Достаточно было взглянуть на Колю-хозяина, у которого в этот момент задрожали губы, а глаза стали большущими и влажными, чтобы понять особенность стиля взаимоотношений друзей, чтобы поверить в безыскусственность кажущейся патетики.
Вадим почти крикнул, вырвав руку:
- Ты что же, прогоняешь меня! Я же не отказываюсь...
Но "командор" не дрогнул:
- Твой вариант расходится с моим.
- Андрей! - пытался перебить его Вадим.
- Да. Расходятся. Несовместимы. Ты меня знаешь, напрасно не скажу. И ты уйдешь сейчас. Мой принцип - лишнему лишнего знать не надо.
- Я - лишний! - почти со слезами повторил Вадим.
- У тебя свой вариант, Вадик, - неожиданно мягко сказал Андрей, - ты проверь его, если не оправдается, ты скажешь мне об этом.
И помолчав, добавил хмуро:
- Если к тому времени я сам буду в своем варианте.
Он снова протянул руку Вадиму, но тот не шелохнулся. Андрей взял его за рукав.
- Через пару дней я зайду к тебе. И мы еще потолкуем. Уходи, Вадик.
Вадим вздрогнул.
- Я уйду, - сказал он, не глядя на Андрея. - Но ты что-то делаешь неправильно, потому что я чувствую себя предателем. А это не так.
Андрей сам взял его руку, крепко сжал.
- Это не так! - Добавил нехотя: - Если ты действительно нашел свой вариант, поверь... я тебе завидую.
Вадим освободил руку и, не сказав ни слова, вышел из комнаты. Друзья слышали, как он быстро спускался с лестницы. На некоторое время в комнате наступила тишина, как вдруг раздался торопливый, нервный стук. Коля переглянулся с Андреем, пошел открывать. На пороге стоял Вадим.
- Храни вас Бог! - сказал он еле слышно и бросился вниз по лестнице.
Коля еще бы долго стоял с открытым ртом, но Андрей крикнул:
- Дверь!
- Ну и дела! - процедил Павел, барабаня пальцами по книжке.
Андрей взял стул Вадима, перенес его на свое место. Сел. Коля подтащил еще стул и тоже сел у стола. Все чувствовали себя погано и с облегчением вздохнули, когда Андрей начал говорить. А говорить он начал неуверенно, странно как-то, подыскивая слова, задумываясь над сказанным. Не узнавали друзья "командора", но слушали внимательно, может быть, чтобы избавиться от неловкости после всего, что произошло.
- Я сказал уже, что дальнейшая наша возня с листовками и прочее... всё бессмысленно. Что-то мы не понимаем в ситуации и получается, что мы ее насилуем... В сущности, что мы знаем? Что власть, которая претендует на идеал, преступна. Мы узнали это не из секретных документов, а из источников, всем доступных. Но реагируем почему-то только мы... Вот это "почему-то" нам, видимо, не разгадать. А не реагировать - не можем. Не можем ведь, так я говорю?
- Валяй дальше, - буркнул Павел.
- Понимаете, между нами и всеми есть какой-то разрыв... Во времени или пространстве, не знаю. Только я знаю точно, что убивали людей, я знаю, что есть люди, которые убивали...
Андрей умолк на мгновение. Константин пристально смотрел ему в глаза.
Андрей поднялся, прошелся по комнате, остановился в углу.
- Так вот, я считаю, единственное, что мы делать вправе, это - карать убийц!
- Как это - карать! Убивать что ли?! - ахнул Павел.
- Нет, не убивать, - твердо ответил Андрей, - а именно карать!
- Именем народа, - не без иронии подсказал Константин.
Но Андрей быстро подошел к нему, наклонился:
- Нет, Костя, как раз нет! Ты читал Киплинга, помнишь! Как там?
Константин пожал плечами, припоминая, что именно. Вопросительно произнес две строчки:
Если в риске ты поставишь
На орла, а выйдет решка...
- Нет! Нет! - перебил его Андрей. - То есть это, только дальше.
Константин подумал еще и уже уверенно, при этом, правда, будто заново вслушиваясь в знакомые слова, продолжил:
Если ты умеешь правду
Неподкупности и чести
Говорить царям и толпам,
Отвечая головой...
- Вот! - рубанул Андрей. - Вот! Отвечая головой. Ничьим именем, кроме своего! Так получилось, что мы не с царями и не в толпе. Известно, что за правду толпа растаптывала, а цари казнили. Часто это происходило одновременно. Похоже, что мы живем именно в такое время. И мы можем и должны действовать только от своего имени и быть готовыми ответить за это головой. Таков мой вариант.
Он сел. Но вскочил Павел.
- Подожди! Я всё-таки не понял. Как ты собираешься их карать?
- Смертной казнью, Паша, - печально пояснил за Андрея Константин.
- Убивать! - в ужасе произнес Павел.
- Ничего себе вариантик! - ошеломленно пробормотал Коля-хозяин.
Андрей молча смотрел на мечущегося по комнате Павла.
- Чем ты собираешься карать? - вполусерьез шепнул Константин.
- Вопрос второстепенный, - отрезал Андрей.
- Это точно, - с улыбкой согласился Константин и начал ковыряться в ободке часов.
- Слушайте, ребята! - взмолился Павел, разлохмачивая свои рыжие вихры. - Подумайте, о чем говорите!
Он обращался к Андрею и Константину одновременно. Коля был не в счет. Он, казалось, вообще выключился и только таращил глаза то на одного, то на другого.
- Листовки, демонстрации, пропаганда - я понимаю! Но убивать! Это же...
- Убивают людей, - холодно, почти враждебно отпарировал Андрей, - а карают убийц!
- Но это же только слова!
- Короче! - зло бросил Андрей.
Павел подошел к нему вплотную.
- Нет, Андрей, короче не будет! Не в фантики играть предлагаешь.
- Ты не прав, Андрюша, - сказал Константин.
- В чем? - резко повернулся Андрей.
- Сколько времени ты думал над этим вариантом?
- Два месяца, - четко ответил Андрей.
- А нам не даешь и пяти минут?
Андрей поиграл желваками.
- Хорошо. Сколько вам надо времени, чтобы подумать?
- Смотря кому, - спокойно ответил Константин. - Спроси каждого.
- Спрашиваю. Сколько времени нужно тебе, чтобы подумать?
Таким же невозмутимым тоном, так же ковыряясь в часах, Константин сказал:
- Мне хватит того времени, пока ты будешь спрашивать остальных.
Андрей внимательно смотрел на него, точно пытался уловить что-то в интонациях или поведении друга. Обратился к Павлу.
- Сколько тебе нужно времени?
Павел стоял против него нахохлившийся, решительный.
- Если ты уже всё решил и не хочешь обсуждать, то мне нисколько не нужно времени! Убивать я не буду!
- Так.
Они смотрели друг другу в глаза. Взгляд Андрея смягчился.
- Я знал, Паша, что мой вариант не всем подойдет, и допускал, что не подойдет никому.
Едва ли "командор" был искренен в эту минуту. Но продолжал:
- Не сердись! Каждому свое. Спасибо за прошлое!
Он протянул руку Павлу. Тот сразу скис.
- Андрей, пойми...
Но тот перебил его.
- Не нужно. Расстанемся друзьями! Извини, что напоминаю про клятву.
- Само собой, - пробормотал Павел, опуская глаза.
Сложив руки на груди, Андрей подошел к Николаю.
- Ну а ты?
В этом вопросе не только не было надежды, но даже саркастически прозвучал сам вопрос.
Коля развел руками, пожал плечами, покрутил головой и сказал неожиданно для всех:
- Я как ты... Ну с тобой, значит...
Андрей не сумел скрыть удивления и даже руки опустил.
- Это что, серьезно?
- Куда ты лезешь, дура мамина! - заорал на него Павел.
Коля скосился в его сторону.
- Если ты боишься, так молчи!
- Я боюсь... - растерялся Павел. - Я не боюсь. И... по крайней мере, это не главное. - Он вдруг начал заикаться. - Андрей, честное слово, дело не в этом! Ты веришь мне! Я не хочу никого убивать! Никого! Понимаешь!
- Верю! - ответил Андрей. - Даю тебе честное слово, что верю. - Он повернулся к Коле, с любопытством разглядывая его. - А ты, однако, чудной парень! - Коля глуповато и счастливо улыбался. - Не программированный! Всё же подумай еще.
- Подумал, - буркнул Коля.
- Ну смотри!
Андрей подошел к столу, сел напротив Константина.
- Что скажешь, Костя?
Константин улыбнулся.
- Чего ж! Я - как Коля.
- Как я? - изумился тот. - Я с Андреем!
И поняв шутку, расхохотался.
Теперь все трое смотрели на Павла, который сидел на кушетке, уронив голову на руки.
- Нет, - прошептал он, - не могу. Если сейчас поддамся, потом жалеть буду.
Встал, подошел к Андрею.
- Прости, Андрей. Это не по мне!
- Прощай, - подал руку "командор".
Когда затихли шаги на лестнице, Андрей сказал:
- Итак, нас осталось трое! Это даже больше, чем я ожидал.
- Три мушкетера! - подхватил Коля. - Андрей, конечно, Атос, Костя Арамис! А я? Он жалобно посмотрел на друзей.
- Да, - сочувственно заметил Костя, - на Портоса ты как-то не тянешь!
Они долго смеялись, все трое. Смех был нервный.
Андрей взглянул на часы.
- Приступим?
Сели друг напротив друга.
- Есть такое место, Лемболово, знаете?
Кивнули. Андрей достал из внутреннего кармана пиджака тетрадь.
- Живет там один человек, Михаилом Борисовичем Колчановым именуется. Вот досье на него. Показания четырех человек. Записал со слов. Прищемлял пальцы, прижигал губы спичками, бил ногами, пытал голодом, таскал за волосы женщину - и прочие подвиги. Сейчас подполковник на пенсии. Заядлый цветовод.
- Семья есть? - осторожно спросил Константин.
- Ну и что? - ответил Андрей. - У тех тоже были семьи.
- Конечно... Это я так. Интересно, какие у него потомки.
- Не знаю. Можно поинтересоваться, - неуверенно предложил Андрей.
- Да ну их!
- А как...? Чем? - спросил Коля.
- Нам нужен всего один пистолет. И через... - Андрей взглянул на часы, - через четыре часа мы будем его иметь!
Снова полез в карман, достал лист бумаги, сложенный вчетверо, распрямил, положил на стол.
- Смотрите. Это Суворовский, это Старо-Невский, это 2-я Советская. Узнаёте? Вот из этого дома в одиннадцать или около этого выйдет участковый. Он пойдет сюда... Здесь поворот. Тут мы его и возьмем!
- Как возьмем? - испуганно спросил Коля.
Андрей усмехнулся.
- Не бойся, убивать не будем. Удар в солнечное, пистолет из кармана... три минуты пробежать двором вот сюда... дальше в разные стороны. Я с пистолетом к автобусу. Если его не будет, хотя должен быть, тогда напроход на Старо-Невский. Встретимся завтра здесь. Вот и всё. Срыва не должно быть. Я месяц всё это вынюхивал. А теперь небольшая репетиция...
Когда расходились, Андрей задержал Константина у подъезда.
- Костя, скажи, ты действительно всё обдумал или просто пошел за мной? Только честно.
Константин вздохнул.
- Если честно, то... просто пошел за тобой.
У Андрея погрустнели глаза.
- А что мне оставалось делать, Андрюша! Мой дорогой папаша, ты знаешь, партийный босс, и не вчера он им стал. Значит причастен. Да и сам я комсомольский активист... Как-то я должен искупать семейную пакость.
- Но ты-то можешь отказаться... Не силой тянут. Извини, я верил тебе и никогда не говорил на эту тему.
Константин прислонился спиной к стене, запрокинул голову.
- На факультете меня называют идеалистом. Жалко, Андрюша, расставаться с идеалом! Такие хорошие и красивые слова! Ведь не может же быть, что всё ложь! Сотни поколений... миллионы жертв... Разве может зло принимать такую соблазнительную форму! Взгляни на историю - сплошная ненависть и вражда. Коммунизм - это идея братства, всечеловеческого братства...
- А что получается? - мрачно вставил Андрей.
- А, может быть, просто не получается? И если нет мечты, нет идеала, для чего жить! Вот Вадим нашел вариант. Бог! Тебе это о чем-нибудь говорит?
Андрей махнул рукой.
- И для меня тоже это только символ несостоявшегося идеала. Может быть, я чего-то не знаю... Послушай, давай как-нибудь сходим, поищем умного священника, послушаем их аргументацию!
- А есть ли они, умные? - усмехнулся Андрей.
- Должны быть! Были же раньше.
- Посмотрим, может, и сходим... Хотя, откровенно говоря, меня это не вдохновляет.
- А все же любопытно... Что же до моей активности, - продолжал грустно Константин, - то получается, что я попутно проверяю идею отрицанием и утверждением... Ты же не осуждаешь меня.
- Нет.
- Ну и хорошо. А на остальных мне наплевать!
Андрей вдруг хлопнул его по плечу, отошел на шаг, оглядел с головы до ног, рассмеялся:
- На вид - стиляга, официально - активист, неофициально - подпольщик! И впрямь - святая троица!
Константин ответил серьезно:
- Да, я понимаю, в этом есть что-то противоестественное, может быть, даже аморальное...
- Чепуха! - оборвал его Андрей. - Вот я уверен, что ты никогда не предашь, а более ценного человеческого качества я не знаю.
Они пожали руки и разошлись до вечера.
2. Осечка
В десять вечера Андрей сидел на скамейке в маленьком парке на Суворовском проспекте. Сидел, закинув руки на спинку скамьи в позе молодого бездельника, которому даже на прохожих смотреть лень. Чувствовал себя на удивление спокойно. Даже ни тени волнения. За месяц он многократно представлял себе всё, что должно было произойти через час, и была абсолютная уверенность в удаче. За три года ему приходилось осуществлять и более дерзкие операции.
Был теплый июньский вечер. С Невы потягивало прохладой. Где-то приемник не очень громко выхлопывал итальянские ритмы.
У скамейки, чуть покачиваясь, появился "интеллигент". Посмотрел на Андрея и плюхнулся рядом.
- Млеешь? - спросил он.
- Что? - не понял Андрей.
- Млеешь, говорю?
Андрей враждебно покосился на него.
- Созерцаешь проходящих женщин?
- Точно! - с откровенной злобой ответил Андрей.
- Не ершись! - упрекнул "интеллигент". - Созерцать женщин - самое благородное занятие для мужчины!
- Самое? - переспросил Андрей, явно задираясь.
- Если без похоти, - ответил "интеллигент", не обращая внимания на тон Андрея. - Женщина - это главное чудо мира! Это его самая непостижимая тайна!
- Самая? - сбросив агрессивность, спросил Андрей.
- Тсс! - "интеллигент" наклонился к Андрею. - Смотри! Смотри!
Мимо проходила молодая пара.
- Смотри на нее! На него не смотри! Он глуп в своем самодовольстве. Смотри на нее!
- Смотрю, - согласился Андрей, действительно рассматривая красивую, улыбающуюся девушку, которой что-то нашептывал парень.
- Ну! - накинулся на Андрея незнакомец, когда парочка прошла мимо.
- Ну? - ответил Андрей.
- Что ты видел?
- А ты?
"Интеллигент" отстранился от Андрея, презрительно окинул его взглядом.
- Тупица! - сказал он.
"Надвинуть ему шляпу на нос?" - подумал Андрей, но не шевельнулся.
- Ты сейчас видел улыбку счастливой женщины! - провозгласил незнакомец.
- Ну и что?
- А знаешь ты, что такое улыбка счастливой женщины?
Андрей развел руками.
"Интеллигент" снова пододвинулся к нему.
- Слушай и постигай! Улыбка счастливой женщины - это проявление, это мгновение мировой гармонии! Улыбка счастливой женщины - это осуществление мировой гармонии! Слушай! Люди ломают голову над тем, что такое истина, справедливость, правда .. Вот ты знаешь, что такое "правда"?
- Не знаю! - с любопытством усмехнулся Андрей.
- А истина? Во! А ведь хочешь знать! Я скажу тебе!
"Интеллигент" почти повис на Андрее.
- Истина - это улыбка счастливой женщины!
- И всё? - иронически заметил Андрей.
- Всё! - торжественно ответил философ. - Она же есть правда и справедливость! Она же есть и высший смысл бытия! Знаешь ты, почему в мире всё так неладно?
- Не знаю!
- Потому, - палец философа качался у самых глаз Андрея, - потому, что мужчины устраивают мир во имя свое! А всё проще, но и труднее! Мир надо устраивать во имя женщины! И счастливая улыбка женщины - высший и единственный критерий действия!
Он наклонился к самому уху Андрея.
- И революций не надо! Тсс! И на душу населения... не надо!
Он захихикал и закашлялся. Пальцем стукнул Андрея по груди.
- Мы, мужчины, твари, отчужденные от мирового смысла! Выпали, да! Сами по себе! Женщина - в самом венце его! Статистика чем занимается? Чушь! А надо? Провели мероприятие, подсчитали счастливых, сравнили! Плохо? Хорошо? Философы, политики о чем пишут? А надо сравнить и выбирать! А что выбирать и сравнивать?
- Улыбки счастливых женщин! - подсказал Андрей.
- Только! Только! - резюмировал "интеллигент".
- Ну, что ж! Это тоже вариант! - усмехнулся Андрей и увидел приближающегося Константина. - Когда власть потерпит фиаско и призовет тебя на помощь, присоединюсь!
- Циник! - буркнул презрительно тот вслед уходящему Андрею.
С Константином они прошли к концу сквера. Там уже топтался Коля. Андрей взглянул на часы:
- Порядок! Пошли!
Старинный петербургский дом арочной колоннадой выступал к углу, заглотнув тенью кривой треугольник перекрестка. От одиннадцати до одиннадцати тридцати углом прошло человек десять. Не те. Андрей на другой, освещенной стороне стоял как вкопанный, ничем не выказывая беспокойства. Но вот он подал условный знак. Быстро перешел перекресток, и там они заняли позицию, заранее обдуманную Андреем. Когда милиционер поравнялся с ними, Коля и Константин одновременно схватили его за руки, а Андрей в то же мгновение ударил его снизу в солнечное сплетение. Милиционер охнул и повис на руках у всех троих. Андрей рванул френч, рубашку, так что затрещали швы, из-под мышки, из самодельной кобуры выхватил пистолет. Коля и Константин отпустили милиционера, и он со стоном сполз на тротуар. Андрей сунул пистолет во внутренний карман пиджака, но тут же, вскрикнув, пластом рухнул на спину. Милиционер остервенело выкручивал ему ногу.
1 2 3 4 5 6 7