Она допила чай.
– Хочешь, я погадаю по листьям? – предложила ей мисс Свинк.
– Простите? – не поняла Коралайн.
– По чайным листьям, дорогая. Я погадаю на твое будущее.
Коралайн передала чашку мисс Свинк. Та близоруко вгляделась в черные чаинки на дне и поджала губы.
– Знаешь, Кэролайн, – сказала она немного погодя. – Ты в страшной опасности.
Мисс Форсибл фыркнула и отложила вязание. – Не глупи, Эйприл! Прекрати стращать ребенка. Ты плохо разглядела. Дай-ка чашку мне, дитя!
Коралайн отдала чашку мисс Форсибл. Мисс Форсибл внимательно вгляделась в чаинки, покачала головой и посмотрела еще раз.
– Бог мой! – сказала она. – Ты была права, Эйприл. Она в опасности.
– Вот видишь, Мириам! – торжествуя, воскликнула мисс Свинк. – Мои глаза, как всегда, верны мне.
– Так в какой я опасности? – поинтересовалась Коралайн.
Мисс Свинк и мисс Форсибл безучастно уставились на нее.
– Чего не знаю, того не знаю, – сказала мисс Свинк. – Чайные листья не сообщают детали. То есть не совсем. Они могут рассказать общее, но не жди подробностей.
– Что же мне тогда делать? – спросила слегка встревоженная Коралайн.
– Не одевать в гардеробной зеленого, – предложила мисс Свинк.
– Или болтать о шотландском театре, – добавила мисс Форсибл.
Коралайн подивилась, почему из знакомых ей взрослых так мало кто рассуждает здраво. Иногда ей приходилось задаваться вопросом, понимают ли они, с кем разговаривают.
– И будь очень, очень осторожна, – предупредила мисс Свинк. Она поднялась с кресла и подошла к камину. На каминной полке стоял небольшой кувшинчик; мисс Свинк сняла с него крышку и принялась вынимать разнообразные вещи. В кувшинчике отыскалась крошечная фарфоровая утка, наперсток, странного вида медная монета, две скрепки и камешек с дыркой.
Дама отдала Коралайн дырявый камень.
– А зачем он? – спросила Коралайн. Дырка зияла как раз посередине. Коралайн подняла камень и посмотрела сквозь отверстие на окно.
– Он может помочь, – объяснила мисс Свинк. – Иногда они помогают от нехороших вещей.
Коралайн одела куртку, попрощалась с обеими соседками, с их собаками и вышла на улицу.
Туман окутал дом непроницаемой пеленой. Коралайн медленно брела к лестнице, ведущей в ее квартиру, и вдруг у подножия остановилась и осмотрелась.
В дымке мир стал совсем призрачным.
В опасности? – подумала Коралайн. Это звучало захватывающе и не казалось чем-то плохим. Не совсем плохим.
Коралайн поднялась по ступеням, крепко сжав в кулаке свой новый камешек.

Следующий день выдался солнечным, и мама взяла Коралайн в ближайший крупный город купить школьную одежду. Папу они оставили на станции: он собирался на один день в Лондон повидаться с какими-то людьми.
Коралайн помахала ему на прощание, и они с мамой отправились в универмаг за обновками.
Коралайн страшно понравились ярко-зеленые перчатки. Мама отказалась их взять, зато купила белые носки, темно-синие брюки, четыре серые блузки и темно-серую юбку.
– Но мам, в школе все носят серые блузки и всё такое! А вот зеленых перчаток ни у кого нет, я буду одна такая!
Мама не слушала – она обсуждала с продавцом, какой пуловер купить Коралайн. Оба сошлись на том, что лучше всего купить жутко просторный и мешковатый, в надежде, что в один прекрасный день она до него дорастет.
Коралайн оставила их и ушла к витрине с «веллингтоновскими» ботинками в форме лягушек, уток и кроликов.
Потом она вернулась.
– Коралайн? Вот ты где! Где тебя носило?
– Меня похитили инопланетяне, – ответила Коралайн. – Они пришли из открытого космоса с лучевыми пистолетами, но я их обманула, потому что надела парик и смеялась с иностранным акцентом, и поэтому мне удалось сбежать.
– Конечно, солнышко. А теперь, думаю, пора приступать к заколкам, верно?
– Нет.
– Ну, скажем, полдюжины, чтобы закалывать волосы набок, – предложила мама.
Коралайн промолчала.
В машине, когда ехали домой, она спросила:
– А что в той пустой квартире?
– Не знаю. Думаю, ничего. Наверное, как и в нашей было, пока мы в нее не переехали. Голые комнаты.
– А как ты думаешь, туда можно попасть из нашей квартиры?
– Невозможно, если, конечно, ты не умеешь ходить сквозь кирпичные стены.
– А-а.
Домой они вернулись к обеду. Несмотря на солнечную погоду, день выдался холодным. Мама заглянула в холодильник и нашла там сиротливый помидор и кусок сыра с зеленой плесенью. В хлебнице осталась одна корочка.
– Смотаюсь-ка я в магазин – куплю нам рыбных палочек или еще чего-нибудь, – сказала мама. – Идешь со мной?
– Нет, – отказалась Коралайн.
– Не скучай, – попрощалась мама и вышла. Затем вернулась, взяла забытые ключи от машины и снова ушла.
Коралайн изнывала от скуки.
Она полистала книгу, которую читала мать – о людях какой-то далекой-предалекой страны; каждый день эти люди брали кусочки белого шелка и разрисовывали их воском, а затем опускали в краску. Потом снова разрисовывали воском и красили опять. Затем выплавляли воск в горячей воде, и когда материя становилась великолепной, сжигали в огне дотла.
Коралайн эта возня показалась совершенно бессмысленной; ей оставалось надеяться, что тем людям нравилось их занятие.
Веселее не стало, а мама все не появлялась.
Коралайн взяла стул и подтащила к кухонной двери. Взобралась на стул и встала на цыпочки. Слезла, взяла из чулана веник. Снова вскарабкалась на стул и подняла веник повыше.
Звяк!
Коралайн слезла со стула, подняла с торжествующей улыбкой связку ключей, прислонила веник к стене и отправилась в гостиную.

Семья ее не пользовалась гостиной. Вся мебель была унаследована от бабушки Коралайн, включая деревянный кофейный столик, сервировочный столик, массивную стеклянную пепельницу и нарисованную маслом картину, изображающую вазу с фруктами. Коралайн никогда не понимала, кому могло взбрести в голову малевать вазы с фруктами. Больше в комнате ничего не было: ни пустячных безделушек на каминной полке, ни статуй, ни часов; ничего, что могло бы придать ей уют и обжитость.
Старинный черный ключ казался холоднее остальных. Коралайн вставила его в скважину. Ключ повернулся легко, замок послушно щелкнул.
Коралайн замерла и прислушалась. Она понимала, что поступает нехорошо, и теперь пыталась выяснить, не вернулась ли мама, но ничего не услышала. Тогда Коралайн положила ладонь на дверную ручку, повернула ее и, наконец, открыла дверь.
Дверь вела в темный коридор. Кирпичи исчезли, словно стены никогда здесь и не было. Из коридора веяло холодным запахом плесени: так пахнет что-то очень древнее и неторопливое.
Коралайн вошла в дверной проем.
Она попыталась представить, как может выглядеть незаселенная квартира… если конечно, коридор вел именно туда.
Коралайн взволнованно прошла по коридору. Было в нём что-то знакомое.
Ковер под ногами был точно такой же, как и у нее дома. Обои на стенах – точь-в-точь как и у них. Висящая на стене картина была такой же, какая висела у них в коридоре.
Коралайн поняла, где находится: она находилась в собственной квартире. Она никуда и не уходила.
Она в растерянности потрясла головой.
И уставилась на висящую на стене картину: нет, картина не была той самой. Та, что висела у них дома, изображала мальчика в старомодной одежде, который созерцал мыльные пузыри. Но теперь выражение лица мальчишки изменилось – он разглядывал пузырьки с таким выражением, словно собирался сделать с ними что-то крайне жестокое. Было что-то особенное в его глазах.
Коралайн смотрела на глаза, пытаясь сообразить, что же в них было не так.
До нее почти дошло, когда кто-то позвал: «Коралайн?»
Голос был как у мамы. Коралайн отправилась в кухню, откуда доносился голос. В кухне спиной к ней стояла женщина. Выглядела она очень похоже на настоящую маму Коралайн.
Только вот…
Только вот кожа у нее была белой как бумага.
Только вот была она выше и худее.
Только вот пальцы у нее были слишком длинными и безостановочно шевелились, а бордовые ногти были изогнутыми и острыми.
– Коралайн? – обратилась к ней женщина. – Это ты?
И тут она обернулась. Вместо глаз у нее были большие черные пуговицы.
– Пора обедать, Коралайн, – сказала женщина.
– Кто вы? – спросила Коралайн.
– Я твоя другая мама, – отвечала женщина. – Беги скажи своему другому папе, что обед готов. – Она открыла дверцу духовки. Внезапно Коралайн поняла, насколько успела проголодаться. Из духовки пахло великолепно. – Ну, иди же!
Коралайн вышла в коридор и отправилась к кабинету папы. Открыла дверь. Спиной к ней у монитора сидел какой-то мужчина.
– Здрасьте, – сказала ему Коралайн. – Я… я хотела сказать, что она сказала, что обед готов.
Мужчина обернулся .
Вместо глаз у него были пуговицы – большие, черные и блестящие.
– Привет, Коралайн, – поздоровался он. – Умираю с голоду!
Он поднялся и пошел вместе с ней в кухню. Они уселись за кухонный стол и другая мама подала обед. Огромного коричнево-золотистого цыпленка, жареную картошку и мелкий зеленый горошек. Коралайн жадно набросилась на еду. Все было чрезвычайно вкусным.
– Мы давно тебя ждем, – сказал другой папа Коралайн.
– Мня?..
– Да, – кивнула другая мама. – Без тебя здесь все было не то. Но мы знали, что в один прекрасный день ты придешь, и у нас будет настоящая семья. Хочешь еще цыпленка?
Коралайн еще никогда не пробовала цыпленка вкуснее. Мама иногда готовила цыплят, но она всегда покупала замороженных или полуфабрикат, и они получались очень сухими и безвкусными. Когда готовил папа, он покупал настоящих цыплят, но всякий раз вытворял с ними странные вещи, например, варил в вине, начинял черносливом или запекал в тесте, и Коралайн всегда принципиально отказывалась прикасаться к его стряпне.
Она взяла добавки.
– Я и не знала, что у меня есть другая мама, – сказала она осторожно.
– Конечно, есть! Они у всех есть, – объяснила ей другая мама, сияя своими глазами-пуговицами. – После обеда тебе, наверное, захочется поиграть с крысами в своей комнате.
– С крысами?
– Теми, что с верхнего этажа.
Коралайн видела живую крысу только по телевизору. Перспектива с ними поиграть и вправду была заманчивой. День, кажется, обещал быть очень интересным!
После обеда другие родители вымыли посуду, и Коралайн ушла в свою другую спальню.
Здесь различия оказались заметней. Для начала, она была выкрашена краской аляповато зеленого оттенка вперемежку с кричаще розовым.
Коралайн решила, что не хотела бы ночевать в такой комнате; с другой стороны, такая гамма была куда интереснее, чем в ее собственной спальне.
Здесь была куча замечательных вещей, которых она не видела раньше: ангелы над кроватью, порхающие как стайка пугливых воробьев; книжки с картинками, ползающие повсюду, шелестящие и изгибающиеся; уменьшенные черепа динозавров, которые щелкали зубами, когда она проходила мимо. Ящик был доверху наполнен превосходными игрушками.
Вот это мне по душе, подумала Коралайн и выглянула в окно. Пейзаж из окна открывался такой же, как из окна ее собственной спальни: деревья и поля, а за полями, на самом горизонте – далекие пурпурные холмы.
Что-то черное стремительно пронеслось через комнату и скрылось под кроватью. Коралайн опустилась на колени и заглянула туда. Не меньше пятидесяти крошечных красных глаз уставились в ответ на нее.
– Привет, – поздоровалась Коралайн. – Вы и есть крысы?
Они выбрались из-под кровати, часто мигая от яркого света. У крыс была короткая угольно-черная шерсть, маленькие красные глаза, розовые лапки, похожие на когтистые миниатюрные руки, и такого же цвета безволосые хвосты, напоминающие длинных скользких червей.
– Вы умеете разговаривать? – спросила у крыс Коралайн.
Самая большая и самая черная из них кивнула. Коралайн решила, что та как-то неприятно ей улыбается.
– Ну, – сказала Коралайн, – что вы умеете?
Крысы собрались в круг.
Затем принялись осторожно но сноровисто взбираться друг на друга, пока не образовалась пирамида с самой крупной крысой на вершине.
Крысы принялись выводить тонкими шипящими голосами:

Мы хвостаты и зубасты, мы зубасты и глазасты…
Мы ждали здесь, пока ты падешь,
Пока мы придем, ты здесь подождешь…

Нехорошая какая-то была их песня. Коралайн была уверена, что где-то уже слышала если не эту песенку, то что-то очень похожее, но никак не могла вспомнить, где именно.
Но вот пирамида распалась, и крысы, черные и шустрые, резво помчались к двери.
Другой сумасшедший старик с верхнего этажа стоял на пороге с высокой черной шляпой в руках. Крысы облепили его, забираясь ему в карманы, в рукава, штанины брюк и за шиворот.
Самая крупная вскарабкалась старику на плечи, уцепилась на длинные седые усы, и, мелькнув перед его черными глазами-пуговицами, залезла на голову.
В считанные секунды о том, что здесь вообще были крысы, напоминали лишь непоседливые комочки под его одеждой, без устали переползающие с места на место вдоль и поперек; осталась лишь самая большая крыса, глядящая вниз с макушки хозяина своими сверкающими красными глазами.
Старик одел шляпу – и эта крыса исчезла тоже.
– Привет, Коралайн, – сказал другой старик сверху. – Вот, услыхал, что ты здесь. Крысам пора ужинать. Но ты можешь пойти со мной и посмотреть, как они едят.
Было что-то голодное в его пуговичных глазах, и Коралайн почувствовала себя неуютно.
– Нет, благодарю, – отказалась она. – Я схожу на улицу, поразведываю.
Старик очень медленно кивнул. Коралайн слышала, как его крысы о чем-то шепчутся, хотя, никак не могла разобрать, о чем. Она вообще не была уверена, что хочет это знать.
Ее другие родители стояли на пороге кухни, когда она проходила мимо по коридору, улыбались совершенно одинаковыми улыбками и медленно помахивали ей руками.
– Удачно развлечься! – пожелала ей другая мама.
– Будем ждать тебя домой! – добавил другой папа.
Дойдя до входной двери, Коралайн обернулась. Они так и смотрели на нее, улыбаясь и махая руками.
Она вышла из квартиры и спустилась по лестнице.
Снаружи дом совсем не изменился. Или почти совсем: вокруг двери мисс Форсибл и мисс Свинк мигали бегущие синие и голубые огоньки, которые складывались в слова. Они все бегали и бегали, вспыхивали и гасли.
Сначала шло слово «ИЗУМИТЕЛЬНО!» за которым появлялось «ТЕАТРАЛЬНЫЙ» а затем «ТРИУМФ!!!».
Погода вокруг не изменилась – стоял по-прежнему холодный и солнечный день.
За спиной раздался вдруг вежливый шорох.
Коралайн обернулась. Рядом, на стене примостился огромный черный котяра, точь-в-точь такой же, как кот у нее дома.
– Добрый день! – поздоровался кот.
Голос словно раздавался внутри ее головы; он будто бы состоял из одних слов, но был определенно не женским, а мужским.
– Привет, – ответила Коралайн. – У себя дома в саду я видела точно такого же кота. Ты, должно быть, другой кот?
Кот покачал головой.
– Вот и нет, – возразил он. – Никакой я не другой! Я – это я. – И отвернулся, оскорбленно сверкнув зелеными глазами. – Вы, люди, так любите распыляться! Коты же, наоборот, всегда цельные. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.
– Кажется, понимаю. Но если ты тот самый кот, что и у меня дома, то как ты можешь разговаривать?
У котов, конечно, нет таких плечей, как у людей. Но этот кот по-настоящему пожал плечами, одним плавным движением, начавшимся с подергивания кончика хвоста и закончившимся приподнятыми усами. – Я просто разговариваю.
– У меня дома коты не разговаривают!
– Правда? – спросил кот.
– Правда, – подтвердила Коралайн.
Кот грациозно спрыгнул со стены на траву у ее ног. И внимательно уставился на нее.
– Что ж, ты знаток в таких делах, как я посмотрю. – сказал он сухо. – Что, в конце концов, могу знать я? Я ведь всего лишь кот!
И он зашагал прочь с гордо вздернутым хвостом и головой.
– Вернись! – попросила Коралайн. – Ну, пожалуйста! Я прошу прощения. Честно!
Кот остановился, сел и принялся задумчиво умываться, очевидно, совсем не интересуясь присутствием Коралайн.
– Мы… знаешь, мы могли бы быть друзьями! – предложила она.
– А еще мы могли бы быть каким-то редким видом танцующих африканских слонов. Но мы не слоны. – И злорадно добавил: – По крайней мере, не я.
Коралайн вздохнула.
– Пожалуйста! Как твое имя? – спросила она кота. – Послушай, меня зовут Коралайн. А тебя?
Кот неторопливо и аккуратно зевнул, демонстрируя изумительно розовый рот и язык.
– У котов нет имен, – ответил он.
– Правда? – удивилась Коралайн.
– Правда, – подтвердил кот. – Имена носите вы, люди. Это потому, что вы не знаете, кто вы такие. А мы вот знаем, и нам имена ни к чему.
Есть в этом коте какой-то раздражающий эгоизм, решила Коралайн. Словно он – единственный в любом мире и месте, кто имеет значение.
Часть Коралайн требовала нагрубить несносному собеседнику; другая же часть желала быть вежливой и почтительной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10