О боги, зачем?
— Это же очевидно, глупец! — раздался голос у него за спиной.
Джокс поднял голову и истошно закричал.
Того, кто стоял перед ним, нельзя было назвать человеком, о нет. Человеческой, хоть и уродливой, была фигура, но голова напоминала собачью. Чёрный, влажный нос со свистом втягивал воздух, желтоватые клыки врезались в верхнюю губу. На загривке торчком стояла жёсткая шерсть, похожая на пучки игл.
Коротким прыжком чудовище преодолело расстояние, разделяющее их. Густой звериный запах обдал мажордома, он снова закричал и кинулся прочь, налетев при этом на угол стола. Удар получился сильный, и Джокс рухнул на пол, визжа от ужаса. Клыкастая пасть склонялась над ним. Джоксу показалось, что она ухмыляется.
Неожиданный громкий оклик, раздавшийся от входных дверей, заставил человекообразное существо подскочить на месте и клацнуть зубами. На пороге стоял Конан с мечом наизготовку.
— Теперь тебе не уйти, лорд Неизвестность, — произнёс он. — Ты был слишком самонадеян.
— Ты думаешь? — ухмыльнулся собакоголовый и облизал клыки. — Попробуй, возьми меня!
— Стой! — закричал киммериец и замахнулся мечом, но было поздно. Чудовище крутанулось на месте и… растаяло.
— В чём дело? Что случилось? — послышалось из дверей.
Тью и Тьянь-по, наспех одетые, стояли в коридоре. Тью был вооружён. Скоро появился и Фаррел с недовольным лицом. Джокс лежал в глубоком обмороке.
— Его надо перенести в людскую, — сказал стряпчий.
— Тогда утром мы найдём его мёртвым, — ухмыльнулся варвар. — Ну уж нет. Я посторожу его тут. Бедняга здорово напуган. Ещё бы! Его пытались сожрать. Только почему? Он не является претендентом на наследство. Он всего лишь мажордом.
— Должно быть, он увидел кого-то или что-то при любопытных обстоятельствах, — проговорил кхитаец. — И догадался, в чём дело.
— Я тоже, — произнёс Конан весело. — Присаживайтесь и слушайте, если вам интересно.
Последней в залу вошла Альвенель.
— Крики разбудили меня, — сказала она. — Вижу, что не меня одну.
Варвар нахмурился, вынул из поясного кармана ключ от спальни и подбросил его на ладони. Альвенель при этом слегка покраснела.
— Если вы хотите что-то объяснить нам, то теперь — самое время, — хмуро сказал судейский.
— Рассказчик из меня плохой, но лучше не расскажет никто, — ответил Конан. — Я начну. Когда мы вдвоём с госпожой поднимались в замок, она поведала мне о завещании и о надписи, начертанной на дубовой панели. А надпись, которую нам показали сначала, сделана по голому камню. Та, что под гобеленом, подлинная, — действительно на доске. Я удивился.
Фаррел бросил на Альвенель быстрый взгляд и многозначительно хмыкнул.
Конан продолжал. Действительно, говорить он был не великий мастер, и некоторые фразы давались ему с трудом, от чего он, и так сердитый, злился ещё больше.
— Тьянь-по вычитал в манускрипте, что пришелец из сопредельного мира может перемещаться сквозь стены и тому подобное. Мы были свидетелями некоторых странных вещей, которые иначе не объяснишь. Но почему лорд Неизвестность штурмовал замок, о чём нам поведал убитый Грателло? Почему он просто не возник, всем на удивление, из стены, как во второй раз?
— Это в самом деле странно, — согласился стряпчий.
— Графа Амрок предали, — пояснил киммериец. — Надпись на стене вовсе не запечатывает вход в сопредельный мир. Напротив — она и есть этот вход. Грателло нанёс узор на стену и получил за предательство достойную плату, в конечном итоге — смерть.
— И кто же его убил? — глухо спросила Альвенель.
— Ты, — отвечал Конан. Воцарилось молчание. Потом Тью поднял голову.
— Значит, это всё-таки она извела Ченси и натравила на Фаэрти оживший труп?
— Нет, — покачал головой варвар. — Не она. Кое-кто другой.
— Как ты узнал? — Альвенель смотрела ему в глаза так, словно никого не было в зале, кроме них двоих. — Из-за того, что я оговорилась про дубовую панель?
— Просто я догадался, кто ты такая. Ты — возлюбленная графа, существо из сопредельного мира. В тот вечер лорд Неизвестность не захватил тебя, ты успела уйти. Граф, изучив рисунок на стене и догадавшись о его назначении, стал разыскивать свою возлюбленную. Эти поиски привели его к гибели.
— Ты совершенно прав. — Женщина улыбалась, но глаза её помертвели от тоски и давнего горя. — Я могу рассказать, как всё случилось, если вам интересно.
— Да уж сделайте милость, — кивнул стряпчий. — А я подумаю, предъявлять ли вам официальное обвинение.
— Чур без меня не начинать! — вскричал шут, появляясь в дверях. Он быстро уселся за стол, звякнул бубенцами и скривил лицо, изображая внимательное ожидание. Увидев, однако, что дурачества его никого не развеселили, он ухмыльнулся и откинулся на спинку стула, уподобясь при этом кукле-марионетке с порванными верёвочками.
— Раз я не на суде, вставать не буду, — произнесла Альвенель. — Но скажу сразу: я готова отвечать перед законом вашего мира. Своей цели я не достигла и уже, наверное, не достигну. Подлого предателя мне удалось покарать, но убийца моего избранника по-прежнему недостижим. Если мне не случится уничтожить его, господин Фаррел обвинит в случившемся меня одну. Я могла бы улизнуть в любой момент, но не стану этого делать.
— По всей видимости, держать ответ придётся по всей строгости, — угрожающе промолвил стряпчий. — Вам угрожает колесование в лучшем случае.
Женщина нетерпеливо повела плечом.
— Не будем пока возвращаться к этому. Итак, Грателло предал своего господина. Тайно сговорившись с его врагом, он нанёс на стену письмена, открывающие коридор между мирами. Лорд Неизвестность — так его имя переводится на ваш язык — вероломно напал на графа, но я, из страха перед этим жестоким ревнивцем, сбежала. Много лет я проклинала себя за это! Лучше было бы погибнуть. Но в тот момент моё бегство спасло графу жизнь. Лорд Неизвестность кинулся за мной в погоню и оставил его в покое. Я тогда ещё не знала, кто был предателем. Это выяснилось здесь, третьего дня. Грателло переврал подлинные события и этим выдал себя.
— Как случилось, что он не узнал вас? — спросил Тьянь-по.
— В каждом мире есть свои обязательные условности, — ответила Альвенель. — В вашем такой условностью является внешность…
— То есть, вы не та, за кого себя выдаёте? — насторожился Фаррел.
— А вам бы хотелось увидеть меня такой, какая я есть от рождения? Подумайте, может быть, не стоит?
Стряпчий задумался и кивнул.
— Возможно, вы правы, — сказал он. — Ладно, оставим это. Скажите лучше, при каких обстоятельствах вы познакомились с покойным графом Амрок?
— Согласно закону своего народа, я была сосватана ещё до рождения, — поведала Альвенель. — Согласно другому закону, мой супруг имел право убить меня после первой брачной ночи, если его не удовлетворит состояние моей целомудренности. Так вышло, что до свадьбы я увлеклась другим. Лорд Неизвестность узнал об этом и угрожал мне. «Брачное ложе станет ложем твоей смерти», — заявил он. Отказаться от брака со мною он, однако, не желал. Ему нравится убивать. Он пьянеет от безнаказанности. В нашем мире за ним известны такие преступления, рядом с которыми убийство — детская шалость.
Я решила убежать от него. Мне посчастливилось обнаружить один из коридоров — он ведёт в укромную пещеру недалеко отсюда. Там граф и нашёл меня, после чего тайно привёл в замок.
Этим же коридором воспользовался лорд Неизвестность, когда пытался взять замок штурмом. По счастью, он находится слишком далеко от замка и не имеет над ним силы. Поэтому ревнивому убийце и понадобилась помощь Грателло. Итак, я скрылась, уводя за собой погоню.
Граф пытался разыскать меня. Он решил, что я вернулась в сопредельный мир, и однажды отправился туда. Но вероломный слуга предупредил жестокого лорда, и произошла катастрофа. Человек, которого я любила, попался в ловушку и был хладнокровно убит. Я же в это время находилась далеко от него… Спасаясь, я попала в большую переделку и чуть не погибла, но судьба помогла мне выжить. Скажу только, что перенесённая мною болезнь и душевное расстройство отняли у меня память.
Один добрый человек вывез меня из зачумлённого города и взял под свою опеку. Несколько лет кряду я всерьёз считала себя его дочерью. Однако воспоминания постепенно вернулись ко мне. Я решила отомстить и воспользовалась завещанием графа как предлогом. На самом деле оно меня не интересует.
Мой враг оказался хитрее. Он освоился в вашем мире и считал замок своим пограничным поместьем. Его устраивало отсутствие законного хозяина. Я уверена, что придумывая жестокости, которые он обрушил на вас, лорд Неизвестность получал удовольствие.
— Получается, что любой из нас на самом деле может оказаться им? — кхитаец поморщился. — Ведь он не может оставаться невидимым, не так ли? Для того, чтобы действовать среди нас, ему нужно принять чей-то облик.
— Совершенно верно, — подтвердила Альвенель. — Теперь он точно знает, что я — это я. А мне до сих пор неизвестно, под чьей личиной он скрывается.
— Зато мне известно, — сказал Конан. — То есть, разгуливая по замку, он представлялся каждым из нас, по очереди. Уличить его было невозможно. Но я знаю, под чьим обличьем он прячется сейчас. Пора и вам узнать.
С этими словами киммериец трижды хлопнул в ладоши, и по этому сигналу из-за занавеса выпрыгнул… шут Баркатрас.
— Гоп-ля! — вскричал он. — Два дурака в одной комнате — это слишком!
— Полегче, куманёк! — воскликнул его двойник, сидевший за столом. — Количество дураков можно сократить, никто и не заметит!
— Хватит! — рявкнул Конан, поднимаясь. — Ты попался в мою западню. Я подговорил настоящего Баркатраса затаиться, предположив, что ты заметишь его отсутствие и выберешь именно его обличье.
— Тебе — конец! — закричал Тью, обращаясь к мнимому шуту. Он вскочил, схватил свой стул и, замахнувшись, обрушил страшный удар на шутовского двойника, который ломался и приплясывал в жуткой пантомиме.
Однако в самый последний момент лже-шут увернулся. Ловкость и быстрота его движений превосходили возможное. В следующий миг двойник стал выше ростом, а уродливая его голова у всех на глазах стала вытягиваться, преображаться. Загривок взъерошился колючей шерстью, жёлтый огонёк заплясал в глазах. Собакоголовый ощерился и одним ударом когтистой лапы повалил Тью навзничь.
— Вам всё равно не поймать меня, — прорычал он. — А я по очереди убью вас всех, и это меня позабавит. А тебя, распутная дрянь, я убью с особым удовольствием.
— Нет-нет-нет, — проговорил кхитаец, качая головой, словно фарфоровая игрушка. — Удрать у вас не получится. Попробуйте, если хотите.
Собакоголовый клацнул зубами, развернулся, заворчал и на короткую долю мгновения сделался прозрачным, но неожиданно, с сильным хлопком, отлетел к противоположной стене.
— Понимаете, — пояснил. Тьянь-по, — мне удалось прочитать эти письмена.
— Почему же вы раньше не сказали? — поразился стряпчий.
— Мне не улыбалось владеть таким наследством, — вздохнул кхитаец. — Бедному каллиграфу ни к чему соседство с сопредельным миром. Слишком много суеты. Ну так вот — если прочитать значки в обратном порядке, что я только что и сделал про себя, коридор между мирами закроется. Чтобы открыть его, вам придётся разгадать шифр. Это несложно, однако потребует времени…
— А его у тебя нет! — с этими словами варвар выхватил свой меч. — Поднимайся и дерись, гадина.
Собакоголовый не заставил повторять вызов дважды. Он встал на ноги, встряхнулся, сделался ещё больше ростом, причём обрывки шутовской одежды на нём пропали, словно втянулись в плоть, а вместо них заблестели белые латы с шипами на наручах и поножах.
— Мелкие гнусные твари! — изрыгнул он. — Сначала я уничтожу вас, а потом пойду войной на ваш гнусный мирок!
И белый латник бросился на Конана, с убийственной силой молотя закованными в броню руками. От соприкосновения доспехов с клинком Конана посыпались в стороны яркие искры. Меч не мог причинить собакоголовому никакого вреда — на латах не оставалось даже царапины.
Альвенель закричала, когда лорд Неизвестность нанёс киммерийцу удар по голове. Конан пошатнулся, но устоял на ногах. Кровь из рассечённого лба заливала ему глаза.
— Крепкая голова, — оскалился белый латник. — Интересно, с какого по счёту удара она лопнет?
Варвар сделал вид, будто с трудом переводит дыхание. На самом деле он в уме рассчитывал свои дальнейшие действия. Когда Собакоголовый кинулся на него, киммериец чуть подался в сторону, одним прыжком вскочил на пиршественный стол и оттуда рубящим ударом дотянулся до незащищённой головы противника.
Лорд Неизвестность яростно зарычал, но рык его перешёл в визг и поскуливание. Он зашатался и рухнул в агонии.
К завтраку Джокс настолько пришёл в себя, что мог прислуживать за столом. Тью тоже чувствовал себя недурно, но, глядя на него, Конан подумал: «Нескоро этот юнец вернётся к своей беззаботности».
— Нет, ну подумать только, — разглагольствовал Фаррел, — этот мерзавец вчера так хорошо исполнял свою роль, что никто из вас не догадался, в чём дело. Я мирно спал в своей комнате, а он сидел за столом и вещал о законе от моего имени!
— И даже вёл следствие, — хмуро подтвердил Тью.
— Как же ему это удалось? Должно быть, вместе с моей внешностью он позаимствовал и мой здравый смысл.
— Очень возможно. — Тьянь-по улыбнулся. — Есть такая притча. На старости лет достопочтенный Ю повредился в уме. Ему казалось, что он — журавль. Старика поместили в дом призрения, но однажды его увидели гуляющим по улице. Тогда у него спросили: «Почтенный Ю, как вы выбрались оттуда? Там ведь стража у ворот и очень высокий забор. Неужели вы перелезли через него?» Ю отвечал: «Я перелетел. Для журавля это совсем не сложно».
— Хорошо бы и нам так повредиться в уме, — хмыкнул стряпчий. — Впереди — несколько недель плена. Помощь раньше не подоспеет.
— Может быть, я смогу починить один из летающих механизмов, — молвил кхитаец. — Но мне бы не хотелось, честно говоря. Изобретения графа, возможно., и хороши, но человечество до них ещё не доросло. Если всякий начнёт летать по воздуху, нарушая законы природы, такая поднимется суета, что страшно и подумать.
— А зачем Грателло взорвал мост? — вдруг спросил Тью.
— По приказу белого латника, я полагаю. Тому хотелось вдоволь поиграть с нами, прежде чем убить. Для этого нужно было отрезать нас от мира. Следующему владельцу придётся вводить голубиную почту, — сказал Фаррел.
— А почему граф так чётко указал время, в которое можно расшифровывать надпись? — Тью мрачно оживился, в нём неожиданно проснулось любопытство.
На этот вопрос ответила Альвенель.
— В указанное время коридор между мирами размывается, — сказала она. — Графу не хотелось, чтобы кто-нибудь случайно пострадал. Вот и все. Если бы он знал…
— Я потороплю помощь, — неожиданно произнёс киммериец. — Мне надоел этот замок и его тайны. Жаль, что науку и магию нельзя запретить. Все эти летающие скамейки и прочее не сделают жизнь лучше. Я ухожу.
— Как вы преодолеете пропасть? — удивился Фаррел.
— Спущусь на дно, а потом поднимусь на другую сторону. Это займёт пару дней. Жаль только, коня придётся оставить. Ничего, добуду нового.
— Ты ведь мог уйти раньше, — молвила Альвенель, заглядывая в его глаза.
— Не мог. Я иногда нарушаю обещания, но это был не тот случай.
— Я с тобой. — Альвенель решительно поднялась из-за стола. — Мне тоже нечего здесь делать. Месть свершилась. Законный наследник — Чан Тьянь-по. А господин Фаррел не предъявил мне обвинения. Значит, ничто меня тут не держит.
Их действительно никто не удерживал. Собрав в дорогу свои нехитрые пожитки, оба без сожаления покинули замок Амрок. Пройдя в пути через множество опасных приключений, они расстались у границ Бритунии. Никто из них не знал, доведёт ли судьба свидеться ещё раз, и они попрощались навсегда.
* * *
Замок Амрок стоит и поныне. В найденных документах значится, что Тьянь-по уступил его Тью, а тот, в свою очередь, продал замок герцогу. Слуги дожили свой век, и теперь в голых мрачных стенах обитают только сумерки, дождевая сырость и воспоминания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
— Это же очевидно, глупец! — раздался голос у него за спиной.
Джокс поднял голову и истошно закричал.
Того, кто стоял перед ним, нельзя было назвать человеком, о нет. Человеческой, хоть и уродливой, была фигура, но голова напоминала собачью. Чёрный, влажный нос со свистом втягивал воздух, желтоватые клыки врезались в верхнюю губу. На загривке торчком стояла жёсткая шерсть, похожая на пучки игл.
Коротким прыжком чудовище преодолело расстояние, разделяющее их. Густой звериный запах обдал мажордома, он снова закричал и кинулся прочь, налетев при этом на угол стола. Удар получился сильный, и Джокс рухнул на пол, визжа от ужаса. Клыкастая пасть склонялась над ним. Джоксу показалось, что она ухмыляется.
Неожиданный громкий оклик, раздавшийся от входных дверей, заставил человекообразное существо подскочить на месте и клацнуть зубами. На пороге стоял Конан с мечом наизготовку.
— Теперь тебе не уйти, лорд Неизвестность, — произнёс он. — Ты был слишком самонадеян.
— Ты думаешь? — ухмыльнулся собакоголовый и облизал клыки. — Попробуй, возьми меня!
— Стой! — закричал киммериец и замахнулся мечом, но было поздно. Чудовище крутанулось на месте и… растаяло.
— В чём дело? Что случилось? — послышалось из дверей.
Тью и Тьянь-по, наспех одетые, стояли в коридоре. Тью был вооружён. Скоро появился и Фаррел с недовольным лицом. Джокс лежал в глубоком обмороке.
— Его надо перенести в людскую, — сказал стряпчий.
— Тогда утром мы найдём его мёртвым, — ухмыльнулся варвар. — Ну уж нет. Я посторожу его тут. Бедняга здорово напуган. Ещё бы! Его пытались сожрать. Только почему? Он не является претендентом на наследство. Он всего лишь мажордом.
— Должно быть, он увидел кого-то или что-то при любопытных обстоятельствах, — проговорил кхитаец. — И догадался, в чём дело.
— Я тоже, — произнёс Конан весело. — Присаживайтесь и слушайте, если вам интересно.
Последней в залу вошла Альвенель.
— Крики разбудили меня, — сказала она. — Вижу, что не меня одну.
Варвар нахмурился, вынул из поясного кармана ключ от спальни и подбросил его на ладони. Альвенель при этом слегка покраснела.
— Если вы хотите что-то объяснить нам, то теперь — самое время, — хмуро сказал судейский.
— Рассказчик из меня плохой, но лучше не расскажет никто, — ответил Конан. — Я начну. Когда мы вдвоём с госпожой поднимались в замок, она поведала мне о завещании и о надписи, начертанной на дубовой панели. А надпись, которую нам показали сначала, сделана по голому камню. Та, что под гобеленом, подлинная, — действительно на доске. Я удивился.
Фаррел бросил на Альвенель быстрый взгляд и многозначительно хмыкнул.
Конан продолжал. Действительно, говорить он был не великий мастер, и некоторые фразы давались ему с трудом, от чего он, и так сердитый, злился ещё больше.
— Тьянь-по вычитал в манускрипте, что пришелец из сопредельного мира может перемещаться сквозь стены и тому подобное. Мы были свидетелями некоторых странных вещей, которые иначе не объяснишь. Но почему лорд Неизвестность штурмовал замок, о чём нам поведал убитый Грателло? Почему он просто не возник, всем на удивление, из стены, как во второй раз?
— Это в самом деле странно, — согласился стряпчий.
— Графа Амрок предали, — пояснил киммериец. — Надпись на стене вовсе не запечатывает вход в сопредельный мир. Напротив — она и есть этот вход. Грателло нанёс узор на стену и получил за предательство достойную плату, в конечном итоге — смерть.
— И кто же его убил? — глухо спросила Альвенель.
— Ты, — отвечал Конан. Воцарилось молчание. Потом Тью поднял голову.
— Значит, это всё-таки она извела Ченси и натравила на Фаэрти оживший труп?
— Нет, — покачал головой варвар. — Не она. Кое-кто другой.
— Как ты узнал? — Альвенель смотрела ему в глаза так, словно никого не было в зале, кроме них двоих. — Из-за того, что я оговорилась про дубовую панель?
— Просто я догадался, кто ты такая. Ты — возлюбленная графа, существо из сопредельного мира. В тот вечер лорд Неизвестность не захватил тебя, ты успела уйти. Граф, изучив рисунок на стене и догадавшись о его назначении, стал разыскивать свою возлюбленную. Эти поиски привели его к гибели.
— Ты совершенно прав. — Женщина улыбалась, но глаза её помертвели от тоски и давнего горя. — Я могу рассказать, как всё случилось, если вам интересно.
— Да уж сделайте милость, — кивнул стряпчий. — А я подумаю, предъявлять ли вам официальное обвинение.
— Чур без меня не начинать! — вскричал шут, появляясь в дверях. Он быстро уселся за стол, звякнул бубенцами и скривил лицо, изображая внимательное ожидание. Увидев, однако, что дурачества его никого не развеселили, он ухмыльнулся и откинулся на спинку стула, уподобясь при этом кукле-марионетке с порванными верёвочками.
— Раз я не на суде, вставать не буду, — произнесла Альвенель. — Но скажу сразу: я готова отвечать перед законом вашего мира. Своей цели я не достигла и уже, наверное, не достигну. Подлого предателя мне удалось покарать, но убийца моего избранника по-прежнему недостижим. Если мне не случится уничтожить его, господин Фаррел обвинит в случившемся меня одну. Я могла бы улизнуть в любой момент, но не стану этого делать.
— По всей видимости, держать ответ придётся по всей строгости, — угрожающе промолвил стряпчий. — Вам угрожает колесование в лучшем случае.
Женщина нетерпеливо повела плечом.
— Не будем пока возвращаться к этому. Итак, Грателло предал своего господина. Тайно сговорившись с его врагом, он нанёс на стену письмена, открывающие коридор между мирами. Лорд Неизвестность — так его имя переводится на ваш язык — вероломно напал на графа, но я, из страха перед этим жестоким ревнивцем, сбежала. Много лет я проклинала себя за это! Лучше было бы погибнуть. Но в тот момент моё бегство спасло графу жизнь. Лорд Неизвестность кинулся за мной в погоню и оставил его в покое. Я тогда ещё не знала, кто был предателем. Это выяснилось здесь, третьего дня. Грателло переврал подлинные события и этим выдал себя.
— Как случилось, что он не узнал вас? — спросил Тьянь-по.
— В каждом мире есть свои обязательные условности, — ответила Альвенель. — В вашем такой условностью является внешность…
— То есть, вы не та, за кого себя выдаёте? — насторожился Фаррел.
— А вам бы хотелось увидеть меня такой, какая я есть от рождения? Подумайте, может быть, не стоит?
Стряпчий задумался и кивнул.
— Возможно, вы правы, — сказал он. — Ладно, оставим это. Скажите лучше, при каких обстоятельствах вы познакомились с покойным графом Амрок?
— Согласно закону своего народа, я была сосватана ещё до рождения, — поведала Альвенель. — Согласно другому закону, мой супруг имел право убить меня после первой брачной ночи, если его не удовлетворит состояние моей целомудренности. Так вышло, что до свадьбы я увлеклась другим. Лорд Неизвестность узнал об этом и угрожал мне. «Брачное ложе станет ложем твоей смерти», — заявил он. Отказаться от брака со мною он, однако, не желал. Ему нравится убивать. Он пьянеет от безнаказанности. В нашем мире за ним известны такие преступления, рядом с которыми убийство — детская шалость.
Я решила убежать от него. Мне посчастливилось обнаружить один из коридоров — он ведёт в укромную пещеру недалеко отсюда. Там граф и нашёл меня, после чего тайно привёл в замок.
Этим же коридором воспользовался лорд Неизвестность, когда пытался взять замок штурмом. По счастью, он находится слишком далеко от замка и не имеет над ним силы. Поэтому ревнивому убийце и понадобилась помощь Грателло. Итак, я скрылась, уводя за собой погоню.
Граф пытался разыскать меня. Он решил, что я вернулась в сопредельный мир, и однажды отправился туда. Но вероломный слуга предупредил жестокого лорда, и произошла катастрофа. Человек, которого я любила, попался в ловушку и был хладнокровно убит. Я же в это время находилась далеко от него… Спасаясь, я попала в большую переделку и чуть не погибла, но судьба помогла мне выжить. Скажу только, что перенесённая мною болезнь и душевное расстройство отняли у меня память.
Один добрый человек вывез меня из зачумлённого города и взял под свою опеку. Несколько лет кряду я всерьёз считала себя его дочерью. Однако воспоминания постепенно вернулись ко мне. Я решила отомстить и воспользовалась завещанием графа как предлогом. На самом деле оно меня не интересует.
Мой враг оказался хитрее. Он освоился в вашем мире и считал замок своим пограничным поместьем. Его устраивало отсутствие законного хозяина. Я уверена, что придумывая жестокости, которые он обрушил на вас, лорд Неизвестность получал удовольствие.
— Получается, что любой из нас на самом деле может оказаться им? — кхитаец поморщился. — Ведь он не может оставаться невидимым, не так ли? Для того, чтобы действовать среди нас, ему нужно принять чей-то облик.
— Совершенно верно, — подтвердила Альвенель. — Теперь он точно знает, что я — это я. А мне до сих пор неизвестно, под чьей личиной он скрывается.
— Зато мне известно, — сказал Конан. — То есть, разгуливая по замку, он представлялся каждым из нас, по очереди. Уличить его было невозможно. Но я знаю, под чьим обличьем он прячется сейчас. Пора и вам узнать.
С этими словами киммериец трижды хлопнул в ладоши, и по этому сигналу из-за занавеса выпрыгнул… шут Баркатрас.
— Гоп-ля! — вскричал он. — Два дурака в одной комнате — это слишком!
— Полегче, куманёк! — воскликнул его двойник, сидевший за столом. — Количество дураков можно сократить, никто и не заметит!
— Хватит! — рявкнул Конан, поднимаясь. — Ты попался в мою западню. Я подговорил настоящего Баркатраса затаиться, предположив, что ты заметишь его отсутствие и выберешь именно его обличье.
— Тебе — конец! — закричал Тью, обращаясь к мнимому шуту. Он вскочил, схватил свой стул и, замахнувшись, обрушил страшный удар на шутовского двойника, который ломался и приплясывал в жуткой пантомиме.
Однако в самый последний момент лже-шут увернулся. Ловкость и быстрота его движений превосходили возможное. В следующий миг двойник стал выше ростом, а уродливая его голова у всех на глазах стала вытягиваться, преображаться. Загривок взъерошился колючей шерстью, жёлтый огонёк заплясал в глазах. Собакоголовый ощерился и одним ударом когтистой лапы повалил Тью навзничь.
— Вам всё равно не поймать меня, — прорычал он. — А я по очереди убью вас всех, и это меня позабавит. А тебя, распутная дрянь, я убью с особым удовольствием.
— Нет-нет-нет, — проговорил кхитаец, качая головой, словно фарфоровая игрушка. — Удрать у вас не получится. Попробуйте, если хотите.
Собакоголовый клацнул зубами, развернулся, заворчал и на короткую долю мгновения сделался прозрачным, но неожиданно, с сильным хлопком, отлетел к противоположной стене.
— Понимаете, — пояснил. Тьянь-по, — мне удалось прочитать эти письмена.
— Почему же вы раньше не сказали? — поразился стряпчий.
— Мне не улыбалось владеть таким наследством, — вздохнул кхитаец. — Бедному каллиграфу ни к чему соседство с сопредельным миром. Слишком много суеты. Ну так вот — если прочитать значки в обратном порядке, что я только что и сделал про себя, коридор между мирами закроется. Чтобы открыть его, вам придётся разгадать шифр. Это несложно, однако потребует времени…
— А его у тебя нет! — с этими словами варвар выхватил свой меч. — Поднимайся и дерись, гадина.
Собакоголовый не заставил повторять вызов дважды. Он встал на ноги, встряхнулся, сделался ещё больше ростом, причём обрывки шутовской одежды на нём пропали, словно втянулись в плоть, а вместо них заблестели белые латы с шипами на наручах и поножах.
— Мелкие гнусные твари! — изрыгнул он. — Сначала я уничтожу вас, а потом пойду войной на ваш гнусный мирок!
И белый латник бросился на Конана, с убийственной силой молотя закованными в броню руками. От соприкосновения доспехов с клинком Конана посыпались в стороны яркие искры. Меч не мог причинить собакоголовому никакого вреда — на латах не оставалось даже царапины.
Альвенель закричала, когда лорд Неизвестность нанёс киммерийцу удар по голове. Конан пошатнулся, но устоял на ногах. Кровь из рассечённого лба заливала ему глаза.
— Крепкая голова, — оскалился белый латник. — Интересно, с какого по счёту удара она лопнет?
Варвар сделал вид, будто с трудом переводит дыхание. На самом деле он в уме рассчитывал свои дальнейшие действия. Когда Собакоголовый кинулся на него, киммериец чуть подался в сторону, одним прыжком вскочил на пиршественный стол и оттуда рубящим ударом дотянулся до незащищённой головы противника.
Лорд Неизвестность яростно зарычал, но рык его перешёл в визг и поскуливание. Он зашатался и рухнул в агонии.
К завтраку Джокс настолько пришёл в себя, что мог прислуживать за столом. Тью тоже чувствовал себя недурно, но, глядя на него, Конан подумал: «Нескоро этот юнец вернётся к своей беззаботности».
— Нет, ну подумать только, — разглагольствовал Фаррел, — этот мерзавец вчера так хорошо исполнял свою роль, что никто из вас не догадался, в чём дело. Я мирно спал в своей комнате, а он сидел за столом и вещал о законе от моего имени!
— И даже вёл следствие, — хмуро подтвердил Тью.
— Как же ему это удалось? Должно быть, вместе с моей внешностью он позаимствовал и мой здравый смысл.
— Очень возможно. — Тьянь-по улыбнулся. — Есть такая притча. На старости лет достопочтенный Ю повредился в уме. Ему казалось, что он — журавль. Старика поместили в дом призрения, но однажды его увидели гуляющим по улице. Тогда у него спросили: «Почтенный Ю, как вы выбрались оттуда? Там ведь стража у ворот и очень высокий забор. Неужели вы перелезли через него?» Ю отвечал: «Я перелетел. Для журавля это совсем не сложно».
— Хорошо бы и нам так повредиться в уме, — хмыкнул стряпчий. — Впереди — несколько недель плена. Помощь раньше не подоспеет.
— Может быть, я смогу починить один из летающих механизмов, — молвил кхитаец. — Но мне бы не хотелось, честно говоря. Изобретения графа, возможно., и хороши, но человечество до них ещё не доросло. Если всякий начнёт летать по воздуху, нарушая законы природы, такая поднимется суета, что страшно и подумать.
— А зачем Грателло взорвал мост? — вдруг спросил Тью.
— По приказу белого латника, я полагаю. Тому хотелось вдоволь поиграть с нами, прежде чем убить. Для этого нужно было отрезать нас от мира. Следующему владельцу придётся вводить голубиную почту, — сказал Фаррел.
— А почему граф так чётко указал время, в которое можно расшифровывать надпись? — Тью мрачно оживился, в нём неожиданно проснулось любопытство.
На этот вопрос ответила Альвенель.
— В указанное время коридор между мирами размывается, — сказала она. — Графу не хотелось, чтобы кто-нибудь случайно пострадал. Вот и все. Если бы он знал…
— Я потороплю помощь, — неожиданно произнёс киммериец. — Мне надоел этот замок и его тайны. Жаль, что науку и магию нельзя запретить. Все эти летающие скамейки и прочее не сделают жизнь лучше. Я ухожу.
— Как вы преодолеете пропасть? — удивился Фаррел.
— Спущусь на дно, а потом поднимусь на другую сторону. Это займёт пару дней. Жаль только, коня придётся оставить. Ничего, добуду нового.
— Ты ведь мог уйти раньше, — молвила Альвенель, заглядывая в его глаза.
— Не мог. Я иногда нарушаю обещания, но это был не тот случай.
— Я с тобой. — Альвенель решительно поднялась из-за стола. — Мне тоже нечего здесь делать. Месть свершилась. Законный наследник — Чан Тьянь-по. А господин Фаррел не предъявил мне обвинения. Значит, ничто меня тут не держит.
Их действительно никто не удерживал. Собрав в дорогу свои нехитрые пожитки, оба без сожаления покинули замок Амрок. Пройдя в пути через множество опасных приключений, они расстались у границ Бритунии. Никто из них не знал, доведёт ли судьба свидеться ещё раз, и они попрощались навсегда.
* * *
Замок Амрок стоит и поныне. В найденных документах значится, что Тьянь-по уступил его Тью, а тот, в свою очередь, продал замок герцогу. Слуги дожили свой век, и теперь в голых мрачных стенах обитают только сумерки, дождевая сырость и воспоминания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9