Миссис Бэнкс испекла им вкуснейший торт и имбирные пряники в форме человечков и различных животных. Дети уплетали, как говорится, за обе щеки.Оливия заметила, что матери, приехавшие вместе с приглашенными детьми, проявляли немалое любопытство к происходящему у них в доме. К этому времени уже все графство было в курсе того, что случилось в Чэде. И когда они с Джерри устроили в Чэде второй вечер для детей, то никто не ответил отказом на приглашение.— Мы с нетерпением ждем возможности познакомиться с герцогом, — сказала Оливии одна из мамаш, — и, если он такой же очаровательный, как его брат, которого мы все знаем с детства, то его здесь примут с распростертыми объятиями.Дама пояснила, что от него ждут активного участия в местной светской жизни — охота, скачки и, конечно, руководство несколькими благотворительными фондами. Покойный герцог успешно занимался этими фондами вплоть до трагической гибели своих сыновей. — Как жаль, что покойный герцог последнее время перестал выставлять своих лошадей для участия в скачках, — воскликнула одна из дам, — но, думаю, мы сможем убедить нового владельца возобновить эту традицию.— Не сомневаюсь, вам удастся это, — согласилась Оливия.Многие гости интересовались герцогом в первую очередь как неженатым мужчиной и завидным женихом.Оливия подозревала, что некоторые из них считают, что она сама пытается заарканить либо герцога, либо Джерри. И всякий раз, когда эта мысль приходила ей в голову, она внутренне содрогалась. Их с Джерри будущее было неопределенно.Она заметила, что Джерри сильно изменился за последнее время. Он словно повзрослел и стал настоящим мужчиной. Вначале он действовал нерешительно и часто обращался к ней за советом и помощью. Но постепенно он взял инициативу в свои руки и начал самостоятельно и весьма успешно управляться со всем хозяйством. «Не мальчик, но муж», — наверное, сказал бы о Джерри ее отец, если бы увидел его сейчас. Но как далек был Джерри от мужчины ее мечты, от того принца, о котором она мечтала по ночам!И когда он баловался с Тони или дразнил Вэнди, то напоминал ей такого же ребенка, как они.— Обед подан, мадам! — доложил лакей.Оливия пошла в столовую. На ней было новое платье, которое ей очень шло. Они с Джерри уселись за стол, вскоре к ним присоединились Тони и Вэнди, игравшие в саду.— Знаешь, Оливия, — сообщил Тони, — Джерри починил фонтан!— Правда? Как замечательно!— Я собираюсь запустить туда золотую рыбку! — радостно защебетала Вэнди.— Будь осторожна и не упади в воду! — предупредил ее Джерри. — Иначе рискуешь сама превратиться в золотую рыбку.Вэнди захлопала в ладошки. Было видно, что эта идея привела ее в восторг.— Тогда ей нужно пришить хвост, и она сможет плавать намного лучше, чем я в озере, — сказала Оливия.— Ты плаваешь в озере? — спросил ее Джерри.— Да, прошлым летом, когда было жарко, мы ходили на озеро. Но переодеваться за кустами — не совсем удобно.— Чудесно! У меня идея! — воскликнул Джерри. — Надо построить большую купальню на другой стороне озера, там можно переодеваться, а я закажу в деревне лодку, чтобы проще было добираться.— Как будет хорошо! — весело закричала Вэнди. — Хочу кататься в лодке.Оливия посмотрела на Джерри с осуждением. Она слишком хорошо знала характер Джерри: стоит ему подать какую-либо идею, как он сейчас же бросается воплощать ее в жизнь!— Купальня и лодка — это все лишнее сегодня! — сказала она строго, пытаясь урезонить фантазеров.— Глупости! — возразил Джерри. И купальню, и лодку построят местные рабочие и стоить это будет недорого.— Я знаю одного хорошего плотника в Литл Плауде, — поддержал его Тони. Это была одна из дальних деревень в имении герцога.— Нужно пойти и поговорить с ним, — решительно заявил Джерри.Оливия поняла, что спорить бесполезно. Она старалась больше не думать о том, как разозлят герцога эти дополнительные траты. Одновременно трудно было отрицать, что при Джерри вся деревня преобразилась. Люди выглядели сытыми и довольными. За первую неделю было истреблено столько, что это привело Оливию в ужас. Количество съеденных овец и телят, а также суммы счетов из продовольственных лавок были просто пугающими. Мистер Бэнтик, который показывал ей их, с сомнением качал головой:— Не знаю, не знаю, мисс Оливия, что на это все скажет его сиятельство!— Боюсь, он не придет в восторг! Хотя, с другой стороны, мистер Бэнтик, он должен быть нам благодарен, что мы спасли его дом. Иначе бы дворец сожгли дотла, а в деревне начался бы настоящий бунт!Они закончили обедать.— Поедешь с нами кататься верхом после обеда? — обратился к Оливии Тони. — Я покажу тебе некоторые новые трюки, которые я освоил.— Хорошо, — согласилась Оливия. Она побежала наверх переодеваться в костюм для верховой езды, который тоже входил в число нарядов, приобретенных для нее Джерри.— Мама всегда говорила: «Куй железо, пока горячо», — размышляла она по дороге, — вот я так и поступаю сейчас. И зачем напрасно печалиться о том, что будет завтра? Завтра и будет завтра!Зная, как не любят мужчины ждать, она быстро переоделась и, пробежав по коридору, заглянула к герцогу. Он лежал тихо, но был уже не такой бледный, как сразу после ранения. Доктор посоветовал ей постепенно уменьшать дозу трав, которые действовали на больного как снотворное.— Надо, чтобы он стал приходить в себя, — сказал доктор Эммерсон.— Да, конечно, — тихо проговорила Оливия. Она молча стояла у постели больного. Он давно уже перестал быть тем ужасным нетерпимым человеком, которого она когда-то встретила в Чэде. Перед ней лежал красивый мужчина, выздоравливающий после тяжелого ранения. Он мог быть ранен на войне, но это случилось здесь, в мирное дело. Его чуть не убил человек, умирающий с голоду.А что, если он поправится и все повторится? И кто-то другой уже не промахнется, а точно нанесет свой удар? И запылает в огне Чэд? И все вокруг придет в запустение?Даже думать об этом было страшно. Инстинктивно Оливия положила свою ладонь на руку герцога, лежавшую поверх одеяла. Рука была теплой. Оливия поправила одеяло и тихонько вышла из комнаты. Она бежала по ступенькам, поспешно отгоняя от себя невеселые мысли, которые пришли ей в голову в спальне герцога. Джерри и Тони ждали ее уже на улице, сидя верхом на великолепных лошадях, которых они приобрели недавно на ярмарке. Их терпение было явно на исходе, когда в дверях показалась Оливия. Грум помог ей взобраться на лошадь, и они тронулись. На пороге их провожала Уэн-ди, махая вслед рукой. Через несколько минут за ней придет миссис Даусон, чтобы отвести к себе на чай. К ней в гости неожиданно приехали две племянницы такого же возраста, как и Вэнди. Девочка любила играться со своими сверстницами и с радостью собиралась в гости. Миссис Бэнкс испекла по этому поводу специальный пирог в подарок миссис Даусон.Проезжая мимо дубовой рощи, Оливия заметила под одним из деревьев пятнистого оленя. За ними вряд ли станут охотиться сельчане. Все работали и были сыты. «Теперь они довольны, — подумала девушка, — а что будет с ними потом, когда герцог выздоровеет? Не покажется ли им все лишь прекрасным сном?»
Герцог открыл глаза и попытался вспомнить, где он. Над ним склонилось прелестное детское личико, и он решил, что, должно быть, смотрит на ангела. Два огромных голубых глаза в обрамлении пушистых и длинных ресниц внимательно и с любопытством рассматривали герцога. У ангела были светлые волосы, которые в лучах солнца, падающих из окна, образовали золотистый ореол вокруг бело-розового личика.— Ты проснулся? — спросил детский голос.— Где я? — едва слышно прошептал герцог.— Ты в Грин Гэйблз, и я очень-очень сильно жалею тебя.— Почему … ты … жалеешь … меня? — говорить было трудно, и герцог выговаривал слова по одному, делая паузы. Он уже где-то слышал это название — Грин Гэйблз, но где и когда, вспомнить не мог.— Я жалею тебя, потому что Оливия говорит, что никто не любит тебя, — прощебетал ангел.Странное утверждение! Оливия, Оливия… где он раньше слышал это имя? Опять провал в памяти. Он закрыл глаза.— Ты очень устал?— Да, я думаю, да. Я долго спал?— Очень, очень долго, — ответил ангел. Этот ответ озадачил его, но мысли в голове начали путаться, и он снова провалился в сон. А ангел, ангел пусть летит к себе на небо, где ему и место.
Рядом кто-то тихо беседовал. Герцог попытался разобрать слова.— Его сиятельство даже не пошевельнулся, пока я был здесь.Герцог узнал голос Хиггинса, который ему был слишком хорошо знаком.— Идите спать, мисс Оливия, а я подежурю до утра.— Что вы! Вы и так работали весь день. И сейчас заменяли меня, пока я была на вечере в Чэде! Был такой замечательный вечер! Все гости разъехались очень довольными. Давно я так не веселилась!— Так и должно быть, мисс! И все же вам лучше лечь спать самой! Я думаю, его сиятельству уже намного лучше и сегодня ночью его можно оставить одного.— Хорошо, Хиггинс! Раз вы так хотите, я отправлюсь к себе. А вы оставьте дверь открытой. В случае чего услышите, если его сиятельство опять начнет метаться.— Конечно, мисс! Я так и сделаю. А вам спокойной ночи и сладких снов!— Но вы… вы уверены, что мы поступаем правильно?— Как в себе самом! Не сомневайтесь!— Тогда… спокойной ночи! И спасибо, Хиггинс, за работу!Герцог услышал шелест платья и легкие шаги уходящей Оливии. Следом тяжелой походкой удалился Хиггинс.Герцог открыл глаза. Он вспомнил. С Хиггинсом разговаривала Оливия Лэмбрик. Он находился в ее доме, в Грин Гэйблз. Дом раньше занимал ее отец, священник. А потом он умер. Что потом? Герцог пытался мучительно восстановить разрозненные куски событий, но тщетно.В памяти остались только граничащая с бешенством ярость, потом чей-то удар, внезапная сильная боль в груди и дальше беспамятство. Значит, его принесли сюда? Тогда, кто устраивает вечер в Чэде? И какое они имеют право делать это? Нет, он слишком устал, чтобы разобраться во всем. Глаза его непроизвольно закрылись, и он снова стал погружаться в сон.
Потом герцог очнулся днем. Да, он отчетливо осознал, что это день. Вокруг суетились какие-то люди. Они осторожно поправляли его кровать, стараясь ничем не побеспокоить. Очевидно, они не хотели будить его, да и сам он не желал просыпаться. Он с ужасом думал о том, что нужно будет с ними о чем-то разговаривать, о чем-то спрашивать, как-то отвечать. Нет, он еще слишком слаб! Потом в комнате установилась тишина, и герцог понял, что остался один. Думать не хотелось. Он вспомнил ангела, который сказал, что его никто не любит, и вдруг почувствовал чье-то присутствие. Он с усилием открыл глаза. Ангел вновь находился здесь, рядом, и выглядел еще более ангелоподобно, чем в прошлый раз.Я принесла тебе розу! — девочка положила розу на одеяло.— Спасибо! Это… очень … мило … с … твоей … стороны!— Я думала, тебе будет приятно.— Мне очень-очень приятно! — заверил ее герцог.— Тебе кто-нибудь дарил розы раньше?— Никто!— Потому что тебя никто не любит! Хочешь, я тебя буду любить?Ее глаза были синими-синими, как небо в погожий летний день. Слабая улыбка тронула губы герцога.— Да! Я был бы… счастлив, если бы… ты… полюбила… меня.— Я полюблю! — с готовностью пообещала Вэнди. — И Эмма полюбит тебя.— А кто … это … Эмма?Девочка достала куклу, которую прятала в складках платья. Она была старой и потрепанной, но, бесспорно, самой любимой игрушкой и самой большой драгоценностью. Вэнди всюду таскала ее за собой. Она ложилась с ней спать, брала с собой в гости, словом, та везде была рядом с ней. Девочка разговаривала с куклой, как с живым человеком, доверяя ей все свои немудреные тайны.— Итак… это… Эмма! — сказал герцог.— Эмма тоже думает, что это очень плохо, когда тебя никто не любит.Герцог ничего не ответил, и после короткой паузы Вэнди продолжила:— Все любили моего папочку, потому что он любил меня, и он любил всех, за кем смотрел и ухаживал. Я думаю, если ты будешь хорошо относиться к людям, то они тоже полюбят тебя!— Сомневаюсь! Люди жестоки и очень неблагодарны.— Я тебе благодарна!— За что?— За ту вкуснятину, которую я ем сейчас. Миссис Бэнкс приходит к нам каждый день и готовит здесь. И у меня больше не урчит в животике.— А раньше… до… того… как… она стала… приходить… урчало?Вэнди кивнула головкой.У нас часто не было ужина, и мы ложились спать голодными, а я долго не могла уснуть.— А почему… у вас не было… еды? Оливия говорит, что у нас нет денег, чтобы покупать еду.— Но вы же… что-то ели?— Только кроликов и много-много картошки. А я это совсем не люблю! Зато сейчас мы едим такую вкуснятину! Сегодня на обед у нас была семга — целая большая рыбина!Девочка склонила голову на бок:— Семга была похожа на золотую рыбку, которую кузен Джерри обещал запустить в фонтан, только она была больше, намного больше!— Твой кузен Джеральд здесь?— Да, — ответила Вэнди, — он здесь. — Он сделал так, что все в деревне работают и получают большие-большие зарплаты. И поэтому Оливия очень-очень счастлива!Последовало короткое молчание, потом герцог спросил:— А что… он… еще… делает?Внизу хлопнула дверь, и девочка поспешно соскользнула с кровати.— Мне надо идти, — прошептала она. — Мне не разрешают приходить сюда, но мне так хотелось сказать, что я и Эмма любим тебя.— Спасибо! — растроганно сказал герцог.Но девочка уже убежала и вряд ли услышала его слова. Он с интересом стал размышлять над тем, что произошло за время его болезни. Сегодня утром он слышал, как кто-то бережно перевязывал его рану на груди. Но он не открыл глаза и не посмотрел, кто это. Ему ничего не хотелось, кроме одного — спать, никого не видеть и ни о чем не думать. Но мозг помимо его воли продолжал работать, и герцог стал анализировать то, что рассказала ему Вэнди.Он уже точно знал, кто эта девочка. Это тот ребенок, которого он предложил отправить в приют. Но этого не произойдет, если ее сестра выйдет замуж за Джеральда.А может быть, она уже вышла замуж за него? Нет, едва ли. Ведь он хотел их поженить силой. Но Джеральд! Он всем дал работу! Как он это сделал? И кто им платит? Эти вопросы стучали в его голове словно молоточки.Нет, я… не должен… думать… об этом… сейчас. Я… хочу, чтобы… меня оставили… в покое!Кажется, последние слова он произнес вслух. Или ему это померещилось?И снова волна дремоты нахлынула на него и увлекла за собой туда, где не было боли, страданий, мучительных вопросов, на которые у него нет ответов. Глава V — Джерри опаздывает, — сказал Тони.— Наверное, опять увлекся верховой ездой и забыл о времени, — ответила Оливия.Они знали, что каждое утро Джерри объезжает фермы и лично следит за тем, как идут работы на шахте. Но завтракать обязательно приезжает к ним.— Больше всего на свете я не люблю есть в одиночестве, — обычно говорил он.Оливия не сомневалась, что если бы он мог, то с удовольствием бы поселился у них в Грин Гэйблз. Но дом был переполнен. И Джерри вынужден был жить в Чэде, нравилось ему это или нет. Наверное, ему было одиноко в пустынном и огромном дворце. Оливия вспомнила о герцоге. А ему, интересно, тоже было одиноко в этом чужом для него доме? И как он будет там жить совершенно один, когда поправится после ранения?Все, что случилось с ним в последнее время, еще более ожесточит его против людей. Ему всюду будут мерещиться обман, подвох, ложь. Но что толку думать об этом сейчас?За окном послышался стук копыт, и в следующее мгновение Джерри был уже в комнате.— Ну, дорогие мои! — воскликнул он с порога. — Я все решил за вас. И сегодня вечером мы едем в гости. Нас пригласили на ужин.— На ужин? — с изумлением переспросила Оливия.— Да! Никогда не угадаешь, куда!— Это что-то интересное! — вступил в разговор Тони.— Грандиозное! Это слово больше подходит! Аптон просто потрясен приглашением.Все рассмеялись, и Оливия сказала:— Ну, не томи же! Так кто это?— Леди Шелтон!— Да, это действительно гранд-дама! — согласился Тони. — Во всяком случае, она никогда не считала папу достаточно знатным, чтобы приглашать его к себе.И вот сегодня мы ужинаем у нее. Она специально прислала грума с приглашением. Он ожидал ответа, и я сказал: да!— Я не могу ехать с тобой! — поспешно проговорила Оливия.— Почему? В чем дело? Я ведь заказал тебе вечернее платье!Девушка была в смятении. Единственный вечер, на котором она присутствовала до сих пор, был устроен Джерри в Чэде по случаю приезда четверых его друзей. Неожиданно они заехали к нему и остались на ужин. Естественно, и речи не было о том, чтобы переодеваться в вечерние платья. И все остались на ужин в том, в чем были днем.И Оливия сказала извиняющимся тоном:— Ах, Джерри! Это, конечно, непростительно, но я совершенно забыла о нем! Когда я распаковывала покупки и увидела это платье, то еще подумала, что оно, наверное, мне никогда не понадобится.— Тебе понадобится еще несколько вечерних туалетов, если мы собираемся принимать ответные приглашения наших соседей.Оливия посмотрела на него с укоризной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Герцог открыл глаза и попытался вспомнить, где он. Над ним склонилось прелестное детское личико, и он решил, что, должно быть, смотрит на ангела. Два огромных голубых глаза в обрамлении пушистых и длинных ресниц внимательно и с любопытством рассматривали герцога. У ангела были светлые волосы, которые в лучах солнца, падающих из окна, образовали золотистый ореол вокруг бело-розового личика.— Ты проснулся? — спросил детский голос.— Где я? — едва слышно прошептал герцог.— Ты в Грин Гэйблз, и я очень-очень сильно жалею тебя.— Почему … ты … жалеешь … меня? — говорить было трудно, и герцог выговаривал слова по одному, делая паузы. Он уже где-то слышал это название — Грин Гэйблз, но где и когда, вспомнить не мог.— Я жалею тебя, потому что Оливия говорит, что никто не любит тебя, — прощебетал ангел.Странное утверждение! Оливия, Оливия… где он раньше слышал это имя? Опять провал в памяти. Он закрыл глаза.— Ты очень устал?— Да, я думаю, да. Я долго спал?— Очень, очень долго, — ответил ангел. Этот ответ озадачил его, но мысли в голове начали путаться, и он снова провалился в сон. А ангел, ангел пусть летит к себе на небо, где ему и место.
Рядом кто-то тихо беседовал. Герцог попытался разобрать слова.— Его сиятельство даже не пошевельнулся, пока я был здесь.Герцог узнал голос Хиггинса, который ему был слишком хорошо знаком.— Идите спать, мисс Оливия, а я подежурю до утра.— Что вы! Вы и так работали весь день. И сейчас заменяли меня, пока я была на вечере в Чэде! Был такой замечательный вечер! Все гости разъехались очень довольными. Давно я так не веселилась!— Так и должно быть, мисс! И все же вам лучше лечь спать самой! Я думаю, его сиятельству уже намного лучше и сегодня ночью его можно оставить одного.— Хорошо, Хиггинс! Раз вы так хотите, я отправлюсь к себе. А вы оставьте дверь открытой. В случае чего услышите, если его сиятельство опять начнет метаться.— Конечно, мисс! Я так и сделаю. А вам спокойной ночи и сладких снов!— Но вы… вы уверены, что мы поступаем правильно?— Как в себе самом! Не сомневайтесь!— Тогда… спокойной ночи! И спасибо, Хиггинс, за работу!Герцог услышал шелест платья и легкие шаги уходящей Оливии. Следом тяжелой походкой удалился Хиггинс.Герцог открыл глаза. Он вспомнил. С Хиггинсом разговаривала Оливия Лэмбрик. Он находился в ее доме, в Грин Гэйблз. Дом раньше занимал ее отец, священник. А потом он умер. Что потом? Герцог пытался мучительно восстановить разрозненные куски событий, но тщетно.В памяти остались только граничащая с бешенством ярость, потом чей-то удар, внезапная сильная боль в груди и дальше беспамятство. Значит, его принесли сюда? Тогда, кто устраивает вечер в Чэде? И какое они имеют право делать это? Нет, он слишком устал, чтобы разобраться во всем. Глаза его непроизвольно закрылись, и он снова стал погружаться в сон.
Потом герцог очнулся днем. Да, он отчетливо осознал, что это день. Вокруг суетились какие-то люди. Они осторожно поправляли его кровать, стараясь ничем не побеспокоить. Очевидно, они не хотели будить его, да и сам он не желал просыпаться. Он с ужасом думал о том, что нужно будет с ними о чем-то разговаривать, о чем-то спрашивать, как-то отвечать. Нет, он еще слишком слаб! Потом в комнате установилась тишина, и герцог понял, что остался один. Думать не хотелось. Он вспомнил ангела, который сказал, что его никто не любит, и вдруг почувствовал чье-то присутствие. Он с усилием открыл глаза. Ангел вновь находился здесь, рядом, и выглядел еще более ангелоподобно, чем в прошлый раз.Я принесла тебе розу! — девочка положила розу на одеяло.— Спасибо! Это… очень … мило … с … твоей … стороны!— Я думала, тебе будет приятно.— Мне очень-очень приятно! — заверил ее герцог.— Тебе кто-нибудь дарил розы раньше?— Никто!— Потому что тебя никто не любит! Хочешь, я тебя буду любить?Ее глаза были синими-синими, как небо в погожий летний день. Слабая улыбка тронула губы герцога.— Да! Я был бы… счастлив, если бы… ты… полюбила… меня.— Я полюблю! — с готовностью пообещала Вэнди. — И Эмма полюбит тебя.— А кто … это … Эмма?Девочка достала куклу, которую прятала в складках платья. Она была старой и потрепанной, но, бесспорно, самой любимой игрушкой и самой большой драгоценностью. Вэнди всюду таскала ее за собой. Она ложилась с ней спать, брала с собой в гости, словом, та везде была рядом с ней. Девочка разговаривала с куклой, как с живым человеком, доверяя ей все свои немудреные тайны.— Итак… это… Эмма! — сказал герцог.— Эмма тоже думает, что это очень плохо, когда тебя никто не любит.Герцог ничего не ответил, и после короткой паузы Вэнди продолжила:— Все любили моего папочку, потому что он любил меня, и он любил всех, за кем смотрел и ухаживал. Я думаю, если ты будешь хорошо относиться к людям, то они тоже полюбят тебя!— Сомневаюсь! Люди жестоки и очень неблагодарны.— Я тебе благодарна!— За что?— За ту вкуснятину, которую я ем сейчас. Миссис Бэнкс приходит к нам каждый день и готовит здесь. И у меня больше не урчит в животике.— А раньше… до… того… как… она стала… приходить… урчало?Вэнди кивнула головкой.У нас часто не было ужина, и мы ложились спать голодными, а я долго не могла уснуть.— А почему… у вас не было… еды? Оливия говорит, что у нас нет денег, чтобы покупать еду.— Но вы же… что-то ели?— Только кроликов и много-много картошки. А я это совсем не люблю! Зато сейчас мы едим такую вкуснятину! Сегодня на обед у нас была семга — целая большая рыбина!Девочка склонила голову на бок:— Семга была похожа на золотую рыбку, которую кузен Джерри обещал запустить в фонтан, только она была больше, намного больше!— Твой кузен Джеральд здесь?— Да, — ответила Вэнди, — он здесь. — Он сделал так, что все в деревне работают и получают большие-большие зарплаты. И поэтому Оливия очень-очень счастлива!Последовало короткое молчание, потом герцог спросил:— А что… он… еще… делает?Внизу хлопнула дверь, и девочка поспешно соскользнула с кровати.— Мне надо идти, — прошептала она. — Мне не разрешают приходить сюда, но мне так хотелось сказать, что я и Эмма любим тебя.— Спасибо! — растроганно сказал герцог.Но девочка уже убежала и вряд ли услышала его слова. Он с интересом стал размышлять над тем, что произошло за время его болезни. Сегодня утром он слышал, как кто-то бережно перевязывал его рану на груди. Но он не открыл глаза и не посмотрел, кто это. Ему ничего не хотелось, кроме одного — спать, никого не видеть и ни о чем не думать. Но мозг помимо его воли продолжал работать, и герцог стал анализировать то, что рассказала ему Вэнди.Он уже точно знал, кто эта девочка. Это тот ребенок, которого он предложил отправить в приют. Но этого не произойдет, если ее сестра выйдет замуж за Джеральда.А может быть, она уже вышла замуж за него? Нет, едва ли. Ведь он хотел их поженить силой. Но Джеральд! Он всем дал работу! Как он это сделал? И кто им платит? Эти вопросы стучали в его голове словно молоточки.Нет, я… не должен… думать… об этом… сейчас. Я… хочу, чтобы… меня оставили… в покое!Кажется, последние слова он произнес вслух. Или ему это померещилось?И снова волна дремоты нахлынула на него и увлекла за собой туда, где не было боли, страданий, мучительных вопросов, на которые у него нет ответов. Глава V — Джерри опаздывает, — сказал Тони.— Наверное, опять увлекся верховой ездой и забыл о времени, — ответила Оливия.Они знали, что каждое утро Джерри объезжает фермы и лично следит за тем, как идут работы на шахте. Но завтракать обязательно приезжает к ним.— Больше всего на свете я не люблю есть в одиночестве, — обычно говорил он.Оливия не сомневалась, что если бы он мог, то с удовольствием бы поселился у них в Грин Гэйблз. Но дом был переполнен. И Джерри вынужден был жить в Чэде, нравилось ему это или нет. Наверное, ему было одиноко в пустынном и огромном дворце. Оливия вспомнила о герцоге. А ему, интересно, тоже было одиноко в этом чужом для него доме? И как он будет там жить совершенно один, когда поправится после ранения?Все, что случилось с ним в последнее время, еще более ожесточит его против людей. Ему всюду будут мерещиться обман, подвох, ложь. Но что толку думать об этом сейчас?За окном послышался стук копыт, и в следующее мгновение Джерри был уже в комнате.— Ну, дорогие мои! — воскликнул он с порога. — Я все решил за вас. И сегодня вечером мы едем в гости. Нас пригласили на ужин.— На ужин? — с изумлением переспросила Оливия.— Да! Никогда не угадаешь, куда!— Это что-то интересное! — вступил в разговор Тони.— Грандиозное! Это слово больше подходит! Аптон просто потрясен приглашением.Все рассмеялись, и Оливия сказала:— Ну, не томи же! Так кто это?— Леди Шелтон!— Да, это действительно гранд-дама! — согласился Тони. — Во всяком случае, она никогда не считала папу достаточно знатным, чтобы приглашать его к себе.И вот сегодня мы ужинаем у нее. Она специально прислала грума с приглашением. Он ожидал ответа, и я сказал: да!— Я не могу ехать с тобой! — поспешно проговорила Оливия.— Почему? В чем дело? Я ведь заказал тебе вечернее платье!Девушка была в смятении. Единственный вечер, на котором она присутствовала до сих пор, был устроен Джерри в Чэде по случаю приезда четверых его друзей. Неожиданно они заехали к нему и остались на ужин. Естественно, и речи не было о том, чтобы переодеваться в вечерние платья. И все остались на ужин в том, в чем были днем.И Оливия сказала извиняющимся тоном:— Ах, Джерри! Это, конечно, непростительно, но я совершенно забыла о нем! Когда я распаковывала покупки и увидела это платье, то еще подумала, что оно, наверное, мне никогда не понадобится.— Тебе понадобится еще несколько вечерних туалетов, если мы собираемся принимать ответные приглашения наших соседей.Оливия посмотрела на него с укоризной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12