— Да, конечно, — согласилась Сабина.
— Да и, — продолжал Гарри, — я мало что мог бы ему сообщить. Ты не сказала мне, куда собираешься и что будешь делать. Позволь мне поехать с тобой, сестренка.
Сабина покачала головой:
— Нет, Гарри, я не могу разрешить тебе этого. Ты просто должен мне доверять и молиться, чтобы я смогла тебе помочь.
— Если ты не сможешь, мне конец.
Гарри вдруг побледнел, и Сабина невольно протянула к нему руку, словно желая защитить.
— Не думай пока об этом, — сказала она. — У меня должно получиться… должно!
Они подошли к лошади, и Сабина ее внимательно осмотрела. Она осталась довольна — прекрасное животное, хорошо обученное, а энергия просто-била из него ключом. Лошадь не стояла на месте и била копытом.
— Конюх сказал, что ее он не стал бы рекомендовать даме, — сказал Гарри. — Я полагаю, он привык к робким французским девицам и не знает, какой наездницей ты бываешь, когда гончие нашли дичь, а ты несешься вскачь, опережая остальных охотников.
Сабина улыбнулась и вздохнула:
— Ты заставляешь меня тосковать по дому, Гарри. Но, увы, охота уже на та, какой была, когда ты был с нами.
— Если бы ты только знала, как я по ней скучаю, — сказал Гарри. — Если бы только… — Он замолчал, но Сабина знала, что он собирался прибавить: «Если бы только я был в кавалерийском полку».
Там было его сердце, с лошадьми и верховой ездой, а не с морем. Но какой прок говорить об этом сейчас — да и не только сейчас, а вообще. Она мечтала, что вскоре после того, как состоится их помолвка с Артуром, она попросит его, не сможет ли он заплатить, чтобы Гарри перевели в кавалерию. Но после того, что произошло сегодня, она знала: подобная идея обречена на провал.
— Помоги мне сесть, Гарри, — приказала она. Ее голос стал резок из-за внезапно охватившего ее страха, о причине которого она не смела даже думать.
Брат покорно помог ей сесть в седло. Она тщательно расправила юбку и взяла в руки поводья.
— Где мы встретимся? — спросил он.
— Жди меня через два часа, — ответила она. — Может статься, я задержусь, но ты не волнуйся. Я точно не знаю, сколько времени это займет.
Она уже было хотела отправиться в путь, но Гарри схватился за поводья и остановил лошадь:
— Одумайся, сестренка. Разреши мне поехать с тобой. Я не должен позволять тебе поступать так. Подумай о том, что скажет на это папа.
— Я делаю это как раз для того, чтобы папа ничего не узнал, — ответила Сабина и, не дожидаясь, пока Гарри ответит ей, помчалась вверх по склону холма.
Лошадь была свежая и, хотя поначалу и не желала подчиняться, вскоре поняла, что нежные пальчики, державшие поводья, были очень умелые, и стоило им выехать за пределы города, как она побежала спокойным легким галопом.
По дороге Сабине попались несколько карет — все они были полны людей, либо ехавших в казино, либо возвращавшихся домой после своих вечерних развлечений. Сабина торопливо проносилась мимо них, по возможности стараясь отворачиваться, иначе ее могли узнать, но стоило ей миновать последнюю виллу, как дорога стала пустынной. С каждым шагом она все дальше и дальше удалялась от всяких признаков цивилизации, пока наконец вокруг не осталась одна дикая сельская местность.
С тех пор как она рассталась с Гарри, она все время ехала в гору, но, достигнув наконец дороги, идущей по верхнему карнизу, она могла позволить своей лошади пойти быстрее. Ветер с моря дул ей в лицо и играл ее волосами, выбившимися из-под головного убора.
Как приятно было снова сидеть верхом на лошади, и, если бы ее миссия не была столь серьезной, а ее исход — решающим, она получила бы от этой поездки истинное наслаждение. Она вдруг почувствовала себя свободной. Как это захватывает — мчаться одной по этой красивой сельской местности, а далеко внизу раскинулось море, в небо поднимаются высокие голые скалы. Теперь понятно, почему цыгане ненавидят несвободу стен и предпочитают спать на земле под усеянным звездами небом.
Сабина мчалась вперед и вдруг поняла, что молится. Ее губы нашептывали знакомые с детства слова, но разум читал совсем другую молитву: только бы цыганский король помог ей, только бы вернуть деньги, только бы спасти Гарри…
Она не смела думать о том, что случится, если он вдруг откажет или будет не в состоянии вернуть деньги. А мысли об Артуре и о том, что он сказал ей этим вечером, причиняли ей боль.
Выражение, появившееся на лице Гарри, когда он шел к ней через сад, все еще жило в ее воспоминаниях. Разве мог один из них снова отдаться на милость Артура?
Сабина решила, что пойдет на все, лишь бы больше не слышать слов унижения из уст своего жениха.
Только один раз за весь путь она задалась вопросом: не сумасшедшая ли она на самом деле, что пустилась одна в такой непростой путь, да и ищет помощи у человека, который был для нее чужаком. Луна зашла за облако, стало темно. Сабина натянула поводья, и лошадь пошла медленнее. Ее внезапно охватила паника, она вдруг засомневалась в том, правильно ли поступает. Конечно, должны быть и варианты, но они не приходили в голову. Она вспомнила ту первую ночь, когда цыганский король поднялся со своего места у костра и подошел к ней, испуганной девушке, прочитавшей враждебность в темных глазах танцовщицы и вопрос, который задавала ей сотня подозрительных взглядов, устремленных на нее.
Он выглядел как истинный король, и в тот момент она поняла, что может ему доверять. А когда он вел ее назад к ее экипажу, держа ее руку в своих и осторожно ступая по неровной земле, она почувствовала его силу — физическую и духовную.
Ее сердце вдруг подпрыгнуло в груди, и она отбросила все свои сомнения и опасения. Правильно сделала, что приехала, в этом она была уверена.
Начался небольшой подъем, а за ним справа от дороги долина внезапно расширялась. Она еще не приехала на то место, где от ее экипажа отвалилось колесо в ту ночь по дороге в Монте-Карло, но, к своему удивлению, она увидела недалеко свет костра, живой и сверкающий на фоне мрака, — искры от языков пламени взметались в воздух, словно фейерверки.
Сабина натянула поводья. Если это были цыгане, которых она искала, значит, они перебрались ближе к Монте-Карло. А если не они, а другое племя, возможно, опасное, которому ни в коем случае нельзя доверять? И все же огонь был похож на тот, который она видела раньше, да и она не могла проехать мимо, так и не узнав, не расположились ли здесь те цыгане, которых она искала.
Она смутно различала крыши фургонов, то и дело возникала тень мужчины или женщины, четко вырисовывавшаяся на фоне ярких языков пламени. Она повернула голову лошади по направлению к огню, бесшумно двигаясь по жесткой траве, подъезжая все ближе и ближе к свету. Словно эхо того, что случилось раньше, она услышала музыку, веселую, неистовую мелодию гитары и скрипки, и теперь, подъехав еще ближе, почувствовала, словно вновь переживает старый сон. Снова был круг из фургонов, толпа цыган, сидящих у огня, и снова в центре — кружащаяся танцовщица. Ее черные волосы так же развевались от бурного движения, а золото ее украшений блестело и позвякивало.
Сабина подъехала еще ближе. На нее упал свет от костра, и лошадь нервно задергала головой; боязливо косясь на пламя. Как и раньше, танцовщица внезапно остановилась и уставилась на нее.
На этот раз Сабина заговорила первой.
— Добрый вечер, — сказала она по-французски. — Я хочу поговорить с вашим королем.
Мгновение стояла тишина, а затем танцовщица ответила. Хоть то, что она сказала, Сабина и не поняла, потому что та говорила на странном языке и ее слова не походили ни на один язык, который Сабина слышала раньше, она не могла ошибиться в смысле ее слов.
Она порицала ее, оскорбляла и призывала других цыган к насилию. Все это слишком очевидно выдавали ее жесты, горящие глаза и искривленные губы. Почему ее так оскорбляли и что она сделала плохого, чтобы заслужить подобную вспышку гнева, Сабина не имела представления, но было очевидно, что мужчины и женщины, сидящие у костра, были возбуждены яростью танцовщицы и, вскочив на ноги, приблизились к ней. Сабина вдруг обнаружила, что они почти что окружили ее. А цыганка-танцовщица продолжала кричать, тыча в нее своими длинными коричневыми пальцами. Все ее лицо и тело было искажено приступом ненависти, она хотела, чтобы Сабина ушла.
Музыка смолкла. Казалось, будто все слушали танцовщицу, и единственным звуком, кроме ее пронзительного голоса, было низкое, ворчливое одобрение толпы.
— Но я должна поговорить с ним, должна! — пыталась перекричать их Сабина.
— Уходи! Уходи!
Она не понимала слов, но знала, что именно это выкрикивала цыганка, а темноглазые мужчины еще ближе подступили к ней. Сабина увидела, как один из них протянул руку, чтобы схватить ее лошадь под уздцы, и с внезапно охватившим ее страхом она впервые подумала, что может ждать от них самого худшего.
Она окаменела от страха, кровь отхлынула от лица, и она почувствовала себя на грани обморока, но тут дверца одного из фургонов на дальнем конце поляны у костра отворилась и на маленький помост над ступенями ступил цыганский король.
Мгновение он смотрел по сторонам, должно быть потревоженный шумом, тщетно пытаясь понять причину. Тогда один из цыган на краю круга, увидев его, сказал что-то, и по толпе прокатилась рябь движения. Все повернулись к своему королю.
Только танцовщица, не заметив, что произошло, продолжала кричать. В ее высоком и пронзительном голосе звучала угроза. Но Сабина уже увидела его, и, прежде чем толпа опомнилась, она пришпорила лошадь и оказалась у ступеней фургона. Верхом на лошади она была почти на одном уровне с ним.
— Сабина, что вы здесь делаете?
Он говорил по-английски, и она ответила ему на своем языке:
— Я была вынуждена приехать. Мне нужна ваша помощь.
Он понял, что здесь происходило, и Сабина впервые увидела выражение гнева на его лице, когда он взглянул на своих людей. Он произнес только несколько коротких фраз, но тон его голоса и резкость, с которой он говорил, дали Сабине понять, что он упрекал их. Мужчины смутились, а женщины опустили головы — их длинные ресницы прикрыли пылающие глаза.
Только танцовщица стояла в той же воинственной позе. Она молчала, но глаза ее все так же пылали гневом, а руки с позвякивающими браслетами были скрещены на груди. Цыганский король заговорил с ней.
Он произнес всего одно слово, но Сабина, хотя и не знала цыганского языка, безошибочно поняла его. Это был приказ уйти, и танцовщица тут же смирилась, ее черные волосы упали, закрыв лицо. Она вышла из круга света и скрылась в темноте у фургонов.
Цыганский король помог Сабине спуститься с лошади, и к животному тут же бросились двое мужчин.
— Мне надо с вами поговорить, — произнесла Сабина. Ее голос слегка дрожал.
— Не окажете ли вы мне честь зайти в мой фургон? — спросил он.
— Ну разумеется, — ответила она.
Он помог ей подняться по ступеням, и она вошла в причудливо окрашенную дверь. Фургон был не очень большой, но поражал своей роскошью. По обе его стороны горели факелы, на стульях лежали яркие подушки, а диван в дальнем углу был покрыт цветным пледом, вышитым золотой ниткой. Рядом стоял стол из полированного дерева с инкрустацией, за которым, как она увидела, цыган что-то писал, пол устилали мягкие ковры.
Сабина, пораженная обстановкой фургона, огляделась вокруг, а потом поняла, что цыганский король пристально наблюдает за ней, прислонившись к закрытой двери.
— Я и представить себе не мог, что увижу вас здесь, — тихо вымолвил он.
Она слегка покраснела.
— Прошу вас, не сочтите меня слишком дерзкой, — сказала она. — Я бы не пришла, если бы это не было крайне важно для меня.
— Простите, если мои люди напугали вас.
— Это… это все танцовщица, — сказала Сабина. Почему она меня ненавидит?
Наивность ее вопроса заставила его улыбнуться.
— А вы разве не женщина, чтобы самой ответить на этот вопрос? — спросил он.
Сабина вопросительно взглянула на него, и кровь прилила к ее щекам.
— Вы хотите сказать, что она… лю… — Ее голос осекся. — Я об этом не подумала, — прибавила она через минуту.
— Присядьте, — тихо сказал он. — И позвольте мне принести вам вина.
— Не уверена, что хочу пить, — возразила Сабина. Но он налил бокал из резного хрусталя и чеканного золота и поднес ей его.
— Выпейте немного, — приказал он. Оказалось, подчиняться ему было гораздо легче, чем сопротивляться. Сабина отпила маленький глоток, поставила бокал на стол, сняла свою шляпу и подняла руки к своим растрепанным волосам.
— Что бы вы обо мне ни подумали… — начала она, но он ее перебил:
— Я подумал, что вы выглядите так же прекрасно, как и в ту первую ночь. И тогда ветер тоже ласкал ваши волосы и целовал ваши щеки.
В ответ на его слова Сабина застенчиво улыбнулась, забыв все, кроме причины, по которой она приехала.
— Прошу вас, не будем говорить обо мне, — взмолилась она. — Мне надо вам кое-что рассказать.
— Я слушаю.
— Мне нужна ваша помощь. Нужна больше всего на свете. Прошу вас… пожалуйста, скажите, что поможете мне… если сможете.
— Вам действительно необходимо, чтобы я это сказал? — спросил он. — Разве вы не знаете, что я готов служить вам, что я ваш, абсолютно ваш — располагайте мной.
Его голос, казалось, вибрировал, отскакивая от стен фургона. Сабина взглянула ему в лицо и затаила дыхание. Она почувствовала, словно плыла через темноту к какому-то ослепительному свету. Словно огромные волны подняли ее и неумолимо понесли вперед на своем гребне. Наконец с усилием она заставила себя продолжить:
— Я приехала… мне нужна помощь… не для себя, пробормотала она. — Для моего брата, Гарри.
— Вашего брата? — переспросил цыган. — Я думал, вы всегда думаете только о своих сестрах. О Гарриет, Меллони, Ангелине и Клер. Они ведь, если мне не изменяет память, должны выиграть из-за вашего брака.
— Они все в Англии, — ответила Сабина. — Но Гарри здесь, в Монте-Карло. Его корабль зашел в порт вчера ночью, а сегодня он пришел повидать меня. — Она тихонько вздохнула. — О, прошу вас, попытайтесь меня понять. Он молод — ему всего лишь двадцать один год…
и он был в море очень долго. Он плавал к берегам Африки и не видел белой женщины и не развлекался целыми месяцами.
Сабина замолчала, словно ей вдруг стало трудно продолжать дальше, и через мгновение цыганский король тихо спросил:
— Говорите же, что произошло?
— Я пытаюсь, — ответила Сабина. — Но я хочу, чтобы вы поняли, хотя… кое-кто не понял, что Гарри на самом деле не так плох и глуп. Он просто молод и, поскольку у него всегда было мало денег — намного меньше, чем у других офицеров на его корабле, — он мало веселится и часто отказывает себе в удовольствиях.
— Я прекрасно это понимаю. Когда человек молод, для него естественно быть веселым и беспечным.
Сабина одарила его благодарной улыбкой:
— Я знала, что вы поймете.
— И что же сделал ваш брат, что причинило вам столько тревоги? — спросил цыганский король. — Не проиграл ли он деньги в казино?
— Как вы догадались?! — воскликнула Сабина.
— Так делают многие, когда приезжают в Монте-Карло.
— И Гарри не исключение, — вздохнула Сабина. Он проиграл, вы ужаснетесь… около сотни фунтов!
— Вы просите меня дать ему денег? — спросил цыганский король.
Сабина гордо выпрямилась на своем стуле:
— Нет-нет, разумеется, нет. У меня и в мыслях не было просить вас даже одолжить Гарри, которого вы не знаете, такую огромную сумму. О, пожалуйста, не подумайте, что я приехала с этой целью. Кроме того, я знала, что у вас нет столько денег.
— Не все цыгане бедны.
Но сотня фунтов — целое состояние! Нет, я приехала не поэтому. Когда Гарри сказал мне, что проиграл деньги и дал поддельный чек, по которому не смогут выплатить в банке, я пошла к… моему fiance — лорду Тетфорду.
— Это, конечно, было очень разумно с вашей стороны. И он дал вашему брату деньги?
— Да… он… дал Гарри… деньги, — сказала Сабина, не осознавая, что заминка, с которой она произнесла эти слова, и внезапное хмурое выражение на лице выдали, чего стоила ей милость жениха.
— Значит, у вашего брата есть деньги, — сказал цыган. — Я не могу понять, чем же я могу вам помочь.
— Мой fiance дал Гарри денег — франками, разумеется, — и он положил их в карман. Гарри намеревался немедленно пойти в казино, заплатить свой долг и попросить их вернуть чек, который он дал им прошлым вечером. Но по дороге он встретил своих друзей, и они пошли в место развлечений у порта. Там они встретили двух женщин и пригласили их на ужин. Только когда ужин закончился и женщины ушли, Гарри заметил, что потерял деньги, которые лежали у него в кармане. Они исчезли. Все франки, которые Артур — я хочу сказать, мой fiance — дал ему.
— Исчезли? Вы хотите сказать, что эти женщины украли их?
— Должно быть — да. Они отправились в дамскую комнату и не вернулись.
— Понимаю!
— И тут я подумала, что, быть может, вы сможете нам помочь, — продолжала Сабина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27