— Я не ожидала вашего визита, — пролепетала Дорина, — иначе осталась бы дома.
— О, я не жалуюсь. И если не ошибаюсь, лес — это тоже ваш дом.
Улыбнувшись, он сел рядом с Дориной и, посмотрев вдаль, заметил: .
— Уверен, что вы, как и я, думаете о Ярде и о том, сколько работы мне предстоит.
— По-моему, вы и так уже успели немало сделать.
— Но сколько еще предстоит! — воскликнул граф. — И необходимо начать с того, чтобы поблагодарить вас, Дорина, за то, что я жив и могу осуществить все мечты.
— Нет, пожалуйста, — тихо попросила Дорина, — мне не нужна ваша благодарность. Я так рада… так рада, что вы в безопасности.
— Вряд ли вы испытывали ко мне такие добрые чувства, когда впервые появились в моем доме, рассерженная, гневная, осуждающая.
Дорина не ответила, и граф шутливо заметил:
— Наверное, вы посчитали, что если приходится выбирать между мной и Джарвисом, то я — меньшее из зол.
— Теперь все это забыто, — поспешно пробормотала Дорина. — Вы сделали ошибку, но оказались достаточно благородным, чтобы ее признать. Вы очень изменились.
— Вы уверены в этом?
— Совершенно, — кивнула девушка.
— Я хочу знать, Дорина, — спросил он, поворачиваясь так, чтобы взглянуть на нее, — какие чувства вы питаете ко мне?
Неожиданные слова застали девушку врасплох, и нежные щеки снова порозовели. Блеснув глазами, она отвела от него взгляд.
— Нам пришлось пережить вместе, — тихо сказал граф, — много бед и несчастий. Вряд ли с кем-то еще могло случиться нечто подобное! Не могу, однако, поверить, что вы по-прежнему считаете меня чужаком, захватившим титул графа, так же как я не могу думать о вас, как об обычной, очень хорошенькой девушке, дочери местного священника.
В голосе его проскальзывали веселые нотки, и Дорина почти по-детски поинтересовалась:
— А вы… что вы теперь думаете обо мне?
— Вы действительно хотите знать? Но будет справедливо, если сначала ответите на мой вопрос.
Девушка, ослепительно улыбнувшись, объявила:
— Это очень легко. Я считаю вас человеком, достойным титула графа Ярдкомба, который еще больше прославит это древнее имя.
— Возможно, — признал граф, — но только благодаря вам я все еще граф Ярдкомб и считаю, что достигну успеха лишь в том случае, если мне поможете вы.
— Мне бы очень хотелось этого, — вздохнула Дорина, — но только сегодня утром я подумала о том, что вы можете прекрасно обойтись без меня.
Она говорила с такой неподдельной искренностью, что граф понял: девушка действительно верит в то, что говорит. Как она отличается от остальных женщин, которых он знал!
— Вы сказали, что думаете обо мне как о графе, — спокойно заметил он, — но мне по-настоящему интересно узнать, какого вы мнения обо мне как о человеке.
Девушка, слегка приподняв брови, взглянула на графа, и тот понял, что она все еще его не понимает. Он протянул руку, помог встать Дорине с дерева. Они вместе прошли немного вперед, чтобы лучше рассмотреть дом, озеро и старые деревья расстилавшегося перед ними парка.
— Мы смотрим на Ярд, — прошептал граф, — который вы знали всю жизнь и который так много значит для вас. Но для меня здесь по-прежнему все так ново, ведь двадцать девять лет я жил, не зная этих мест. Поэтому мне очень хочется, Дорина, чтобы вы думали обо мне независимо от Ярда, видели во мне того, кем я был, когда впервые приехал сюда, — простым солдатом, единственным стремлением которого было сделать воинскую карьеру.
— Я… кажется, понимаю, о чем вы спрашиваете меня, — пробормотала Дорина, — но, думаю, все, ради чего вы жили и сражались в армии, было лишь подготовкой к настоящему делу, которое подарила вам судьба, и теперь, когда настало время, вы не подведете тех, кто полагается на вас и принадлежит вам, потому что эти люди готовы отдать жизнь за графа Ярдкомба.
Граф нежно рассмеялся:
— О дорогая, только вы способны дать столь правдивый ответ, хотя это не совсем то, что я желал бы услышать от вас.
И заметив, как широко раскрылись глаза Дорины, пояснил:
— Вы, конечно, уже поняли: я пытаюсь по своей привычке иносказательно объяснить, что я вас люблю.
— Вы… любите меня? — потрясенно прошептала девушка, но лицо просияло от почти неземного счастья. Графу никогда не приходилось видеть подобной красоты, ставшей частью солнечного света и звезд, красоты, слишком неземной, чтобы принадлежать простой смертной.
…...
— Я люблю вас, — повторил он, — но хочу, чтобы вы любили не графа и не владельца Ярда, а меня самого.
И с этими словами он обнял ее и привлек к себе, и, прежде чем девушка сумела что-то ответить, прижался губами к ее губам.
Он поцеловал ее очень нежно, не только потому, что знал — Дорину до сих пор не целовал ни один мужчина. Он просто не мог относиться к ней иначе, чем с почтительным уважением. В Дорине было нечто от святой. Он никогда не встречал раньше подобных женщин.
Но, ощутив мягкость и податливость ее губ, Оскар стал более требовательным, более настойчивым. Девушка затрепетала, и Оскар почувствовал, что тоже весь дрожит.
Все в Дорине так отличалось от страстных ^распущенных женщин, которых он знал в прошлом! Он почти боялся, что грезит и стоит лишь проснуться, как она улетит, исчезнет, подобно облаку.
И когда Оскар поднял голову, Дорина прошептала голосом, едва слышным за шелестом листьев:
— Я люблю вас… люблю… просто не понимала этого… до сих пор!
— Что вы чувствуете сейчас? — допытывался граф.
— Вы так великолепны… богоподобны… не может быть, чтобы такой человек полюбил меня!
— Потребовалось бы немало времени на то, чтобы рассказать, как сильно, — ответил граф, — но благодаря вам мы будем жить долго, и я стану любить, обожать и боготворить вас, зная, что наше взаимное счастье сделает счастливыми всех людей вокруг.
Дорина, тихо вскрикнув, спрятала лицо у него на плече.
— Ты плачешь, дорогая? — спросил он. — Неужели я сделал что-то, отчего ты можешь плакать?
— Просто… просто я так счастлива! — дрожащим голосом проговорила Дорина. — Только сегодня я радовалась тому, что ты жив, и в безопасности, и получил все на свете… и огорчалась, думая, что больше тебя не интересую.
— Но больше всего на свете мне нужна именно ты. Сокровище мое, я не могу без тебя жить!
— Неужели… неужели это правда?
— Поверь мне, и я готов всю жизнь доказывать тебе это — день за днем, час за часом, год за годом.
Граф вздохнул и прижал ее к себе еще крепче.
— Именно такую, как ты, я искал все эти годы и был уверен, что никогда не найду, что моего идеала просто не существует!
Он осторожно приподнял подбородок Дорины и повернул ее лицом к себе.
— Как можешь ты быть такой красивой и в то же время милой, невинной и бескорыстной? Какой великолепный подарок преподнесла мне судьба!
— Боюсь, что из-за того, что я всегда жила в Литл Содбери, — выдохнула Дорина, — ты найдешь меня слишком скучной и захочешь вернуться к утонченным дамам, которых знал в Лондоне.
Граф понял, что Дорина думает о леди Морин, и решил раз и навсегда объяснить все как есть.
— Мне нужно что-то сказать тебе, мое сокровище, пусть это и не слишком важное известие. Однако к тому времени, как ты вернешься домой, новости о случившемся уже разнесутся по всей деревне.
— Что произошло? — с тревогой спросила Дорина.
— Как раз перед вторым завтраком приехал сэр Роджер, и я выкинул его из дома.
И видя, что девушка не отвечает, добавил:
— Именно этого ты, кажется, и ждала от меня. Дорина вскрикнула:
— Ну конечно! Все так, как я хотела! Теперь соседи узнают, что ты не одобряешь его поведения с Мэри Белл, и станут восхищаться тобой еще больше, и… и доверять тоже.
— Я знал, что ты поймешь, — кивнул граф, — и должен сказать еще, что с ним приехала леди Морин и я отослал их в Лондон вместе.
Глаза Дорины подозрительно блеснули, и Оскар, осознав, что чувствует девушка, очень тихо произнес:
— Все кончено, раз и навсегда. Дорина, я сделал еще одну ошибку и признаю, что был не прав, позволив себе вступить в связь с замужней женщиной.
— Она… она была очень расстроена?
— Скорее обозлена и сначала не поверила мне. Но больше я не желаю это обсуждать. Знай, что лишь благодаря тебе я понял, каким путем идти в жизни. И теперь мы вместе станем трудиться на благо нашей семьи и наших людей.
— Неужели ты действительно так думаешь? — спросила Дорина.
— Думаю и говорю. И ношу крест твоей матери, дорогая, с того дня, как ты надела его на меня. Уверен, что когда мы поженимся и будем вместе все дни и ночи, это поможет мне принимать правильные решения и справляться с любыми проблемами.
Теперь слезы, наполнившие глаза Дорины, покатились по щекам.
— Как… ты можешь… говорить это… — прерывающимся голосом прошептала она. — Как можешь быть… столь недосягаемым и величественным и в то же время… настоящим мужчиной, истинным графом Ярдкомбом? Граф улыбнулся.
— Так и думал что речь зайдет о Ярде! Но ведь, дорогая, именно благодаря тебе и Джарвису, как это ни странно звучит, теперь все будет по-иному.
И прежде чем Дорина успела ответить, он снова прижал ее к себе и спросил:
— Как скоро ты станешь моей женой? Я хочу, чтобы ты повсюду была со мной, и кроме того, здесь так много предстоит сделать, что у нас просто не будет времени для долгого медового месяца, хотя, надеюсь, он не станет от этого менее восхитительным.
Дорина тихо засмеялась, и графу показалось, что вокруг запели птицы, проснувшиеся с рассветом.
— Ты слишком спешишь! Я еще не сказала, что выйду за тебя.
— Неужели осмелишься отказать?!
— Я., , немного боюсь, что не такая жена тебе нужна. Даже в самых безумных мечтах я не представляла, что буду жить в Ярде, стану графиней…
— Но кто еще, кроме тебя, может понять, какую большую ответственность налагает этот титул?
— Именно поэтому… поэтому и опасаюсь, что подведу тебя.
— Никогда!
— Но почему ты так уверен? — покачала головой Дорина.
— Но именно ты обладаешь проницательностью и пониманием того, что правильно и справедливо, и делаешь то, что необходимо в каждый конкретный момент, не колеблясь и не раздумывая.
— Это лишь потому, — пояснила Дорина, — что мне помогает Господь.
— Знаю, — серьезно кивнул граф, — и очень нуждаюсь в твоей помощи, Дорина. Говоря по правде, я не смогу ничего добиться один.
Оскар улыбнулся, и Дорине показалось, что она никогда не видела мужчины привлекательнее. Но тут он спросил так умоляюще, что сердце Дорины перевернулось:
— Пожалуйста, моя любимая, моя защитница и наставница, скажи, выйдешь ли ты за меня замуж?
— Как только… ты скажешь, когда.
— Спасибо, сокровище мое!
И он снова начал целовать Дорину, страстно, пылко, требовательно, пока их сердца не забились в сумасшедшем лихорадочном ритме и Оскар не почувствовал, как дрожит стройное тело девушки.
— Мы поженимся немедленно! — объявил граф, — и без лишней огласки, если, конечно, ты, дорогая, не захочешь пышной свадьбы.
— О нет, нет! — воскликнула Дорина. — Я просто не смогу стоять перед всеми твоими лондонскими знакомыми, знать, что они критикуют меня, перешептываются за спиной, ненавидят за то, что отняла тебя у них… Но думаю, все жители деревни и поместья будут присутствовать при венчании, потому как ты принадлежишь им так же, как они принадлежат тебе.
— И тебе тоже, — кивнул граф.
— Они будут обижены и опечалены, если не смогут увидеть нашего венчания, и…
Дорина помедлила, и застенчиво посмотрела на Оскара из-под длинных ресниц.
— Они наверняка захотят выпить эля за наше здоровье, а потом устроить фейерверк на лужайке!
Граф рассмеялся.
— Ты права, дорогая. Мы пригласим всех, не пожалеем эля и устроим праздничный обед, и конечно, фейерверк, чтобы все было как полагается при таком важном событии.
— О, я знала, что ты согласишься!
— А ты кое-что забыла! Клянусь, так не поступила бы ни одна женщина на свете, кроме тебя!
— О чем я забыла? — с беспокойством осведомилась Дорина.
— О приданом, сокровище мое! Но думаю, мы сможем выписать из Лондона все необходимые наряды, и я немедленно займусь этим сам!
Дорина положила руки ему на плечи:
— Ты обо всем подумал! А я… я даже не вспоминала о подвенечном наряде! Какой простушкой я смотрелась бы в этом платье!
— Ты выглядишь прелестно в любом наряде, но поскольку невеста графа Ярдкомба должна быть одета роскошнее всех, то у тебя, мое счастье, будет самое дорогое и красивое приданое на свете!
Дорина, глубоко вздохнув, покачала головой:
— Я хочу наряжаться только ради тебя, Оскар. Граф снова повернул ее лицо к себе.
— Мне безразлично, что ты носишь или делаешь. Глядя на тебя, родная, я вижу лишь огромные серые глаза, в которых отражается твоя чистая душа, такая прекрасная и совершенная, что все время хочется упасть на колени и благодарить Бога, ниспославшего мне тебя.
Каждое его слово будто эхом отдавалось в окружающей тишине. Глаза Дорины сияли так, что граф, не в силах продолжать, снова завладел ее губами в жарком, нескончаемом, безумном поцелуе, заставившем их обоих забыть обо всем. Дорина чувствовала, что сердце вот-вот вырвется из груди. Именно в эти минуты она ясно осознала, что они уже соединились навсегда и никакая церемония, даже самая священная, не сможет сделать их ближе и роднее, чем сейчас.
Они принадлежат друг другу, и Божественная Сила, оберегавшая влюбленных в самые страшные и опасные минуты, наконец озарила их счастьем и подарила волшебство любви, которое останется с ними навеки.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12