Мода эта пошла от короля Эдуарда, который — еще в свою бытность принцем Уэльским — понял, что только в половине пятого может беспрепятственно ускользать из Мальборо-хаус и встречаться с понравившейся ему леди.
Как правило, мужья проводили это время в обществе чужих жен или в клубе.
По неписаному этикету, джентльмен, пришедший навестить даму во время файв-о-клока, не должен был оставлять свой цилиндр, перчатки или трость в холле. Все эти вещи полагалось класть на пол в гостиной, чтобы можно было в любую минуту ретироваться.
То, что к чаю приглашался всего один гость, уже никого не удивляло, и даже слуги были вышколены таким образом, что никогда не заходили в гостиную, пока их не вызывала хозяйка.
Большие диваны были не менее удобны, чем кровати с перинами. Однако оставалась еще одна трудность — от воспылавшего страстью джентльмена требовалась немалая настойчивость и изобретательность, чтобы добиться своего, ибо в это время дня на даме, как правило, был весьма сложный туалет, справиться с которым могла лишь ловкая горничная.
Согласитесь, нелегко соблазнить женщину, от груди до бедер закованную в тугой корсет, современную разновидность средневековых рыцарских доспехов!
Помимо этого, чтобы придать пышность фигуре, дамы зачастую подкладывали сзади под платье подушечки, а некоторые — увы, излишне костлявые! — были вынуждены подкладывать их и спереди.
Немалое препятствие создавали многочисленные нижние юбки, обильно снабженные всевозможными ленточками и рюшами, туго затянутый корсет, а также лиф платья, который, хотя и шился чаще всего из прозрачного кружева имел на спине длинный ряд мелких пуговок или шнуровку.
Воистину дама должна была быть настоящей богиней-соблазнительницей — каковыми они, как правило, и были, — чтобы мужчина, призвав на помощь все свое умение и терпение и на время преобразившись в искусную горничную, добрался наконец до этих восхитительных изгибов и округлостей, ради которых он явился на свидание.
Подобные мучения длились до тех пор, пока на радость всем любовникам в начале века некая дама по имени Люсиль изобрела нечто совершенно неожиданное — так называемое «чайное платье».
Ничего более привлекательного и в то же время подходящего для интимных романтических свиданий, приуроченных к послеобеденному чаю, нельзя было придумать.
Шилось оно из прозрачного шифона или шелка и каскадом ниспадало с плеч дамы до самого пола. Этот наряд, делавший женщину воздушной, как сказочная фея, и одновременно чрезвычайно соблазнительной, позволял добиться главного — избавиться на драгоценные часы свиданий от ненавистного корсета.
Сама королева Александра одобрила это изобретение, облачившись однажды во время вечернего чая в изысканный наряд из белого шелка, расшитый кружевом и украшенный великолепными драгоценностями.
Когда сегодня днем Рейберн Лайл переступил порог гостиной Элоизы Давенпорт, она уже ждала его, одетая в чайное платье из зеленого шифона, которое, призванное скрывать экзотические прелести ее чувственного тела, скорее выставляло их напоказ.
Рейберн положил на пол свой цилиндр, трость и перчатки.
Опустившись на мягкие подушки дивана, они без лишних разговоров заключили друг друга в объятия. Чай, изысканно сервированный на серебряном подносе, а также сопутствующие ему лакомства — тосты, бриоши, горячие булочки, пряные кексы, глазированные пирожные с кремом и печенье — в этот сладостный миг были забыты.
Элоиза и впрямь была голодна, но утолить этот голод мог лишь Рейберн. Его горячие губы и руки рождали в ней огонь страсти, от которого, казалось, плавилось все ее тело.
Для него тоже в этот момент существовала лишь Элоиза. Аромат экзотических восточных духов щекотал ему ноздри, а ее искусные ласки горячили его кровь.
Однако теперь, когда Рейберн поправлял перед зеркалом одежду, с неудовольствием заметив красную полоску, которую натер на шее слишком тесный воротник, ему внезапно показалось, что духи Элоизы, пожалуй, излишне резки для такой небольшой гостиной, где к тому же и так душно из-за наглухо задернутых штор.
Обычно в это время дня шторы во многих лондонских гостиных опускали под вполне невинным предлогом — после чая дама желала отдохнуть, а яркий солнечный свет мог ей помешать.
Впрочем, глаза Элоизы сверкали ярче солнца. Она не сводила влюбленного взгляда с Рейберна.
— Я люблю тебя! — страстно прошептала она. — Ну почему мы не можем провести этот уик-энд вместе? Ты вполне можешь остаться в Лондоне, если захочешь…
— Я уже принял приглашение, и теперь неудобно отказываться, — возразил Рейберн. — Кроме того, если нас увидят вдвоем, пойдут сплетни. О нас и так уже судачат!
— Ты беспокоишься обо мне или о себе?
О нас обоих, — чистосердечно признался Рейберн. — У тебя есть муж, а у меня — моя политическая карьера.
— Но ведь Джордж в Париже! — воскликнула Элоиза. — И потом, я знаю одно уютное местечко, где нас никто не увидит… Это загородная гостиница.
Рейберн замер.
Никогда прежде Элоиза не делала ему таких предложений, и теперь он с удивлением обернулся к ней.
— Я хочу быть с тобой! — страстно прошептала она. — Хочу провести целую ночь в твоих объятиях… Мне надоело видеться урывками, постоянно прятаться и вздрагивать от каждого шороха!..
В глубине души Рейберн был согласен с Элоизой, но вслух этого не сказал.
— К сожалению, у нас нет выбора, — со вздохом напомнил он. — Ты не хуже меня знаешь, что будет, если твой муж нас застанет!
Да, это Элоиза знала…
Джордж спокойно закрывал глаза на ее многочисленные любовные интрижки, да и сам был не безгрешен, но если бы поведение жены послужило причиной скандала и оказалась задета его честь…. Нет, лучше об этом не думать!
Общество в то время руководствовалось десятью официальными заповедями и одиннадцатой негласной, смысл которой сводился к следующему: «Делай что хочешь, но тайно!»
Считалось само собой разумеющимся, что можно бесконечно предаваться тайным любовным утехам, однако если дело выходило наружу, то возникший скандал задевал не только тех людей, кого он непосредственно касался, но и все высшее общество.
В молодости король, жадный до удовольствий, частенько попадал в затруднительное положение из-за женщин, но всегда выходил сухим из воды. Да и теперь его любовная связь с умной и утонченной миссис Кеппел была широко известна — о ней знала даже королева, — однако обсуждать это вслух было бы признаком дурного тона.
Таким образом, то, что предлагала сейчас Элоиза, никак не вписывалось в рамки общепринятых норм поведения, и оба они прекрасно знали это.
— Пожалуй, я все же проведу этот уик-энд так, как намеревался, — с улыбкой проговорил Рейберн. — А ты, по-моему, склонна творить безумства, Элоиза. Того и гляди забросишь чепчик за мельницу!
— Что там чепчик! Я готова бросить к твоим ногам свое сердце…
Откинувшись на подушки, она подняла руки и томно потянулась, искоса поглядывая на любовника, чтобы оценить произведенный на него эффект.
Прозрачный зеленый шифон соскользнул с ее плеч, обнажив их ослепительную белизну, а когда Элоиза закинула назад голову, перед Рейберном во всей красе предстала ее лебединая шея.
В этот момент она выглядела чрезвычайно привлекательно и соблазнительно, и все же умом Рейберн понимал — здесь таится опасность…
Никакая другая женщина не возбуждала в нем таких сильных, таких чувственных желаний, как Элоиза. Однако он был убежден, что не влюблен в нее.
Было ясно, что эта женщина — эгоистка до мозга костей, для которой существуют лишь ее собственные желания и прихоти, пустая кокетка без каких-либо моральных принципов.
Все ее помыслы были сосредоточены лишь на одном — по возможности выглядеть наиболее привлекательно и удовлетворять свои чувственные порывы.
Элоиза была средоточием необузданных страстей, и, поскольку она обладала божественной красотой, всегда находились мужчины, которые считали ее неотразимой.
Однако Рейберн, хотя и был весьма ею увлечен, все же не потерял рассудок. И сейчас рассудок подсказывал ему, что эта любовная связь, как и множество предыдущих, вот-вот подойдет к концу.
Собственно говоря, ее пик уже миновал. Конечно, еще какое-то время они будут наслаждаться друг другом, а потом неизбежно наступит день, когда экипаж Рейберна больше не будет останавливаться у дверей Элоизы — не только во время послеобеденного чая, но и вообще… Он посмотрел на часы.
— Мне пора.
— Не уходи, дорогой, побудь со мной еще немного! — взмолилась Элоиза.
Она протянула к Рейберну руки, давая понять, что ждет поцелуя. Ее темные глаза сверкали, чувственный рот был так соблазнительно приоткрыт.
Однако Рейберн уклонился от ее объятий и только поцеловал ей руку.
— Благодарю тебя за то удовольствие, что ты даришь мне, Элоиза, — медленно и торжественно произнес он.
— Я увижу тебя завтра?
— Я ведь сказал, что уезжаю за город.
— Но ты мог бы навестить меня до отъезда, — нашлась Элоиза. — Я непременно должна тебя видеть!
В ее голосе появились отчаянные нотки. Хотя Рейберн вел себя безукоризненно, Элоиза почувствовала, что он ускользает от нее.
Это не укладывалось у нее в голове. Неужели на свете найдется мужчина, способный противостоять ее обаянию? Да еще не кто-нибудь, а Рейберн, которому она подарила не только свое тело, но и сердце!..
— Мы могли бы вместе пообедать, — торопливо предложила она. — Здесь или в другом месте — как ты захочешь…
— Право, не знаю… Я пришлю тебе записку, — уклончиво пообещал он.
Элоиза вскочила с дивана и, пока Рейберн подбирал с пола свою шляпу и трость, обвила руками его шею.
— О Рейберн, — страстно проговорила она, — ты самый восхитительный, самый очаровательный любовник на свете! Ну как я могу отпустить тебя даже на секунду?..
Он промолчал. Элоиза вздохнула.
— Как было бы чудесно, если бы мы были мужем и женой!.. Рейберн, дорогой, обещай любить меня всегда! Клянусь — я умру, если ты меня разлюбишь…
Он нехотя поцеловал Элоизу, а затем решительно высвободился из ее объятий.
— Значит, решено — завтра утром я пришлю тебе записку. А сейчас мне действительно пора идти — меня ждет премьер-министр.
Это было не совсем так. На самом деле Рейберну предстояло встретиться не с самим премьером, а с другими членами кабинета. Впрочем, для Элоизы это прозвучало достаточно убедительно, и она его больше не задерживала, прекрасно понимая — как бы Рейберн ни дорожил ею, политика стоит у него на первом месте.
— Я люблю тебя! — снова повторила она, когда он уже стоял на пороге. — Не забывай об этом… Обещай мне, Рейберн, что ты будешь постоянно думать обо мне!..
Эту просьбу ему поневоле пришлось выполнить, ибо, даже сидя в экипаже, Рейберн ощущал, что его костюм насквозь пропах духами Элоизы, а губы все еще хранят прикосновение ее губ.
Внезапно его охватила досада. Ну вот, на что он потратил несколько часов! А ведь он вместо этого мог заняться верховой ездой или поиграть в теннис…
После удушливой атмосферы гостиной в доме Элоизы Рейберн чувствовал себя так, словно объелся сладостями и теперь его немного тошнит.
Он попытался выбросить из головы эти мысли и сосредоточиться на деловой встрече, которая предстояла ему в палате общин.
Относительно уик-энда окончательное решение тоже было принято. Никто и ничто не помешает ему поехать завтра в имение графа Кроксдейла.
Элоиза Давенпорт на следующее утро получила записку Рейберна, когда завтракала, лежа в постели. Одновременно горничная внесла в спальню огромную корзину экзотических орхидей — тоже от него.
Стараясь казаться равнодушной, а на самом деле сгорая от нетерпения, Элоиза разорвала конверт.
Впрочем, она знала, что ей предстоит прочесть. Извинения Рейберна по поводу того, что он не может отменить свою поездку за город, приходилось принимать как неизбежность. И отсутствие в записке слов любви — тоже.
Элоиза давно, еще с момента их первой встречи, поняла, что Рейберн слишком умен и осторожен и никогда не доверит бумаге ничего такого, что могло бы в дальнейшем бросить тень на его репутацию, которой он очень дорожил.
Ей также было известно, что ни одна женщина, состоявшая с ним в любовной связи, не была скомпрометирована — Рейберн всегда вел себя предусмотрительно.
И все же эти соображения мало утешали Элоизу. Ее тело жаждало его ласк. Ей казалось, что более привлекательного мужчины она в жизни еще не встречала.
«Я еще ни разу не была так безумно влюблена, — подумала Элоиза, — и так обворожительна, как сейчас!..»
Она взглянула на себя в зеркало. Эта изящная вещица в золотой раме была установлена на ее туалетном столике таким образом, чтобы Элоиза могла любоваться своим отражением, даже не вставая с постели.
«Интересно, — подумала она, — что сказал бы Рейберн, если бы увидел меня сейчас?»
В этот момент Элоиза и впрямь была неотразима — длинные светло-каштановые волосы ниспадали на ее белоснежные плечи, а прозрачная шелковая ночная рубашка, отороченная дорогим кружевом, почти не скрывала обольстительного тела.
Взглянув на орхидеи, Элоиза решила, что эти экзотические цветы должным образом дополняют ее красоту. Мужчины часто говорили ей, что она похожа на орхидею — волнующую, таинственную и непредсказуемую.
Она откинулась на обшитые кружевом подушки и погрузилась в сладостные мечты.
Рейберн обязательно придет к ней в понедельник. И Джордж не будет им помехой — даже если к тому времени он вернется из Парижа, то наверняка отправится в клуб, чтобы похвастаться перед друзьями своими победами над француженками.
Они непременно снова будут вместе! При воспоминании о вчерашнем восхитительном свидании у Элоизы учащенно забилось сердце.
Заседание комитета палаты общин, на котором председательствовал Рейберн Лайл, закончилось в пятницу утром, и молодой человек решил, что успеет перекусить перед тем, как ехать в Кроксдейл-Парк.
Поездка на новом «Мерседесе» — эта современная машина мощностью шестьдесят лошадиных сил была куплена им на прошлой неделе — займет никак не более трех часов.
Значит, рассудил Рейберн, если выехать в два часа пополудни, он прибудет на место примерно в пять. Как раз к этому моменту и съезжается большинство гостей. Да и камердинеру хватит времени, чтобы распаковать его вещи до того, как нужно будет переодеваться к обеду.
Он решил, что перекусит в Сент-Джеймс-клабе — тамошний повар славился своим искусством, а в еде, как и во всем остальном, Рейберн был весьма разборчив.
В столовой клуба, просторном помещении с высоким потолком, он увидел своих знакомых и решил присоединиться к ним.
За столом разговор шел исключительно о политике. Всеобщее беспокойство у англичан вызывало намерение Германии усилить свой военный флот, построив дополнительные корабли, которых у нее и так было немало.
Тема оказалась увлекательной, и когда Рейберн взглянул на часы, выяснилось, что уже половина второго. Значит, если он намерен, как и собирался, выехать в два часа, ему надо торопиться домой, чтобы переодеться.
Поднявшись из-за стола, молодой человек уже начал прощаться, как вдруг увидел, что в столовую входит его давнишний знакомый.
Майор Вильям Гартуэйт, дипломатический курьер, часто встречался с Рейберном по делам, ибо в его обязанности входила доставка депеш министерства иностранных дел английским послам в различных странах Европы.
— Здравствуйте, Гартуэйт, — сердечно приветствовал его Рейберн, протягивая руку. — А я и не знал, что вы уже вернулись из Парижа!
— Вообще-то я собирался повидаться с вами сегодня днем, — заметил Вильям Гартуэйт.
— Простите, но я уезжаю на весь уик-энд, — сказал Лайл. — А у вас что-нибудь срочное?
— Да нет, вам не стоит менять свои планы, Лайл. Это вполне терпит до понедельника.
— Ну вот и пусть потерпит! — с улыбкой произнес Рейберн.
Он уже собирался отойти от Гартуэйта, но в этот момент тот произнес нечто такое, отчего ноги Лайла буквально приросли к полу.
— Я полагаю, вы уже слышали о том, что произошло в Париже с Джорджем Давенпортом?
— Нет… — с замиранием сердца ответил Лайл.
— Вчера с ним случился сердечный приступ, и вечером того же дня он скончался!
— Боже правый!
Это восклицание невольно сорвалось с уст Рейберна Лайла.
— Эта смерть будет тяжелым ударом для всех, кто его знал, — печальным тоном добавил Вильям Гартуэйт, — но больше всего, разумеется, для его вдовы…
Тут кто-то обратился к нему с вопросом, и, воспользовавшись этим, Рейберн поспешил удалиться.
Сообщение Вильяма Гартуэйта задело его больше, чем он того ожидал. Молодому человеку припомнилось, как не однажды с презрительной гримаской на лице Элоиза говорила:
— Джордж такой мнительный! Он воображает, что у него больное сердце. Какая чепуха! Это просто несварение желудка. Он слишком много ест и слишком неумеренно пьет…
Однако, как выяснилось, дело было вовсе не в желудке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18