Дорина смотрела на него широко раскрытыми глазами, но была настолько ошеломлена, что смысл его слов не доходил да нее. Он схватил ее и так сильно притянул к себе, что она вскрикнула.
Его грубое прикосновение причинило ей боль, он безжалостно впился губами в ее губы.
Потом он еще крепче прижал ее к себе и его поцелуи изменились, стали настойчивыми, более требовательными.
Она хотела оттолкнуть его, вырваться из его рук.
Но внезапно теплой волной подкатила предательская слабость, и у нее сдавило горло.
Она обмякла в его объятиях и, не в силах бороться, отдалась его поцелуям.
Его губы стали нежнее, и Дорина почувствовала, как ее охватил восторг, равного которому она прежде не испытывала.
Это было волшебное, чарующее ощущение, и ей казалось, что сердце тает у нее в груди.
Наконец, когда ей почудилось, что он собирается отпустить ее, он с неожиданной силой сжал ее нежные, дрожащие губы.
Резкая боль сменилась невероятным, упоительным восторгом; она вся дрожала от охвативших ее чувств.
Это было самое восхитительное ощущение, которое ей довелось испытать в жизни; она пыталась удержать и продлить это мгновение, но Максимус Керби оторвался от ее губ и поднял голову.
Она поняла, что он сейчас заговорит, возможно, станет осыпать ее проклятиями или насмехаться над ней, как делал только что.
Дорина почувствовала, что не в силах вынести его гнева и презрения, его обвинений в обмане после только что пережитых мгновений неземного блаженства.
Вскрикнув, она с неожиданной для себя силой вырвалась из его объятий и, подхватив юбки, побежала через сад так быстро, что ей удалось скрыться прежде, чем он понял, что произошло.
Дорина обогнула бальный зал и по длинному коридору добежала до входной двери.
С трудом переводя дыхание, она остановилась на ступеньках.
— Экипаж, мадам? — спросил лакей.
— Да… пожалуйста, — с трудом выдавила она из себя.
Подъехал экипаж, и она быстро взобралась в него.
— Куда прикажете, мадам?
— В порт.
Извозчик стегнул кнутом усталую лошадь, они тронулись с места, и Дорина оглянулась.
Среди гостей, покидающих дом, Максимуса Керби не было.
Она закрыла лицо руками. Ей нельзя больше встречаться с ним. Он презирал и ненавидел ее, но она любила его с такой силой, что каждую минуту могла выдать себя.
Когда он говорил о том, что женится на ней, он был просто вне себя от ярости, но если бы даже он повторил свое неслыханное предложение на следующий день, ей все равно не оставалось бы ничего другого, как отказаться.
Было бы невыносимой мукой сознавать, что он женится на ней лишь для того, чтобы спасти свою гордость, что он ненавидит ее, потому что она принимала участие в обмане, с помощью которого его завлекли в ловушку.
Все начинания Максимуса Керби были поразительно успешными, за исключением женитьбы.
Сможет ли он когда-нибудь простить ее или хотя бы терпеть ее присутствие, забыв о том, что она, хотя и без умысла, была причастна к его единственному провалу?
Она страстно, беззаветно любила его. Он пробуждал в ней чувства, которыми она была не в силах управлять, и поэтому ей ничего не оставалось, как расстаться с ним.
«Я не могу его больше видеть… не могу!» — говорила себе Дорина.
Экипаж остановился у причала, и, выглянув в окно, Дорина увидела множество корабельных огней, красных и зеленых, которые отражались в ночном море.
Она была уверена, что билетные кассы работают, потому что многие корабли отплывали на рассвете.
Она приказала извозчику подождать, а сама пошла по набережной в контору пароходной компании, стены которой были обклеены объявлениями. Там же висел длинный список предстоящих рейсов.
Она не стала изучать его, а спросила у клерка-китайца, когда отплывает следующий пароход.
— Через пять минут, — ответил тот. — Правда, это грузовое судно, но оно берет на борт и пассажиров.
— А куда оно направляется? — спросила Дорина.
— В Джакарту, — ответил клерк.
Дорина даже не могла сообразить, где это, но какое это имело значение?
— Мне нужна каюта первого класса.
— На этом пароходе всего одна каюта для пассажиров, — сказал клерк, — и она свободна.
Он дал ей билет, по-видимому совершенно не удивленный ее внешним видом и тем фактом, что дама в вечернем туалете выражает желание отплыть немедленно на грузовом судне.
Дорина открыла ридикюль и пришла в смятение, обнаружив, что у нее нет с собой денег.
На мгновение она испугалась, что ей не удастся бежать, но тут же вспомнила про бриллиантовую брошь, которая была приколота к ее платью.
Она отстегнула ее и положила на конторку перед клерком.
— Это очень дорогая вещь, — сказала она. — Я хочу обменять ее на деньги.
Его невозмутимое азиатское лицо осталось бесстрастным. Он взял брошь, получше рассмотрел ее при свете масляной лампы, и затем постучал в стену.
Последовало несколько мгновений томительного ожидания, наконец открылась внутренняя дверь, и появился старый китаец с длинной седой бородой.
Мужчины обменялись несколькими словами. Достав лупу, старик взял брошь и пристально изучил ее. Затем он направился в дальнюю комнату.
Дорина догадалась, что такие сделки для них не редкость. Подобный бартерный обмен был для китайцев привычным делом. Веши, какими бы они ни были, всегда можно обменять на деньги.
Старик вернулся в контору и что-то сказал клерку, который тут же перевел его слова Долине.
— Эта брошь стоит сто пятьдесят фунтов. Мы можем дать вам восемьдесят.
— Я согласна.
Она чувствовала, что ей надо было поторговаться, но у нее было лишь одно желание — успеть сесть на пароход, отплывающий через несколько минут.
Клерк отдал ей деньги, вычтя предварительно стоимость билета. Она взяла их, расплатилась с извозчиком, кое-как запихнула оставшиеся купюры в ридикюль и побежала вдоль причала.
Была еще глубокая ночь, но когда она наконец добралась до парохода, на востоке показались первые золотые блики рассвета, и темнота стала редеть.
Судно оказалось очень маленьким и убогим, всего с двумя палубами, на нижней из которых толпились нищие китайцы и малайцы, пытающиеся поудобнее устроиться между коробками и тюками с грузом, рядом с животными и птицами клетках.
Отдельные сходни вели на вторую палубу. Они были очень крутыми, и Дорина подобрала юбки, чтобы случайно не споткнуться о свою газовую оборку.
Матрос-китаец проводил ее в каюту, которая располагалась совсем рядом с дымовой трубой. Дорина подумала, что позже здесь станет невыносимо жарко.
Но какое это имело значение!
Она уезжает, и то, что голая каюта с двумя жесткими койками, столом и стулом больше напоминала тюремную камеру, было несущественно.
Матрос вышел и закрыл за собой дверь. Дорина прошлась по грязному деревянному полу, остановилась у иллюминатора и стала смотреть на гавань.
На востоке вставало солнце, сверкая и отражаясь от поверхности воды и заливая все вокруг золотым сиянием.
Глядя на Сингапур сквозь толстое стекло иллюминатора, Дорина прощалась со всем, что было дорого ей в жизни.
Как жаль, что ей не дано было стать частью этого мира! Уезжая, она оставляла здесь свое сердце.
Глаза ее наполнились слезами, а при воспоминании о поцелуях Максимуса ее словно обожгло пламенем.
Она испытала в его объятиях такое восхитительное, упоительное чувство! Именно поэтому она не могла позволить, чтобы он своей ненавистью разрушил это волшебство.
— Я люблю тебя! — громко прошептала она, глядя на море, сверкающее золотом в лучах солнца. — Я люблю тебя… но я не смогу переносить твоего презрения.
Она услышала, как ударили в корабельный колокол, а затем что-то загудело в дымовой трубе. Заработал двигатель, и пол каюты задрожал.
Она уезжает. Слезы хлынули у нее из глаз, она уже ничего не видела.
— Прощай, любовь моя! — прошептала она и закрыла лицо руками.
Вдруг раздался громкий треск. Дорина вздрогнула и оглянулась.
В дверях каюты стоял Максимус Керби!
Мгновение она ошеломленно смотрела на него. Затем он молча шагнул к ней, схватил за руку и потащил за собой на палубу.
Корабль уже отходил от причала, сходни были убраны.
Не произнеся ни слова, так быстро, что Дорина не успела опомниться, Максимус подхватил ее на руки и, крепко прижав груди, прыгнул!
Расстояние между берегом и пароход достигло уже пяти футов, но Максимус легко приземлился со своей ношей.
Из толпы, собравшейся на причале, слышались веселые приветствия и аплодисменты.
Когда он коснулся земли, тело Дорины содрогнулось от удара. Она с трудом глотнула воздух. Спрятав лицо у него груди, она пыталась восстановить дыхание. Все произошло так быстро, что она никак не могла прийти в себя.
А Максимус уже шагал вдоль набережной, прижимая ее к груди, и, как ей казалось, улыбался.
Он прошел мимо билетных касс, направляясь туда, где его ждал открытый экипаж, в который были впряжены две лошади.
Теперь Дорине стало ясно, как он смог так легко нагнать ее, но зачем он это сделал?
Ее щеки и ресницы были все еще мокры от слез. По-прежнему не говоря ни слови, Максимус опустил ее в угол на сиденье, достал из кармана свой носовой платок и принялся вытирать ей лицо.
Он делал это с такой неожиданной нежностью, что она почувствовала, как слезы снова подступают к глазам и, выхватив платок у него из рук, прижала его к лицу и разрыдалась, не в силах больше сдерживаться.
Ей хотелось спросить у него, почему он не дал ей уехать.
Но она не могла вымолвить ни слова, не столько из-за слез, сколько из-за того, что ей все еще трудно было дышать.
«Зачем он так рисковал, ведь он мог сломать себе ногу?» — не могла успокоиться она.
Но в то же время Дорина подозревала, что он просто был исполнен решимости и на этот раз настоять на своем.
«Я должна поговорить с ним… Я должна заставить его понять», — лихорадочно твердила она себе.
В то же время она сама не очень-то знала, что именно он должен понять или что она может сказать в свое оправдание.
Не успели они проехать и сотни метров, как лошади остановились. Удивившись, Дорина отняла платок от лица.
На секунду ей показалось, что они на том же месте. Они все еще были порту, и вдруг рядом с небольшим причалом она увидела две яхты.
Одна из них была «Морской дракон», на которой они прибыли в Сингапур неделю назад. Яхта сверкала свежей белой краской, и казалась необычайно элегантной, а рядом с ней стояло самое поразительное судно из всех, когда-либо виденных Дориной.
Огромная китайская джонка, в два раза превосходившая размером обычные джонки, она была выкрашена красной и золотой краской; на носу высилась вырезанная из дерева русалка.
Пока Дорина с изумлением разглядывала яхту, Максимус вышел из экипажа и открыл дверцу перед ней.
— Вы пойдете сами, или мне придется нести вас?
Это были его первые слова с того момента, когда он в саду накинулся на нее с упреками, а потом с поцелуями.
Она смотрела на него широко открытыми испуганными глазами, но выражение его лица было таким, что ее сердце забилось сильнее.
Она взглянула в его серые глаза, и между ними промелькнуло что-то, чему она не осмеливалась дать названия.
Он помог ей выйти из экипажа, и они направились к «Морской нимфе». Когда они поднялись на борт, офицер в чине первого помощника вышел, чтобы встретить их.
— Рады приветствовать вас на борту, сэр!
— Выходите в море, мистер Чанг, — ответил Максимус Керби, — и попросите капитана Барнета немедленно прийти в салон.
— Слушаюсь, сэр!
Максимус помог Дорине спуститься по трапу, и они очутились в большом салоне, который тянулся вдоль всей яхты.
Повсюду стояли огромные диваны, кресла и, что было удивительнее всего, вазы с цветами рядом с заполненным книгами книжным шкафом и письменным столом.
Дорина испуганно оглянулась. Она была очень бледна, и в ее глазах застыл немой вопрос.
Они долго смотрели друг на друга, а потом дрожащим голосом она спросила:
— Почему вы привезли меня сюда?
Глава 9
Дорина чувствовала, что Максимус пытается найти нужные слова, но прежде, чем он успел заговорить, дверь в салон отворилась и вошел капитан Барнет.
Это был человек средних лет, и даже если бы на нем не было кителя, сразу можно было бы догадаться по его обветренному лицу и светло-голубом глазам, что это моряк.
— Рад видеть вас, мистер Керби, — сказал капитан, подойдя к ним.
Максимус обменялся с ним крепким рукопожатием, а затем обернулся к Дорине:
— Я хотел бы представить вам капитана Барнета, который возглавляет экипаж «Морской нимфы», а также является главнокомандующим моего небольшого флота.
— Который с каждым днем растет! — добавил капитан с улыбкой. Он вежливо поклонился Дорине. — Счастлив иметь честь приветствовать вас на борту этого судна, мадам!
— А теперь, капитан, леди Дорина и я будем весьма обязаны вам, если вы нас пожените, — сказал Максимус.
Дорина взглянула на него с глубоким изумлением.
На несколько секунд воцарилось молчание, затем капитан ответил совершенно спокойно, как будто подобная просьба была в порядке вещей:
— Непременно, сэр. Насколько я помню, в книжном шкафу есть требник.
Он направился к шкафу.
Дорина стояла, молча глядя на Максимуса, решив, что она, должно быть, ослышалась или что он пошутил.
Но его серые глаза, обращенные к ней, смотрели вполне серьезно, и у нее возникло странное ощущение, будто он взглядом пытается что-то сказать ей.
Она хотела было воспротивиться, но поняла, что не может сделать этого при капитане Барнете.
Максимус и так был унижен поступком Летти. Если бы она вздумала спорить с ним в присутствии его подчиненного, это только ухудшило бы дело.
Ей хотелось обратиться к нему с просьбой не усугублять создавшееся положение и отказаться от своего замысла, на который, по ее мнению, его толкнуло лишь желание отомстить. Она понимала, что ему хочется поквитаться с ее отцом за то, что тот обманул его.
Она уже открыла рот, чтобы попросить его сначала переговорить с ней наедине, но в это время к ним подошел капитан, держа в руках требник.
— Я нашел его, сэр, и если вы готовы, можно приступать, — сказал он, снимая фуражку и кладя ее на столик у стены.
«Нет! Нет! Вы не должны этого делать!» — хотела выкрикнуть Дорина, но Максимус протянул ей руку, и слова замерли у нее на губах. Она чувствовала себя слишком слабой, чтобы сопротивляться.
Его пальцы сильно сжали ее руку, и она поняла, что он, должно быть, почувствовал, как она дрожит.
— Мы готовы, капитан Барнет, — сказал Максимус своим глубоким голосом.
Капитан приступил к обряду. Дорина чувствовала, что воля покинула ее, она больше не принадлежала себе, а была послушным орудием в руках мужчины, стоящего рядом с ней.
Максимус отвечал на вопросы твердо и громко, в то время как голос Дорины звучал слабо и испуганно.
Когда они произнесли свои клятвы, Максимус снял с пальца перстень с печаткой и надел его Дорине на безымянный палец левой руки. Это было простое золотое кольцо с небольшим, плоским изумрудом, на котором были вырезаны его инициалы.
Как во сне она услышала его голос:
— Этим кольцом я сочетаюсь с тобой, своим телом я поклоняюсь тебе, всем моим богатством я одаряю тебя.
Это не может быть правдой! Должно быть, она грезит! Неужели она действительно стоит и слушает слова, которые на всю жизнь соединяют ее с человеком, которого она любит!
Капитан Барнет откашлялся и торжественно произнес:
— Властью, данной мне, как капитану корабля, Ее Британским Величеством королевой Викторией, императрицей Индии, объявляю вас мужем и женой, да благословит Бог ваш союз.
Он закрыл требник.
Вместо того чтобы отпустить ее руку, Максимус поднес ее к своим губам. Она почувствовала его прикосновение, и ей вдруг захотелось плакать.
— Сэр, и вы, леди Дорина, примите мои самые искренние поздравления, — сказал капитан. — Желаю вам многих лет счастья.
Он взял со столика фуражку, надел ее и, отдав честь, вышел из салона.
Дорина отняла у Максимуса свою руку. Перстень с печаткой был слишком велик для нее, и она придержала его другой рукой, чтобы он не соскользнул с пальца.
Затем она подняла на него потемневшие от волнения глаза.
— Мы… действительно… женаты?
Она едва выдохнула эти слова.
— По законам Англии мы женаты, — ответил Максимус. — Вы моя жена, Дорина.
Она снова опустила глаза под его взглядом.
— Вы совершили ошибку, — прошептала она с трагическим видом.
Она ждала ответа, но вместо этого достал из жилетного кармана часы.
— Уже четыре часа утра. Вы, должно быть, очень устали, поэтому я предлагаю вам отправиться спать. Позже у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить обо всем.
Он подошел к дальней стене салона и открыл дверь.
Двигаясь, как в полусне, Дорина последовала за ним. Носовая часть джонки была, по-видимому, разделена на две части — салон и спальню, которая была необычайно большой для такого судна. В центре спальни стояла самая странная кровать, которую Дорина когда-либо видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19