А ведь внутреннее отчуждение и эгоизм порой горше и опасней формального разрыва» («Смерть мотоциклиста», – «Литературное обозрение», 1983, № 4).
«Мыслимо ли добиться счастья, думая лишь о себе?
Нет, немыслимо! – отвечает всем своим строем, тоном и словом повесть Альберта Лиханова…
Тревожная повесть. Серьезная литература», – считает Виктор Астафьев («Суд совести». – «Комсомольская правда», 1982, 8 июня).
«Трудную задачу, трудные вопросы задает автор читателю. Решать их непросто. Но решать надо» (Е. Путилова. «Высшая мера». – «Детская литература», 1983, № 4).
Повесть заставила еще раз задуматься о ценностях действительных, нетленных и – ложных, иллюзорных. «Союз эгоистов, казалось бы, прочнее союза добрых людей, – писал В. Ганичев. – Первые изымают хрупкие чувства, душевность, самопожертвование из своего основания и тем самым вроде бы не поддаются ударам житейских шипов. Но твердость равнодушия, цинизма и презрения ведет к саморазрушению и краху» («Протяни руку…» – «Литературная Россия», 1982, 6 августа).
«О „Высшей мере“ спорят, – подытоживал свой анализ повести Л. Жуховицкий. – Одни хвалят за остроту и силу воздействия, другие ругают за мелодраматичность (это качество, которого не чуждались и классики, сегодня имеет дурную репутацию). Но пока критики спорят, повесть читается нарасхват. На мой взгляд, это закономерно. Потому что тема „Высшей меры“ волнует не каждого пятого или третьего, а просто – каждого. Потому что на любой ее странице – тревога и боль» («Литературное обозрение», 1983, № 4).
Повесть переведена на словацкий язык.
Игорь Мотяшов
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
«Мыслимо ли добиться счастья, думая лишь о себе?
Нет, немыслимо! – отвечает всем своим строем, тоном и словом повесть Альберта Лиханова…
Тревожная повесть. Серьезная литература», – считает Виктор Астафьев («Суд совести». – «Комсомольская правда», 1982, 8 июня).
«Трудную задачу, трудные вопросы задает автор читателю. Решать их непросто. Но решать надо» (Е. Путилова. «Высшая мера». – «Детская литература», 1983, № 4).
Повесть заставила еще раз задуматься о ценностях действительных, нетленных и – ложных, иллюзорных. «Союз эгоистов, казалось бы, прочнее союза добрых людей, – писал В. Ганичев. – Первые изымают хрупкие чувства, душевность, самопожертвование из своего основания и тем самым вроде бы не поддаются ударам житейских шипов. Но твердость равнодушия, цинизма и презрения ведет к саморазрушению и краху» («Протяни руку…» – «Литературная Россия», 1982, 6 августа).
«О „Высшей мере“ спорят, – подытоживал свой анализ повести Л. Жуховицкий. – Одни хвалят за остроту и силу воздействия, другие ругают за мелодраматичность (это качество, которого не чуждались и классики, сегодня имеет дурную репутацию). Но пока критики спорят, повесть читается нарасхват. На мой взгляд, это закономерно. Потому что тема „Высшей меры“ волнует не каждого пятого или третьего, а просто – каждого. Потому что на любой ее странице – тревога и боль» («Литературное обозрение», 1983, № 4).
Повесть переведена на словацкий язык.
Игорь Мотяшов
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12