Чтобы ситуация стала вам ясна до конца, опишу антураж. Отделение милиции разместилось на первом этаже жилого дома постройки пятидесятых годов прошлого века. Кабинеты тут располагались по сторонам длинного, делавшего самые невероятные повороты коридора. Крохотное помещение, служившее Федосееву офисом, очевидно, ранее было кладовкой, потому что не имело окна. Иван сидел один, но не по причине высокого служебного положения, а из-за крохотной кубатуры. В пятиметровом пространстве едва поместились письменный стол и три стула. Кстати, найти конурку Федосеева совсем даже непросто. Идешь, идешь, идешь, смотришь на номера… 12, 13, 14, 15… ба - 17! А где 16? Мне пришлось возвращаться к дежурному и спрашивать:
- Куда подевалась шестнадцатая комната?
Не отрывая глаз от новой книги Юлии Шиловой, служака в форме буркнул:
- Толкнитесь в пятнадцатую.
- Мне туда не надо!
Лейтенант с явной неохотой оторвался от детектива:
- Идите, куда велено.
Я вернулась в конец коридора, распахнула створку под номером «15» и увидела не кабинет, а небольшой тамбур, в который выходят три двери. На одной висела табличка «WC», на остальных красовались номера «15» и «16».
- Ну, что? - поторопила меня Розалия. - А то следователь вернется, мне при нем не выйти, скорей лопну, чем скажу мужчине о том, что мне нужно в туалет. Глупо, но меня так воспитали.
- Никого нет, - заверила я. Вдова вскочила:
- Сделайте одолжение, постойте у входа в сортир, не пускайте туда людей.
- Нет проблем, - закивала я, - непременно выполню вашу просьбу, но лучше закрыться на шпингалет.
- Он сломан, - с улыбкой пояснила Розалия, уже заглядывая в уголок задумчивости. - Пожалуйста, покараульте снаружи и, если кто рваться начнет, остановите.
- Занимайтесь своими делами спокойно, - заулыбалась я.
Розалия шмыгнула в санузел, я заняла пост у двери.
Через мгновение в тамбурочек вошел Федосеев. Увидав меня, он открыл рот, но я крикнула:
- Мужчина, туалет занят, там женщина! Подождите.
Иван округлил глаза, на цыпочках приблизился ко мне и прошептал:
- Майкова где?
Я ткнула пальцем в дверь.
- Почему ты разрешила ей выйти? - старательно не повышая голос, попытался возмутиться Иван.
- Хочешь распутать дело и попасть в отдел к Дегтяреву? - прошипела я.
Федосеев закивал.
- Тогда уходи, - велела я, - и не появляйся четверть часа. Мы уже почти подруги, Розалия приняла спектакль за чистую монету, сейчас выйдет из сортира и попросит еще о чем-нибудь. Главное, не мешай.
Иван испарился, а я осталась. Через пять минут у меня заломило спину, через десять в душу закралось беспокойство.
Я постучала в дверь.
- Эй! Вы там как?
Ответом послужила тишина.
- Ау, отзовитесь!
Снова молчание.
- Розалия, вам плохо? - не на шутку забеспокоилась я и тут же прикусила язык.
Ну откуда абсолютно посторонняя женщина может знать имя той, с которой впервые встретилась? Ощущая себя полнейшей дурой, я приоткрыла дверь в туалет и чуть не задохнулась от вони. Да уж, от подобного амбре легко лишиться чувств.
- Вам нехорошо? - выкрикнула я. - Простите, но вынуждена зайти. Понимаю неприличность своего поведения…
Продолжая болтать, я вошла в небольшой отсек, где справа висела эмалированная раковина с ржавыми потеками над решеткой слива, из стены выглядывал «носик» темно-коричневого крана. На меня мгновенно налетели воспоминания: вот я, маленькая девочка, пытаюсь самостоятельно умыться в огромной ванной комнате нашей коммунальной квартиры… руки тянутся к раковине… входит бабушка Афанасия…
Я потрясла головой, отгоняя ненужные видения, и осторожно постучала в фанерную дверку одной из кабинок.
- Вы тут? Тишина.
- Ау! Как дела?
Ответа не последовало, я глубоко вздохнула и раскрыла хлипкую дверку. Никого. Унитаз без круга, оббитый бачок, никакого намека на туалетную бумагу, мерзкий запах и полнейшая пустота.
Беспокойство стало сильней. Я решила, что Розалия сейчас лежит без сознания в другой кабинке, лишившись чувств от гнусной вони. А вы бы о чем подумали? Никаких окон в туалете не имелось, бежать отсюда нет возможности.
Носком туфли я распахнула вторую дверь и приготовилась увидеть скрюченную фигуру Майковой, но перед глазами вновь простерлась пустота.
Сердце бешено заколотилось от предчувствия беды. Я уронила на щербатую плитку свою супердорогую сумочку, подняла ее, а потом весьма тупо спросила:
- Розалия, где вы спрятались?
За спиной послышался тихий шорох, я обернулась. В санузел впихивался Федосеев.
- Что тут происходит? - трагическим шепотом осведомился он.
Я попытался взять себя в руки, но с первой попытки мне это не удалось.
- Э… э… - вылетело из груди, - о… у…
- Где Майкова? - добавил децибел в голос Иван.
- Не знаю.
- То есть как?
- Она захотела в туалет и попросила покараулить снаружи. Сказала, шпингалет испорчен, вдруг кто войдет…
- Дальше! - нервно перебил Федосеев.
Я пожала плечами:
- Исчезла. Ума не приложу куда, вокруг сплошные стены.
Иван задрал голову вверх.
- А там что?
Я последовала примеру следователя и вновь уронила ридикюльчик. После многократного падения на пол этого туалета дорогостоящий аксессуар придется выбросить, мелькнула неподходящая к ситуации мысль.
Под самым потолком имелась небольшая распахнутая фрамуга.
- Так что? - в изнеможении повторил Иван.
- Окошечко, - глупо хихикая, ответила я, - но очень маленькое!
Федосеев замер, а я продолжала вещать:
- Через него никому не пролезть, не следует даже пытаться, узкая щель, в такую и собаке не выскочить.
- Встань на бачок, - обморочным голосом приказал Иван.
Я осеклась.
- Что?
- Влезь на сливную емкость. Живо!
Слегка испугавшись, я начала выполнять приказ и мгновенно увидела два симпатичных нежно-голубых мокасина, валявшихся за унитазом.
- Ой, тут обувь…
- Понятненько, - процедил Федосеев, - босиком ловчее орудовать. Ну, не тормози, действуй!
Сопя от напряжения, я вскарабкалась на бачок и поняла, что фрамуга не так уж и высоко, и она вовсе не щель. Во всяком случае, я, слегка ободрав бока, сумела бы вылезти наружу. Сразу вспомнилось, как выглядела Розалия - крохотная, тощенькая, бледная, словно обезжиренный кефир.
- Там улица, - ответил на собственный незаданный вопрос Иван, - а рядом метро.
- Надо скорей ловить беглянку! Она далеко босиком не уйдет! - закричала я.
- Сейчас лето, - напомнил Федосеев. - Впрочем, думаю, Розалия, на которой висят три убийства, и в январе без сапог бы по льду понеслась. Все. Это конец.
Следователь прислонился к стене. Дверь туалета скрипнула, я вздрогнула и живо спрыгнула с бачка.
- Ой, простите! - воскликнула полная тетка в ярком цветастом сарафане. - Тут для женщин или для мужчин?
- Здесь унисекс, - бойко ответила я и уволокла Ивана в кабинет.
Глава 5
Оказавшись на рабочем месте, Федосеев слегка взбодрился. Но только слегка.
- Мне крышка, - сказал он. - Выяснится, что мы с Сашкой придумали, и прощай, служба.
- Нет никакой необходимости докладывать о случившемся, - улыбнулась я. - Розалия просто удрала.
Неожиданно на лице Ивана появилась озорная улыбка.
- И как она это проделала?
- Да очень просто, - хмыкнула я. - Расскажешь правду: вышел из кабинета, а бабенка мигом сориентировалась.
Иван включил стоявший на краю стола чайник, потом неожиданно ткнул в него пальцем.
- У нас все подчинено инструкциям, распоряжениям и приказам. Например, держать в кабинете кипятильник я не имею права, только на мелкое нарушение внутреннего распорядка никто не обращает внимания. А побег Майковой… Давай не стану сейчас перечислять, на какие правила я наплевал, оставив Розалию в одиночестве. Самое малое, что мне вменят, - халатное отношение.
- Надо позвонить Дегтяреву, - засуетилась я. Федосеев глянул на часы:
- Сашка в самолете, летит в Екатеринбург.
- Ты уверен? Иван кивнул:
- Абсолютно. Он мне звякнул только что на мобильный. Думаю, почти в тот самый момент угодил, когда Розалия из фрамуги вылезала. Сказал: «Давай, Ванек, работай. Дарья ловкая, она непременно поможет, развяжет тетке язык. Появится ниточка, потянешь - и готово. Меня срочно в Екатеринбург послали, вернусь через пару дней, ты как раз успеешь дело оформить».
- Значит, у нас имеется время, - скривилась я. Федосеев мрачно посмотрел на стол и не ответил. Вдруг меня осенило.
- Стой! Насколько я поняла, срок содержания Розалии под стражей истекает?
- Да, сегодня вечером, - подтвердил Иван. - Поэтому я так торопился, думал, она тебе чего наболтает.
- Майкова знала, что ее выпустят? Хотя глупый вопрос, зачем ей тогда бежать.
- Ее никто не предупреждал, - кивнул Иван. - Я же чувствую, она виновна!
- А как поступают, если в наличии только чутье, а улик нет?
- Отпускают, - мрачно ответил Федосеев. - Но…
- Давай без всяких тонкостей. Ты мог ее отправить домой?
- Теоретически - да.
- Вот ты это и сделал! Никто не виноват. Розалия Майкова покинула кабинет с разрешения следователя.
Федосеев засмеялся.
- Ты полагаешь, отправить задержанную домой просто? Сказал: «Вы свободны», и ку-ку?
- А что еще?
Иван начал перекладывать бумажки, в беспорядке заваливавшие стол.
- Тут целая волокита, вплоть до выдачи личных вещей. Не один час пройдет, пока человека оформят.
Я было загрустила, но через пару секунд поняла, как следует действовать.
- Значит, милиционер говорит: «Вы свободны», и заключенного начинают готовить к выходу.
- Ну… в принципе так, хотя в действительности…
- Отлично, - оборвала я Федосеева. - В таком виде версия будет выглядит убедительно: объявил Майковой об освобождении, вышел на минуту из кабинета, а Розалия, незнакомая с процедурой, посчитала, что может уходить, и адью!
- Я идиот?
- Слегка. Но это лучше, чем все остальное! Федосеев нахмурился:
- Ужи не знаю…
- Зато я не сомневаюсь, что так ты сумеешь выпутаться из глупой ситуации. Никому не рассказывай о фрамуге и туалете, а тверди: она ушла, сочтя себя свободной. Я же тем временем займусь проблемой.
Иван с тоской глянул на меня.
- Какой?
Все-таки мужчины морально более слабы, чем женщины. Ну почему Федосеев превратился в кисель? Главное в нашей жизни - не терять надежду и никогда не сдаваться, выход найдется даже из тупика. Если вас замуровали в бетонный мешок, не стоит ныть и плакать, лучше от слез не станет. Следует царапать стену, авось проковыряете дыру и удерете. Не прощайтесь с жизнью, даже если вас переехал поезд!
- Вань, - ласково сказала я, - у нас имеется пара суток до возвращения Дегтярева и плюс к ним время до прилета в Москву генерала. Итого примерно две недели. Ты теперь не один, рядом буду я. Чувствую себя, с одной стороны, виноватой - не смогла выполнить просьбу Дегтярева, с другой - ущемленной - Розалия ловко обвела меня вокруг пальца. Может, я и кажусь никчемным существом, но на самом деле способна на многое.
- Я уже понял, - ехидно отметил Иван.
- Непременно отыщу Розалию и добуду необходимые доказательства ее виновности! - заявила я, не обращая внимания на его ехидство.
- М-да… - горько вздохнул Федосеев. - Сел я в такую лужу, что придется соглашаться и на твою поддержку. Хотя тихий внутренний голос подсказывает: «Ваня, не связывайся с ней, хуже будет!»
- Накрой свой тихий внутренний голос тазом и подумай, что любая помощь - тоже дело! - разозлилась я. - Сказано же, вытащу тебя из беды. Живо сообщи домашний адрес Розалии!
- Ой, не могу! - фыркнул Иван. - Так она тебе и вернется по месту проживания!
- Не спорь!
Федосеев порылся в кипе бумаг на столе, вытащил листок и, прищурившись, прочитал:
- Москва…
- Город можно опустить! - в нетерпении воскликнула я. - Ясное дело, она из столицы.
- Ну не совсем так, - хмыкнул Иван. - Розалия Михайловна Ломоносова прибыла в Москву из Архангельска. Вернее, она обитала в небольшом местечке под названием Сныть. Отец Розалии, Михаил Васильевич Ломоносов…
- Сын обеспеченного купца, - перебила я Ивана, - пришел вместе с рыбным обозом в Москву, выучился, основал университет, писал оды на восшествие цариц на трон, пользовался уважением окружающих. Не кажется ли тебе, что дочурка ученого и поэта на редкость хорошо сохранилась? Ей уж небось около трехсот лет, а смотрится новенькой.
- Не понял? - оторвался от чтения Федосеев.
- Хватит шутить, времени мало! Посмеялся, и ладно!
- Но ее отца на самом деле звали Михаил Васильевич Ломоносов, - растерянно произнес следователь. - Смотри.
Я цапнула листок и возмутилась:
- Ну и странные случаются люди! Зачем называть ребенка точь-в-точь как исторический персонаж?
- Считаешь эту проблему сейчас главной? - на полном серьезе осведомился Федосеев.
- Рассказывай все, что известно о Розалии! - велела я, решив не реагировать на колкие замечания.
Федосеев начал выдавать информацию, и очень скоро мне стало понятно, по какой причине мужик до сих пор сидит в районном отделе, не продвигаясь по службе. Может, Александр Михайлович прав, считая бывшего однокурсника крепким профессионалом, вполне вероятно, что Дегтярев и не ошибается, но в случае с Розалией действия следователя выглядели беспомощными.
Иван выяснил о Розалии лишь общие данные. Младшая дочь Михаила Васильевича Ломоносова была в городе Сныть яркой звездой. Розочка громче всех пела, ловчее танцевала, а когда в населенном пункте образовалась своя команда КВН, стала ее постоянной участницей. Закончив школу, Розалия не пожелала остаться в Сныти. Да и что хорошего ждало ее там? Предстояло выйти замуж за одного из местных парней, нарожать сопливых детей, растолстеть и потом всю оставшуюся жизнь бороться с алкоголизмом супруга, собирать деньги, желая купить машину-дачу-ковер-шубу, и любоваться в телевизор на красивых людей, которые не влачат жалкое существование, а живут весело, богато, счастливо.
Вопреки воле родителей Розалия уехала из Сныти, причем не в Архангельск, а в далекую Москву. Домой Ломоносова никогда не возвращалась, писем не присылала. От нее через месяц после побега пришла лишь короткая весточка: «Поступила в институт назло вам. Прощайте. Если увидите мое фото в журналах, лопните от зависти. Вы в меня не верили, вы мне не нужны. Нам не о чем разговаривать и нет необходимости встречаться». Письмецо было написано торопливым почерком - похоже, что отречение от родной семьи девушка составила впопыхах.
Розалия полностью выполнила обещание - в Сныть она не приезжала, родителям не звонила. Старшая ее сестра Нина не сумела даже сообщить ближайшей родственнице о кончине сначала отца, а потом и матери: следы девушки затерялись в Москве. Единственное, что мог разузнать Федосеев: ни в одном высшем учебном заведении столицы Розалия Михайловна Ломоносова не обучалась.
Выплыла из небытия первая красавица Сныти лишь после бракосочетания с Павлом Майковым. Собственно говоря, это все. Где жила до того Розалия, чем занималась, покрыто толстым слоем пыли. Правда, Нелли Семеновна, придя к следователю, заявила: «Да она проститутка! Прошмандовка без роду и племени!»
Но ведь свекровь способна и не на такие высказывания. Осталась неясной и причина, по которой Розалия отравила мужа. Та же Нелли Семеновна в запале восклицала: «Павлик мерзавку из грязи вытащил, отчистил, отмыл, одел, обул, а она отблагодарила!»
Иван, которому назойливая госпожа Майкова-старшая со своими требованиями арестовать невестку надоела хуже ежедневного завтрака из одной черной икры, не удержался от замечания:
- Павел, по вашим словам, был умным, самодостаточным человеком. Зачем ему, как вы выражаетесь, проститутка?
Нелли Семеновна сложила губы куриной гузкой.
- Уважаемый Иван Николаевич, мужчины любят женщин лишь по одной причине. Если она красива, и умна, и талантлива, и домовита, но в постели лежит бревном, то ничего хорошего не получится. У нас в стране неправильно воспитывают девочек, им следует тренировать не ум. Вот у Розалии проблемы с нижним этажом не имелось, профессиональная выучка, на это наивного Павлушу и взяла. А потом успокоилась, поняла, что стала приличной, замужней женщиной, и перестала работать в постели. Вот тут-то у Павла и открылись глаза. Мужчины, поняв, что половой интерес к партнерше иссяк, живо трезвеют. Вот Павлуша и снял розовые очки, только при обычном свете Розалия неприглядно смотрелась. Сын наконец-то осознал, что совершил ошибку: рядом с ним не та женщина. Но он и предположить не мог, насколько «не та». После крупного разговора Розалия испугалась, присмирела, попыталась вернуть любовь мужа, но в одну воду невозможно войти дважды. Девке стало ясно, что развод грянет неминуемо, и она решила: лучше стать вдовой. По закону жена - наследница первой очереди.
- У вас есть доказательства того, что Розалия до свадьбы с Павлом Майковым вела аморальный образ жизни? - вздохнул Иван. - Можете назвать ее клиентов или коллег? Готовы сообщить имя ее мамки, сутенера, охранников? Нелли Семеновна вскочила:
- Я в подобных гадостях не разбираюсь. Но всем известно: Розалия гетера!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Лягушка Баскервилей'


1 2 3 4 5