как и подобные ей в любом нью-йоркском доме с меблированными апартаментами. Стол, возле которого мистер Чидден поставил корзину, служил жалкой имитацией обеденного стола из красного дерева.
По его крышке расходились пятна и трещины. Когда мистер Чидден выпрямился, его взгляд упал на кровать с медными набалдашниками, когда-то покрашенную в белый цвет. В кровати лежал человек лет двадцати шести двадцати семи, с дружелюбным выражением лица, одетый в желтую пижаму с розовой полоской, с взлохмаченными волосами и сонным взглядом.
- Который час? - спросил он, зевая.
Мистер Чидден ответил, что уже около одиннадцати, и направился к кровати, на его унылом лице появилось явное выражение зависти. Он не мог вспомнить и дня, когда бы ему разрешили находиться в постели до одиннадцати. А мистер Гловер имел такую возможность семь раз в неделю.
- Замечательно бывать в театре, - заметил мистер Чидден, глядя на металлическую ножку кровати.
Мистер Гловер отбросил в сторону простыни. Он сел, зевнул, сделал несколько поворотов туловищем и опустил босые ноги на пол.
- Вы ошибаетесь! - ответил он, дотягиваясь рукой до одежды, висевшей на спинке стула. - Это тяжелая работа. Почему вы думаете, что это замечательно?
Мистер Чидден проворчал:
- Уже одиннадцать часов, а вы только встаете. Разве этого недостаточно?
- О, если дело лишь только в этом, - беззаботно отозвался мистер Гловер, - то мне кажется, что у вас тоже все в порядке, мистер Чидден. Ежедневный сон, так бы я выразился.
- Что? У меня? - выдохнул мистер Чидден.
Собеседник кивнул, натягивая брюки.
- У меня? - скептически повторил мистер Чидден. - Вы меня удивляете, мистер Гловер, так как хорошо знаете сестру. Мое положение ужасно. Я встаю в пять часов утра, чтобы разжечь печь. И до позднего вечера у меня нет ни одной свободной минуты, ни одной! Ежедневный сон! У меня такая проклятая жизнь, что ни один мужчина не покорился бы ей.
В течение двадцати лет я нахожусь под каблуком - под каблуком своей собственной сестры! - Он помолчал минуту, затем с отчаянной безысходностью пробормотал, как бы про себя - Бесправный раб!
- Вы удивляете меня, - проговорил мистер Гловер, умывая лицо. - Я думал, у вас беспечная жизнь, Чидден. Хорошая еда, небольшая работа по дому, нет заботы об ужине, о плате за жилье, нет...
- А когда мне нужна новая шляпа, я иду к Марии и умоляю дать мне полтора доллара, - горько перебил его мистер Чидден.
- Но ведь вы получаете деньги?
- Не всегда. Лишние расходы, как она говорит. До вас я никогда ни с кем об этом не говорил, и я скажу вам еще одно, мистер Гловер: в данный момент на мне нижнее белье сестры. Мария купила его, но не смогла носить для нее оно слишком грубое. Оно великовато мне, да еще с вышивкой по вороту. Я отрезал штанины, и получилось мужское нижнее белье.
- Боже мой! - воскликнул мистер Гловер, готовый разразиться смехом. -. Мне бы хотелось посмотреть на ваше белье, Чидден, в самом деле, очень хотелось! Должно быть, потрясающее зрелище.
- Нет. Мне самому на себя смотреть тошно. Я закрываю глаза, когда надеваю его.
- Почему вы не найдете себе работу? - спросил мистер Гловер, завязывая галстук и продолжая смеяться.
- Я пытался. И не раз. Но все было не то. Однажды я пытался стать торговцем, да-да, у меня был магазин в Нью-Рошеле. Но разорился, и я приехал сюда.
Не везет мне с работой.
Мистер Чидден вздохнул и повернулся к двери. Он уже почти дошел до нее, как его остановил внезапный оклик мистера Гловера.
- Я могу подыскать вам какую-нибудь работу в театре, - сказал актер.
Мистер Чидден остановился с открытым ртом, ухватившись за ручку двери. Он был поражен.
- В театре! - в конце концов пробормотал он. - Вы же не имеете в виду, чтобы я играл на сцене?
- Это вряд ли, - улыбнулся мистер Гловер. - Что-нибудь найдется... дайте-ка подумать... к примеру клакером. - Он произнес это слово на французский манер. - Во вторник у Бэри будет премьера, и, возможно, ему понадобится такая услуга. Я слышал, что пьеса отвратительна, за исключением сцены в зале суда да персонажа, которого играет мой друг. Мне кажется, что у нас с ним сходное амплуа. У него всегда выигрышные роли... естественно, успех.
- Кто такой клакер? - нетерпеливо спросил мистер Чидден, едва дождавшись окончания монолога.
- Специальный человек среди зрителей, который начинает аплодировать, и все его поддерживают. Во всех театрах есть такие люди.
- Не могли бы вы... Вы думаете?.. - заикался мистер Чидден, побледнев в надежде на благоприятный исход.
- Конечно! По крайней мере, я так думаю. Пятьдесят центов или доллар за вечер - небольшие деньги на личные расходы. Но вы должны каждый раз сидеть до конца спектакля. Сегодня днем я увижусь с Бэри на репетиции и завтра скажу вам результат.
Обильный поток благодарственных слов мистера Чиддена был прерван звуком, донесшимся снизу, - резкий скрипучий голос звал мистера Чиддена. Он поспешно открыл дверь и отчетливо расслышал:
- Роберт!
- Это Мария, - сказал мистер Чидден, скрипя зубами. - Она хочет, чтобы я подмел дорожку. Мистер Гловер, не будете ли вы так любезны...
- Конечно, - ответил актер. - Идите, Чидден. До завтра.
На следующее утро, во вторник, мистер Чидден открыл дверь и вошел в гостиную, где Мария стряхивала пыль со своих безделушек. Эту работу она не доверяла никому другому! Она услышала, как вошел брат, и повернулься к нему.
- Ну? - грубо спросила она.
- Я хочу только тебе сказать, - проговорил мистер Чидден, не отходя от двери, - что я нашел работу.
Сестра презрительно фыркнула и ничего не сказала, ожидая дальнейшего подробного объяснения.
- Это вечерняя работа в театре, - продолжил брат. - Ее мне рекомендовал мистер Гловер. Меня не будет дома до полуночи, поэтому пусть утром Энни топит печь. Вчера я встречался с мистером Бэри, менеджером в "Колумбе". Возможно, я буду у него работать всю зиму. - Мистер Чидден замолчал и повернулся, чтобы выйти. - Впечатляющая победа, - твердо и громко заявил он, затем вышел, хлопнув дверью.
У него поднялось настроение, он чувствовал себя победителем, и тому он видел несколько причин. Он понимал, что его сестра была ошеломлена, но не показала виду. Это уже приятно. Он заработает доллар, много долларов. Он все подсчитал. Театральный сезон длится около тридцати недель, в среднем работать он будет по четыре вечера в неделю - получается сто сорок четыре доллара. Новый костюм, пенковая трубка, посещение четырех бейсбольных матчей - короче говоря, все, что хочешь. В его кармане будут позвякивать деньги!
Но что лучше всего, так это то, что он бесплатно сможет пойти в любой театр. Бэри обещал пользоваться его услугами на всех своих премьерах и далее, когда спектакли войдут в репертуар. Ничто более не могло так порадовать мистера Чиддена. Он никогда не был в театре на Бродвее. Но он тратил по двадцать центов каждый вечер и ходил на спектакли в театр за углом, что находился на Восьмой авеню, в театр, где актеры играли средненько и не очень сильные спектакли. Владелец магазина деликатесов, портной, таксист и другие знали его как человека, глубоко разбирающегося в искусстве.
Поэтому он был счастлив, что предоставляется возможность созерцать бродвейскую звезду в бродвейском театре. Ему будут платить просто за его присутствие на спектакле, которое он считал малой толикой приобщения к прекрасному. Он сказал себе, что никакая другая работа в мире не порадовала бы его так, как эта, и, чтобы не подвести мистера Бэри, почти весь день он проводил в подвале, обучаясь искусству аплодировать. Более часа сидел он около печки на старом ящике из-под мыла, хлопая в ладоши: то резко и часто, то размеренно, издавая звук, подобный пушечному выстрелу. После часовых упражнений он решил, что лучше всего смешать эти две манеры и аплодировать не слишком быстро и не слишком громко. Довольный своим решением он пошел в кухню чистить ботинки.
В театр он приехал спустя несколько минут после восьми, полагая, что ни к чему показывать свое нетерпение. Ему надо убедить их, что он не новичок в театральной кухне. В фойе толпились зрители, и мистер Чидден с трудом пробрался к дверям зрительного зала.
У входа он показал карточку, которую ему дал мистер Бэри, толстому напыщенному господину с красным лицом и в белой рубашке.
Тихим загадочным голосом мистер Чидден сказал ему:
- От мистера Бэри, я - служащий.
Господин что-то проворчал, но пропустил его.
От старшего капельдинера мистер Чидден узнал, что помимо него будет еще клакер. Юноша с усталым лицом и мудрым взглядом сказал мистеру Чиддену, что его товарищ уже находится в положенном месте, и попросил капельдинера проводить туда мистера Чиддена.
Его место было в партере, крайним слева от сцены.
- Вон он сидит в самом конце ряда, - сказал капельдинер. - Его зовут Минц. Он объяснит вам, что нужно делать. Вам следует приходить пораньше, чтобы не беспокоить занявшую свои места публику.
Мистер Чидден сдержал резкий ответ, едва не готовый сорваться с его губ, прошел вдоль пустого ряда на свое место, сел и огляделся. Партер занимали разновозрастные мужчины в вечерних костюмах и женщины в декольте. Публика была, как называют газеты, "аудиторией для премьеры", но мистер Чидден впервые видел театральное общество, поэтому какое-то время изучал его. Затем он переключил свое внимание на коллегу справа.
Его взору предстало морщинистое лицо с шероховатой кожей, светлыми усами, серыми глазами и рыжеватыми волосами. Мистер Чидден с минуту пристально рассматривал профиль, как вдруг заметил, что серые глаза с презрением смотрят на него. Мужчины несколько секунд молча смотрели друг на друга, наконец мистер Чидден нарушил тишину.
- Вы - мистер Минц? - резко спросил он.
- А кто вы? - спросил мужчина еще более резко, тоном, близким к злобному негодованию.
- Чидден, - вежливо ответил наш герой. - От мистера Бэри. Мне сказали, что получу инструкции от мистера Минца. Я - клакер-новичок.
- Я - Минц, Джейк Минц, - более спокойно проговорил собеседник. Делайте, как я. Хлопайте, когда я это делаю, и прекращайте, как только перестаю я.
Вот и все. Сколько вы получили?
- Я не понимаю... что вы имеете в виду? - заикаясь, спросил мистер Чидден.
- Сколько Бэри уплатил вам?
- А, это. Вы говорите об оплате. Один доллар.
Мистер Минц уставился на него, два раза откашлялся и застыл в прежнем положении - лицом к сцене.
Было очевидно, что он счел разговор законченным. У мистера же Чиддена, наоборот, назрело много вопросов, и только было он собрался задать один из них, как свет в зале стал гаснуть и наступила тишина. Мистер Чидден взглянул на сцену и увидел, что занавес поднимается.
По мнению мистера Чиддена, первый акт получился несколько затянутым. Слишком много пустых разговоров и никакого действия. К его концу у мистера Чиддена появилась смутная догадка, что мужчина с бородой и проседью в волосах пытался склонить жену маленького человека в халате к побегу от мужа. Но мистер Чидден не мог понять, кто жена: дама в голубом бархатном платье, отделанном белым мехом, или дама с циничной улыбкой, лежавшая на диване и курившая сигареты. В общем, он был разочарован первым актом, и, когда занавес опустился, мистер Чидден повернулся к своему коллеге и сказал ему об этом.
- Замолчите и аплодируйте! - ответил мистер Минц, не глядя на него.
Мистер Чидден внезапно осознал, что забыл о своих прямых обязанностях. Стремясь наверстать упущенное, он сложил ладони так, что звук от аплодисментов походил на раскаты грома. Он совершенно забыл о своей репетиции в подвале. Опомнился он только тогда, когда мистер Минц рявкнул ему в ухо:
- Не так громко, ты, болван!
Мистер Чидден стал хлопать тише. Когда шум стих и занавес опустился, скрыв актеров, которые вышли на последний поклон, мистер Чидден наклонился к соседу и решительно прошептал:
- Я не болван, мистер Минц.
Мистер Минц не обратил внимания на его слова. Он не повернул головы и не вымолвил ни слова. С минуту мистер Чидден в упор глядел на него, потом отвернулся и углубился в изучение программки.
Второй акт был лучше. Мужчина с бородой начал действовать. Он стал настойчиво приглашать даму в голубом платье с белым мехом в отдельный кабинет в ресторане. Вначале дама пыталась убежать, потом спокойно села и стала энергично обмахиваться веером, очевидно стараясь придумать лучший выход из данной ситуации. Через стеклянную дверь вошел муж. Он, хоть и был мал ростом, совершенно не испугался присутствия человека с бородой. Наоборот, спокойно поинтересовался, закончила ли она ужин, предложил ей руку, и они вышли из комнаты. Мистер Чидден ожидал, что бородатый мужчина начнет ломать стулья или делать что-нибудь в этом роде, но потом подумал, что такие действия ни к чему. Занавес еще только начал опускаться, а он уже разразился громкими аплодисментами, причем совершенно искренне.
- Вы начали слишком рано, - сказал мистер Минц, когда аплодисменты стихли.
- Чем раньше, тем лучше, - ответил мистер Чидден. - Во мне взыграло воодушевление, сэр.
Мистер Минц свирепо на него посмотрел, и его шепот превратился в рык:
- Я говорю, что вы начали слишком рано. Больше так не делайте, ждите меня.
Мистер Чидден готов был оспорить высказывание мистера Минца, но, поняв тщетность этого, решил не ссориться с ним, отметив про себя, что у мистера Минца полностью отсутствует настоящее восприятие прекрасного. Для него роль клакера - просто работа, обычная, не очень интересная, только чтобы получить доллар. Мистер Чидден взглянул на него с некоторым сожалением.
- Грубиян! - проговорил он себе под нос. - Видимо, ему нужны деньги.
И он погрузился в размышления вплоть до начала третьего акта.
Мистер Чидден с удовольствием ожидал последнего действия пьесы. Он был знаком со схемой драматического произведения, как любой другой завсегдатай театра на Восьмой авеню, и знал, что будет дальше.
Бородатый человек с проседью получит великолепный удар в челюсть от маленького человека в халате. Затем тот обнимет жену и объявит дрогнувшим голосом: "Я прощаю тебя, Нелли!" Душа мистера Чиддена жаждала подобного конца пьесы.
Занавес поднялся. Зрители увидели на сцене бородатого мужчину, лежащего в шезлонге, он читал и курил. Открылась дверь справа. Вошла дама в голубом бархатном платье с белым мехом. Тяжело дыша, она заявила прерывающимся голосом, что пришла сказать, что не может уйти из дома. Мужчина с бородой встал, небрежно обнял ее и поцеловал. Мистер Чидден задрожал от возмущения. Мужчина поцеловал ее еще раз.
Открылась дверь слева. Вошел муж.
- Ах! - воскликнул мистер Чидден. - Ну сейчас начнется!
Муж подошел к жене, которая была белее мела.
- Почему ты здесь? - спросил он.
- Потому что... я... люблю... его, - ответила она, прильнув к бородачу.
- О, в самом деле? - поинтересовался муж. - Хм-м.
Ну тогда другое дело. Ладно, Нелли, поступай, как тебе хочется. Кстати, Джонс, старина, у тебя не найдется сигареты?
И этот дьявольский муж получил сигарету, закурил, безразличным тоном сказал "прощай" своей жене и ушел. Затем бородатый мужчина повернулся и...
Но мистер Чидден не мог более выносить такого течения действия. Он был уже на ногах, рот приоткрыт, зубы сжаты. И вдруг раздался громкий звук, будто на раскаленные угли вылили ведро воды. Такого мощного, злого свиста на Бродвее еще не слышали.
Весь зал повернулся к нему и сконцентрировал внимание на этом критике с Восьмой авеню. Некоторые смеялись, некоторые возмущенно шикали, остальные просто уставились на него. Мистер Чидден почувствовал, как кто-то дергает его за рукав, и он услышал ругань мистера Минца:
1 2