промурлыкал Вулф.
- Разумеется. Вы сказали, ваш клиент живет в Омахе?
- Да. Он отбыл туда вчера вечером.
- Дайте телеграмму, чтобы приехал и расскажите, как обстоят дела, а я постараюсь устроить ему встречу с моим клиентом.
Вулф покачал головой.
- Не пойдет. Естественно, если я буду знать наверняка, что человек, обвиняемый в убийстве, его сын, мне придется ему об этом сказать, но я не собираюсь говорить ему, что мне кажется, будто обвиненный в убийстве - его сын и попросить его это подтвердить. Если окажется, что это не его сын, что тогда? Тогда он попросту будет считать меня кретином. Я предлагаю следующее: устройте так, чтобы мистер Гудвин увиделся и побеседовал с вашим клиентом.
- Каким образом я смогу это сделать? - адвокат нахмурился. - И зачем? Гудвин с ним уже виделся.
- Я сказал "и побеседовал", - Вулф повернулся ко мне. - Арчи, сколько времени тебе потребуется для того, чтобы прийти к окончательному заключению?
- С глазу на глаз?
- Да. Ты, он и охранник.
- Черт с ним, с охранником. Могло бы хватить пяти минут. Но лучше пусть будет десять.
Вулф снова повернулся к Фрейеру.
- Вы не знаете мистера Гудвина, зато я его хорошо знаю. Он сумеет сделать все таким образом, что вас никто ни в чем не сможет обвинить. Он всегда готов вызвать огонь на себя. Можете сказать окружному прокурору, что Гудвин помогает вам кое-что установить. Что касается вашего клиента, то Гудвин сам все ему объяснит. - Он взглянул на стенные часы. - Все можно было бы проверить уже сегодня вечером. Сейчас. Приглашаю вас со мной пообедать. Чем скорей закончим, тем лучше.
Однако Фрейер оказался несговорчивым малым. Он упирал на то, что ему самому трудно столь поздно попасть к заключенному в тюрьму, к тому же необходимо все обдумать - отложить дело до утра. Когда Вулф понимает, что во имя работы нужно уступить, ему удается держать себя в руках, в силу чего наше совещание закончилось на гораздо более дружественной ноте, чем началось. Я вышел в холл вместе с Фрейером, помог ему одеться и проводил до самого порога.
Едва войдя в кабинет, я понял, что Вулф изо всех сил старается не выглядеть слишком самодовольным. Когда я брал со стола фотокарточку Пола Хэролда с тем, чтобы положить ее на место, в ящик стола, он заметил:
- Да, его приход оказался своевременным, ничего не скажешь. Но этого и следовало ожидать после вашей с ним встречи в суде.
- У-гу, - я задвинул ящик. - Это вы подстроили. На то вам и талант даден. Однако если под этим своим "обдумать" он подразумевает телефонный звонок в Омаху или в Бюро пропавших людей, последствия могут оказаться весьма нежелательными. Должен признать, вы сделали все от вас зависящее, даже пригласили пообедать. Кстати, вы знаете, что на сегодняшний вечер у меня назначено свидание, которое я, кажется, в состоянии себе позволить.
Таким образом, Вулф обедал в полном одиночестве, а я всего на полчаса опоздал во "Фламинго клаб", где Лайли Роуэн в тот вечер собирала своих друзей. Как обычно, после двух часов, проведенных в ресторане, мы с моей крошкой решили, что для танцев здесь слишком мало места, и отправились на веранду Лайли, выстроенную на вершине небоскреба, где нам, естественно, никто и ничто не мешало, а Господь Бог от нас с отвращением отвернулся. Добравшись домой около трех ночи, я прошел в кабинет и включил свет, чтобы узнать, не оставил ли мне Вулф записку с каким-нибудь безотлагательным срочным утренним поручением. На столе было пусто. Я поднялся двумя лестничными пролетами выше и очутился у себя.
Я должен провести в постели полных шесть часов, но, конечно же, бывают исключения из правила, поэтому в среду утром я появился в кухне в девять тридцать, еще совсем сонный, но уже одетый и причесанный, постарался как можно бодрей поприветствовать Фрица, взял со стола стакан с апельсиновым соком, который предпочитаю пить не охлажденным, и едва сделал глоток, как зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышал голос Алберта Фрейера. Он сообщил, что все устроил и будет ждать меня в десять тридцать в комнате для посетителей городской тюрьмы. Я возразил, что хочу побеседовать с его клиентом с глазу на глаз. "Да, - сказал он, - я вас понимаю, но я должен непременно присутствовать, дабы вас опознать, а также за вас поручиться".
Я повесил трубку и повернулся к Фрицу.
- Проклятье, меня торопят. Дай мне, пожалуйста, поскорей парочку пирожных. Бог с ней, с колбасой, еще подавлюсь, - пирожные, мед и кофе.
Фриц было запротестовал, но не очень активно.
- Вредно начинать день с завтрака на скорую руку, ты не на войне, Арчи, - изрек он.
Я с ним согласился целиком и полностью, после чего связался по внутреннему телефону с оранжереей и доложил обо всем Вулфу.
4
Я был не совсем один. В десяти футах справа от меня на точно таком же деревянном стуле сидела женщина и смотрела между прутьями стальной решетки на мужчину, как на шимпанзе в клетке. Наклонившись вправо, я мог бы услышать, что говорит мужчина, но я не стал этого делать, потому что они, как и я, имели право на тайну. В десяти футах слева сидел мужчина и тоже смотрел сквозь решетку, за которой я увидел парня, которому явно было меньше лет, чем Полу Хэролду на той фотографии. Я волей-неволей слышал то, что он говорил, но ему определенно было на это наплевать. У парня за решеткой был скучающий вид. Здесь же болтались трое или четверо полицейских. Тот, который привел меня сюда, стоял возле стены. Он тоже явно скучал.
Во время прохождения формальностей - сие осуществлялось под контролем Фрейера - мне сказали, что дают на свидание пятнадцать минут, и я уже собрался было подойти к полицейскому и попросить не засекать время до тех пор, пока не введут осужденного, как вдруг открылась дверь в стене по ту сторону решетки и появился он сам в сопровождении охранника, который подвел его к стулу напротив моего, а сам отошел на пять шагов назад, к стене. Парень сидел на краешке стула и, сощурив глаза, смотрел на меня сквозь решетку. "Кто же из нас шимпанзе?" - подумал я.
- Я вас не знаю, - заявил он. - Кто вы такой?
У него были бледные впалые щеки, погасшие глаза и такие тонкие губы, что их, можно сказать, не было вовсе. Он выглядел, пожалуй, в два раза старше юноши в академической шапочке с фотографии.
Я еще не знал, с чего начну - мне сперва нужно увидеть лицо того, с кем я буду разговаривать. Я знал, что этот человек не мог просто так встать и уйти, и все равно у меня не было никакого резона с самого начала вооружать его против себя. Я попытался посмотреть ему в глаза, но мешала эта проклятая решетка.
- Моя фамилия Гудвин, - сказал я, - Арчи Гудвин. Вы когда-нибудь слыхали о частном детективе по фамилии Вулф, Ниро Вулф?
- Да, я о нем где-то читал. Что вам от меня нужно?
У него был загробный голос.
- Я работаю на Вулфа. Позавчера к нам в офис пришел ваш отец, Джеймс Хэролд, и дал нам задание вас отыскать, поскольку ему стало известно, что вы не брали одиннадцать лет назад тех денег, и он хочет, чтобы в отношении вас восторжествовала справедливость. Вероятно, в нынешней ситуации для вас это ровным счетом ничего не значит, но, как бы там ни было, знать правду вы должны.
Если предположить, что передо мной был тот самый человек, которого мы искали, он держался исключительно. На какую-то долю секунды у него отвис подбородок, но он тут же его подобрал. Голос парня ничуть не изменился.
- Не пойму, о чем вы говорите, - сказал он. - Меня зовут Питер Хейз.
Я кивнул.
- О'кей, я знаю. Мне очень жаль, мистер Хэролд, но фокусы со мной не проходят. Мистеру Вулфу очень нужны деньги, из которых он, к слову, платит мне жалованье. Так что мы непременно сообщим вашему отцу, что нашли вас, и он, очевидно, приедет с вами повидаться. Я решил, что вас следует предупредить заранее.
- У меня нет никакого отца. - Теперь его подбородок выражал решимость, которая звучна и в голосе. - Вы ошиблись. Если "отец" появится, я не стану с ним разговаривать!
Я покачал головой:
- Давайте не будем шуметь. А как насчет шрама под левой коленкой? Я полагаю, он на месте. Возможно, вы не захотите встретиться с вашим отцом - я не знаю, насколько это в вашей власти в данной ситуации, но он так или иначе приедет сюда, как только мы дадим ему знать. Кстати, если и оставалось какое-то сомнение относительно вашей личности, вы сами его развеяли этим вашим "я не стану с ним разговаривать". Зачем столько чувства, если вы безотцовщина ? Если, предположим, мы ошиблись, то самый простой способ доказать ошибку - позволить джентльмену прийти и взглянуть на вас. Мы не будем уговаривать вас встретиться с отцом - мы должны были всего лишь найти вас, что и сделали, и если...
Я замолчал, потому что его вдруг стало трясти. Я мог, разумеется, спокойненько встать и уйти, так как моя миссия закончилась, но Фрейер был бы явно недоволен, оставь я его клиента в таком состоянии, а ведь именно Фрейер устроил мне сегодняшнюю встречу. И я остался. По обе стороны решетки было нечто вроде прилавка, чтобы мы не подходили слишком близко друг к другу, он положил на него кулаки и теперь судорожно возил кулаками по поверхности прилавка.
- Успокойтесь, - сказал я. - Я сейчас уйду. Мы решили, что должны известить вас.
- Подождите, - он взял себя в руки. - Подождете?
- Разумеется.
Он убрал с прилавка кулаки и подался вперед.
- Я плохо вас вижу. Послушайте, ради Бога, послушайте. Не говорите ему. Вы не знаете, что он за человек!
- Как же - я с ним встречался.
- Вот моя мать и сестры, те знают. Я думаю, они уверены, что меня оклеветали с теми деньгами, да, да, они в этом уверены, но отец вряд ли так думает. Теперь меня снова оклеветали. Ради Бога, не сообщайте ему. На этот раз уже ничего не исправить, я так или иначе умру, я уже, можно сказать, умер, несправедливо подвергать меня новому испытанию. Я не хочу, чтобы они знали. Господи, неужели вы ничего не понимаете?
- Понимаю, - заверил я, сожалея о том, что остался.
- Тогда пообещайте, что ничего не скажете. Вы производите впечатление порядочного человека. Если мне суждено умереть из-за судебной ошибки, что ж, я умру, но зачем новые муки? Понимаю, что говорю невразумительно, и вообще я не в себе, но если бы вы только...
Я не знал, почему он вдруг замолчал - я слушал его с таким вниманием, что не заметил, как ко мне подошел полицейский. Он тронул меня за плечо:
- Время истекло.
Я поднялся.
- Обещайте мне! - едва не плакал Пол Хэролд.
- Не могу, - сказал я, повернулся и вышел.
Фрейер ожидал меня в комнате для посетителей. Я не ношу с собой зеркала, поэтому не знаю, какой у меня был вид, когда я вышел в ту комнату, но когда мы очутились на улице, он спросил тревожно:
- Не вышло?
- Выражение моей физиономии тут ни при чем, - сказал я. - Спросите у партнеров по покеру. Однако, если вы не возражаете, то я приберегу ответ для мистера Вулфа, так как жалованье мне платит он. Идете со мной?
Он согласился. Следует отдать должное Фрейеру - он все схватывал с полуслова. В такси я откинулся на спинку сиденья и, повернув голову к окну, внимательна изучал мелькающий пейзаж, а он даже не попытался завести разговор. Но он капельку переиграл. Когда мы вылезли из машины возле старого особняка на Тридцать Пятой улице, он молвил:
- Если хотите сперва переговорить с Вулфом, я могу подождать здесь.
Я рассмеялся:
- Нет, лучше я дам вам затычки для ушей.
Я первым поднялся по ступенькам и нажал кнопку звонка. Фриц впустил нас в холл, мы разделись и потом прошли в кабинет. Вулф восседал у стола за пивом. Он удостоил меня взглядом, поздоровался с Фрейером и даже предложил пива. Адвокат отказался и без приглашения уселся в красное кожаное кресло.
- Я видел его и говорил с ним, - начал я с места и карьер. - А теперь хочу, чтобы вы ответили мне вразумительно, а не при помощи ваших обычных "да" и "нет": вы хотите, чтобы мистер Фрейер слышал мой рассказ?
Вулф взял с подноса стакан:
- Разве есть причины что-либо скрывать?
- Нет, сэр.
- Тогда валяй.
Разумеется, я рассказал все слово в слово, что для меня было пустяковым делом, ибо единственная разница между мной и магнитофоном состоит в том, что магнитофон не может врать. Но я вру Вулфу только тогда, когда дело касается сугубо моих личных проблем, в данном случае оно касалось наших общих проблем. Я рассказал все слово в слово, ибо считал, что и Вулф и Фрейер должны иметь полное представление о том, что произошло. Поэтому я описал состояние Пола Хэролда, его лихорадку, сжатые кулаки, которыми он возил по прилавку, а также выражение его глаз, когда он говорил, что было бы несправедливо подвергать его новым испытаниям. Следует отметить, что я докладывал стоя и мог положить свои кулаки Вулфу на стол, продемонстрировав, как Пол Хэролд возил ими. Окончив доклад, я выдвинул из-за стола кресло и устало плюхнулся.
- Если вам все еще требуется окончательное заключение по данному вопросу, то вот оно: да! - сказал я.
Вулф поставил стакан на поднос, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Фрейер выпятил челюсть и затряс головой, приговаривая:
- Сроду не было такого дела. Дай-то Бог, чтобы в первый и последний раз. И каковы ваши намерения? - спросил он Вулфа. - Неужели вы сможете закрыть на все это глаза?
- Мои глаза, что хочу, то и делаю, - буркнул Вулф. Но тут же открыл их. - Арчи, ты хотел, чтобы мистер Фрейер слышал твой доклад с мыслью все усложнить?
Я пожал плечами:
- Да уж, разумеется.
- Тогда сообщи мистеру Хэролду, что мы нашли его сына живым и здоровым здесь, в Нью-Йорке. Надеюсь, он приедет.
Фрейер кашлянул и подался вперед. Я посмотрел на Вулфа, сглотнул слюну и сказал:
- Сообщайте сами. У меня болит палец. Наберите Вестерн Юнион, два-семь-один-один.
Он рассмеялся. Любой посторонний человек сказал бы, что он по-собачьи фыркнул, но я-то в этом деле разбираюсь.
- Ужасно смешно, - заметил я. - А вы знаете анекдот про сороконожку в обувном магазине? Ужасно смешно, могу рассказать...
- Мне кажется, нам следует все хорошенько обсудить, - решительно заявил Фрейер.
Вулф кивнул.
- Согласен с вами. Я только хотел, чтобы мистер Гудвин высказал свое отношение к этому делу. - Он покосился в мою сторону. - Или, может, ты предпочитаешь сообщить мистеру Хэролду, что мы отказываемся от работы?
- Если нет другого выбора, то да. Клиент, можно сказать, умер. То есть, он практически труп. Я не намерен обшаривать трупы даже в случае, если буду умирать с голоду. Вы, надеюсь, тоже.
- Твое сравнение весьма и весьма приблизительно, - заметил Вулф. Никакого воровства, зато есть другие возможности. Решение, разумеется, останется за мной. Мистер Хэролд поручил найти своего сына мне, поэтому мне решать, стоит или нет извещать его, что работа выполнена.
Он замолк и поднес к губам стакан с пивом.
- Я, как защитник его сына, тоже имею право голоса, - сказал Фрейер.
Вулф поставил стакан на поднос и облизнул губы.
- Нет, сэр. Только не в данном случае. Хоть у вас и нет права голоса, у вас есть интерес, что тоже не следует сбрасывать со счетов. Ладно, поживем увидим. Итак, обозначим две возможности: известить клиента, что его сын найден или сообщить, что я отказываюсь от работы - А и Б. Если мы остановимся на А, то вам, полагаю, конец. Он приедет повидаться с сыном, изучит на месте ситуацию и примет решение о том, стоит ли тратить деньги на апелляцию. Если он решит, что не стоит, то тогда вообще всему конец. Если же решит, что все-таки стоит, он, вероятно, захочет взять другого адвоката, так как вы провалили дело. Что скажешь, Арчи?
- Вы гениальны, шеф, - сказал я.
- Если мы остановимся на Б, вы окажетесь в том же самом положении, в котором находитесь сейчас. Во что обойдется апелляция?
- Смотря как за нее взяться. Потребуется уйма дополнительных расследований. Обойдется, как минимум, в двадцать тысяч долларов. Если же использовать все возможности, то гораздо больше.
- Вашему клиенту это по карману?
- Нет.
- А вам?
- Тоже нет.
- В таком случае Б для вас не подходит, как и А. Ну, а как обстоит дело со мной? Вариант А прост и денежен: я проделал работу и получаю за нее гонорар. Хотя в мои обязанности входит не только исправно платить налоги, но еще и поддерживать в себе чувство собственного достоинства. Этот человек, ваш клиент, был уязвлен в самое сердце, и надо быть последним подлецом, чтобы ковырять его рану. Нет, я так не смогу. Если даже мне придется вступить в спор с королем философии Рочефоколдом, который утверждает, будто мы всего лишь должны делать вид, что сострадаем ближнему, а на самом деле сострадания нужно избегать всеми силами.
Вулф взял свой стакан, опустошил его одним долгим глотком и поставил на место.
- Может, выпьете пива? Или, например, виски?
- Нет, благодарю вас. Я не пью до вечера.
- Кофе? Молоко? Вода?
- Нет, спасибо.
- Очень хорошо. Что касается возможности Б, то подобный план мне не по карману. Я сделал свою работу и рассчитываю получить за все гонорар. К тому же у меня есть еще одна причина отвергнуть Б:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
- Разумеется. Вы сказали, ваш клиент живет в Омахе?
- Да. Он отбыл туда вчера вечером.
- Дайте телеграмму, чтобы приехал и расскажите, как обстоят дела, а я постараюсь устроить ему встречу с моим клиентом.
Вулф покачал головой.
- Не пойдет. Естественно, если я буду знать наверняка, что человек, обвиняемый в убийстве, его сын, мне придется ему об этом сказать, но я не собираюсь говорить ему, что мне кажется, будто обвиненный в убийстве - его сын и попросить его это подтвердить. Если окажется, что это не его сын, что тогда? Тогда он попросту будет считать меня кретином. Я предлагаю следующее: устройте так, чтобы мистер Гудвин увиделся и побеседовал с вашим клиентом.
- Каким образом я смогу это сделать? - адвокат нахмурился. - И зачем? Гудвин с ним уже виделся.
- Я сказал "и побеседовал", - Вулф повернулся ко мне. - Арчи, сколько времени тебе потребуется для того, чтобы прийти к окончательному заключению?
- С глазу на глаз?
- Да. Ты, он и охранник.
- Черт с ним, с охранником. Могло бы хватить пяти минут. Но лучше пусть будет десять.
Вулф снова повернулся к Фрейеру.
- Вы не знаете мистера Гудвина, зато я его хорошо знаю. Он сумеет сделать все таким образом, что вас никто ни в чем не сможет обвинить. Он всегда готов вызвать огонь на себя. Можете сказать окружному прокурору, что Гудвин помогает вам кое-что установить. Что касается вашего клиента, то Гудвин сам все ему объяснит. - Он взглянул на стенные часы. - Все можно было бы проверить уже сегодня вечером. Сейчас. Приглашаю вас со мной пообедать. Чем скорей закончим, тем лучше.
Однако Фрейер оказался несговорчивым малым. Он упирал на то, что ему самому трудно столь поздно попасть к заключенному в тюрьму, к тому же необходимо все обдумать - отложить дело до утра. Когда Вулф понимает, что во имя работы нужно уступить, ему удается держать себя в руках, в силу чего наше совещание закончилось на гораздо более дружественной ноте, чем началось. Я вышел в холл вместе с Фрейером, помог ему одеться и проводил до самого порога.
Едва войдя в кабинет, я понял, что Вулф изо всех сил старается не выглядеть слишком самодовольным. Когда я брал со стола фотокарточку Пола Хэролда с тем, чтобы положить ее на место, в ящик стола, он заметил:
- Да, его приход оказался своевременным, ничего не скажешь. Но этого и следовало ожидать после вашей с ним встречи в суде.
- У-гу, - я задвинул ящик. - Это вы подстроили. На то вам и талант даден. Однако если под этим своим "обдумать" он подразумевает телефонный звонок в Омаху или в Бюро пропавших людей, последствия могут оказаться весьма нежелательными. Должен признать, вы сделали все от вас зависящее, даже пригласили пообедать. Кстати, вы знаете, что на сегодняшний вечер у меня назначено свидание, которое я, кажется, в состоянии себе позволить.
Таким образом, Вулф обедал в полном одиночестве, а я всего на полчаса опоздал во "Фламинго клаб", где Лайли Роуэн в тот вечер собирала своих друзей. Как обычно, после двух часов, проведенных в ресторане, мы с моей крошкой решили, что для танцев здесь слишком мало места, и отправились на веранду Лайли, выстроенную на вершине небоскреба, где нам, естественно, никто и ничто не мешало, а Господь Бог от нас с отвращением отвернулся. Добравшись домой около трех ночи, я прошел в кабинет и включил свет, чтобы узнать, не оставил ли мне Вулф записку с каким-нибудь безотлагательным срочным утренним поручением. На столе было пусто. Я поднялся двумя лестничными пролетами выше и очутился у себя.
Я должен провести в постели полных шесть часов, но, конечно же, бывают исключения из правила, поэтому в среду утром я появился в кухне в девять тридцать, еще совсем сонный, но уже одетый и причесанный, постарался как можно бодрей поприветствовать Фрица, взял со стола стакан с апельсиновым соком, который предпочитаю пить не охлажденным, и едва сделал глоток, как зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышал голос Алберта Фрейера. Он сообщил, что все устроил и будет ждать меня в десять тридцать в комнате для посетителей городской тюрьмы. Я возразил, что хочу побеседовать с его клиентом с глазу на глаз. "Да, - сказал он, - я вас понимаю, но я должен непременно присутствовать, дабы вас опознать, а также за вас поручиться".
Я повесил трубку и повернулся к Фрицу.
- Проклятье, меня торопят. Дай мне, пожалуйста, поскорей парочку пирожных. Бог с ней, с колбасой, еще подавлюсь, - пирожные, мед и кофе.
Фриц было запротестовал, но не очень активно.
- Вредно начинать день с завтрака на скорую руку, ты не на войне, Арчи, - изрек он.
Я с ним согласился целиком и полностью, после чего связался по внутреннему телефону с оранжереей и доложил обо всем Вулфу.
4
Я был не совсем один. В десяти футах справа от меня на точно таком же деревянном стуле сидела женщина и смотрела между прутьями стальной решетки на мужчину, как на шимпанзе в клетке. Наклонившись вправо, я мог бы услышать, что говорит мужчина, но я не стал этого делать, потому что они, как и я, имели право на тайну. В десяти футах слева сидел мужчина и тоже смотрел сквозь решетку, за которой я увидел парня, которому явно было меньше лет, чем Полу Хэролду на той фотографии. Я волей-неволей слышал то, что он говорил, но ему определенно было на это наплевать. У парня за решеткой был скучающий вид. Здесь же болтались трое или четверо полицейских. Тот, который привел меня сюда, стоял возле стены. Он тоже явно скучал.
Во время прохождения формальностей - сие осуществлялось под контролем Фрейера - мне сказали, что дают на свидание пятнадцать минут, и я уже собрался было подойти к полицейскому и попросить не засекать время до тех пор, пока не введут осужденного, как вдруг открылась дверь в стене по ту сторону решетки и появился он сам в сопровождении охранника, который подвел его к стулу напротив моего, а сам отошел на пять шагов назад, к стене. Парень сидел на краешке стула и, сощурив глаза, смотрел на меня сквозь решетку. "Кто же из нас шимпанзе?" - подумал я.
- Я вас не знаю, - заявил он. - Кто вы такой?
У него были бледные впалые щеки, погасшие глаза и такие тонкие губы, что их, можно сказать, не было вовсе. Он выглядел, пожалуй, в два раза старше юноши в академической шапочке с фотографии.
Я еще не знал, с чего начну - мне сперва нужно увидеть лицо того, с кем я буду разговаривать. Я знал, что этот человек не мог просто так встать и уйти, и все равно у меня не было никакого резона с самого начала вооружать его против себя. Я попытался посмотреть ему в глаза, но мешала эта проклятая решетка.
- Моя фамилия Гудвин, - сказал я, - Арчи Гудвин. Вы когда-нибудь слыхали о частном детективе по фамилии Вулф, Ниро Вулф?
- Да, я о нем где-то читал. Что вам от меня нужно?
У него был загробный голос.
- Я работаю на Вулфа. Позавчера к нам в офис пришел ваш отец, Джеймс Хэролд, и дал нам задание вас отыскать, поскольку ему стало известно, что вы не брали одиннадцать лет назад тех денег, и он хочет, чтобы в отношении вас восторжествовала справедливость. Вероятно, в нынешней ситуации для вас это ровным счетом ничего не значит, но, как бы там ни было, знать правду вы должны.
Если предположить, что передо мной был тот самый человек, которого мы искали, он держался исключительно. На какую-то долю секунды у него отвис подбородок, но он тут же его подобрал. Голос парня ничуть не изменился.
- Не пойму, о чем вы говорите, - сказал он. - Меня зовут Питер Хейз.
Я кивнул.
- О'кей, я знаю. Мне очень жаль, мистер Хэролд, но фокусы со мной не проходят. Мистеру Вулфу очень нужны деньги, из которых он, к слову, платит мне жалованье. Так что мы непременно сообщим вашему отцу, что нашли вас, и он, очевидно, приедет с вами повидаться. Я решил, что вас следует предупредить заранее.
- У меня нет никакого отца. - Теперь его подбородок выражал решимость, которая звучна и в голосе. - Вы ошиблись. Если "отец" появится, я не стану с ним разговаривать!
Я покачал головой:
- Давайте не будем шуметь. А как насчет шрама под левой коленкой? Я полагаю, он на месте. Возможно, вы не захотите встретиться с вашим отцом - я не знаю, насколько это в вашей власти в данной ситуации, но он так или иначе приедет сюда, как только мы дадим ему знать. Кстати, если и оставалось какое-то сомнение относительно вашей личности, вы сами его развеяли этим вашим "я не стану с ним разговаривать". Зачем столько чувства, если вы безотцовщина ? Если, предположим, мы ошиблись, то самый простой способ доказать ошибку - позволить джентльмену прийти и взглянуть на вас. Мы не будем уговаривать вас встретиться с отцом - мы должны были всего лишь найти вас, что и сделали, и если...
Я замолчал, потому что его вдруг стало трясти. Я мог, разумеется, спокойненько встать и уйти, так как моя миссия закончилась, но Фрейер был бы явно недоволен, оставь я его клиента в таком состоянии, а ведь именно Фрейер устроил мне сегодняшнюю встречу. И я остался. По обе стороны решетки было нечто вроде прилавка, чтобы мы не подходили слишком близко друг к другу, он положил на него кулаки и теперь судорожно возил кулаками по поверхности прилавка.
- Успокойтесь, - сказал я. - Я сейчас уйду. Мы решили, что должны известить вас.
- Подождите, - он взял себя в руки. - Подождете?
- Разумеется.
Он убрал с прилавка кулаки и подался вперед.
- Я плохо вас вижу. Послушайте, ради Бога, послушайте. Не говорите ему. Вы не знаете, что он за человек!
- Как же - я с ним встречался.
- Вот моя мать и сестры, те знают. Я думаю, они уверены, что меня оклеветали с теми деньгами, да, да, они в этом уверены, но отец вряд ли так думает. Теперь меня снова оклеветали. Ради Бога, не сообщайте ему. На этот раз уже ничего не исправить, я так или иначе умру, я уже, можно сказать, умер, несправедливо подвергать меня новому испытанию. Я не хочу, чтобы они знали. Господи, неужели вы ничего не понимаете?
- Понимаю, - заверил я, сожалея о том, что остался.
- Тогда пообещайте, что ничего не скажете. Вы производите впечатление порядочного человека. Если мне суждено умереть из-за судебной ошибки, что ж, я умру, но зачем новые муки? Понимаю, что говорю невразумительно, и вообще я не в себе, но если бы вы только...
Я не знал, почему он вдруг замолчал - я слушал его с таким вниманием, что не заметил, как ко мне подошел полицейский. Он тронул меня за плечо:
- Время истекло.
Я поднялся.
- Обещайте мне! - едва не плакал Пол Хэролд.
- Не могу, - сказал я, повернулся и вышел.
Фрейер ожидал меня в комнате для посетителей. Я не ношу с собой зеркала, поэтому не знаю, какой у меня был вид, когда я вышел в ту комнату, но когда мы очутились на улице, он спросил тревожно:
- Не вышло?
- Выражение моей физиономии тут ни при чем, - сказал я. - Спросите у партнеров по покеру. Однако, если вы не возражаете, то я приберегу ответ для мистера Вулфа, так как жалованье мне платит он. Идете со мной?
Он согласился. Следует отдать должное Фрейеру - он все схватывал с полуслова. В такси я откинулся на спинку сиденья и, повернув голову к окну, внимательна изучал мелькающий пейзаж, а он даже не попытался завести разговор. Но он капельку переиграл. Когда мы вылезли из машины возле старого особняка на Тридцать Пятой улице, он молвил:
- Если хотите сперва переговорить с Вулфом, я могу подождать здесь.
Я рассмеялся:
- Нет, лучше я дам вам затычки для ушей.
Я первым поднялся по ступенькам и нажал кнопку звонка. Фриц впустил нас в холл, мы разделись и потом прошли в кабинет. Вулф восседал у стола за пивом. Он удостоил меня взглядом, поздоровался с Фрейером и даже предложил пива. Адвокат отказался и без приглашения уселся в красное кожаное кресло.
- Я видел его и говорил с ним, - начал я с места и карьер. - А теперь хочу, чтобы вы ответили мне вразумительно, а не при помощи ваших обычных "да" и "нет": вы хотите, чтобы мистер Фрейер слышал мой рассказ?
Вулф взял с подноса стакан:
- Разве есть причины что-либо скрывать?
- Нет, сэр.
- Тогда валяй.
Разумеется, я рассказал все слово в слово, что для меня было пустяковым делом, ибо единственная разница между мной и магнитофоном состоит в том, что магнитофон не может врать. Но я вру Вулфу только тогда, когда дело касается сугубо моих личных проблем, в данном случае оно касалось наших общих проблем. Я рассказал все слово в слово, ибо считал, что и Вулф и Фрейер должны иметь полное представление о том, что произошло. Поэтому я описал состояние Пола Хэролда, его лихорадку, сжатые кулаки, которыми он возил по прилавку, а также выражение его глаз, когда он говорил, что было бы несправедливо подвергать его новым испытаниям. Следует отметить, что я докладывал стоя и мог положить свои кулаки Вулфу на стол, продемонстрировав, как Пол Хэролд возил ими. Окончив доклад, я выдвинул из-за стола кресло и устало плюхнулся.
- Если вам все еще требуется окончательное заключение по данному вопросу, то вот оно: да! - сказал я.
Вулф поставил стакан на поднос, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Фрейер выпятил челюсть и затряс головой, приговаривая:
- Сроду не было такого дела. Дай-то Бог, чтобы в первый и последний раз. И каковы ваши намерения? - спросил он Вулфа. - Неужели вы сможете закрыть на все это глаза?
- Мои глаза, что хочу, то и делаю, - буркнул Вулф. Но тут же открыл их. - Арчи, ты хотел, чтобы мистер Фрейер слышал твой доклад с мыслью все усложнить?
Я пожал плечами:
- Да уж, разумеется.
- Тогда сообщи мистеру Хэролду, что мы нашли его сына живым и здоровым здесь, в Нью-Йорке. Надеюсь, он приедет.
Фрейер кашлянул и подался вперед. Я посмотрел на Вулфа, сглотнул слюну и сказал:
- Сообщайте сами. У меня болит палец. Наберите Вестерн Юнион, два-семь-один-один.
Он рассмеялся. Любой посторонний человек сказал бы, что он по-собачьи фыркнул, но я-то в этом деле разбираюсь.
- Ужасно смешно, - заметил я. - А вы знаете анекдот про сороконожку в обувном магазине? Ужасно смешно, могу рассказать...
- Мне кажется, нам следует все хорошенько обсудить, - решительно заявил Фрейер.
Вулф кивнул.
- Согласен с вами. Я только хотел, чтобы мистер Гудвин высказал свое отношение к этому делу. - Он покосился в мою сторону. - Или, может, ты предпочитаешь сообщить мистеру Хэролду, что мы отказываемся от работы?
- Если нет другого выбора, то да. Клиент, можно сказать, умер. То есть, он практически труп. Я не намерен обшаривать трупы даже в случае, если буду умирать с голоду. Вы, надеюсь, тоже.
- Твое сравнение весьма и весьма приблизительно, - заметил Вулф. Никакого воровства, зато есть другие возможности. Решение, разумеется, останется за мной. Мистер Хэролд поручил найти своего сына мне, поэтому мне решать, стоит или нет извещать его, что работа выполнена.
Он замолк и поднес к губам стакан с пивом.
- Я, как защитник его сына, тоже имею право голоса, - сказал Фрейер.
Вулф поставил стакан на поднос и облизнул губы.
- Нет, сэр. Только не в данном случае. Хоть у вас и нет права голоса, у вас есть интерес, что тоже не следует сбрасывать со счетов. Ладно, поживем увидим. Итак, обозначим две возможности: известить клиента, что его сын найден или сообщить, что я отказываюсь от работы - А и Б. Если мы остановимся на А, то вам, полагаю, конец. Он приедет повидаться с сыном, изучит на месте ситуацию и примет решение о том, стоит ли тратить деньги на апелляцию. Если он решит, что не стоит, то тогда вообще всему конец. Если же решит, что все-таки стоит, он, вероятно, захочет взять другого адвоката, так как вы провалили дело. Что скажешь, Арчи?
- Вы гениальны, шеф, - сказал я.
- Если мы остановимся на Б, вы окажетесь в том же самом положении, в котором находитесь сейчас. Во что обойдется апелляция?
- Смотря как за нее взяться. Потребуется уйма дополнительных расследований. Обойдется, как минимум, в двадцать тысяч долларов. Если же использовать все возможности, то гораздо больше.
- Вашему клиенту это по карману?
- Нет.
- А вам?
- Тоже нет.
- В таком случае Б для вас не подходит, как и А. Ну, а как обстоит дело со мной? Вариант А прост и денежен: я проделал работу и получаю за нее гонорар. Хотя в мои обязанности входит не только исправно платить налоги, но еще и поддерживать в себе чувство собственного достоинства. Этот человек, ваш клиент, был уязвлен в самое сердце, и надо быть последним подлецом, чтобы ковырять его рану. Нет, я так не смогу. Если даже мне придется вступить в спор с королем философии Рочефоколдом, который утверждает, будто мы всего лишь должны делать вид, что сострадаем ближнему, а на самом деле сострадания нужно избегать всеми силами.
Вулф взял свой стакан, опустошил его одним долгим глотком и поставил на место.
- Может, выпьете пива? Или, например, виски?
- Нет, благодарю вас. Я не пью до вечера.
- Кофе? Молоко? Вода?
- Нет, спасибо.
- Очень хорошо. Что касается возможности Б, то подобный план мне не по карману. Я сделал свою работу и рассчитываю получить за все гонорар. К тому же у меня есть еще одна причина отвергнуть Б:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21