Но она так торопилась, так жаждала поскорее исчезнуть, чтобы, не дай Бог, не встретиться с графом после того, что случилось, что просто забыла обо всем на свете; теперь Калиста сама удивлялась, как она могла совершить такую невероятную, непростительную глупость!
Предложение директора цирка — впоследствии Калиста узнала, что все называли его просто Босс — оказалось как нельзя более кстати, позволяя быстро решить самые насущные проблемы, а познакомившись с другими артистами труппы, Калиста с головой ушла в свою новую жизнь, наслаждаясь ее необычностью и своеобразием.
Разумеется, она совершенно не думала о том, какое впечатление ее красота может произвести на всех этих мужчин, даже не предполагая, что они могут смотреть на нее просто как на привлекательную молодую женщину.
Коко влюбился в нее с первого взгляда, и она была благодарна ему за его самоотверженность и постоянную готовность прийти ей на помощь. Он помогал ей чистить Кентавра и ухаживать за ним, ставил ее фургончик там, где она его просила, — подальше от шумного столпотворения и надоедливой болтовни других женщин.
А вот Мандзани — это было уже совсем другое дело. В жилах его текла пламенная смесь крови чехов и турков, хотя он и называл себя итальянским именем, считая его более звучным и романтичным. Он обладал невероятно горячим темпераментом, взрывался, как порох, и был жесток и ревнив до безумия, что с самого начала пугало Калисту, Она старалась избегать его, однако это было не так легко, и она неоднократно уже подумывала о том, что придется поговорить с Боссом и попросить его как-нибудь воздействовать на Мандзани, чтобы тот оставил ее в покое.
И надо же быть такому невезению, размышляла теперь девушка, чтобы граф появился как раз в тот момент, когда Мандзани заявил о своих намерениях еще более решительно, чем прежде…
Простит ли ее когда-нибудь граф, сможет ли он забыть, в каком неприятном и унизительном положении оказался по ее милости? — с отчаянием спрашивала себя Калиста, пока они ехали через поля, направляясь к придорожной гостинице.
Калиста нисколько не сомневалась, что граф отлично владеет искусством бокса и всеми его приемами, но это никак не могло ему помочь в схватке с таким противником, как Мандзани, привыкшим грубо и примитивно молотить кулаками в уличных драках.
Девушка понимала также, что узкий сюртук и высокие сапоги для верховой езды мешали графу, затрудняли его движения, не давая ему свободно развернуться.
При всем при том она чувствовала, как будет уязвлена его гордость, когда он узнает, что его победил какой-то ничтожный циркач, что он не сумел, несмотря на все свое мужество и силу, защитить ее от оскорбительных предложений Мандзани.
Ничего не поделаешь, решила Калиста, пока что нужно подумать о том, как получше ухаживать за графом, чтобы он поскорее поправился.
Она надеялась только, что граф ранен не слишком серьезно, хотя и знала, какой нечеловеческой силой обладает тяжелоатлет и как страшна и опасна может быть его медвежья хватка.
Всего лишь несколько дней назад девушка собственными глазами видела, как силач чуть не убил одного пьяного солдата, который забрел в цирк со своими дружками и отпускал всякие пошлые шуточки, насмехаясь над артистами и их номерами.
Когда на арену вышел Мандзани, вся компания принялась, давясь от смеха, потешаться над его способностью, громкими пьяными голосами выражая сомнение в том, что он действительно так силен, как кажется.
Мандзани ждал их снаружи, у выхода.
Он расшвырял их всех, и трое из них бежали, а вернее, шатаясь, поплелись, мечтая, как можно скорее унести ноги подальше, но четвертый упорно лез в драку, и Мандзани избил его до полусмерти и оставил валяться в канаве без сознания, истекающего кровью.
Впереди показалась почтовая станция, и Калиста, обогнав лошадь графа, сообщила:
— Я поеду вперед и отдам все нужные распоряжения, так, чтобы к вашему приезду все уже было готово.
Не ожидая, пока Коко что-нибудь ответит, она пришпорила Кентавра и помчалась к гостинице. Во дворе, увидев конюха, вышедшего ей навстречу, Калиста произнесла властным и надменным, не терпящим никаких возражений голосом:
— Я желаю немедленно поговорить с хозяином!
Тот, вероятно, уже раньше заметил ее из окна, потому что к тому времени, когда Калиста спешилась, хозяин уже стоял в дверях, низко кланяясь и приветствуя ее.
Еще когда они ехали через поле, девушка надела на голову свою шляпку с длинной развевающейся вуалью, и, хотя волосы ее были слегка растрепаны, ее элегантный костюм и чистокровный, породистый жеребец, на котором она приехала, не оставляли сомнения в том, что это дама из высшего света, требующая к себе внимания и почтительного отношения.
— Вы хозяин этой гостиницы? — спросила Калиста.
— Я и есть, мадам, — ответил тот. — Поверьте мне, для меня большая честь, что вы завернули к нам.
— Я не одна, — продолжала Калиста. — Мы с мужем возвращались в Лондон, и по дороге на нас напали разбойники. Он отважно защищался, но силы были неравные, и его могли бы даже убить, если бы нам не помогли цирковые артисты — к счастью, они оказались поблизости. Один из них помог затем доставить моего мужа сюда, в вашу гостиницу. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы приготовили для нас лучшую спальню, какая только у вас имеется, и поскорее послали бы за доктором.
— Конечно, мадам, все сейчас же будет сделано по вашему распоряжению, — закивал головой хозяин гостиницы. — Ох уж эти мне разбойники, о них по всей нашей округе идет дурная слава! Житья не дают людям — ни пройти, ни проехать! Надо бы солдат на них напустить — пускай бы их всех переловили, а так толку не будет, нет!.. Но вы не сомневайтесь, мы все для вас сделаем, уж постараемся ради вас и вашего доброго муженька!
— Благодарю вас! — с достоинством произнесла Калиста.
Пока она разговаривала с хозяином, во двор завели вороного жеребца, на котором Коко, придерживая, вез графа.
Несмотря на кровь, которая текла по подбородку графа, на то, что голова его была бессильно опущена, а тот глаз, куда пришелся страшный удар Мандзани, совсем заплыл, видно было, что это настоящий джентльмен, человек из высших кругов общества.
Хозяин позвал на помощь гостиничного слугу и привратника, и они вместе сняли графа с лошади и внесли в гостиницу.
Коко тоже спешился, и Калиста приказала конюхам отвести обеих лошадей в стойла и проследить, чтобы, после того как их расседлают, они были бы должным образом накормлены и напоены.
Затем, доставая из кошелька флорин, она протянула его мальчику.
— Только пообещай мне, — потребовала девушка, прежде чем отдать ему монетку, — что ты никому не расскажешь о том, что случилось около цирка и где мы остановились!
— Вот вам крест, леди, никому не скажу, — забормотал маленький оборванец, жадно уставившись на монетку.
Калиста положила флорин на его протянутую ладошку, и он, точно опасаясь, что она может передумать и отобрать у него деньги, стремглав помчался прочь.
Девушка повернулась к клоуну.
— Спасибо тебе за все, Коко, — тихо сказала она, подавая ему руку.
— Неужели я никогда больше не увижу вас, chere? — спросил клоун, и Калиста увидела, какая боль была в его глазах.
— Я буду вспоминать о тебе, я всегда буду думать о тебе с благодарностью, — сказала она вместо ответа.
Он безнадежно вздохнул, словно понимая, что возражать бесполезно, и поднес ее руку к губам.
— Я буду надеяться, что это еще не конец и мы встретимся когда-нибудь, — сказал он. — Аи revoir.
— Аu revoir , Коко, — ответила Калиста. — Ты навсегда останешься в моей памяти и в моей душе как самый верный и добрый друг!
Девушка отвернулась, не в силах вынести того отчаяния и глубокого страдания, которое отразилось на его лице, и, не оглядываясь, вошла в гостиницу.
Хозяин с помощью своих слуг внес графа наверх, где его уложили на широкую удобную кровать в довольно уютной комнате с низким обшитым деревом потолком.
Окно выходило в сад за гостиницей, а дальше за ним открывался чудесный вид на бесконечные просторы полей и лесов, протянувшихся до самого горизонта.
— Я послала за доктором, мадам, — раздался женский голос, и Калиста увидела дородную — кровь с молоком — женщину, по всей видимости, жену хозяина гостиницы, присевшую перед ней в знак приветствия.
В руках у нее были узелок Калисты и какой-то сверток — вероятно, отвязанный от седла Ореста, — в котором были дорожные вещи графа.
— Мне так жаль, мадам, прямо не могу вам сказать, как я расстроилась, когда узнала про вашего мужа! — Голос хозяйки был полон сочувствия. — Ох уж эти разбойники! Повесить бы их всех — только этого они и заслуживают!
— Без сомнения, их следовало бы наказать! — согласилась с ней Калиста. — Нам еще повезло, что они нас не убили и нам удалось спастись. — Говоря это, она заметила, как глаза хозяйки остановились на ее руке, на которой не было перчатки, и быстро добавила:
— Они забрали все мои драгоценности, даже обручальное кольцо, но муж стал сопротивляться, и им не удалось схватить его кошелек.
Калиста подумала, что для хозяйки будет большим облегчением узнать, что услуги их не останутся неоплаченными, и она надеялась, что граф не совершил такой глупости, как она сама, и не отправился в дорогу, не взяв с собой достаточной суммы денег.
— Какое несчастье! Боже мой, как вам не повезло, мадам! — причитала хозяйка. — Ведь обручальное кольцо — это сокровище, которым каждая женщина — богатая она или бедная, высокого или низкого происхождения — дорожит больше всего на свете! Ничто не может его заменить, мадам!
— Вы правы, — тихонько вздохнула Калиста. Обернувшись, она увидела, что графа уже раздели и уложили, укрыв одеялом. — Скажите, пожалуйста, — обратилась она к хозяйке, — нет ли рядом с этой комнатой еще одной, где я могла бы спать? Мужу моему сейчас нужен покой, и я не хотела бы ему мешать, но все-таки лучше мне все время находиться поблизости, чтобы услышать, если он позовет, и сразу подать ему все необходимое.
— Ну конечно, я понимаю, мадам, — согласилась хозяйка. — Тут рядом есть маленькая гардеробная, в нее можно пройти прямо из спальни. Обычно ее занимают мужчины, но, может быть, она покажется вам достаточно удобной, и вы немножко поживете в ней, пока вашему мужу не полегчает.
Говоря это, хозяйка открыла дверь, и Калиста увидела за ней еще одну спальню, куда больше того фургончика, в котором ей приходилось жить в последнее время. Поблагодарив хозяйку, девушка заверила ее, что ей тут будет очень хорошо и удобно.
Заметив, что женщина с любопытством поглядывает на ее узелок, Калиста объяснила:
— Воры унесли все мои вещи, все, что я захватила с собой в дорогу. Надеюсь только, там не было ничего особенно ценного. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы приказали выгладить два моих оставшихся платья, и я уверена, у вас найдется лакей, который позаботится об одежде моего мужа.
Хозяйка успокоила ее, заверив, что в этой гостинице им окажут все необходимые услуги.
Увидев, что хозяин уже собирается выйти из комнаты, Калиста горячо поблагодарила и его тоже.
— Разрешите мне узнать ваше имя, мадам, — спросил он уже с порога.
— Ну конечно, — ответила Калиста. — Хелстон. Мистер и миссис Хелстон. Мы из Лондона.
— Доктор скоро будет, мадам; надеюсь, после «его визита вы не откажетесь от легкого ужина?
— Благодарю вас, с удовольствием, — сказала Калиста.
Слуги, которые помогали перенести графа наверх, вышли, и в комнате остался только один — маленький, худенький, но очень жилистый и, как видно, выносливый человечек. Он заверил Калисту, что все время будет рядом и явится по первому ее зову в любое время дня и ночи.
Закрыв, наконец, и за ним дверь, Калиста смогла подойти к постели графа, чтобы взглянуть на него.
Пока они ехали сюда, глаз графа страшно распух и не открывался, но девушка понимала, что это не так опасно, как то, что у него могли быть сломаны ребра и повреждена грудная клетка.
Во всяком случае, ни о чем нельзя было судить с полной уверенностью до прихода врача, а потому Калиста прошла пока в свою комнату, чтобы снять шляпку и пригладить волосы.
Вернувшись в спальню, она снова села у постели графа, не спуская глаз с его лица.
Просто какой-то рок преследует нас, подумала девушка, постоянно сталкивая друг с другом.
Она сделала все, что могла, предупредила его, чтобы он не входил в ее жизнь, но он не внял предупреждению; и вот теперь, когда она бежала прочь, чтобы спасти и его и самое себя от того, что им было уготовано и чего оба они не хотели принять, он появляется снова, и ей ничего больше не остается, как только ухаживать за ним, пока он не поправится.
Калиста понимала, что нельзя сейчас же послать за его слугами и экипажем и унизить его, позволив им увидеть своего господина в таком состоянии.
Она понимала также, что в этом случае потребовалось бы слишком многое объяснять, даже если бы ей удалось сразу же исчезнуть.
Так что единственной возможностью загладить вину, которая, в сущности, целиком лежала на совести ее матери, было держать все случившееся в тайне и постараться, чтобы ни одна душа не узнала об этом.
Врач прибыл быстрее, чем ожидала Калиста.
Это был грубоватый, но добродушный деревенский костоправ, привыкший иметь дело со всякими травмами, случающимися иногда при верховой езде, большой специалист по разнообразным переломам и вывихам.
Он внимательно осмотрел и ощупал графа.
— Готов спорить на что угодно, миссис Хелстон, — проговорил он наконец, — что ваш муж, кстати, замечательно здоровый и красивый молодой человек, — не очень сильно пострадал; самое худшее, что у него может быть, — это парочка сломанных ребер! Сейчас я наложу ему тугую повязку. Конечно, для него это будет связано с временными неудобствами, но ничего страшного, это ненадолго!
— Я так рада! — воскликнула Калиста. — А вы не думаете, что у него сломана челюсть?
Доктор улыбнулся.
— У него, без сомнения, будет синяк вокруг глаза, который несколько подпортит его внешний вид, — заметил он, — и ему, пожалуй, несколько деньков будет не до смеха! И все же ему здорово повезло, что эти треклятые разбойники, — прошу прощения за такое слово, — не сломали ему нос!
— А почему именно нос? — удивилась Калиста.
— Мужчина, который был их предыдущей жертвой, очень сильно пострадал, — объяснил доктор. — Ему раздробили нос, а на руку ему пришлось наложить шину на целых шесть недель!
Он туго перебинтовал грудь графа, посоветовал Калисте прикладывать гусиный жир к его синякам и пообещал заглянуть на следующий день.
— Как долго он пробудет без сознания? — спросила она.
Врач пожал плечами.
— Вряд ли он будет очень хорошо себя чувствовать, когда придет в себя! — заметил он. — Так что, мне кажется, чем дольше он будет пребывать в неведении о том, что с ним случилось, тем лучше для него! Я оставлю вам пузырек с настойкой опия на тот случай, если он будет беспокойно спать ночью. Вреда это ему не причинит, но, по крайней мере, он не будет чувствовать себя как птичка с подрезанными крылышками и не будет метаться, пытаясь взлететь!
Он засмеялся, довольный собственной шуткой, дал Калисте бутылочку с лекарством и спустился по лестнице. Девушка слышала, как он еще поболтал с хозяином гостиницы, прежде чем уехать.
Сняв свой костюм для верховой езды, Калиста надела одно из муслиновых платьев, которые уже были выглажены и доставлены к ней в спальню. Переодевшись и причесавшись, она спустилась вниз и пообедала в одиночестве в отдельном кабинете трактира, где для нее специально накрыли стол.
Пока она отсутствовала, у постели графа дежурил слуга, и, когда Калиста вернулась после обеда, он сообщил ей, что в состоянии больного не произошло никаких изменений.
Калиста заказала лимонад на тот случай, если среди ночи граф вдруг проснется и захочет пить. Затем, поскольку день выдался длинный и весьма нелегкий и она чувствовала себя крайне утомленной, девушка разделась в своей маленькой боковой комнатке и собралась ложиться.
К счастью, она догадалась захватить из дома легкий пеньюар, так что теперь ей было что надеть поверх тонкой, почти прозрачной ночной рубашки. Накинув его на плечи, она подошла к зеркалу и стала расчесывать свои длинные светлые волосы, когда внезапно из соседней спальни донесся какой-то слабый звук.
Вбежав туда, она увидела, что граф со стоном пытается повернуться на постели.
Наклонившись над ним, Калиста прикоснулась к его лбу и с радостью почувствовала, что лоб прохладный и лихорадки нет.
Она догадалась, однако, что боль в груди, которая, без сомнения, должна была мучить его после того, как Мандзани сжал его своими ручищами, стала, видимо, сильнее и дошла уже до его сознания, заставляя его стонать.
Не прошло и несколько минут, как веко единственного глаза, который он еще мог открыть, дрогнуло, и граф посмотрел прямо на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Предложение директора цирка — впоследствии Калиста узнала, что все называли его просто Босс — оказалось как нельзя более кстати, позволяя быстро решить самые насущные проблемы, а познакомившись с другими артистами труппы, Калиста с головой ушла в свою новую жизнь, наслаждаясь ее необычностью и своеобразием.
Разумеется, она совершенно не думала о том, какое впечатление ее красота может произвести на всех этих мужчин, даже не предполагая, что они могут смотреть на нее просто как на привлекательную молодую женщину.
Коко влюбился в нее с первого взгляда, и она была благодарна ему за его самоотверженность и постоянную готовность прийти ей на помощь. Он помогал ей чистить Кентавра и ухаживать за ним, ставил ее фургончик там, где она его просила, — подальше от шумного столпотворения и надоедливой болтовни других женщин.
А вот Мандзани — это было уже совсем другое дело. В жилах его текла пламенная смесь крови чехов и турков, хотя он и называл себя итальянским именем, считая его более звучным и романтичным. Он обладал невероятно горячим темпераментом, взрывался, как порох, и был жесток и ревнив до безумия, что с самого начала пугало Калисту, Она старалась избегать его, однако это было не так легко, и она неоднократно уже подумывала о том, что придется поговорить с Боссом и попросить его как-нибудь воздействовать на Мандзани, чтобы тот оставил ее в покое.
И надо же быть такому невезению, размышляла теперь девушка, чтобы граф появился как раз в тот момент, когда Мандзани заявил о своих намерениях еще более решительно, чем прежде…
Простит ли ее когда-нибудь граф, сможет ли он забыть, в каком неприятном и унизительном положении оказался по ее милости? — с отчаянием спрашивала себя Калиста, пока они ехали через поля, направляясь к придорожной гостинице.
Калиста нисколько не сомневалась, что граф отлично владеет искусством бокса и всеми его приемами, но это никак не могло ему помочь в схватке с таким противником, как Мандзани, привыкшим грубо и примитивно молотить кулаками в уличных драках.
Девушка понимала также, что узкий сюртук и высокие сапоги для верховой езды мешали графу, затрудняли его движения, не давая ему свободно развернуться.
При всем при том она чувствовала, как будет уязвлена его гордость, когда он узнает, что его победил какой-то ничтожный циркач, что он не сумел, несмотря на все свое мужество и силу, защитить ее от оскорбительных предложений Мандзани.
Ничего не поделаешь, решила Калиста, пока что нужно подумать о том, как получше ухаживать за графом, чтобы он поскорее поправился.
Она надеялась только, что граф ранен не слишком серьезно, хотя и знала, какой нечеловеческой силой обладает тяжелоатлет и как страшна и опасна может быть его медвежья хватка.
Всего лишь несколько дней назад девушка собственными глазами видела, как силач чуть не убил одного пьяного солдата, который забрел в цирк со своими дружками и отпускал всякие пошлые шуточки, насмехаясь над артистами и их номерами.
Когда на арену вышел Мандзани, вся компания принялась, давясь от смеха, потешаться над его способностью, громкими пьяными голосами выражая сомнение в том, что он действительно так силен, как кажется.
Мандзани ждал их снаружи, у выхода.
Он расшвырял их всех, и трое из них бежали, а вернее, шатаясь, поплелись, мечтая, как можно скорее унести ноги подальше, но четвертый упорно лез в драку, и Мандзани избил его до полусмерти и оставил валяться в канаве без сознания, истекающего кровью.
Впереди показалась почтовая станция, и Калиста, обогнав лошадь графа, сообщила:
— Я поеду вперед и отдам все нужные распоряжения, так, чтобы к вашему приезду все уже было готово.
Не ожидая, пока Коко что-нибудь ответит, она пришпорила Кентавра и помчалась к гостинице. Во дворе, увидев конюха, вышедшего ей навстречу, Калиста произнесла властным и надменным, не терпящим никаких возражений голосом:
— Я желаю немедленно поговорить с хозяином!
Тот, вероятно, уже раньше заметил ее из окна, потому что к тому времени, когда Калиста спешилась, хозяин уже стоял в дверях, низко кланяясь и приветствуя ее.
Еще когда они ехали через поле, девушка надела на голову свою шляпку с длинной развевающейся вуалью, и, хотя волосы ее были слегка растрепаны, ее элегантный костюм и чистокровный, породистый жеребец, на котором она приехала, не оставляли сомнения в том, что это дама из высшего света, требующая к себе внимания и почтительного отношения.
— Вы хозяин этой гостиницы? — спросила Калиста.
— Я и есть, мадам, — ответил тот. — Поверьте мне, для меня большая честь, что вы завернули к нам.
— Я не одна, — продолжала Калиста. — Мы с мужем возвращались в Лондон, и по дороге на нас напали разбойники. Он отважно защищался, но силы были неравные, и его могли бы даже убить, если бы нам не помогли цирковые артисты — к счастью, они оказались поблизости. Один из них помог затем доставить моего мужа сюда, в вашу гостиницу. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы приготовили для нас лучшую спальню, какая только у вас имеется, и поскорее послали бы за доктором.
— Конечно, мадам, все сейчас же будет сделано по вашему распоряжению, — закивал головой хозяин гостиницы. — Ох уж эти мне разбойники, о них по всей нашей округе идет дурная слава! Житья не дают людям — ни пройти, ни проехать! Надо бы солдат на них напустить — пускай бы их всех переловили, а так толку не будет, нет!.. Но вы не сомневайтесь, мы все для вас сделаем, уж постараемся ради вас и вашего доброго муженька!
— Благодарю вас! — с достоинством произнесла Калиста.
Пока она разговаривала с хозяином, во двор завели вороного жеребца, на котором Коко, придерживая, вез графа.
Несмотря на кровь, которая текла по подбородку графа, на то, что голова его была бессильно опущена, а тот глаз, куда пришелся страшный удар Мандзани, совсем заплыл, видно было, что это настоящий джентльмен, человек из высших кругов общества.
Хозяин позвал на помощь гостиничного слугу и привратника, и они вместе сняли графа с лошади и внесли в гостиницу.
Коко тоже спешился, и Калиста приказала конюхам отвести обеих лошадей в стойла и проследить, чтобы, после того как их расседлают, они были бы должным образом накормлены и напоены.
Затем, доставая из кошелька флорин, она протянула его мальчику.
— Только пообещай мне, — потребовала девушка, прежде чем отдать ему монетку, — что ты никому не расскажешь о том, что случилось около цирка и где мы остановились!
— Вот вам крест, леди, никому не скажу, — забормотал маленький оборванец, жадно уставившись на монетку.
Калиста положила флорин на его протянутую ладошку, и он, точно опасаясь, что она может передумать и отобрать у него деньги, стремглав помчался прочь.
Девушка повернулась к клоуну.
— Спасибо тебе за все, Коко, — тихо сказала она, подавая ему руку.
— Неужели я никогда больше не увижу вас, chere? — спросил клоун, и Калиста увидела, какая боль была в его глазах.
— Я буду вспоминать о тебе, я всегда буду думать о тебе с благодарностью, — сказала она вместо ответа.
Он безнадежно вздохнул, словно понимая, что возражать бесполезно, и поднес ее руку к губам.
— Я буду надеяться, что это еще не конец и мы встретимся когда-нибудь, — сказал он. — Аи revoir.
— Аu revoir , Коко, — ответила Калиста. — Ты навсегда останешься в моей памяти и в моей душе как самый верный и добрый друг!
Девушка отвернулась, не в силах вынести того отчаяния и глубокого страдания, которое отразилось на его лице, и, не оглядываясь, вошла в гостиницу.
Хозяин с помощью своих слуг внес графа наверх, где его уложили на широкую удобную кровать в довольно уютной комнате с низким обшитым деревом потолком.
Окно выходило в сад за гостиницей, а дальше за ним открывался чудесный вид на бесконечные просторы полей и лесов, протянувшихся до самого горизонта.
— Я послала за доктором, мадам, — раздался женский голос, и Калиста увидела дородную — кровь с молоком — женщину, по всей видимости, жену хозяина гостиницы, присевшую перед ней в знак приветствия.
В руках у нее были узелок Калисты и какой-то сверток — вероятно, отвязанный от седла Ореста, — в котором были дорожные вещи графа.
— Мне так жаль, мадам, прямо не могу вам сказать, как я расстроилась, когда узнала про вашего мужа! — Голос хозяйки был полон сочувствия. — Ох уж эти разбойники! Повесить бы их всех — только этого они и заслуживают!
— Без сомнения, их следовало бы наказать! — согласилась с ней Калиста. — Нам еще повезло, что они нас не убили и нам удалось спастись. — Говоря это, она заметила, как глаза хозяйки остановились на ее руке, на которой не было перчатки, и быстро добавила:
— Они забрали все мои драгоценности, даже обручальное кольцо, но муж стал сопротивляться, и им не удалось схватить его кошелек.
Калиста подумала, что для хозяйки будет большим облегчением узнать, что услуги их не останутся неоплаченными, и она надеялась, что граф не совершил такой глупости, как она сама, и не отправился в дорогу, не взяв с собой достаточной суммы денег.
— Какое несчастье! Боже мой, как вам не повезло, мадам! — причитала хозяйка. — Ведь обручальное кольцо — это сокровище, которым каждая женщина — богатая она или бедная, высокого или низкого происхождения — дорожит больше всего на свете! Ничто не может его заменить, мадам!
— Вы правы, — тихонько вздохнула Калиста. Обернувшись, она увидела, что графа уже раздели и уложили, укрыв одеялом. — Скажите, пожалуйста, — обратилась она к хозяйке, — нет ли рядом с этой комнатой еще одной, где я могла бы спать? Мужу моему сейчас нужен покой, и я не хотела бы ему мешать, но все-таки лучше мне все время находиться поблизости, чтобы услышать, если он позовет, и сразу подать ему все необходимое.
— Ну конечно, я понимаю, мадам, — согласилась хозяйка. — Тут рядом есть маленькая гардеробная, в нее можно пройти прямо из спальни. Обычно ее занимают мужчины, но, может быть, она покажется вам достаточно удобной, и вы немножко поживете в ней, пока вашему мужу не полегчает.
Говоря это, хозяйка открыла дверь, и Калиста увидела за ней еще одну спальню, куда больше того фургончика, в котором ей приходилось жить в последнее время. Поблагодарив хозяйку, девушка заверила ее, что ей тут будет очень хорошо и удобно.
Заметив, что женщина с любопытством поглядывает на ее узелок, Калиста объяснила:
— Воры унесли все мои вещи, все, что я захватила с собой в дорогу. Надеюсь только, там не было ничего особенно ценного. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы приказали выгладить два моих оставшихся платья, и я уверена, у вас найдется лакей, который позаботится об одежде моего мужа.
Хозяйка успокоила ее, заверив, что в этой гостинице им окажут все необходимые услуги.
Увидев, что хозяин уже собирается выйти из комнаты, Калиста горячо поблагодарила и его тоже.
— Разрешите мне узнать ваше имя, мадам, — спросил он уже с порога.
— Ну конечно, — ответила Калиста. — Хелстон. Мистер и миссис Хелстон. Мы из Лондона.
— Доктор скоро будет, мадам; надеюсь, после «его визита вы не откажетесь от легкого ужина?
— Благодарю вас, с удовольствием, — сказала Калиста.
Слуги, которые помогали перенести графа наверх, вышли, и в комнате остался только один — маленький, худенький, но очень жилистый и, как видно, выносливый человечек. Он заверил Калисту, что все время будет рядом и явится по первому ее зову в любое время дня и ночи.
Закрыв, наконец, и за ним дверь, Калиста смогла подойти к постели графа, чтобы взглянуть на него.
Пока они ехали сюда, глаз графа страшно распух и не открывался, но девушка понимала, что это не так опасно, как то, что у него могли быть сломаны ребра и повреждена грудная клетка.
Во всяком случае, ни о чем нельзя было судить с полной уверенностью до прихода врача, а потому Калиста прошла пока в свою комнату, чтобы снять шляпку и пригладить волосы.
Вернувшись в спальню, она снова села у постели графа, не спуская глаз с его лица.
Просто какой-то рок преследует нас, подумала девушка, постоянно сталкивая друг с другом.
Она сделала все, что могла, предупредила его, чтобы он не входил в ее жизнь, но он не внял предупреждению; и вот теперь, когда она бежала прочь, чтобы спасти и его и самое себя от того, что им было уготовано и чего оба они не хотели принять, он появляется снова, и ей ничего больше не остается, как только ухаживать за ним, пока он не поправится.
Калиста понимала, что нельзя сейчас же послать за его слугами и экипажем и унизить его, позволив им увидеть своего господина в таком состоянии.
Она понимала также, что в этом случае потребовалось бы слишком многое объяснять, даже если бы ей удалось сразу же исчезнуть.
Так что единственной возможностью загладить вину, которая, в сущности, целиком лежала на совести ее матери, было держать все случившееся в тайне и постараться, чтобы ни одна душа не узнала об этом.
Врач прибыл быстрее, чем ожидала Калиста.
Это был грубоватый, но добродушный деревенский костоправ, привыкший иметь дело со всякими травмами, случающимися иногда при верховой езде, большой специалист по разнообразным переломам и вывихам.
Он внимательно осмотрел и ощупал графа.
— Готов спорить на что угодно, миссис Хелстон, — проговорил он наконец, — что ваш муж, кстати, замечательно здоровый и красивый молодой человек, — не очень сильно пострадал; самое худшее, что у него может быть, — это парочка сломанных ребер! Сейчас я наложу ему тугую повязку. Конечно, для него это будет связано с временными неудобствами, но ничего страшного, это ненадолго!
— Я так рада! — воскликнула Калиста. — А вы не думаете, что у него сломана челюсть?
Доктор улыбнулся.
— У него, без сомнения, будет синяк вокруг глаза, который несколько подпортит его внешний вид, — заметил он, — и ему, пожалуй, несколько деньков будет не до смеха! И все же ему здорово повезло, что эти треклятые разбойники, — прошу прощения за такое слово, — не сломали ему нос!
— А почему именно нос? — удивилась Калиста.
— Мужчина, который был их предыдущей жертвой, очень сильно пострадал, — объяснил доктор. — Ему раздробили нос, а на руку ему пришлось наложить шину на целых шесть недель!
Он туго перебинтовал грудь графа, посоветовал Калисте прикладывать гусиный жир к его синякам и пообещал заглянуть на следующий день.
— Как долго он пробудет без сознания? — спросила она.
Врач пожал плечами.
— Вряд ли он будет очень хорошо себя чувствовать, когда придет в себя! — заметил он. — Так что, мне кажется, чем дольше он будет пребывать в неведении о том, что с ним случилось, тем лучше для него! Я оставлю вам пузырек с настойкой опия на тот случай, если он будет беспокойно спать ночью. Вреда это ему не причинит, но, по крайней мере, он не будет чувствовать себя как птичка с подрезанными крылышками и не будет метаться, пытаясь взлететь!
Он засмеялся, довольный собственной шуткой, дал Калисте бутылочку с лекарством и спустился по лестнице. Девушка слышала, как он еще поболтал с хозяином гостиницы, прежде чем уехать.
Сняв свой костюм для верховой езды, Калиста надела одно из муслиновых платьев, которые уже были выглажены и доставлены к ней в спальню. Переодевшись и причесавшись, она спустилась вниз и пообедала в одиночестве в отдельном кабинете трактира, где для нее специально накрыли стол.
Пока она отсутствовала, у постели графа дежурил слуга, и, когда Калиста вернулась после обеда, он сообщил ей, что в состоянии больного не произошло никаких изменений.
Калиста заказала лимонад на тот случай, если среди ночи граф вдруг проснется и захочет пить. Затем, поскольку день выдался длинный и весьма нелегкий и она чувствовала себя крайне утомленной, девушка разделась в своей маленькой боковой комнатке и собралась ложиться.
К счастью, она догадалась захватить из дома легкий пеньюар, так что теперь ей было что надеть поверх тонкой, почти прозрачной ночной рубашки. Накинув его на плечи, она подошла к зеркалу и стала расчесывать свои длинные светлые волосы, когда внезапно из соседней спальни донесся какой-то слабый звук.
Вбежав туда, она увидела, что граф со стоном пытается повернуться на постели.
Наклонившись над ним, Калиста прикоснулась к его лбу и с радостью почувствовала, что лоб прохладный и лихорадки нет.
Она догадалась, однако, что боль в груди, которая, без сомнения, должна была мучить его после того, как Мандзани сжал его своими ручищами, стала, видимо, сильнее и дошла уже до его сознания, заставляя его стонать.
Не прошло и несколько минут, как веко единственного глаза, который он еще мог открыть, дрогнуло, и граф посмотрел прямо на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23