Дело, конечно, нренеприятнейшее, но, с другой стороны, такова участь всех федеральных агентов — заниматься неприятными делами, пора бы уже и привыкнуть.
Все разъяснилось довольно быстро. Невысказанный вопрос, что называется, витал в воздухе, и, когда, пообедав, спецагенты присели на скамейке в городском сквере, Скал л и решила поделиться с Молдером тем, что ее беспокоит.
— Представь себе, — сказала она, — женщина надеется, ждет, что у нее родится хороший здоровый ребенок, а природа так с ней жестоко поступает — что она чувствует тогда?..
Молдер решил, что в этой ситуации лучший ответ — циничный.
— Ну, в данном конкретном случае чувствует она немного, — заявил он. — Эта, с позволения сказать, женщина просто взяла и выбросила ребенка вместе с мусором.
— Я просто пытаюсь представить себя на месте этой матери…
— А почему, собственно? У вас в семье есть наследственные болезни?
— Нет.
— Тогда не понимаю, в чем загвоздка, — Молдер подумал, что пора бы сменить тон, но его уже понесло. — Найди себе мужчину, — посоветовал он, — с проверенной генетической картой и начинай штамповать суперагентов Скалли в большом количестве.
Скалли тяжко вздохнула. Наверное, она уже не видела особого смысла в дальнейшем продолжении беседы на эту тему, однако все-таки спросила:
— А как дела у тебя?
Молдер приосанился и поглядел орлом.
— За исключением контактных линз, — сказал он, — реальной опасности быть похищенным инопланетянами, а также участия в мировом террористическом заговоре против человечества, с Фоксом Молдером все в порядке.
— Я рада за тебя. Они помолчали.
— Возможен и такой вариант, — сказал Молдер, разглядывая носки собственных ботинок. — Молодые родители, увидев страшного ребенка, избавились от него. Это, без сомнения, убийство, но это не дело для специальных агентов. Пусть убийством занимается полиция штата.
Скалли удивилась:
— Ты хочешь умыть руки? Не похоже на тебя, Молдер.
— В убийстве ребенка нет ничего аномального или сверхъестественного. Это происходит сплошь и рядом. И более здоровых детей убивают, насилуют…
— А если на основании предварительного осмотра я тебе скажу, что этот ребенок не мог быть зачат естественным путем?
Молдер встрепенулся. Как гончая, почуявшая запах лисицы.
— Ты серьезно?
— Все генетические дефекты, которые мы видели, не являются доминантными мутациями, — пояснила свою мысль Скалли. — Они могли появиться только в том случае, если несколько поколений этой семьи занимались близкородственным скрещиванием.
— Инцест? — Молдер был явно разочарован. — Извини, но и это не аномальное явление. Возьми хотя бы Пиклоков — где они будут снимать девочек с такими рожами?
Скалли вздрогнула.
— Погоди-ка, Молдер… Ты говоришь, Пиклоки? А ведь это идея. Шериф говорил, что они чуть ли не с Гражданской войны живут изолированно, их дом стоит ближе других к месту преступления — все сходится, Молдер! Это их ребенок!
— Возможно, — согласился Молдер, — но сестры-то у них нет. А мать умерла десять лет назад.
— Но если инстинкт размножения у братьев Пиклоков достаточно силен, они будут удовлетворять его любым способом. Я думаю, женщина, родившая этого ребенка, стала матерью не по своей воле.
— Похищение? А вот это действительно находится под юрисдикцией ФБР.
Молдер встал. Теперь, когда рабочая версия была выработана, а роли расписаны, к Молдеру вернулась свойственная ему энергичность.
— Эй, Скалли, — позвал он с улыбкой, — а ведь я никогда раньше не представлял тебя в роли матери.
6
Ферма Пиклоков Хоум, Пенсильвания
Подходя к дому Пиклоков со стороны заросшей подъездной дороги, спецагенты держались настороже. Все-таки трое здоровых парней — это серьезный противник даже для хорошо подготовленных и вооруженных агентов.
На расстоянии дом выглядел совершенно покинутым, и если бы не мычание коров и хрюканье свиней в загоне, можно было бы подумать, что хозяева спешно оставили его, убоявшись встречи с представителями ФБР.
Во дворе дома агенты остановились. Приткнувшись к покосившемуся плетню, во дворе стояла старая проржавевшая машина марки «остин» со смятым в гармошку капотом.
— Это, видимо, тот самый автомобиль, — предположил Молдер, — на котором старшие Пиклоки отправились в свой последний путь.
— Который из двух? — спросила Скалли.
— Что?..
Молдер оглянулся и увидел. Несколько дальше, за кустами орешника, находился еще один автомобиль — белый «кадиллак» с открытым верхом. Вторая машина тоже была не из новых — подобную модель перестали выпускать два десятка лет назад, — однако с первого взгляда было видно, что за машиной этой ухаживали, лелеяли ее и берегли — что называется, коллекционный экземпляр.
Молдер посмотрел на коллегу:
— Кажется, ты права. Это не машина Пиклоков. Вопрос — чья она?
— Вот это мы и должны выяснить.
Не мешкая больше, агенты направились к дому.
Было очень солнечно и жарко. Жирные мухи роились над террасой, и, подойдя совсем близко, агенты увидели, что именно здесь привлекает насекомых. На крыльце, прямо на ступеньках, лежала в луже засохшей крови свиная голова. Запах разложения был столь силен, что Молдер закашлялся.
— Они не слишком-то чистоплотны, — заметил федеральный агент.
Его напарница промолчала. Застекленная дверь, ведущая с террасы внутрь дома, оказалась открыта. Однако, прежде чем войти, Молдер шумно потоптался на пороге и постучал:
— Есть кто дома?
Ответом ему была тишина.
— Без ордера мы не имеем права входить внутрь, — напомнила Скалли.
— Когда это нас останавливало? — легкомысленно отвечал Молдер.
Сказавши так, он вытащил из подплечной кобуры свой «магнум» и распахнул дверь.
Внутри дом Пик л оков производил еще более гнетущее впечатление, чем снаружи. Несмотря на то, что было три часа пополудни и солнце стояло высоко, в доме царил плотный, почти осязаемый мрак — агентам пришлось воспользоваться карманными фонариками, чтобы разглядеть хоть что-то. Да и пахло здесь похуже, чем даже от гниющей на крыльце свиной головы.
Молдер шел впереди — крадучись и подсвечивая себе фонариком. Он же первым увидел на грязном полу большие блестящие ножницы.
— Так-так, — произнес Молдер, присаживаясь на корточки. — А ведь это кровь, Скалли.
Скалли наклонилась, чтобы лучше видеть, и разглядела несколько бурых пятен на полу рядом с ножницами.
— А вот и следы…
Одно из кровавых пятен было размазано, и на иолу отпечатался след ботинка с рифленой подошвой. Молдер оглянулся на Скалли. Та поняла без слов, выудила из кейса эскизы отпечатков, обнаруженных утром у места захоронения новорожденного ребенка, и поднесла их к следам на полу, сравнивая.
— Совпадают, — подытожила она. — Знаешь, Молдер, в одной этой комнате достаточно улик, чтобы без вопросов арестовать всю троицу.
— Для начала их надо найти, — отозвался Молдер. — По-моему, они свалили, когда увидели, что мы приближаемся. Надо бы поднять шерифа Тейлора — пусть он выпишет ордер на арест. И объявит розыск по всему штату.
— Надо также искать женщину, — сказала Скалли. — И проверить, кому принадлежит тот «кадиллак». Если мать ребенка жива, скорее всего, они взяли ее с собой…
Спецагенты так и не узнали, что все время, пока они находились в доме и строили планы на ближайшее будущее, за ними из полумрака наблюдали внимательные глаза.
7
Отель «Хоум»
Хоум, Пенсильвания
Шериф Тейлор разговаривал по телефону с федеральным агентом Скалли. Он сделал то, что должен был сделать, хотя это не доставило ему никакого удовольствия, скорее наоборот.
— …Я выписал ордер на арест следующих лиц, — говорил он в трубку. — Джорджа Реймонда Пиклока, примерный возраст — 42 года, Шермона Телори Ииклока, примерный возраст — 30 лет, Эдмунда Крейтона Пиклока, примерный возраст — 26 лет. Нужно ли объявлять розыск?
— Да, — отвечала Скалли, — и чем раньше вы это сделаете, тем лучше… И вот еще что. Не поступало ли за последние восемь-десять месяцев заявлений о пропаже автомобиля? У дома Пиклоков мы видели белый «кадиллак» в прекрасном состоянии.
Шериф вздохнул.
— Машин так много, Скалли, — сказал он. — И как только машина стареет, сразу заявляют о ее пропаже… если вы понимав-те, что я имею в виду note 2…
— Понимаю. Впрочем, это не к спеху. Вы можете просмотреть заявления утром. А сейчас ложитесь спать, шериф.
— Вам тоже спокойной ночи, Скалли, — пожелал шериф Тейлор.
Скалли положила трубку. Все время, пока она беседовала с шерифом, Молдер пытался настроить установленный в номере телевизор.
Телевизор сопротивлялся: по экрану шли полосы, периодически картинка дергалась и пропадала.
— Черт знает что! — возмущался Молдер. — В этой провинции даже телевидения нормального нет.
— Ты все еще хочешь построить здесь собственный дом? — поддела Скалли.
— Ну, если я пропущу игру «Красных дьяволов», то пожалуй что и нет.
— Это на тебя производит большее впечатление, чем убийство ребенка?
Молдер лишь дернул плечом, не желая вступать в дискуссию по столь малозначительному поводу. Скалли направилась к двери:
— Спокойной ночи, папа.
— Спокойной ночи, мама, — буркнул расстроенный Молдер, воюя с телескопической антенной.
На пороге Скалли остановилась.
— Молдер, у тебя сломан замок, — сообщила она, разглядывая дверь..
— Просто здесь не принято закрывать двери, — отозвался Молдер.
— Как знаешь… — Скалли вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Специальный агент Молдер отвлекся от борьбы за качество телевизионного изображения и с минуту размышлял, глядя на закрывшуюся дверь, после чего с решительным видом подпер ее стулом.
8
Хоум, Пенсильвания
С наступлением ночи дом Пиклоков оживает. Трое братьев — один за другим — спускаются по лестнице и в лунном свете подходят к стоящему за кустами орешника белому «кадиллаку».
Шермун Пиклок открывает багажник и укладывает в его просторное нутро сумку с бейсбольными битами. Джордж Пиклок дедовским способом заправляет бензобак: ставит на землю канистру, вывинчивает пробку бака, бросает шланг, подсасывает ртом бензин, сплевывает. Горючее с тихим плеском льется в бак.
Закончив, Пиклоки забираются в машину. За руль садится младший — Эдмунд Пиклок. Перед тем как завести двигатель, он включает автомагнитолу. Над фермой разносятся первые аккорды простой ласковой мелодии. Это — известная композиция Элвиса Пресли «Only уои» («Только ты»). Элвис поет:
Только ты Можешь заставить этот мир казаться правильным, Только ты Может сделать темноту яркой, Только ты и ты одна Понимаешь меня, И наполняешь мое сердце любовью только ты…
В это время шериф Тейлор сидит на крыльце своего дома. На нем только футболка и шорты. Он глядит на полную луну и думает о чем-то своем. По крыльцу спускается жена шерифа.
— Энди, что ты тут делаешь? — спрашивает она с ноткой тревоги в голосе.
— Смотрю вокруг напоследок, — отвечает шериф. — Перед тем, как все изменится. ..
Жена понимающе кивает.
— Ну до утра точно ничего не изменится, — резонно замечает она. — Пойдем спать.
Тейлор послушно поднимается и идет за женой в дом. Однако ему не спится, и он пытается смотреть телевизор. Телевизор в доме шерифа показывает ничем не лучше, чем его брат-близнец в отеле — картинка дергается, изображение расплывается, порой на экране ничего не видно, кроме «снега» помех.
Жена давно спит, а шериф ворочается в постели, слушая, как ведущий программы «Живая природа» рассказывает о гиенах: «Самый сильный самец в стае выслеживает и убивает добычу. Другие в это время следят, чтобы никто ему не помешал. ..»
Незаметно для себя шериф Тейлор задремывает. Просыпается он от того, что слышит громкую музыку, доносящу юся с улицы. «Только ты и ты одна!» — поет король рок-н-ролла. Шериф быстро вскакивает и, отодвинув занавеску, выглядывает в окно. У дома стоит белый «кадиллак», и шериф мгновенно все понимает.
— Энди, — окликает его жена, — что там такое?
— Спрячься под кроватью, — приказывает он ей.
— Что?!
— Спрячься под кроватью!!!
Жена Тейлора забирается под кровать. Выскочив в прихожую, шериф распахивает шкафчик и извлекает бейсбольную биту. Это не единственное оружие, которое есть в его доме, но револьвер спрятан в письменном столе под замком — достать и зарядить его у шерифа не осталось времени. Вместо этого он встает за входной дверью в позе бэттера, отведя биту для удара.
Едва он успевает занять эту позицию, как за дверью слышатся шаги. «Все и всегда знают, что я никогда не запираю дверь», — сказал шериф спецагентам из ФБР несколько часов тому назад. Да, он никогда не запирал входную дверь, но теперь впервые в жизни пожалел об этом.
Ручка поворачивается, и через порог шагает Эдмунд Пиклок, легко узнаваемый по голому бугристому черепу. Шериф с размаху бьет его битой на уровне живота. Удар столь силен, что Эдмунда отбрасывает назад и в сторону. Нормального человека этот удар надолго вывел бы из строя, но Пиклоки не относятся к племени нормальных людей. С рычанием Эдмунд Пиклок вскакивает на ноги и набрасывается на шерифа. Они оба валятся на пол, и тут дверь распахивается снова — в дом врываются отставшие братья. Они вооружены бейсбольными битами и, не раздумывая, пускают их в ход. Шериф Тейлор пытается отползти и уберечь голову, но братья Пиклоки не оставляют ему шанса.
Биты взлетают и опускаются, взлетают и опускаются, взлетают и опускаются… Каждый цикл сопровождается сочными шлепками, и по полу разливается темная, почти черная, кровь.
Жена шерифа лежит под кроватью, зажав себе рот рукой. Она не хочет видеть того, как умирает ее муж, но и не в силах отвести широко открытых глаз от жуткого зрелища.
Наконец Пиклоки останавливаются. Переводят дух и оглядываются в поисках жены шерифа. Жена шерифа боится пошевелиться или вздохнуть. Пиклоки прохаживаются по комнате, открывают шкафы. Наверное, раньше или позже они все равно догадались бы заглянуть под кровать, но испуганная женщина сама выдает себя: ручеек крови, вытекающий из-под тела шерифа, добирается до ее пальцев, и женщина сдавленно охает. Джордж Пиклок рывком поднимает кровать, а его братья хватаются за биты. Жена шерифа кричит.
А где-то далеко-далеко Элвис поет:
Только ты и ты одна
Понимаешь меня,
И наполняешь мое сердце любовью только ты…
9
Дом шерифа Тейлора Свитгамлейн, 3, Хоум, Пенсильвания
Сидя на крыльце дома покойного шерифа, его помощник Барни Бакстер нервно курил. До сегодняшнего дня ему не приходилось иметь дело с убийством (тем более с таким убийством), и он никак не мог прийти в себя.
Подходя к дому, специальные агенты Молдер и Скалли приостановились, разглядывая глубокие следы протекторов.
— Большая американская машина, — произнес Молдер с непонятным выражением на лице.
Завидев их, Барни затушил окурок и поднялся на ноги.
— Я заехал, чтобы отдать шерифу вот эти доклады, — сказал он, демонстрируя плотно набитую папку, словно из опасения, что его словам не поверят. — И увидел его… с женой… — Барни замолчал, судорожно вздохнул, затем продолжил: — Владелец белого «кадиллака» найден. Это женщина из Балтимора. У нее кончился бензин, и она просто бросила машину на сто девятнадцатом километре муниципального шоссе. А вот это поступило из федеральной лаборатории криминалистики вчера вечером.
Молдер принял папку, но не спешил заглянуть внутрь.
— Где они? — спросил он.
— Они… внутри…
Молдер обошел помощника шерифа, направляясь в дом. Скалли последовала за ним. Она застала Молдера склонившимся над неподвижным телом в окровавленной майке, над которым уже кружились жадные до че-ловечинки мухи.
— У него не грудь, а одна большая гематома, — проинформировал потрясенный до глубины души Молдер. — Черт побери, они забили его, словно пещерные люди!
Скалли взглянула на труп шерифа со спокойствием человека, которому многие часы приходится проводить в патолого-анатомической лаборатории. Она отобрала у Молдера папку, переданную помощником шерифа, и пролистала вложенные в нее страницы. Отчет федеральной лаборатории криминалистики заинтересовал ее куда больше.
— В лаборатории перепутали все генетические анализы по ребенку, — сообщила она Молдеру. — Многочисленные удвоения хромосом, центромеры неравномерны…
Молдер отвлекся от созерцания тела человека, с которым он беседовал всего только сутки назад, и спросил:
— Но ты же что-то такое подозревала?
— Да, — кивнула Скалли. — Но здесь уж слишком много генетических дефектов. Это наверняка ошибка лаборатории. Клетки этого ребенка должны были делиться в три раза быстрее, чтобы пройти все эти метаморфозы.
— В три раза быстрее?.. — переспросил Молдер. — Скалли, а что если все братья Пиклоки были отцами этого ребенка? Все трое?!
Скалли посмотрела на Молдера, как на полоумного, затем принялась терпеливо объяснять и таким тоном, словно разговаривала с несовершеннолетним подростком, который много чего хотел узнать о сексе, но до сих пор боялся спросить:
1 2 3 4
Все разъяснилось довольно быстро. Невысказанный вопрос, что называется, витал в воздухе, и, когда, пообедав, спецагенты присели на скамейке в городском сквере, Скал л и решила поделиться с Молдером тем, что ее беспокоит.
— Представь себе, — сказала она, — женщина надеется, ждет, что у нее родится хороший здоровый ребенок, а природа так с ней жестоко поступает — что она чувствует тогда?..
Молдер решил, что в этой ситуации лучший ответ — циничный.
— Ну, в данном конкретном случае чувствует она немного, — заявил он. — Эта, с позволения сказать, женщина просто взяла и выбросила ребенка вместе с мусором.
— Я просто пытаюсь представить себя на месте этой матери…
— А почему, собственно? У вас в семье есть наследственные болезни?
— Нет.
— Тогда не понимаю, в чем загвоздка, — Молдер подумал, что пора бы сменить тон, но его уже понесло. — Найди себе мужчину, — посоветовал он, — с проверенной генетической картой и начинай штамповать суперагентов Скалли в большом количестве.
Скалли тяжко вздохнула. Наверное, она уже не видела особого смысла в дальнейшем продолжении беседы на эту тему, однако все-таки спросила:
— А как дела у тебя?
Молдер приосанился и поглядел орлом.
— За исключением контактных линз, — сказал он, — реальной опасности быть похищенным инопланетянами, а также участия в мировом террористическом заговоре против человечества, с Фоксом Молдером все в порядке.
— Я рада за тебя. Они помолчали.
— Возможен и такой вариант, — сказал Молдер, разглядывая носки собственных ботинок. — Молодые родители, увидев страшного ребенка, избавились от него. Это, без сомнения, убийство, но это не дело для специальных агентов. Пусть убийством занимается полиция штата.
Скалли удивилась:
— Ты хочешь умыть руки? Не похоже на тебя, Молдер.
— В убийстве ребенка нет ничего аномального или сверхъестественного. Это происходит сплошь и рядом. И более здоровых детей убивают, насилуют…
— А если на основании предварительного осмотра я тебе скажу, что этот ребенок не мог быть зачат естественным путем?
Молдер встрепенулся. Как гончая, почуявшая запах лисицы.
— Ты серьезно?
— Все генетические дефекты, которые мы видели, не являются доминантными мутациями, — пояснила свою мысль Скалли. — Они могли появиться только в том случае, если несколько поколений этой семьи занимались близкородственным скрещиванием.
— Инцест? — Молдер был явно разочарован. — Извини, но и это не аномальное явление. Возьми хотя бы Пиклоков — где они будут снимать девочек с такими рожами?
Скалли вздрогнула.
— Погоди-ка, Молдер… Ты говоришь, Пиклоки? А ведь это идея. Шериф говорил, что они чуть ли не с Гражданской войны живут изолированно, их дом стоит ближе других к месту преступления — все сходится, Молдер! Это их ребенок!
— Возможно, — согласился Молдер, — но сестры-то у них нет. А мать умерла десять лет назад.
— Но если инстинкт размножения у братьев Пиклоков достаточно силен, они будут удовлетворять его любым способом. Я думаю, женщина, родившая этого ребенка, стала матерью не по своей воле.
— Похищение? А вот это действительно находится под юрисдикцией ФБР.
Молдер встал. Теперь, когда рабочая версия была выработана, а роли расписаны, к Молдеру вернулась свойственная ему энергичность.
— Эй, Скалли, — позвал он с улыбкой, — а ведь я никогда раньше не представлял тебя в роли матери.
6
Ферма Пиклоков Хоум, Пенсильвания
Подходя к дому Пиклоков со стороны заросшей подъездной дороги, спецагенты держались настороже. Все-таки трое здоровых парней — это серьезный противник даже для хорошо подготовленных и вооруженных агентов.
На расстоянии дом выглядел совершенно покинутым, и если бы не мычание коров и хрюканье свиней в загоне, можно было бы подумать, что хозяева спешно оставили его, убоявшись встречи с представителями ФБР.
Во дворе дома агенты остановились. Приткнувшись к покосившемуся плетню, во дворе стояла старая проржавевшая машина марки «остин» со смятым в гармошку капотом.
— Это, видимо, тот самый автомобиль, — предположил Молдер, — на котором старшие Пиклоки отправились в свой последний путь.
— Который из двух? — спросила Скалли.
— Что?..
Молдер оглянулся и увидел. Несколько дальше, за кустами орешника, находился еще один автомобиль — белый «кадиллак» с открытым верхом. Вторая машина тоже была не из новых — подобную модель перестали выпускать два десятка лет назад, — однако с первого взгляда было видно, что за машиной этой ухаживали, лелеяли ее и берегли — что называется, коллекционный экземпляр.
Молдер посмотрел на коллегу:
— Кажется, ты права. Это не машина Пиклоков. Вопрос — чья она?
— Вот это мы и должны выяснить.
Не мешкая больше, агенты направились к дому.
Было очень солнечно и жарко. Жирные мухи роились над террасой, и, подойдя совсем близко, агенты увидели, что именно здесь привлекает насекомых. На крыльце, прямо на ступеньках, лежала в луже засохшей крови свиная голова. Запах разложения был столь силен, что Молдер закашлялся.
— Они не слишком-то чистоплотны, — заметил федеральный агент.
Его напарница промолчала. Застекленная дверь, ведущая с террасы внутрь дома, оказалась открыта. Однако, прежде чем войти, Молдер шумно потоптался на пороге и постучал:
— Есть кто дома?
Ответом ему была тишина.
— Без ордера мы не имеем права входить внутрь, — напомнила Скалли.
— Когда это нас останавливало? — легкомысленно отвечал Молдер.
Сказавши так, он вытащил из подплечной кобуры свой «магнум» и распахнул дверь.
Внутри дом Пик л оков производил еще более гнетущее впечатление, чем снаружи. Несмотря на то, что было три часа пополудни и солнце стояло высоко, в доме царил плотный, почти осязаемый мрак — агентам пришлось воспользоваться карманными фонариками, чтобы разглядеть хоть что-то. Да и пахло здесь похуже, чем даже от гниющей на крыльце свиной головы.
Молдер шел впереди — крадучись и подсвечивая себе фонариком. Он же первым увидел на грязном полу большие блестящие ножницы.
— Так-так, — произнес Молдер, присаживаясь на корточки. — А ведь это кровь, Скалли.
Скалли наклонилась, чтобы лучше видеть, и разглядела несколько бурых пятен на полу рядом с ножницами.
— А вот и следы…
Одно из кровавых пятен было размазано, и на иолу отпечатался след ботинка с рифленой подошвой. Молдер оглянулся на Скалли. Та поняла без слов, выудила из кейса эскизы отпечатков, обнаруженных утром у места захоронения новорожденного ребенка, и поднесла их к следам на полу, сравнивая.
— Совпадают, — подытожила она. — Знаешь, Молдер, в одной этой комнате достаточно улик, чтобы без вопросов арестовать всю троицу.
— Для начала их надо найти, — отозвался Молдер. — По-моему, они свалили, когда увидели, что мы приближаемся. Надо бы поднять шерифа Тейлора — пусть он выпишет ордер на арест. И объявит розыск по всему штату.
— Надо также искать женщину, — сказала Скалли. — И проверить, кому принадлежит тот «кадиллак». Если мать ребенка жива, скорее всего, они взяли ее с собой…
Спецагенты так и не узнали, что все время, пока они находились в доме и строили планы на ближайшее будущее, за ними из полумрака наблюдали внимательные глаза.
7
Отель «Хоум»
Хоум, Пенсильвания
Шериф Тейлор разговаривал по телефону с федеральным агентом Скалли. Он сделал то, что должен был сделать, хотя это не доставило ему никакого удовольствия, скорее наоборот.
— …Я выписал ордер на арест следующих лиц, — говорил он в трубку. — Джорджа Реймонда Пиклока, примерный возраст — 42 года, Шермона Телори Ииклока, примерный возраст — 30 лет, Эдмунда Крейтона Пиклока, примерный возраст — 26 лет. Нужно ли объявлять розыск?
— Да, — отвечала Скалли, — и чем раньше вы это сделаете, тем лучше… И вот еще что. Не поступало ли за последние восемь-десять месяцев заявлений о пропаже автомобиля? У дома Пиклоков мы видели белый «кадиллак» в прекрасном состоянии.
Шериф вздохнул.
— Машин так много, Скалли, — сказал он. — И как только машина стареет, сразу заявляют о ее пропаже… если вы понимав-те, что я имею в виду note 2…
— Понимаю. Впрочем, это не к спеху. Вы можете просмотреть заявления утром. А сейчас ложитесь спать, шериф.
— Вам тоже спокойной ночи, Скалли, — пожелал шериф Тейлор.
Скалли положила трубку. Все время, пока она беседовала с шерифом, Молдер пытался настроить установленный в номере телевизор.
Телевизор сопротивлялся: по экрану шли полосы, периодически картинка дергалась и пропадала.
— Черт знает что! — возмущался Молдер. — В этой провинции даже телевидения нормального нет.
— Ты все еще хочешь построить здесь собственный дом? — поддела Скалли.
— Ну, если я пропущу игру «Красных дьяволов», то пожалуй что и нет.
— Это на тебя производит большее впечатление, чем убийство ребенка?
Молдер лишь дернул плечом, не желая вступать в дискуссию по столь малозначительному поводу. Скалли направилась к двери:
— Спокойной ночи, папа.
— Спокойной ночи, мама, — буркнул расстроенный Молдер, воюя с телескопической антенной.
На пороге Скалли остановилась.
— Молдер, у тебя сломан замок, — сообщила она, разглядывая дверь..
— Просто здесь не принято закрывать двери, — отозвался Молдер.
— Как знаешь… — Скалли вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Специальный агент Молдер отвлекся от борьбы за качество телевизионного изображения и с минуту размышлял, глядя на закрывшуюся дверь, после чего с решительным видом подпер ее стулом.
8
Хоум, Пенсильвания
С наступлением ночи дом Пиклоков оживает. Трое братьев — один за другим — спускаются по лестнице и в лунном свете подходят к стоящему за кустами орешника белому «кадиллаку».
Шермун Пиклок открывает багажник и укладывает в его просторное нутро сумку с бейсбольными битами. Джордж Пиклок дедовским способом заправляет бензобак: ставит на землю канистру, вывинчивает пробку бака, бросает шланг, подсасывает ртом бензин, сплевывает. Горючее с тихим плеском льется в бак.
Закончив, Пиклоки забираются в машину. За руль садится младший — Эдмунд Пиклок. Перед тем как завести двигатель, он включает автомагнитолу. Над фермой разносятся первые аккорды простой ласковой мелодии. Это — известная композиция Элвиса Пресли «Only уои» («Только ты»). Элвис поет:
Только ты Можешь заставить этот мир казаться правильным, Только ты Может сделать темноту яркой, Только ты и ты одна Понимаешь меня, И наполняешь мое сердце любовью только ты…
В это время шериф Тейлор сидит на крыльце своего дома. На нем только футболка и шорты. Он глядит на полную луну и думает о чем-то своем. По крыльцу спускается жена шерифа.
— Энди, что ты тут делаешь? — спрашивает она с ноткой тревоги в голосе.
— Смотрю вокруг напоследок, — отвечает шериф. — Перед тем, как все изменится. ..
Жена понимающе кивает.
— Ну до утра точно ничего не изменится, — резонно замечает она. — Пойдем спать.
Тейлор послушно поднимается и идет за женой в дом. Однако ему не спится, и он пытается смотреть телевизор. Телевизор в доме шерифа показывает ничем не лучше, чем его брат-близнец в отеле — картинка дергается, изображение расплывается, порой на экране ничего не видно, кроме «снега» помех.
Жена давно спит, а шериф ворочается в постели, слушая, как ведущий программы «Живая природа» рассказывает о гиенах: «Самый сильный самец в стае выслеживает и убивает добычу. Другие в это время следят, чтобы никто ему не помешал. ..»
Незаметно для себя шериф Тейлор задремывает. Просыпается он от того, что слышит громкую музыку, доносящу юся с улицы. «Только ты и ты одна!» — поет король рок-н-ролла. Шериф быстро вскакивает и, отодвинув занавеску, выглядывает в окно. У дома стоит белый «кадиллак», и шериф мгновенно все понимает.
— Энди, — окликает его жена, — что там такое?
— Спрячься под кроватью, — приказывает он ей.
— Что?!
— Спрячься под кроватью!!!
Жена Тейлора забирается под кровать. Выскочив в прихожую, шериф распахивает шкафчик и извлекает бейсбольную биту. Это не единственное оружие, которое есть в его доме, но револьвер спрятан в письменном столе под замком — достать и зарядить его у шерифа не осталось времени. Вместо этого он встает за входной дверью в позе бэттера, отведя биту для удара.
Едва он успевает занять эту позицию, как за дверью слышатся шаги. «Все и всегда знают, что я никогда не запираю дверь», — сказал шериф спецагентам из ФБР несколько часов тому назад. Да, он никогда не запирал входную дверь, но теперь впервые в жизни пожалел об этом.
Ручка поворачивается, и через порог шагает Эдмунд Пиклок, легко узнаваемый по голому бугристому черепу. Шериф с размаху бьет его битой на уровне живота. Удар столь силен, что Эдмунда отбрасывает назад и в сторону. Нормального человека этот удар надолго вывел бы из строя, но Пиклоки не относятся к племени нормальных людей. С рычанием Эдмунд Пиклок вскакивает на ноги и набрасывается на шерифа. Они оба валятся на пол, и тут дверь распахивается снова — в дом врываются отставшие братья. Они вооружены бейсбольными битами и, не раздумывая, пускают их в ход. Шериф Тейлор пытается отползти и уберечь голову, но братья Пиклоки не оставляют ему шанса.
Биты взлетают и опускаются, взлетают и опускаются, взлетают и опускаются… Каждый цикл сопровождается сочными шлепками, и по полу разливается темная, почти черная, кровь.
Жена шерифа лежит под кроватью, зажав себе рот рукой. Она не хочет видеть того, как умирает ее муж, но и не в силах отвести широко открытых глаз от жуткого зрелища.
Наконец Пиклоки останавливаются. Переводят дух и оглядываются в поисках жены шерифа. Жена шерифа боится пошевелиться или вздохнуть. Пиклоки прохаживаются по комнате, открывают шкафы. Наверное, раньше или позже они все равно догадались бы заглянуть под кровать, но испуганная женщина сама выдает себя: ручеек крови, вытекающий из-под тела шерифа, добирается до ее пальцев, и женщина сдавленно охает. Джордж Пиклок рывком поднимает кровать, а его братья хватаются за биты. Жена шерифа кричит.
А где-то далеко-далеко Элвис поет:
Только ты и ты одна
Понимаешь меня,
И наполняешь мое сердце любовью только ты…
9
Дом шерифа Тейлора Свитгамлейн, 3, Хоум, Пенсильвания
Сидя на крыльце дома покойного шерифа, его помощник Барни Бакстер нервно курил. До сегодняшнего дня ему не приходилось иметь дело с убийством (тем более с таким убийством), и он никак не мог прийти в себя.
Подходя к дому, специальные агенты Молдер и Скалли приостановились, разглядывая глубокие следы протекторов.
— Большая американская машина, — произнес Молдер с непонятным выражением на лице.
Завидев их, Барни затушил окурок и поднялся на ноги.
— Я заехал, чтобы отдать шерифу вот эти доклады, — сказал он, демонстрируя плотно набитую папку, словно из опасения, что его словам не поверят. — И увидел его… с женой… — Барни замолчал, судорожно вздохнул, затем продолжил: — Владелец белого «кадиллака» найден. Это женщина из Балтимора. У нее кончился бензин, и она просто бросила машину на сто девятнадцатом километре муниципального шоссе. А вот это поступило из федеральной лаборатории криминалистики вчера вечером.
Молдер принял папку, но не спешил заглянуть внутрь.
— Где они? — спросил он.
— Они… внутри…
Молдер обошел помощника шерифа, направляясь в дом. Скалли последовала за ним. Она застала Молдера склонившимся над неподвижным телом в окровавленной майке, над которым уже кружились жадные до че-ловечинки мухи.
— У него не грудь, а одна большая гематома, — проинформировал потрясенный до глубины души Молдер. — Черт побери, они забили его, словно пещерные люди!
Скалли взглянула на труп шерифа со спокойствием человека, которому многие часы приходится проводить в патолого-анатомической лаборатории. Она отобрала у Молдера папку, переданную помощником шерифа, и пролистала вложенные в нее страницы. Отчет федеральной лаборатории криминалистики заинтересовал ее куда больше.
— В лаборатории перепутали все генетические анализы по ребенку, — сообщила она Молдеру. — Многочисленные удвоения хромосом, центромеры неравномерны…
Молдер отвлекся от созерцания тела человека, с которым он беседовал всего только сутки назад, и спросил:
— Но ты же что-то такое подозревала?
— Да, — кивнула Скалли. — Но здесь уж слишком много генетических дефектов. Это наверняка ошибка лаборатории. Клетки этого ребенка должны были делиться в три раза быстрее, чтобы пройти все эти метаморфозы.
— В три раза быстрее?.. — переспросил Молдер. — Скалли, а что если все братья Пиклоки были отцами этого ребенка? Все трое?!
Скалли посмотрела на Молдера, как на полоумного, затем принялась терпеливо объяснять и таким тоном, словно разговаривала с несовершеннолетним подростком, который много чего хотел узнать о сексе, но до сих пор боялся спросить:
1 2 3 4