В это мгновение бледный луч зимнего солнца проник в комнату, превратив ее светлые волосы в подобие нимба. Мелита выглядела прекрасной и невесомой.
— Можешь умирать с голоду в любой канаве, мне до этого нет дела! — Леди Крэнлей хлопнула дверью и вышла из комнаты.
Этот разговор так подействовал на девушку, что все последующие дни она жила словно в кошмаре. Она все еще сомневалась в реальности происходящего даже тогда, когда начала собирать чемоданы, укладывая в них не только все свои вещи, представлявшие хоть малейшую ценность, но и вещи покойной матери. Девушка не могла поверить, что покидает Англию, возможно, навсегда, и уже видела себя уволенной за неумение справляться с обязанностями гувернантки, а сотню фунтов — растаявшей до того, как удастся найти другую работу.
Мысль о неминуемом голоде, ожидавшем ее в скором времени, не давала покоя, но Мелита вспоминала, что море всегда будет рядом и смерть не покажется ей слишком страшной, поскольку соединит ее с матерью и отцом. По крайней мере она избавится от одиночества в этом враждебном мире, где нет никого, кто мог бы ей помочь.
Она подумала, что может обратиться к своим родственникам в Нортумберленде, но перспектива оказаться для них лишь обузой, бедной приживалкой в доме была столь устрашающей, что девушка отказалась от этой мысли. И ей ничего больше не оставалось, как следовать указаниям мачехи, собирать вещи и ехать в Саутхэмптон.
Внезапно осознав себя совсем невежественной и не способной воспитывать кого бы то ни было, даже маленькую девочку, она вознамерилась взять с собой как можно больше книг отца, чтобы хоть как-то поддерживать внутреннюю связь с ним.
Касаясь зачитанных страниц, Мелита чувствовав ла себя еще более одинокой и несчастной, на глаза наворачивались слезы. Ей казалось, что она слышр голос отца, читающего их любимые стихи.
До последней минуты Мелита все еще надеялась, что произойдет чудо и она будет спасена. Но ничего не случилось, и день отъезда наступил. Это был серый, ненастный день, моросил мелкий дождь, низкое небо нависло над свинцовым морем. Мелита стояла на палубе, но не видела, как исчезают вдали родные берега: глаза застилали слезы…
Все по-другому было здесь, на Мартинике. Огромные волны, разбивавшиеся о берег, были такого же цвета, как ее глаза, а прозрачная голубизна неба ошеломляла каким-то невообразимым оттенком.
Корабль медленно направлялся к длинному причалу, и Мелита могла рассмотреть множество крошечных лодочек, сновавших в гавани с поднятыми парусами либо неподвижно застывших на месте, а также цепочку трехмачтовых шхун, стоявших на якоре вдоль берега. На мачтах развевались разноцветные флажки; они придавали гавани праздничный вид; да и весь город, казалось, был в приподнятом настроении.
«Париж Вест-Индии», — вспомнила Мелита. Впрочем, какое ей до всего этого дело!
Из письма графа к леди Крэнлей она знала, что дом, в котором ей предстояло жить, находится не в самом Сен-Пьере. «Я сам встречу даму, которую Вы к нам направляете, — писал граф элегантным почерком, свидетельствовавшим о хорошем образовании, — и уверяю Вас, мадам, мы сделаем все возможное, чтобы она чувствовала себя, как дома».
«Как могу я чувствовать себя, как дома, — думала Мелита, — среди чужих людей, в чужой стране?»
Да, Мартиника была чужой страной, но все-таки прекрасной.
Мелита вспомнила, как перед отъездом, несмотря на то что сборы поглощали все ее время, она выбралась в библиотеку на Маунт-стрит и попросила что-нибудь о Мартинике. Библиотекарь, не раз помогавший ей в поисках книг, которые они с отцом хотели прочитать, долго рылся на полках, но смог предложить лишь несколько параграфов в энциклопедии и карту, которую и сам считал не слишком удачной. Тем не менее Мелита получила некоторое представление об острове. Она увидела на карте город Сен-Пьер, немного к северу от него — гору Пеле, южнее — другой город и гавань Фор-де-Франс.
В энциклопедии история Мартиники была изложена крайне скупо и небрежно. Открыта Христофором Колумбом в 1502 году, и тогда же моряки, найдя местное население, названное ими карибами, крайне недружелюбным, покинули остров. Позже Мартиника была колонизована французами, затем неоднократно переходила из рук в руки, одно время принадлежала Англии и наконец вновь вернулась во 1 французское владение. Теперь это была территория Франции.
Мелита приезжала в Париж с отцом, когда была еще слишком маленькой, чтобы общаться с кем-либо за исключением семей дипломатов. Кроме того, отец никогда не занимал дипломатических постов во Франции, и они там подолгу не жили. Теперь она сожалела, что мало знает французов. Они были очаровательными, любезными и галантными. Ей казалось, что французы многим отличаются от англичан, к тому же их страны не раз воевали друг с другом…
«Предположим, они невзлюбят меня только за то, что я англичанка», — с тревогой думала Мелита и по мере приближения корабля к берегу волновалась все больше и больше.
Она спустилась в свою каюту и надела накидку из шелковой тафты, сшитую по последней моде накануне отъезда из Лондона. Мелита твердо решила, что не предстанет перед своими хозяевами жалкой и несчастной гувернанткой, полностью зависящей от их прихотей. Чтобы обновить свой гардероб, ей пришлось продать маленькое бриллиантовое кольцо, принадлежавшее матери. Узнав об этом, мачеха фыркнула и язвительно сказала:
— Если вам нравится тратить последнее на тряпки, я не буду вас останавливать! Но в дальнейшем не просите у меня денег, поскольку я вам их не дам!
Мелита ничего не ответила, но подумала про себя, что скорее умрет, чем обратится к ней с какой-либо просьбой.
Последний год девушка носила только черное; из прежних платьев она либо выросла, либо они совершенно не подходили для гувернантки. Поэтому она накупила шелковых тканей и кисеи, собираясь за время длительного путешествия справить себе несколько платьев, подходящих для жаркого климата Мартиники.
Отец учил Мелиту по книгам, а мать прекрасно шила.
«Каждая женщина должна уметь держать иголку в руках, — сказала она однажды, — когда-нибудь, дорогая, это тебе очень пригодится — жизнь может сложиться по-всякому».
Теперь на девушке была дорогая накидка из шелковой тафты и шляпка, украшенная мягкими голубыми лентами. Все это выглядело не только добротно, но и чрезвычайно шло ей. Когда Мелита выходила на палубу с кожаным саквояжем, где были деньги и другие ценные вещи, она знала, что со стороны выглядит вполне прилично, хотя сердце ее судорожно сжималось от страха и ощущения собственной молодости и беспомощности.
На причале среди толпящегося народа Мелита пыталась рассмотреть своего хозяина. Она спрашивала у мачехи, как выглядит граф, однако не услышала ничего вразумительного, что, вероятно, также входило в планы леди Крэнлей.
— Очень милый человек, примерно такого же роста, как и ваш отец, — отвечала та холодно, — больше я вам ничего не могу сказать. Для меня все французы одинаковы!
— У него есть, кроме этой дочери, другие дети?
— Понятия не имею. Меня не слишком интересовали семейные дела графа во время нашей встречи. Только после смерти вашего отца мне пришло в голову, что он может быть полезен.
«Я даже не знаю, молод он или в годах», — думала Мелита, но успокаивала себя тем, что граф, несомненно, сам найдет ее. В это время спустили трап, и на борт корабля ринулась толпа встречающих, носильщиков, корабельных слуг, торговцев и тех, кто, как показалось Мелите, пришел сюда просто из любопытства. Команда пыталась несколько сдержать порывы желающих попасть на корабль, но вскоре вынуждена была отступить.
Стюард принес из каюты ее чемоданы.
— Я полагаю, это все, мисс.
— Да, здесь все. Благодарю вас за заботу. — Она дала ему две гинеи — по ее мнению, самое малое, что он заслужил за время длительного путешествия. Стюард горячо поблагодарил ее.
— Надеюсь, мисс, вы здесь хорошо отдохнете, — сказал он, убирая деньги в карман.
«Отдохну! — с горечью подумала Мелита. — Еду, как на каторгу».
Она стояла немного в стороне от трапа. Толпа рассеялась, многие уже нашли тех, кого встречали, и стали спускаться на пристань.
Мелита испуганно наблюдала за здоровяком французом, громко спорившим с одним из членов команды. У него были нелепые крошечные усики, и он был похож на надутый до предела воздушный шар. Девушка отчаянно надеялась, что не он окажется ее хозяином. Вскоре выяснилось, что француз приехал всего лишь за посылкой внушительных размеров, которую он и нес вниз по трапу, обливаясь потом.
Над палубой плыл жаркий и влажный воздух, показавшийся Мелите довольно приятным. Внезапно с моря подул прохладный бриз, и девушка увидела, как верхушки пальм грациозно закачались ему в такт.
Однако все ее внимание было обращено на берег, где она ожидала увидеть своего хозяина, но он по-прежнему не появлялся.
«А вдруг произошла ошибка, — подумала она с испугом, — и он не приехал встретить меня? Или они передумали и больше не нуждаются в гувернантке?»
Мелита настолько разволновалась, что стала оглядываться по сторонам, моля Бога больше не мучить ее ожиданием. Тут она заметила высокого человека в цилиндре, щегольски заломленном на затылок, который разговаривал с одним из офицеров кОрабля.
Она не заметила, как он поднялся по трапу, а увидев, решила, что он, несомненно, наиболее яркий из всех, кто находился на палубе. На нем были длинные узкие брюки, сшитые по последней моде, и двубортный жилет, напоминавший те, что всегда носил ее отец.
Сначала Мелита могла видеть лишь его профиль, но затем после каких-то слов офицера он обернулся в ее сторону.
«Не может быть, чтобы это был человек, которого я жду! — подумала Мелита растерянно. — Он слишком молод и слишком привлекателен!»
К ее изумлению, господин направился к ней, и девушка поняла, что это самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела в своей жизни. Темноволосый и темноглазый, сверкающий бронзовым загаром, оттенявшим белизну воротничка, он казался воплощением элегантности.
Когда господин приблизился к ней, Мелита увидела на его лице полную растерянность и недоумение.
— Извините, мадемуазель, но мне сказали, что вас зовут мисс Крэнлей, — снимая шляпу, обратился он к Мелите.
— Это верно, — ответила она, — а вы?..
— Граф де Весонн!
Мелита слегка присела в реверансе, но он по-прежнему недоверчиво разглядывал ее.
— Вы действительно мисс Крэнлей, та самая дама, которая прибыла на Мартинику в качестве гувернантки моей дочери?
— Меня зовут Мелита Крэнлей, месье, моя мачеха писала вам обо мне.
— Боже праведный!
Это восклицание невольно сорвалось с его губ, однако он тут же спохватился.
— Простите меня, но я не предполагал, что вы столь молоды. Я ожидал увидеть даму средних лет.
— Моя мачеха, леди Крэнлей, не сообщила вам?
— Она писала, что может прислать подходящую гувернантку для моей дочери, интеллигентную, опытную, и рекомендует ее без всяких сомнений! Но она не сообщила мне, что вы — дочь лорда Крэнлея.
Мелита сжала губы. Так вот в чем тут дело! Горя желанием поскорее избавиться от падчерицы, леди Крэнлей намеренно скрыла правду о ней и ее возрасте — ведь Мелите еще нет девятнадцати.
— Мне очень жаль, что вы… разочарованы, — сказала она смущенно.
Граф увидел в ее глазах слезы.
— Я отнюдь не разочарован, — ответил он, — я поражен и, не побоюсь сказать, восхищен! Позвольте проводить вас на берег, мы поговорим обо всем позже.
— Да… конечно, — согласилась Мелита. Она посмотрела на свои чемоданы, стоявшие
рядом, но граф щелкнул пальцами, и тут же появился носильщик. Сам граф принял у нее из руки кожаный саквояж, и они направились к трапу. У самых сходней она увидела офицера корабля, который был особенно внимателен к ней на всем протяжении пути.
— До свидания, мистер Джарвис, — сказала она, — я хочу поблагодарить вас за чудесное плавание и прошу передать мое восхищение капитану.
— Спасибо, я передам, мисс Крэнлей. Желаю вам счастья на этом прекрасном острове.
— Спасибо, — ответила Мелита.
Она сошла по трапу и, ступив на пристань, обернулась К графу, следовавшему за ней.
— У вас есть еще багаж? — спросил он.
— Да, и довольно много.
— Носильщик найдет его.
Он отдал необходимые распоряжения, и вскоре вещи Мелиты — пять больших чемоданов — были извлечены из трюма и доставлены на причал.
— Надеюсь, я не перегружу ваш экипаж? — забеспокоилась она.
— Со мной прибыл экипаж, который легко заберет все вещи, — заверил ее граф, — и я предлагаю, поскольку уже полдень, отправить его в Весонн, а самим задержаться и перекусить. Затем мы отправимся вслед за ним в моей карете — если, конечно, вы не возражаете против открытой коляски?
— Это будет замечательно! — воскликнула Мелита. — Я хочу посмотреть на здешние места, они так красивы!
Граф не отводил глаз от лица Мелиты, и что-то в их выражении заставило ее смутиться. Ей показалось, хоть это было совершенно невероятно, будто граф любуется ее красотой. Но Мелита тотчас упрекнула себя за самонадеянность и подумала, что граф всего лишь продолжает удивляться ее молодости.
Экипаж, запряженный двумя лошадьми, оказался весьма прочным. Двое слуг помогли погрузить вещи, для них нашлось достаточно места сзади и на крыше экипажа, мелкие саквояжи были размещены на сиденьях.
Граф проследил за погрузкой, затем подвел Мелиту к карете. Это была очаровательная и довольно щегольская коляска — в таких колясках молодые парижане выезжают на загородные прогулки. Потом он помог Мелите занять место в карете и взял поводья; грум, на попечении которого оставались лошади, сел рядом с ним. Мелита заметила, что на нем ливрея с гербами на пуговицах и шляпа с кокардой; так же были одеты слуги в их лондонском доме.
Езда по городским улицам была увлекательной. Вот промелькнуло высокое здание с двумя башенками, которое Мелита заметила с корабля. Как она тогда и предположила, это оказался собор. Городская ратуша также произвела на нее большое впечатление, особенно огромные часы над парадной дверью.
Крыши домов были покрыты красной черепицей, а в окнах, как это часто бывает в странах с тропическим климатом, отсутствовали стекла. Многие улочки были узкими и извилистыми, но вдоль набережной тянулся широкий проспект, утопавший в тени цветущих деревьев. И повсюду цветы — жгуче-багряные гибискусы, лиловые, розовые и оранжевые вьюнки.
— Нравится? — первым нарушил молчание граф.
— Это прекрасно, намного прекраснее, чем я думала, — сказала Мелита.
— Вы родились в Лондоне?
— Да.
— И вы действительно думаете, что этот город лучше, чем Лондон, приводящий людей в священный трепет?
— Я сравниваю его с Парижем, — ответила Мелита. — Говорят, его называют Парижем Вест-Индии.
— Это хорошая копия — всего лишь копия!
— Вы предпочли бы жить в Париже?
— Временами, — граф улыбнулся, — но меня вполне устраивают солнце и веселье на Мартинике.
— Вы давно здесь живете?
Мелита чувствовала, что задает слишком много вопросов, но любопытство брало верх.
— Мой отец приехал на Мартинику еще до моего рождения, но я часто бываю в Париже, там я получил образование.
Мелите хотелось еще о многом его спросить, но она все-таки одернула себя, вспомнив, что в ее положении не стоит проявлять излишнее любопытство, скорее граф должен задавать ей вопросы. В это время карета остановилась перед рестораном, находившимся у самой кромки моря. Цветные шторы придавали ему снаружи типично французский вид.
Войдя вовнутрь, они увидели маленький дворик, в центре которого журчал фонтан, со всех сторон окруженный столиками; стены ресторана были убраны цветами.
— Как красиво! — невольно вырвалось у Мелиты.
— Уверяю вас, что кормят здесь так же хорошо. Хозяин уже спешил к ним.
— Бонжур, месье граф! Ваш столик ждет вас, — сказал он.
— Бонжур, мадам.
— Моя гостья, мадемуазель Крэнлей, только что приехала из Англии, — остановил его граф, — и это первое место, которое она посещает на Мартинике. Мне бы не хотелось видеть ее разочарованной.
— Ни в коем случае, месье граф! Этого не случится. Мадемуазель попробует самые вкусные в мире блюда.
Их провели к столику в нише. Стены ее были покрыты яркими изящными фресками, что вместе с переливами цветущего вьюнка, оплетавшего все вокруг, превращало нишу в сказочный мир красок.
— Когда я покидала Англию, там было мрачно и холодно, в ноябре стояли густые туманы, — сказала Мелита задумчиво.
Граф улыбнулся ей. Он снял цилиндр, положил его на свободный стул и поставил сумочку Мелиты рядом. Это была роскошная сумочка из крокодиловой кожи, украшенная инициалами.
— Что у вас в ней? — спросил граф. — Бриллианты королевы?
— Нет, только мои собственные, месье, — ответила Мелита, — они очень маленькие и почти ничего не стоят.
— Но футляр у них очень впечатляющий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15