Не имей я с ним дела раньше, то наверняка бы взбесилась, а так ничего. Я знаю, Карл старается подметить что-нибудь необычное, любую странность, он делает это всегда.
Крушение начинает вырисовываться. Не корабль, а мегагигант. Левиафан, приплывший сюда из тех дней, когда размер был равнозначен могуществу. И все-таки он выглядит крошечным в огромной пустоте и слабым, как его метка на моих сенсорах.
Голубка чуть ли не подпрыгивает к самому потолку, но ей мешает гравитация, которую я традиционно оставила для себя. Вроде как дань моей зафиксированности. Вид у Голубки такой нервозный, что посторонний человек, появись он здесь, мог бы заподозрить неладное: что эта женщина помешалась, не своем уме. Голубка чересчур худая, даже для дайвера, но мускулистая. Очень сильная. Мне нравится это. Почти так же, как ее натренированный разум.
- Что это за хреновина? - резко спрашивает она. - Старая Империя?
- Старше. - Карл буквально навис над контрольной панелью, впитывая приборную информацию. Он всегда предпочитает данные приборов визуальному сканированию. Доверяет оборудованию больше, чем себе.
- Старше Империи? Нет, - твердо говорит Голубка. - Ничего такого старого здесь не может быть.
- Может, не может - понятия относительные, - возражает ей Карл.
Я не мешаю им препираться. Ничего не сообщаю о том, что мне удалось выяснить. Просто занимаюсь своим пилотским делом, притормаживаю скип, очень аккуратно, не оставляя следа.
- Нужно больше, чем шесть человек, чтобы обшарить всю эту тушу, - авторитетно заявляет Голубка. - А иначе нам придется торчать здесь всю оставшуюся жизнь!
- Эта туша такая древняя, - размышляет Карл, - что ее, скорее всего, уже успели пограбить… Может, и не раз.
- Мы здесь не для поживы, - вмешиваюсь я наконец, мягко напоминая им обоим, что у нас Историческая Миссия.
Угловатое лицо Карла оборачивается ко мне, подчеркнутое подсветкой приборной панели: серые глаза отливают серебром, кожа мертвенно бледная.
- Ты знаешь, что это такое?
Я не отвечаю. Не хочу никакого обмана в таком важном для меня деле и поэтому не могу сказать «нет». Но «да» я тоже не могу себе позволить, сразу же посыплются новые вопросы, а это как раз то, чего я сейчас стараюсь избежать. Мне нужно, чтобы они хорошенько поработали мозгами. Самостоятельно.
- Огромный, старый… - Голубка задумчиво качает головой. - И опасный. Ты знаешь, что там внутри?
- Ничего, насколько мне известно.
- Как, ты даже не проверила?
Многие лидеры дайверских команд ныряют в крушение сразу, лишь только оно обнаружено. Каждый спейсер, зарабатывающий на спасении имущества, хорошо знает: не стоит тратить время на то, что уже перешерстили до тебя.
- Нет, - отвечаю я односложно, выбирая место поближе к главному шлюзу древнего монстра, и останавливаю скип в удобной для работы позиции. Без следа, идущего сюда от «Заботы», никто вообще не заметит крошечную эманацию энергии от нашего парома.
- Слишком опасный? - невинно спрашивает Голубка. - Поэтому ты не нырнула?
- Понятия не имею, - отвечаю я на первый вопрос.
- Но есть же причина, раз ты притащила нас сюда! - В ее голосе звучит раздражение. - Не хочешь ли поделиться, Босс?
Я отрицательно качаю головой.
- Не сейчас. Сперва хочу посмотреть, что обнаружите вы. Голубка пронзает меня свирепым взглядом, но глаза не зубы, они не кусаются. Мои методы ей давно известны, иногда она даже одобряет их. И уж ей-то следовало бы знать: не настолько я хороша, чтобы нырять в полном одиночестве.
Она молча снимает с себя всю одежду - ни капли скромности в этой женщине! - и натягивает на голое тело свой дайверский костюм. Костюм прилипает к ней, словно вторая кожа. На бедра она навешивает пять резервных дыхалок - аварийный запас на крайний случай. Правда, общего ресурса ее дыхалок хватит лишь едва-едва, чтобы добраться от крушения к парому. Если кислородная система костюма откажет внутри крушения, толку от них почти никакого. Костюм Голубки минимален, без резерва защиты от внешней среды. Она обратится в продолговатую льдинку за считанные секунды, если первичный и вторичный модули ее костюма вдруг накроются один за другим, а такое случается.
Голубка любит рисковать.
Карл не любит.
Его костюм массивнее, не такой облегающий, и он снабжен дублирующими внешними устройствами защиты от среды. У Карла уже были серьезные неприятности с системами жизнеобеспечения, и тогда он едва выжил. Я слышала эту любимую лекцию Карла уже полдюжины раз. Голубка тоже, хотя она всегда игнорирует его советы.
Карл никогда не раздевается догола, всегда оставляет нижнее белье. Разные дайверы, разные стереотипы. Он берет с собой только две дыхалки, такие компактные, что они даже не увеличивают его габариты в бедрах. Оставшиеся свободные петли он использует для оружия, предпочитая лазеры, хотя я знаю: где-то в загашнике у него спрятан нож.
Без этого ножа Карл как без рук.
Лезвие дважды спасало ему жизнь, насколько мне известно. В первый раз от профессионального сталкера, слишком агрессивно претендующего на находки Карла. В другой раз, застряв в крушении, он сумел пробить этим своим ножом достаточно большую дыру, чтобы протиснуть руку.
Оба не надевают шлемы, пока я даю им последние инструкции. План обычный: всего один час по схеме 20/20/20. Двадцать минут на вход, двадцать минут на разведку, двадцать на возвращение. Работать только в паре, никаких исключений! Мы просто хотим получить представление, что там внутри.
Шестьдесят минут - время вполне достаточное, причем риск остаться без воздуха минимален. К тому же за час они не успеют настолько увлечься, чтобы совсем позабыть о времени. Все мои дайверы обязаны строго укладываться в расписание.
Вообще-то, эти двое вымуштрованы. Они уже работали по такой схеме, во всяком случае, со мной. Не знаю, какие порядки заведены на кораблях других лидеров команд и как они управляют своими дай-верами. Что до меня, то я строго регламентировала все, что возможно. И от моих дайверов я ожидаю соответствующего поведения.
Шлемы надеты. У Голубки он тонкий, туго обтягивает лицо, и теперь она очень похожа на кибернетического андроида. У Карла, конечно, полная защита: шлем в семь слоев (каждый из них с особой функцией), с мощным ноктовизором (два диапазона), микрокамерами (со всех сторон) и компьютеризованными мониторами (на внешней оболочке).
Карл вручает мне наладонный экранчик, который записывает все, что он «видит» посредством своего снаряжения. Эта штучка не настолько хороша, как записи камер, с которыми они вернутся из дай-винга. Но зато я, по крайней мере, могу в любой момент удостовериться, что моя рабочая команда все еще жива.
Не то чтобы я могла чем-нибудь помочь, если дайверы вдруг вляпаются в беду. Моя работа - сидеть на скипе и наблюдать. Их работа - вернуться из крушения, желательно целыми и невредимыми.
Они входят в воздушный шлюз - Голубка вприпрыжку, как обычно, Карл с непременной осторожностью - и терпеливо ждут предписанные две минуты. Костюмы приспосабливаются к вакууму. Тогда Голубка открывает наружный люк, а Карл выстреливает тросиком с магнитной присоской в древний корабль.
Мы не привязываемся в буквальном смысле слова, но всегда протягиваем направляющую линию от одной точки входа к другой. Разумная предосторожность. Довольно многих во время дайвинга внезапно поражает травматическая слепота (нажал не ту кнопку, взглянул прямо на лазер и прочее, включая также и дисфункции дайверских костюмов, о которых я не желаю и вспоминать). Все эти люди нуждаются в тактическом поводке, чтобы иметь возможность вернуться.
Сама я не занимаюсь срочной реабилитацией ослепших, наша Ку-десница прекрасно с этим справляется. Она разбирается в офтальмологии и может заменить линзу всего за пятнадцать минут, даже меньше. Она сохранила зрение многим дайверам из моих команд. За ее первой операцией (тогда Кудесница и заработала нынешнее прозвище) я наблюдала чрезвычайно внимательно… Но больше никогда, никогда не смотрю.
Голубка устремляется вперед, Карл за ней. Там, снаружи, они выглядят очень хрупкими - маленькие фигурки на фоне черноты. Они скользят вдоль направляющей, одной рукой придерживаясь за тросик, разгоняются, ускоряют свой полет к крушению.
Это легкая часть нашей работы. Если дайвер вдруг упустит поводок и промахнется на несколько метров, то воспользуется крошечными воздушными чипами в перчатках и подошвах, чтобы подтолкнуть себя в нужную сторону. Есть и другие чипы - с газообразным горючим, они распределены по всему костюму. Это пропелланты, которые используют в тех случаях, когда дайвер оказался слишком далеко от цели.
Ни на входе, ни на выходе я не потеряла никого. Внутри крушения - совсем другое дело.
Пока все нормально, но мои ладони уже вспотели, и я едва не выронила экранчик. Правда, сейчас существенной информации все равно нет. Я слышу эхо равномерного дыхания Карла, разбиваемое периодически, словно пунктуацией, возгласами «черт!», когда он упускает поводок или на что-нибудь натыкается. На изображение я даже не смотрю. И так понятно: тросик и рука в перчатке на переднем плане, на среднем плане черная пустота, на заднем - фрагменты крушения.
Возвращаюсь в пилотскую кабину, сажусь в кресло и врубаю все свои мониторы. Теперь у меня видео с камер обоих дайверов, на отдельном экране их жизненные показатели - частота дыхания и пульс. Наладонник я тоже подключаю к экрану, но все равно не смотрю, покуда Карл не добирается до крушения.
Теперь я вижу створки главного шлюза, все они исцарапаны, измяты. С одной стороны шлюза еще сохранились… это заклепки, самые настоящие, просто с ума сойти! Я никогда еще не сталкивалась с такой стариной. Прежде я видела подобные штучки только в музеях да в исторических книгах. Я глазею, словно зачарованная, на нечеткое изображение, которое посылает мне Карл. Как могли эти крошечные кусочки металла пережить века и тысячелетия?! У меня вдруг вспыхивает острое желание в тот же миг оказаться возле корабля. Медленно провести перчаткой по его металлической поверхности…
Карл именно так и поступает.
Хотя заклепки, очевидно, не заинтересовали его. Пальцы Карла методично ощупывают створки шлюза в поисках защелки, замка, чего угодно, лишь бы это помогло без особого труда их открыть. Я сильно сомневаюсь, что ему повезет. Вряд ли хоть что-нибудь можно сделать без особого труда, если крушение тысячелетиями блуждало в глубоком пространстве.
Голубка наконец привлекает к себе внимание Карла.
- Эй!.. Тут кое-что есть, - говорит она.
Сейчас Голубка на дальней от меня стороне крушения. Эту секцию я не осматривала вблизи. Карл направляется туда вдоль корпуса, придерживаясь руками. Аккуратно переставляет ладони, движется боком, как краб.
У меня перехватывает дыхание. Именно эту стадию игры я больше всего ненавижу: фактический старт дайвинга, после чего и начинаются всякие неприятности.
Обыкновенно у мертвых кораблей внутри то же самое, что и снаружи: вакуум. Но некоторые все еще поддерживают какую-то внутреннюю среду, и она может оказаться по-настоящему опасной. Запредельная жара, или разъедающая костюмы атмосфера, или еще что-нибудь экзотическое.
Однако не меньшую угрозу представляют очень простые вещи. Зазубренный кусок металла может прорвать самый прочный костюм. Небольшой коридорчик, достаточно широкий для одного человека, вдруг резко сужается, захватывая его в ловушку.
У каждого крушения свои собственные сюрпризы. А сюрприз, даже невинный - это такая неприятная штука, которая обычно провоцирует серьезные последствия. Дайвер шарахается назад, чтобы уклониться от плавающего объекта, и прикладывается при этом головой о стенку, что приводит к фатальному повреждению деликатных внутренних механизмов его костюма. И далее примерно в том же духе. Все известные случаи документированы визуально (или выжившими, или свидетелями), и ни одна ситуация из этого примечательного архива не походит на другую.
Теперь наладонник транслирует на большой экран картинку крупной продолговатой трещины во внешнем корпусе. Изображение очень неважное, но это совсем не похоже на дыру от залетного камешка. Голубка сжимает кулак, сует в разрыв брони, примерно посредине, и активирует лазеры на суставах пальцев. С точки зрения наладонника трещина кажется достаточно большой, чтобы двое могли пройти в нее бок о бок.
- Запусти зонд, прежде чем у тебя возникнет идея сунуться туда, - говорю я Голубке.
- Ты думаешь, там глубоко?
Через наладонник ее голос звучит с жестяными отзвуками, будто из старинного динамика.
- Давай сначала попробуем шлюз, - говорит Карл. - Мне не нужны сюрпризы, Голубка, и если можно их избежать…
Молодец. Хороший дайвер.
Теперь фигурка Карла напоминает паучка, ползущего по боку громадной металлической бочки. Наконец он добрался до шлюза и возвращается к своему сканированию.
Я бросаю взгляд на таймер главного монитора.
17:32.
Они все еще не вошли.
А времени уже почти не осталось.
У Карла в шлеме есть цифровой хронометр, это я знаю. Так что Карл тоже в курсе сложившейся ситуации. А ведь он всегда старается следовать заданной процедуре, как по времени работы, так и по результатам.
Голубка торопится присоединиться к нему. Осмотревшись, она сразу сует руку под козырек, нависающий над шлюзом, и громко хмыкает.
- И как это я не заметил? - удивляется Карл.
- Не туда смотрел, - бросает она. - Послушай, эта штука и вправду очень старая. Весь металл очень хрупкий, держу пари! Мы можем попробовать пробиться внутрь… Ну как?
- Мы здесь не для того, чтобы разрушить реликвию, - в голосе Карла чувствуется глубокое неодобрение.
- Я знаю. 19:01.
Выхожу на связь и требую, чтобы они сразу вернулись, если не уложатся в предписанные двадцать минут.
Голубка хватается за что-то, чего я не вижу, упирается ногами в бок корабля и принимается тянуть изо всех сил. Я содрогаюсь. Сорвись ее пальцы - и моя Голубка мигом улетит, вращаясь, в окружающее пустое пространство… Очень быстро и очень далеко.
- Дерьмо… - пыхтит она. - Ни с места…
- Я и так мог бы тебе сказать, - хладнокровно замечает Карл. - Эти штуковины сделали именно для того, чтобы створки оставались закрытыми.
- Значит, мы полезем в дыру?
- Без зонда? Нет, - твердо говорит он.
- Но у нас нет времени!.. 21:22.
Они превысили свой лимит.
Я уже готова включиться, чтобы напомнить им о времени, когда Карл внезапно говорит:
- У нас есть выбор. Или мы пробуем вышибить эти створки ко всем чертям, или запускаем зонд в ту дыру.
Голубка не отвечает Карлу. Продолжает усердно тянуть. Я четко вижу ее фигурку на экране главного монитора, тоненькую, но перевитую набухшими мускулами: изо всех сил она пытается отворить то, что пребывало запертым тысячелетия.
На другом экране увеличенное изображение рук Голубки - с нала-донника. Что эти руки делают под козырьком, не видно, но облегающий костюм демонстрирует мучительное напряжение всей плоти.
- Брось это, Голубка, - убеждает ее Карл.
- Я не причиню вреда, - возражает она. - Бог его знает, что там внутри…
- Хватит.
Она повинуется. Теперь я вижу руки Голубки целиком, одна ладонь устало опирается на створку.
- Мы запустим зонд, - говорит Карл. - А потом уйдем.
- Кто назначил тебя командиром? - огрызается Голубка. Однако следует за ним к дальней части корабля.
Я вижу только их конечности, когда они передвигаются по чудовищному корпусу, человеческие руки и ноги на изъеденной космической оспой броне. Рытвины, ямки, царапины, глубокие вмятины и канавки, дырочки от мелкого летающего мусора. Острые чешуйки, как лепестки, окружают маленькие застывшие кратеры расплавленного металла. Кое-где попадаются гладкие участки - уцелевшие образчики первозданной зеркальной брони, и они все еще блистают в свете головного прожектора Голубки.
Я хочу быть вместе с ними. Прильнуть к броне крушения, изучая каждую отметину, размышляя, когда она появилась и что означает.
Но я могу всего лишь наблюдать со стороны.
Зонд углубился в большую трещину на шестнадцать метров, прежде чем застопориться. Карл дергает его, пытаясь вытянуть, но зонд застрял. Это случилось бы и с моими дайверами, сунься они туда без разведки.
Они возвращаются через сорок две минуты после выхода. Чувствуя себя побежденными. Но я - я в восторге.
Они сделали гораздо больше, чем можно было ожидать.
Мы летим на «Заботу» с информацией, полученной от зонда, хотя мои дайверы бурно протестуют. Они желают перезарядить костюмы, вычистить дыхательные системы и снова нырнуть, но я категорически запрещаю. Это одно из моих главнейших правил, и я вынуждена им напомнить: не более одного выхода в крушение за 24 часа. В нашей работе слишком много неизвестных параметров и переменных величин, поэтому жизненно важно, чтобы каждый из нас имел вполне достаточное время для полноценного отдыха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10