отметил Ильин и продолжил. — Почечный барьер разрушен. Убедительный результат. Я, право, не думал, что все произойдет настолько быстро. Видимо, вирулентность штамма превосходит все мыслимые ожидания. Правда, нужно отметить, что кожа по-прежнему не пропускает форменные элементы крови, но это вопрос только времени.
Еще полчаса все продолжалось по-прежнему, без резких качественных изменений. Потом шкура несчастного животного покрылась мелкими капельками красной росы — словно поросенок потел кровью.
— Кажется, близится финал, — сказал Ильин. — Еще немного — и мы сможем снять эти проклятые презервативы.
Поросенок завалился набок и забил ногами, будто пытался убежать от своей незавидной участи. Его пасть раскрылась в неслышном за стеклом крике, и из нее полетели сгустки темной крови.
— Конвульсии, — произнес Ильин. — Николай, фиксируй момент смерти. Она, как всегда, приходит вовремя.
Поросенок сделал несколько последних судорожных движений и затих, вытянувшись во всю длину.
— Ну, вот и все, — сказал Ильин.
Голос его дрожал от возбуждения.
— Получилось! «Нобеля» нам, конечно, за это не дадут... А по-хорошему — следовало бы. Это же — прорыв!
Николай, за весь эксперимент едва обронивший пару слов, молча кивнул. Эта картина всегда его подавляла. Он и сейчас не знал, что ему делать — радоваться, что четыре года напряженной работы увенчались успехом, или бояться, что человечество приобрело новый смертоносный вирус? В любом случае, ему все меньше и меньше нравилась его работа.
— Удивительно, — разглагольствовал Ильин, — как свиньи похожи на людей…
— Скорее, люди — на свиней, — осторожно вставил Кудрявцев.
— Да… — Ильин махнул рукой. — Это одно и то же. Те же самые… только вид сбоку. Дай свиньям право голоса, они наверняка возмутятся, что их режут, пускают на сало, окорок или карбонад. И сами того не понимают, что для них это — наилучший выход. Так же и люди: все время брюзжат, жалуются на судьбу, но при этом забывают одну простую вещь… Всегда может быть хуже, чем есть.
— Очень оптимистичный взгляд на вещи.
Ильин довольно рассмеялся.
— А я вообще — оптимист. Мне нравится моя жизнь, и менять ее я не собираюсь.
— Да, я тоже, — согласился Кудрявцев. Правда, немного поспешно и совершенно неискренне. Желая сгладить неловкость, он спросил. — Когда будем вскрывать?
— А-а-а, — спохватился Ильин и снова нажал зеленую кнопку, отключающую сигнал.
Он посмотрел на неподвижное тело поросенка, лежавшее в луже крови.
— Думаю, через сутки. В мертвом теле какое-то время будет реплицироваться вирус, но уже в неактивной форме — сигнала-то нет. А те активные, что еще остались, убьем спецобработкой. Но завтра! Все завтра. Сейчас — отдыхать. После обеда я должен сделать некоторые записи в журнале исследований, наметить новые направления, ну и все такое прочее. Рутина. Сладкое оставим на потом. Согласен?
Николай криво улыбнулся. Даже если бы он был несогласен, это ничего бы не меняло. Ровным счетом ничего.
Мужчины зашли в переходный шлюз, выстояли положенное время под дождем дезинфектанта и вернулись в промежуточное помещение.
Сняли скафандры, вставили в считывающие устройства электронные ключи и оказались в коридоре. Как только двери за ними закрылись, плиты стали медленно расходиться.
Мужчины дождались, когда путь к лифту стал свободен, и двинулись вперед, сквозь безжалостный свет мощных ламп.
Эксперимент завершился. Самое главное было доказано: вирус будет действовать и на человека. Хромосомные наборы людей и свиней очень похожи. Стало быть, если А-Эр-Си-66 убивает поросенка… В общем, помоги нам Бог!
16 мая 2005 года. 13:47.
Совершенно секретно. В одном экземпляре.
Министру Обороны Российской Федерации.
Настоящим докладываю, что силами сотрудников спецобъекта «Заслон-2» разработан штамм А-Эр-Си-66, не имеющий аналогов в мире. Штамм предназначен для поражения живой силы возможного противника, но в большей степени — гражданского населения, а именно городской его части.
Специфика поражающего агента такова, что штамм переходит в активную форму под действием электромагнитного импульса определенной частоты и мощности.
Распространение штамма происходит самым эффективным путем — воздушно-капельным. А-Эр-Си-66 является модифицированным вирусом гриппа, и вызываемые им симптомы весьма схожи с симптоматикой при гриппе, однако являются более выраженными и тяжелыми.
Заболеваемость — 100%. Предполагаемая смертность — 96%.
Профилактика — неспецифическая (противовирусные средства).
Вакцина — не разработана.
Наиболее действенное средство защиты (эффективность 100%) — прибор ЧИП-66. В настоящий момент имеются только опытные образцы прибора. Прошу организовать производство силами предприятия «Радон».
Начальник спецобъекта «Заслон-2»
генерал-майор
Курмангалиев Э. К.
Выброс
20 сентября 2005 года. 06: 27.
Совершенно секретно. Молния!
Президенту Российской Федерации.
(Копия — министру обороны Российской Федерации, начальнику генерального штаба Министерства Обороны и председателю ФСБ Российской Федерации.)
По неустановленным причинам на спецобъекте «Заслон-2» произошел неконтролируемый выброс БАВ (биологически активного вещества). Точное время выброса зафиксировать не удалось. За несколько часов ситуация приобрела угрожающий и необратимый характер.
Согласно директиве за № 00074 спецобъект «Заслон-2» был полностью блокирован и в дальнейшем подвергся радикальной изоляции.
Начальник охраны режимных объектов
по Красноярскому краю
генерал-лейтенант ФСБ
Пыльников СЮ.
20 сентября. Москва. Раннее утро.
Самолет прорезал густые облака, повисшие над столицей, и стал заходить на посадку. Стюардесса, сидевшая на откидном стульчике в начале салона, пристально вглядывалась в лицо высокого черноволосого мужчины, прильнувшего к иллюминатору.
Ее сильно беспокоило поведение этого пассажира — с того самого момента, как он поднялся на борт. Мужчина выглядел встревоженным чем-то. Сначала она подумала, что он просто боится летать; ну, боится и боится, мало ли таких?
Но мужчина, едва устроившись в кресле, сразу же нажал кнопку вызова.
— Да? — ярко накрашенные губы раздвинулись в профессиональной улыбке.
— Скажите, все пассажиры обязаны отключать мобильные телефоны на время полета? — поинтересовался брюнет.
Стюардесса с сожалением покачала головой. «Ну вот, еще один безумный бизнесмен, не представляющий, как можно хоть минуту прожить без сотового».
— Да, все, — подтвердила она. — Боюсь, вам придется на какое-то время…
— Отлично! — перебил мужчина. И добавил, словно посвящал ее в страшную тайну. — У меня нет сотового. И вообще — я их ненавижу.
— А-а-а, — понимающе кивнула стюардесса. — Конечно. Я с вами согласна: порой от них больше вреда, чем пользы.
— Точно, — сказал мужчина и подмигнул ей, как сообщнице.
Она выдержала короткую паузу — «мол, не нужно ли вам чего-то еще?» — и отошла.
Вторая странность случилась, когда она стала разносить еду.
Мужчина протянул руку за стандартной порцией курицы с рисом. Протянул, но так и не взял.
— Интересно, — сказал он, — но я совсем не хочу есть.
— Наверное, вы плотно позавтракали перед вылетом? — спросила стюардесса. Чем больше он раздражал ее, тем шире становилась улыбка.
— Да, я очень плотно позавтракал, — сказал брюнет, шевеля пальцами в воздухе, но так и не решаясь взять тарелку. — Но — вчера, понимаете? Вчера!
— Вы не будете есть?
Он некоторое время молчал, будто размышлял над трудноразрешимой проблемой.
— Скажите, а у вас нет ремантадина? А лучше — озельтамивира? Это… — он нетерпеливо пощелкал пальцами, — блокатор нейраминидазы… В аптеках он называется «Тамифлю».
«О Боже! Такое название не то что запомнить — выговорить невозможно!» — подумала стюардесса.
— Я посмотрю… Но не обещаю…
— Да, пожалуйста, посмотрите! — нервно воскликнул мужчина. Он даже повысил голос, и другие пассажиры стали настороженно озираться.
— Конечно, конечно, — девушка поняла, что пантомиму с курицей необходимо срочно заканчивать. Она поставила тарелку на тележку и покатила ее дальше между рядами кресел.
«Тамифлю» в аптечке, естественно, не оказалось, о чем она и сообщила странному брюнету.
— Плохо… — задумчиво сказал он. — Очень плохо…
Его глаза почему-то напомнили стюардессе глаза подопытного кролика — такие же пустые и бессмысленные. Было в них что-то еще, усиливавшее сходство именно с кроликом, но над чем девушка не стала долго раздумывать.
— Меня немного знобит, — сказал черноволосый. — Пожалуйста, принесите одеяло.
— Хорошо.
Салон первого класса был наполовину пуст, и стюардесса только порадовалась тому обстоятельству, что рядом с беспокойным брюнетом никто не сидит. Она принесла ему одеяло, и мужчина закутался в него, как в кокон, накрывшись с головой.
«Надеюсь, когда-нибудь примут закон, запрещающий сумасшедшим летать», — подумала стюардесса и занялась своими делами.
Самолет начал снижаться. Над дверью зажглось табло с надписью: «Не курить! Пристегните ремни!»
Стюардесса прошла по салону, проверяя, все ли пассажиры проснулись. Лайнер вылетел из Красноярска рано утром и устремился на запад, убегая от встающего из-за горизонта солнца, поэтому местное время вылета почти совпадало с московским временем прилета.
Тот самый брюнет… Он сидел, закутавшись в одеяло.
Девушка осторожно положила руку ему на плечо. Мужчина вздрогнул — так сильно, что она испугалась.
— Что? — вскрикнул он, откидывая плед. Его покрасневшие глаза бешено вращались. «Не выспался», — решила стюардесса.
— Мы подлетаем. Пристегните, пожалуйста, ремень.
— Подлетаем? — мужчина рывком отбросил одеяло и вскочил с места.
— Сядьте, пожалуйста, и пристегните ремень, — настойчиво повторила стюардесса.
Ей очень не хотелось, чтобы во время посадки возник ненужный конфликт, но, похоже, дело шло именно к этому. «Придется вызывать второго пилота, чтобы он усмирил этого… идиота».
Мужчина отстранил стюардессу и достал с полки чемоданчик.
— Сядьте, пожалуйста, в кресло…
— Да отстаньте вы от меня! — вскричал черноволосый, но в кресло все же сел.
Он поставил чемоданчик на колени и положил на него руки.
— Зеркало… — глухо сказал он. — У вас есть зеркало?
— Что? — девушке вдруг захотелось оказаться как можно дальше от него. «Еще набросится… Поскорее бы приземлиться!»
Стюардесса прошла в начало салона, поближе к кабине пилотов, и села на откидной стульчик лицом к пассажирам. Она пристально следила за поведением брюнета.
А тот вел себя очень странно. Он что-то тихо бормотал, затем ненадолго смолкал и прижимался лицом к иллюминатору.
Внезапно стюардесса почувствовала, как поведение самолета изменилось. Двигатели взревели, снова перейдя на повышенные обороты, самолет прекратил снижение, выровнял полет и стал крениться на правый борт.
«Почему мы прервали посадочную глиссаду? И зачем мы заходим на второй круг?» Девушка не удержалась и посмотрела в иллюминатор, словно могла там разглядеть причину внезапной перемены курса. На ее лице отразилась тревога.
Это длилось одно короткое мгновение. Мимические мышцы машинально сложились в дежурную улыбку, но черноволосый уже все понял. Стюардесса отвернулась от иллюминатора и наткнулась на его колючий немигающий взгляд.
— Все в порядке, — поспешно сказала она. — Ничего особенного…
Брюнет кивнул.
— Я вижу.
Он громко хлопнул ладонями по чемоданчику и с тоской закричал:
— Я же чувствовал, что все так и будет! Я чувствовал это!
20 сентября 2005 года. 06: 29.
Совершенно секретно. Молния!
Председателю ФСБ Российской Федерации.
Вследствие неконтролируемого выброса БАВ (биологически активного вещества) и в соответствии с директивой за № 00074 спецобъект «Заслон-2» был подвергнут радикальной изоляции. В настоящее время из сотрудников спецобъекта остался только Кудрявцев Н. В. , личный номер 012152, находящийся в служебной командировке в г. Москва.
Вероятность инфицирования Кудрявцева Н. В. одним из видов БАВ очень высока.
Прошу принять безотлагательные меры по установлению места нахождения и последующей радикальной изоляции указанного сотрудника — во избежание возможности возникновения крупномасштабной эпидемии.
Начальник охраны режимных объектов
по Красноярскому краю
генерал-лейтенант ФСБ
Пыльников С.Ю.
— Где он сейчас?
Седоволосый мужчина в элегантном костюме положил перед собой стопку стандартных листов формата А4 и, немного покопавшись в пластиковом стакане, выбрал самый острый карандаш.
— На борту.
— Когда посадка?
— Рейс уже должен был приземлиться, мы успели перехватить его в последние секунды. Командир корабля передал, что керосина совсем не осталось. Он может покружить над аэродромом еще несколько минут, не больше. Говорит, что ни о каком другом аэродроме не может быть и речи.
Седоволосый размашисто вывел на листе: «Времени нет».
— Передайте, пусть садится на самую дальнюю полосу. И чтобы ни в коем случае не приближался к зданию аэропорта. Сколько пассажиров на борту?
— Сорок шесть и двенадцать членов экипажа.
Седоволосый написал: «46 + 12».
— Этот… Кудрявцев. Он здесь в командировке?
— Так точно, товарищ генерал.
— С какой целью?
— Он должен был доставить усовершенствованный образец прибора ЧИП-66, чтобы передать его конструкторской группе «Радона».
— В Красноярске его провожали?
— До самого трапа. В Домодедово его тоже встречают, поэтому мы смогли так быстро отреагировать.
— Стало быть, пока никакой реальной опасности нет?
Референт пожал плечами.
— Можно предположить, что он является носителем неактивной формы вируса.
— И сейчас он активировался?
— Скорее всего.
Седоволосый обвел предыдущую запись жирной чертой. «46+12».
— А в Красноярске?
— От спецобъекта до взлетного поля его везли на машине в сопровождении двух сотрудников охраны. Все контакты установлены и находятся на обсервации в отдельных боксах военного госпиталя. Пока все трое: охранники и водитель — здоровы.
— Значит, там все под контролем?
— Так точно.
— А здесь — все зависит от нас?
Седоволосый кивнул, сам отвечая на свой вопрос, и написал на листе: «Москва».
— Пусть самолет садится. Изолируйте его на самой дальней полосе. Установите карантин. Успокойте встречающих.
Седоволосый говорил и чертил на листе какие-то одному ему понятные иероглифы: две палочки крест-накрест — самолет; параллельные горизонтальные прямые — взлетно-посадочная полоса; жирный крест и полумесяц — карантин.
— Естественно, подобный инцидент не может остаться без внимания прессы. Лучше опередить «четвертую власть». Приготовьтесь вбросить по нашим каналам какую-нибудь расплывчатую информацию, вроде «атипичной пневмонии».
— Слушаюсь. Разрешите идти? — референт боднул воздух.
— Идите.
Седоволосый еще раз осмотрел лист с записями, проверяя, не упустил ли он что-нибудь важное. Затем сунул лист в машинку для уничтожения бумаг. Острые ножи зажужжали, перемалывая бумагу в тонкую лапшу.
В этот момент дверь кабинета снова открылась, и на пороге возник референт.
— Товарищ генерал, плохие новости из Красноярска.
Седоволосый посмотрел на него, медленно положил притупившийся карандаш в стакан и достал другой.
— В чем дело? — на новом листе появились четыре восклицательных знака и следом за ними — жирный вопросительный. — Кто-то заболел?
— Никак нет. Пока все здоровы. Но коллеги передают, что Кудрявцев может иметь при себе табельное оружие.
— А поточнее?
— Он поднялся на борт без досмотра. Сначала предполагалось, что в полете его будет сопровождать наш сотрудник, но потом планы пришлось изменить. Решили, что в воздухе ничего произойти не может…
— Неужели трудно установить, получал человек табельное оружие или нет? — в голосе седоволосого послышалась угроза.
— Товарищ генерал… Спецобъект подвергся радикальной изоляции. Доступа к информации нет.
Седоволосый положил карандаш в стакан и отправил второй, почти чистый лист, в машинку. Ножи снова зажужжали.
—
1 2 3 4 5
Еще полчаса все продолжалось по-прежнему, без резких качественных изменений. Потом шкура несчастного животного покрылась мелкими капельками красной росы — словно поросенок потел кровью.
— Кажется, близится финал, — сказал Ильин. — Еще немного — и мы сможем снять эти проклятые презервативы.
Поросенок завалился набок и забил ногами, будто пытался убежать от своей незавидной участи. Его пасть раскрылась в неслышном за стеклом крике, и из нее полетели сгустки темной крови.
— Конвульсии, — произнес Ильин. — Николай, фиксируй момент смерти. Она, как всегда, приходит вовремя.
Поросенок сделал несколько последних судорожных движений и затих, вытянувшись во всю длину.
— Ну, вот и все, — сказал Ильин.
Голос его дрожал от возбуждения.
— Получилось! «Нобеля» нам, конечно, за это не дадут... А по-хорошему — следовало бы. Это же — прорыв!
Николай, за весь эксперимент едва обронивший пару слов, молча кивнул. Эта картина всегда его подавляла. Он и сейчас не знал, что ему делать — радоваться, что четыре года напряженной работы увенчались успехом, или бояться, что человечество приобрело новый смертоносный вирус? В любом случае, ему все меньше и меньше нравилась его работа.
— Удивительно, — разглагольствовал Ильин, — как свиньи похожи на людей…
— Скорее, люди — на свиней, — осторожно вставил Кудрявцев.
— Да… — Ильин махнул рукой. — Это одно и то же. Те же самые… только вид сбоку. Дай свиньям право голоса, они наверняка возмутятся, что их режут, пускают на сало, окорок или карбонад. И сами того не понимают, что для них это — наилучший выход. Так же и люди: все время брюзжат, жалуются на судьбу, но при этом забывают одну простую вещь… Всегда может быть хуже, чем есть.
— Очень оптимистичный взгляд на вещи.
Ильин довольно рассмеялся.
— А я вообще — оптимист. Мне нравится моя жизнь, и менять ее я не собираюсь.
— Да, я тоже, — согласился Кудрявцев. Правда, немного поспешно и совершенно неискренне. Желая сгладить неловкость, он спросил. — Когда будем вскрывать?
— А-а-а, — спохватился Ильин и снова нажал зеленую кнопку, отключающую сигнал.
Он посмотрел на неподвижное тело поросенка, лежавшее в луже крови.
— Думаю, через сутки. В мертвом теле какое-то время будет реплицироваться вирус, но уже в неактивной форме — сигнала-то нет. А те активные, что еще остались, убьем спецобработкой. Но завтра! Все завтра. Сейчас — отдыхать. После обеда я должен сделать некоторые записи в журнале исследований, наметить новые направления, ну и все такое прочее. Рутина. Сладкое оставим на потом. Согласен?
Николай криво улыбнулся. Даже если бы он был несогласен, это ничего бы не меняло. Ровным счетом ничего.
Мужчины зашли в переходный шлюз, выстояли положенное время под дождем дезинфектанта и вернулись в промежуточное помещение.
Сняли скафандры, вставили в считывающие устройства электронные ключи и оказались в коридоре. Как только двери за ними закрылись, плиты стали медленно расходиться.
Мужчины дождались, когда путь к лифту стал свободен, и двинулись вперед, сквозь безжалостный свет мощных ламп.
Эксперимент завершился. Самое главное было доказано: вирус будет действовать и на человека. Хромосомные наборы людей и свиней очень похожи. Стало быть, если А-Эр-Си-66 убивает поросенка… В общем, помоги нам Бог!
16 мая 2005 года. 13:47.
Совершенно секретно. В одном экземпляре.
Министру Обороны Российской Федерации.
Настоящим докладываю, что силами сотрудников спецобъекта «Заслон-2» разработан штамм А-Эр-Си-66, не имеющий аналогов в мире. Штамм предназначен для поражения живой силы возможного противника, но в большей степени — гражданского населения, а именно городской его части.
Специфика поражающего агента такова, что штамм переходит в активную форму под действием электромагнитного импульса определенной частоты и мощности.
Распространение штамма происходит самым эффективным путем — воздушно-капельным. А-Эр-Си-66 является модифицированным вирусом гриппа, и вызываемые им симптомы весьма схожи с симптоматикой при гриппе, однако являются более выраженными и тяжелыми.
Заболеваемость — 100%. Предполагаемая смертность — 96%.
Профилактика — неспецифическая (противовирусные средства).
Вакцина — не разработана.
Наиболее действенное средство защиты (эффективность 100%) — прибор ЧИП-66. В настоящий момент имеются только опытные образцы прибора. Прошу организовать производство силами предприятия «Радон».
Начальник спецобъекта «Заслон-2»
генерал-майор
Курмангалиев Э. К.
Выброс
20 сентября 2005 года. 06: 27.
Совершенно секретно. Молния!
Президенту Российской Федерации.
(Копия — министру обороны Российской Федерации, начальнику генерального штаба Министерства Обороны и председателю ФСБ Российской Федерации.)
По неустановленным причинам на спецобъекте «Заслон-2» произошел неконтролируемый выброс БАВ (биологически активного вещества). Точное время выброса зафиксировать не удалось. За несколько часов ситуация приобрела угрожающий и необратимый характер.
Согласно директиве за № 00074 спецобъект «Заслон-2» был полностью блокирован и в дальнейшем подвергся радикальной изоляции.
Начальник охраны режимных объектов
по Красноярскому краю
генерал-лейтенант ФСБ
Пыльников СЮ.
20 сентября. Москва. Раннее утро.
Самолет прорезал густые облака, повисшие над столицей, и стал заходить на посадку. Стюардесса, сидевшая на откидном стульчике в начале салона, пристально вглядывалась в лицо высокого черноволосого мужчины, прильнувшего к иллюминатору.
Ее сильно беспокоило поведение этого пассажира — с того самого момента, как он поднялся на борт. Мужчина выглядел встревоженным чем-то. Сначала она подумала, что он просто боится летать; ну, боится и боится, мало ли таких?
Но мужчина, едва устроившись в кресле, сразу же нажал кнопку вызова.
— Да? — ярко накрашенные губы раздвинулись в профессиональной улыбке.
— Скажите, все пассажиры обязаны отключать мобильные телефоны на время полета? — поинтересовался брюнет.
Стюардесса с сожалением покачала головой. «Ну вот, еще один безумный бизнесмен, не представляющий, как можно хоть минуту прожить без сотового».
— Да, все, — подтвердила она. — Боюсь, вам придется на какое-то время…
— Отлично! — перебил мужчина. И добавил, словно посвящал ее в страшную тайну. — У меня нет сотового. И вообще — я их ненавижу.
— А-а-а, — понимающе кивнула стюардесса. — Конечно. Я с вами согласна: порой от них больше вреда, чем пользы.
— Точно, — сказал мужчина и подмигнул ей, как сообщнице.
Она выдержала короткую паузу — «мол, не нужно ли вам чего-то еще?» — и отошла.
Вторая странность случилась, когда она стала разносить еду.
Мужчина протянул руку за стандартной порцией курицы с рисом. Протянул, но так и не взял.
— Интересно, — сказал он, — но я совсем не хочу есть.
— Наверное, вы плотно позавтракали перед вылетом? — спросила стюардесса. Чем больше он раздражал ее, тем шире становилась улыбка.
— Да, я очень плотно позавтракал, — сказал брюнет, шевеля пальцами в воздухе, но так и не решаясь взять тарелку. — Но — вчера, понимаете? Вчера!
— Вы не будете есть?
Он некоторое время молчал, будто размышлял над трудноразрешимой проблемой.
— Скажите, а у вас нет ремантадина? А лучше — озельтамивира? Это… — он нетерпеливо пощелкал пальцами, — блокатор нейраминидазы… В аптеках он называется «Тамифлю».
«О Боже! Такое название не то что запомнить — выговорить невозможно!» — подумала стюардесса.
— Я посмотрю… Но не обещаю…
— Да, пожалуйста, посмотрите! — нервно воскликнул мужчина. Он даже повысил голос, и другие пассажиры стали настороженно озираться.
— Конечно, конечно, — девушка поняла, что пантомиму с курицей необходимо срочно заканчивать. Она поставила тарелку на тележку и покатила ее дальше между рядами кресел.
«Тамифлю» в аптечке, естественно, не оказалось, о чем она и сообщила странному брюнету.
— Плохо… — задумчиво сказал он. — Очень плохо…
Его глаза почему-то напомнили стюардессе глаза подопытного кролика — такие же пустые и бессмысленные. Было в них что-то еще, усиливавшее сходство именно с кроликом, но над чем девушка не стала долго раздумывать.
— Меня немного знобит, — сказал черноволосый. — Пожалуйста, принесите одеяло.
— Хорошо.
Салон первого класса был наполовину пуст, и стюардесса только порадовалась тому обстоятельству, что рядом с беспокойным брюнетом никто не сидит. Она принесла ему одеяло, и мужчина закутался в него, как в кокон, накрывшись с головой.
«Надеюсь, когда-нибудь примут закон, запрещающий сумасшедшим летать», — подумала стюардесса и занялась своими делами.
Самолет начал снижаться. Над дверью зажглось табло с надписью: «Не курить! Пристегните ремни!»
Стюардесса прошла по салону, проверяя, все ли пассажиры проснулись. Лайнер вылетел из Красноярска рано утром и устремился на запад, убегая от встающего из-за горизонта солнца, поэтому местное время вылета почти совпадало с московским временем прилета.
Тот самый брюнет… Он сидел, закутавшись в одеяло.
Девушка осторожно положила руку ему на плечо. Мужчина вздрогнул — так сильно, что она испугалась.
— Что? — вскрикнул он, откидывая плед. Его покрасневшие глаза бешено вращались. «Не выспался», — решила стюардесса.
— Мы подлетаем. Пристегните, пожалуйста, ремень.
— Подлетаем? — мужчина рывком отбросил одеяло и вскочил с места.
— Сядьте, пожалуйста, и пристегните ремень, — настойчиво повторила стюардесса.
Ей очень не хотелось, чтобы во время посадки возник ненужный конфликт, но, похоже, дело шло именно к этому. «Придется вызывать второго пилота, чтобы он усмирил этого… идиота».
Мужчина отстранил стюардессу и достал с полки чемоданчик.
— Сядьте, пожалуйста, в кресло…
— Да отстаньте вы от меня! — вскричал черноволосый, но в кресло все же сел.
Он поставил чемоданчик на колени и положил на него руки.
— Зеркало… — глухо сказал он. — У вас есть зеркало?
— Что? — девушке вдруг захотелось оказаться как можно дальше от него. «Еще набросится… Поскорее бы приземлиться!»
Стюардесса прошла в начало салона, поближе к кабине пилотов, и села на откидной стульчик лицом к пассажирам. Она пристально следила за поведением брюнета.
А тот вел себя очень странно. Он что-то тихо бормотал, затем ненадолго смолкал и прижимался лицом к иллюминатору.
Внезапно стюардесса почувствовала, как поведение самолета изменилось. Двигатели взревели, снова перейдя на повышенные обороты, самолет прекратил снижение, выровнял полет и стал крениться на правый борт.
«Почему мы прервали посадочную глиссаду? И зачем мы заходим на второй круг?» Девушка не удержалась и посмотрела в иллюминатор, словно могла там разглядеть причину внезапной перемены курса. На ее лице отразилась тревога.
Это длилось одно короткое мгновение. Мимические мышцы машинально сложились в дежурную улыбку, но черноволосый уже все понял. Стюардесса отвернулась от иллюминатора и наткнулась на его колючий немигающий взгляд.
— Все в порядке, — поспешно сказала она. — Ничего особенного…
Брюнет кивнул.
— Я вижу.
Он громко хлопнул ладонями по чемоданчику и с тоской закричал:
— Я же чувствовал, что все так и будет! Я чувствовал это!
20 сентября 2005 года. 06: 29.
Совершенно секретно. Молния!
Председателю ФСБ Российской Федерации.
Вследствие неконтролируемого выброса БАВ (биологически активного вещества) и в соответствии с директивой за № 00074 спецобъект «Заслон-2» был подвергнут радикальной изоляции. В настоящее время из сотрудников спецобъекта остался только Кудрявцев Н. В. , личный номер 012152, находящийся в служебной командировке в г. Москва.
Вероятность инфицирования Кудрявцева Н. В. одним из видов БАВ очень высока.
Прошу принять безотлагательные меры по установлению места нахождения и последующей радикальной изоляции указанного сотрудника — во избежание возможности возникновения крупномасштабной эпидемии.
Начальник охраны режимных объектов
по Красноярскому краю
генерал-лейтенант ФСБ
Пыльников С.Ю.
— Где он сейчас?
Седоволосый мужчина в элегантном костюме положил перед собой стопку стандартных листов формата А4 и, немного покопавшись в пластиковом стакане, выбрал самый острый карандаш.
— На борту.
— Когда посадка?
— Рейс уже должен был приземлиться, мы успели перехватить его в последние секунды. Командир корабля передал, что керосина совсем не осталось. Он может покружить над аэродромом еще несколько минут, не больше. Говорит, что ни о каком другом аэродроме не может быть и речи.
Седоволосый размашисто вывел на листе: «Времени нет».
— Передайте, пусть садится на самую дальнюю полосу. И чтобы ни в коем случае не приближался к зданию аэропорта. Сколько пассажиров на борту?
— Сорок шесть и двенадцать членов экипажа.
Седоволосый написал: «46 + 12».
— Этот… Кудрявцев. Он здесь в командировке?
— Так точно, товарищ генерал.
— С какой целью?
— Он должен был доставить усовершенствованный образец прибора ЧИП-66, чтобы передать его конструкторской группе «Радона».
— В Красноярске его провожали?
— До самого трапа. В Домодедово его тоже встречают, поэтому мы смогли так быстро отреагировать.
— Стало быть, пока никакой реальной опасности нет?
Референт пожал плечами.
— Можно предположить, что он является носителем неактивной формы вируса.
— И сейчас он активировался?
— Скорее всего.
Седоволосый обвел предыдущую запись жирной чертой. «46+12».
— А в Красноярске?
— От спецобъекта до взлетного поля его везли на машине в сопровождении двух сотрудников охраны. Все контакты установлены и находятся на обсервации в отдельных боксах военного госпиталя. Пока все трое: охранники и водитель — здоровы.
— Значит, там все под контролем?
— Так точно.
— А здесь — все зависит от нас?
Седоволосый кивнул, сам отвечая на свой вопрос, и написал на листе: «Москва».
— Пусть самолет садится. Изолируйте его на самой дальней полосе. Установите карантин. Успокойте встречающих.
Седоволосый говорил и чертил на листе какие-то одному ему понятные иероглифы: две палочки крест-накрест — самолет; параллельные горизонтальные прямые — взлетно-посадочная полоса; жирный крест и полумесяц — карантин.
— Естественно, подобный инцидент не может остаться без внимания прессы. Лучше опередить «четвертую власть». Приготовьтесь вбросить по нашим каналам какую-нибудь расплывчатую информацию, вроде «атипичной пневмонии».
— Слушаюсь. Разрешите идти? — референт боднул воздух.
— Идите.
Седоволосый еще раз осмотрел лист с записями, проверяя, не упустил ли он что-нибудь важное. Затем сунул лист в машинку для уничтожения бумаг. Острые ножи зажужжали, перемалывая бумагу в тонкую лапшу.
В этот момент дверь кабинета снова открылась, и на пороге возник референт.
— Товарищ генерал, плохие новости из Красноярска.
Седоволосый посмотрел на него, медленно положил притупившийся карандаш в стакан и достал другой.
— В чем дело? — на новом листе появились четыре восклицательных знака и следом за ними — жирный вопросительный. — Кто-то заболел?
— Никак нет. Пока все здоровы. Но коллеги передают, что Кудрявцев может иметь при себе табельное оружие.
— А поточнее?
— Он поднялся на борт без досмотра. Сначала предполагалось, что в полете его будет сопровождать наш сотрудник, но потом планы пришлось изменить. Решили, что в воздухе ничего произойти не может…
— Неужели трудно установить, получал человек табельное оружие или нет? — в голосе седоволосого послышалась угроза.
— Товарищ генерал… Спецобъект подвергся радикальной изоляции. Доступа к информации нет.
Седоволосый положил карандаш в стакан и отправил второй, почти чистый лист, в машинку. Ножи снова зажужжали.
—
1 2 3 4 5