– Я знаю, вы не намерены причинить мне вред. Но вам лучше сидеть.
– Вы теперь всегда будете объяснять, что лучше, а что хуже? Хотя конечно. Вы победители.
– Мне безразличны ваши оценки. – Стив снял со стены портрет и положил его на стол. – Не будем терять времени. Я предлагаю вам сотрудничество.
– С вами?!
Пришелец промолчал, ответ не требовался.
– На свободе полно народа, но вы обращаетесь ко мне, – сказал Андрей. – Значит, вам нужно что-то особенное. Или свободы как таковой на Земле больше нет и все люди уравнялись в правах с заключенными спецлага?
– Мы не захватчики, – повторил Стив. – Мы не желаем вам зла. Жертвы, понесенные вами во время первого контакта, – он не запнулся ни на секунду, так и сказал: «контакта», – были неизбежны и минимальны. Около четырехсот человек. В масштабах планеты эта цифра...
– А ваших? – прервал его Андрей.
– Разумеется, у нас потерь не было.
– Всего четыреста, – проронил он. – На каком-то несчастном пароме и то погибло больше.
– Хорошо, что вы сами затронули эту тему. Мы изучили ваше дело и не нашли в нем противоречий. Единственная непроясненная деталь: у вас не было повода. В целом ситуация выглядит так. – Стив снова стал бродить по каюте. – Законопослушный гражданин, не замеченный в связях ни с экстремистскими организациями, ни с представителями преступного мира, самостоятельно приобретает крупную партию взрывчатки. Перевозит ее на большое расстояние и профессионально минирует гражданское судно, а после акции возвращается к привычной жизни. Вывод. – Он развернулся к Андрею. – Ваше дело сфабриковано. Технически – безукоризненно, по сути – грубо. Убить без повода способен лишь сумасшедший. Вы не безумец. Вы жертва. В гибели парома «Данциг», вероятнее всего, повинны ваши спецслужбы, но нас это не касается.
– Вы просто решили восстановить справедливость, – горько усмехнулся Андрей.
– Нет. Мы не склонны вмешиваться в ваши внутренние дела. Без особой необходимости, – монотонно добавил Стив. – Для нас вы не герой и не злодей. Вы кандидатура.
Андрей догадался, что подобные разговоры ведутся и с другими кандидатурами тоже. «Адмирал Мельник» бросил якорь в нескольких милях от Шиашира – что-то около пяти минут на вертолете. Андрея доставили на борт в одиночестве, но вряд ли крейсер пришел к острову только ради него.
– Вы правы, мы рассмотрели дела всех заключенных «Каменного Чертога», – отозвался Стив. – Но это не значит, что все заключенные вызвали у нас интерес.
– Я что, какой-то особенный?
– Напротив. Вы обыкновенный. Типичный представитель своей расы.
– Почему вы так на нас похожи? – резко спросил Андрей.
Стив завершил очередной круг и опустился на второй стул.
– Разница есть, – сказал он. – Иначе мы бы не предлагали вам сотрудничество.
– Вы говорите на моем языке. Сколько вы их знаете, земных языков?
– Столько, сколько мне необходимо. – Стив сделал паузу, и Андрей вновь почувствовал, что его просвечивают до костей. – Не нужно пытаться перехватить инициативу, это ничего не решает. У нашей беседы возможны только два финала: либо вы соглашаетесь, либо нет. Остальное не имеет значения.
– Либо соглашаюсь, либо... – пробормотал Андрей и посмотрел пришельцу в глаза. – Нет.
Стив не моргнул.
– Готовитесь к пыткам, – констатировал он. – Вы неверно представляете себе наши этические установки. Мы склоним вас к сотрудничеству быстро и безболезненно. Мы не грозим вам страданиями. Мы предлагаем избавление от страданий.
«Вот почему они вербуют здесь, на Шиашире», – сообразил Андрей. Он ожидал пояснений, но пришелец молчал – долго, пока Андрей не созрел для следующего вопроса.
– Хотите позвонить? – опередил его Стив. – У вас за спиной.
Андрей рывком обернулся и увидел серый прямоугольный щиток.
– Это каюта для старших офицеров. Сейчас пароли сняты, терминалом можно пользоваться.
Панель, пискнув, отъехала в сторону, и в квадратной нише показался экран с вертикальной клавиатурой.
– Номер вы, конечно, не забыли. Андрей дернул плечом.
– Впервые за пять лет позвонить домой, – неопределенно проговорил Стив.
– Что вы имеете в виду?
– Пять лет – большой срок. Многое успело измениться.
– Что?!
– Вас никто не ждет.
Андрей замер с вытянутым пальцем.
– Да говорите же!
– Ваша супруга жива, но она...
Андрею вдруг все стало ясно. Гораздо больше, чем сказал пришелец.
– Что с матерью? – тихо спросил он. – Что с отцом?
– Они умерли еще в первый год. Администрация тюрьмы не сочла нужным вас известить.
– В «Каменном Чертоге» запрет на общение с большой землей.
– Вы их защищаете? – Стив как будто удивился, хотя интонация оставалась прежней. – Мы выяснили, где похоронены ваши родители. Вы сможете навестить могилу. Мы ориентируемся в ваших традициях: для вас это важно.
– А в чем еще вы ориентируетесь?
– Ваша супруга переехала и взяла другую фамилию. Кроме того, она сменила имя.
– Понятно. –Андрей нажал «сброс» и, медленно закрыв панель, подошел к столу.
– Мы ее разыскали.
– Как у вас все легко... Разыскали...
– Сеть – одно из немногих достижений человечества, которыми мы рады пользоваться. Вы будете звонить?
– Зачем, если я даже имени ее не знаю?
– Теперь она Ирина Дмитриенко.
– Какая мне разница? Моего звонка она не ждет.
– В данный момент ваша супруга находится дома. Линия свободна.
Андрей покивал, но к терминалу не вернулся.
– Оставьте ее в покое. Ирина Дмитриенко мне не нужна, мою жену звали иначе.
– Да, вас предали. У вас отняли все.
– Я понял. – Андрей стиснул зубы, но улыбнулся. – Вам нужно добровольное сотрудничество. Вы могли бы заставить, но вы хотите убедить. И вы пытаетесь доказать, что моя родина не стоит плевка. Со мной обошлись несправедливо, но это не повод самому становиться падалью. Это не оправдание. Лично для меня.
– Вы переоцениваете силу слов. Мы продолжим разговор завтра.
– И что, интересно, изменится?
– Ваше мнение.
– А если нет?
– Завтра мы встретимся еще раз. Вы будете готовы с нами сотрудничать. Но это завтра, а пока вас проводят в каюту. Там вы приведете себя в порядок. Чуть позже вас посетит парикмахер. Потом будет ужин, а после ужина вы получите то, чего не имели пять лет. Блондинка? Брюнетка? – с каменным лицом осведомился пришелец. – Хорошо. Это тоже возможно.
– Что вам надо?
– До завтра, Андрей.
Переборка открылась – в офицерской каюте это была обычная деревянная дверь, – и из коридора заглянула полная немолодая женщина.
– Только без рук, парень, – предупредила она. – Я не по этой части, я горничная.
– Не льсти себе, – буркнул Андрей.
Женщина добродушно пихнула его локтем и пошла к трапу.
– Давно на них работаешь? – спросил он.
– С первого дня, почти три недели. Не отставай.
– Платят прилично?
– Сколько и раньше.
– Детей убить угрожали? Иголки под ногти засовывали?
– Детей у меня нет, а ногти, – горничная пошевелила пальцами, – ногти тоже в порядке.
– Тогда зачем ты с ними?
– Объявили набор сотрудников, я и устроилась. Да ты не смущайся, они как люди.
– Не пойму, что с вами случилось, – прошептал Андрей. – Пока я сидел, вы все сошли с ума.
* * *
– Ваше мнение? –спросил Стив, прикрывая дверь.
– Рано судить. – Женщина отвернулась от монитора. – Много эмоционального шума.
– Да, люди кричат лицами. Из-за этого их не всегда хорошо слышно.
Стиву нравилось, что они хоть в чем-то совпали, и это, разумеется, отразилось на его физиономии. Он не считал нужным это скрывать. Женщина в кресле примирительно моргнула:
– Вы неправильно меня поняли, Стив. У нас с вами нет проблем. Вы решили мне помогать, того же требуют и ваши обязанности. Ничего сверх должностной инструкции. Когда мне понадобится что-то неординарное, я сообщу. А пока продолжайте работать.
– Как вам сегодняшний кандидат?
– Продолжайте работать, – настойчиво повторила женщина.
Она собиралась подняться, но передумала и вновь посмотрела на экран. Трансляция была остановлена в том месте, где кандидат выходит из каюты. Он сказал: «Вы все сошли с ума». Реплика была излишне эмоциональной, но искренней, этим он и отличался от многих предшественников. «Гражданское самосознание» – по-английски это звучало гораздо лучше, но женщина не сразу переключилась: со Стивом они говорили по-русски. Крейсер находился в русскоязычной зоне, и это было естественно.
Для нее уже многое стало естественным, в том числе и бытовая хронометрия в неделях – нерациональная, но принятая на всей Земле. Никто из экспедиции не планировал ассимилироваться, но курс глубокого погружения в земную культуру, который отряд прошел в полете, не оставлял выбора. Если бы экипаж знал, сколько времени придется потратить на реабилитацию, восторгов было бы меньше. Хотя и в этом случае никто бы не отказался.
Потому что цель у них – святая.
Женщина поморщилась: про «святость цели» тоже было из местного, из какого именно – сразу и не скажешь. Английский?.. Да, пожалуй. Немецкий?.. Несомненно. Русский?.. Тем более.
Она попробовала перевести круг своих обязанностей – получилось коряво: «обнаружение и устранение внешней угрозы». Приемлемый вариант пришел на ум чуть позже. Самой близкой вновь оказалась русская версия, со всеми ее дополнительными смыслами. Одно слово: контрразведка.
* * *
Ванна – большая, неправильной формы – была уже наполнена, рядом на хромированной перекладине висела новая одежда. Прежде чем залезть в воду, Андрей посмотрел, какие ему приготовили вещи. Полотняные брюки и просторная рубаха на трех пуговицах, после робы это казалось шиком.
Низкая этажерка была уставлена пузырьками и склянками – Андрей взялся было в них разбираться, но, опомнившись, просто вылил в воду пару флаконов посимпатичней. В центре выросла гора искрящейся пены, и он, замирая от счастья, рухнул в нее, как в сугроб.
Минут десять Андрей не мог даже мычать. Потом собрался с силами и перевернулся на спину. Еще десять минут блаженства, Если бы в этот момент кто-нибудь вошел...
Он стер с лица пену и взглянул на дверь. В коридоре раздались шаги – деловые, торопливые, легкие. Кто-то процокал мимо, и снова все стихло. Андрей, вдохнув, погрузился в воду с головой. Он готов был раствориться – и частично уже растворялся: лунки в пене приобрели синеватый джинсовый оттенок.
Андрей слил воду и открыл оба крана. Ванна наполнялась медленно, но и это доставляло удовольствие: он лежал на дне и чувствовал себя оживающей после засухи лягушкой. Потом облился шампунем и снова стал владыкой морей, седым и неспешным.
Накупавшись до изнеможения, Андрей заполз на кровать, невероятно широкую и непозволительно мягкую. Это было уже не счастьем, а чем-то таким, чему нет и названия. Андрею было безразлично, родиться или умереть, лишь бы это не кончалось – никогда, никогда...
В дверь постучали, и он прикрылся подушкой.
Парикмахер был мужчиной. И он определенно был человеком.
– Привет. Давай в кресло. У-у-у, как ты себя запустил! Небось в кино снимался? Про обезьян. – Тыкнув, он защелкал ножницами – пока еще примериваясь, вхолостую. – Кто твой мастер?
– Я сам.
– Руки оторвать тому мастеру. Ха-ха... зачем же самому? Есть салоны. Их для этого и придумали, чтобы самому не уродоваться. Ха-ха...
– Салоны, ха-ха, – вяло поддержал Андрей. – Да все недосуг. Как ни соберусь – то дождь, то снег. То зима, то лето.
– Бывает, – покладисто отозвался мужчина. – Ну, я тебя покороче обкорнаю, да? Чтобы до следующего раза хватило.
Андрей застыл и посмотрел в зеркало – напротив сидел дикого вида субъект с растерянной улыбкой.
– Покороче, пожалуй, – выдавил он. На пол упала первая прядь.
– Послушай-ка, братишка... – началАндрей.
– О-о, нет! – протянул парикмахер. – Про это лучше не надо. Я уже устал отвечать.
– Уже устал? Когда ты успел устать?
– Весь год одно и то же.
– Какой год? – не понял Андрей.
– Ну да, да! Я действительно работал в Голливуде. В самом Голливуде, да!
– На кой черт мне твой Голливуд?!
– Таких людей стриг! Эх! Если бы ты знал, каких я стриг людей!
– Здесь ты почему оказался?
– Говорю же: это давно было, год назад. Не сложилось у меня там. Прилетел обратно.
– Ты дурак или прикидываешься? Мне до твоей биографии дела нет. Я спрашиваю: какого хрена ты работаешь на этих, на...
– Гадов? –подсказал мужчина.
– Во-во. На гадов. Ты работаешь на гадов и сам становишься гадом.
– Ну как я им стану, гадом-то? – искренне удивился он. – Это же биология, природа.
Андрей снова не понял, но уточнять не стал.
– Гады, – произнес парикмахер. – А почему бы мне на них не работать? Я что, рыжий?
– Ты хуже. Ты чумной.
Мужчина хмыкнул и начал обрабатывать челку.
– Не знаю, не знаю, – проронил он. – Ты вообще откуда свалился-то?
– Известно откуда: с неба. На вертолете.
– А конкретней?
– Сам не догадываешься? Если мы стоим у Шиашира, откуда я еще мог свалиться?
– Стоим?.. Давно не стоим. Плывем. Идем, – поправился мужчина.
– Куда?! – рявкнул Андрей, сдергивая простыню. – Куда это мы плывем-идем?
– А я почем знаю? Да ты не колбасись, – проворковал парикмахер, мягко возвращая его в кресло. – У нас тут и вертолеты, и самолеты. Если надо, доставят в любое место. Корабль-то здоровый, плавает медленно. Далеко уплыть не мог. То есть уйти. Ради меня летчиков тревожить не стали бы... пилотов, – оговорился он. – А ради тебя поднимут всех.
– С чего ты взял?
– Важная птица. Думаешь, у меня комната такая же? Нет, поменьше чуток. И аквариум, – он кивнул на ванну, – не предусмотрен. Душ в конце коридора. Общий, на весь этаж. Тьфу ты... На всю палубу. Или на отсек?.. Трудно мне с этими гюйсамикнехтами, я человек сухопутный.
– Ты не человек. Ты гнида. Сухопутная, морская – какая разница... Закончил? Тогда вали отсюда.
– Ну... и мне было... не менее приятно. Только у нас еще кой-чего заказано. Не боишься? – Мужчина артистично взмахнул опасной бритвой.
– Тебя – нет.
– Правильно. Только не вертись, ага? А то хочешь не хочешь... и я вместе с тобой без башки на берег сойду. Здесь вообще-то капитан обитал. А так, по задумке, это номер Президента. Ну еще того, России. Или министра обороны – если учения, допустим.
– И где сейчас капитан?
– Перевели в каюту попроще.
– Он не возражал?
– Кому охота без работы остаться? Он немолодой, ему отсюда только на пенсию.
Андрей чуть не застонал.
– Может, гады вас гипнотизируют?
– С чего бы это... И откуда у них столько гипнотизеров? Их всего-то человек пятнадцать прилетело. В смысле, гадов.
– Пятнадцать?! – не поверил Андрей.
– Или двадцать. Так, примерно.
– И пятнадцать гадов сумели всю планету...
– Или двадцать, – невозмутимо повторил мужчина.
– И вы... – Андрей запнулся. Он сообразил, что продолжать разговор бесполезно. Прикидывался парикмахер или действительно был дебилом – неважно: он играл свою роль добросовестно. Андрей подозревал, что на крейсере найдутся и другие актеры. Другие сволочи, продавшиеся ни за грош. Они все будут доказывать, что служить у оккупантов – нормально. Он ждал, что его бросят в темную камеру, лишат пищи и сна, станут мучить холодом и жарой – будут «размягчать», как в классическом кино про шпионов. Но гады, похоже, земных фильмов не смотрели. Они размягчали Андрея иначе, и это было гораздо хуже.
Как только парикмахер ушел, в каюте появилась толстуха-горничная. Она подкатила к дивану сервировочный столик и с интересом оглядела Андрея, особое внимание уделив неплотно запахнутому халату.
– Изменился, не узнать... Налетай, красавец! – Женщина подняла над столиком крахмальную салфетку и, выдержав паузу, игриво уточнила: – Не на меня, на еду.
Стол и нижняя полка были плотно уставлены тарелками, вазочками и салатницами. В каждой что-то лежало – изобильно и красиво, с долькой лимона, или с веткой петрушки, или с долькой и веткой одновременно. Среди этого столпотворения торчали три разных горлышка. Андрей плеснул себе вина, затем, помедлив, взял бокал побольше и наполнил его коньяком.
Два крупных глотка – вздох – лимончик, затем какая-то крошечная котлетка и, конечно, ложечка...
– Это для жюльена, – предупредила горничная.
– Чего?..
– Ложка для жюльена. Для икры вон та. – Женщина протянула палец, но Андрей отогнал ее, как муху.
– Где стюард? – спросил он.
– Не хами. Кормят – кушай.
Он зачерпнул икры – другой, правильной ложкой – и сделал еще глоток. Мир застонал и ожил. Осетр с брусничными глазами улыбался Андрею, как брату.
– Свободна, – сказал он горничной, склоняясь к устрицам. – Стоять!
– Ну? – Женщина открыла дверь и обернулась.
– Это что?!
Внизу, на самом краю, Андрей обнаружил пластмассовую миску с застывшей серой кашей.
– Это здесь зачем?! – рявкнул он.
– Велено передать. Для ассортимента, наверно. А чего ты всполошился-то? Тебе еды мало? Выбирай, что хочешь, кто тебя неволит?
– Все, иди. Ублюдки...
Он продолжал поглощать – быстро, без разбора, выгребая всё отовсюду, то и дело прикладываясь к коньяку, – но ни на секунду не забывая про тюремную пайку, предложенную «для ассортимента».
1 2 3 4 5 6
– Вы теперь всегда будете объяснять, что лучше, а что хуже? Хотя конечно. Вы победители.
– Мне безразличны ваши оценки. – Стив снял со стены портрет и положил его на стол. – Не будем терять времени. Я предлагаю вам сотрудничество.
– С вами?!
Пришелец промолчал, ответ не требовался.
– На свободе полно народа, но вы обращаетесь ко мне, – сказал Андрей. – Значит, вам нужно что-то особенное. Или свободы как таковой на Земле больше нет и все люди уравнялись в правах с заключенными спецлага?
– Мы не захватчики, – повторил Стив. – Мы не желаем вам зла. Жертвы, понесенные вами во время первого контакта, – он не запнулся ни на секунду, так и сказал: «контакта», – были неизбежны и минимальны. Около четырехсот человек. В масштабах планеты эта цифра...
– А ваших? – прервал его Андрей.
– Разумеется, у нас потерь не было.
– Всего четыреста, – проронил он. – На каком-то несчастном пароме и то погибло больше.
– Хорошо, что вы сами затронули эту тему. Мы изучили ваше дело и не нашли в нем противоречий. Единственная непроясненная деталь: у вас не было повода. В целом ситуация выглядит так. – Стив снова стал бродить по каюте. – Законопослушный гражданин, не замеченный в связях ни с экстремистскими организациями, ни с представителями преступного мира, самостоятельно приобретает крупную партию взрывчатки. Перевозит ее на большое расстояние и профессионально минирует гражданское судно, а после акции возвращается к привычной жизни. Вывод. – Он развернулся к Андрею. – Ваше дело сфабриковано. Технически – безукоризненно, по сути – грубо. Убить без повода способен лишь сумасшедший. Вы не безумец. Вы жертва. В гибели парома «Данциг», вероятнее всего, повинны ваши спецслужбы, но нас это не касается.
– Вы просто решили восстановить справедливость, – горько усмехнулся Андрей.
– Нет. Мы не склонны вмешиваться в ваши внутренние дела. Без особой необходимости, – монотонно добавил Стив. – Для нас вы не герой и не злодей. Вы кандидатура.
Андрей догадался, что подобные разговоры ведутся и с другими кандидатурами тоже. «Адмирал Мельник» бросил якорь в нескольких милях от Шиашира – что-то около пяти минут на вертолете. Андрея доставили на борт в одиночестве, но вряд ли крейсер пришел к острову только ради него.
– Вы правы, мы рассмотрели дела всех заключенных «Каменного Чертога», – отозвался Стив. – Но это не значит, что все заключенные вызвали у нас интерес.
– Я что, какой-то особенный?
– Напротив. Вы обыкновенный. Типичный представитель своей расы.
– Почему вы так на нас похожи? – резко спросил Андрей.
Стив завершил очередной круг и опустился на второй стул.
– Разница есть, – сказал он. – Иначе мы бы не предлагали вам сотрудничество.
– Вы говорите на моем языке. Сколько вы их знаете, земных языков?
– Столько, сколько мне необходимо. – Стив сделал паузу, и Андрей вновь почувствовал, что его просвечивают до костей. – Не нужно пытаться перехватить инициативу, это ничего не решает. У нашей беседы возможны только два финала: либо вы соглашаетесь, либо нет. Остальное не имеет значения.
– Либо соглашаюсь, либо... – пробормотал Андрей и посмотрел пришельцу в глаза. – Нет.
Стив не моргнул.
– Готовитесь к пыткам, – констатировал он. – Вы неверно представляете себе наши этические установки. Мы склоним вас к сотрудничеству быстро и безболезненно. Мы не грозим вам страданиями. Мы предлагаем избавление от страданий.
«Вот почему они вербуют здесь, на Шиашире», – сообразил Андрей. Он ожидал пояснений, но пришелец молчал – долго, пока Андрей не созрел для следующего вопроса.
– Хотите позвонить? – опередил его Стив. – У вас за спиной.
Андрей рывком обернулся и увидел серый прямоугольный щиток.
– Это каюта для старших офицеров. Сейчас пароли сняты, терминалом можно пользоваться.
Панель, пискнув, отъехала в сторону, и в квадратной нише показался экран с вертикальной клавиатурой.
– Номер вы, конечно, не забыли. Андрей дернул плечом.
– Впервые за пять лет позвонить домой, – неопределенно проговорил Стив.
– Что вы имеете в виду?
– Пять лет – большой срок. Многое успело измениться.
– Что?!
– Вас никто не ждет.
Андрей замер с вытянутым пальцем.
– Да говорите же!
– Ваша супруга жива, но она...
Андрею вдруг все стало ясно. Гораздо больше, чем сказал пришелец.
– Что с матерью? – тихо спросил он. – Что с отцом?
– Они умерли еще в первый год. Администрация тюрьмы не сочла нужным вас известить.
– В «Каменном Чертоге» запрет на общение с большой землей.
– Вы их защищаете? – Стив как будто удивился, хотя интонация оставалась прежней. – Мы выяснили, где похоронены ваши родители. Вы сможете навестить могилу. Мы ориентируемся в ваших традициях: для вас это важно.
– А в чем еще вы ориентируетесь?
– Ваша супруга переехала и взяла другую фамилию. Кроме того, она сменила имя.
– Понятно. –Андрей нажал «сброс» и, медленно закрыв панель, подошел к столу.
– Мы ее разыскали.
– Как у вас все легко... Разыскали...
– Сеть – одно из немногих достижений человечества, которыми мы рады пользоваться. Вы будете звонить?
– Зачем, если я даже имени ее не знаю?
– Теперь она Ирина Дмитриенко.
– Какая мне разница? Моего звонка она не ждет.
– В данный момент ваша супруга находится дома. Линия свободна.
Андрей покивал, но к терминалу не вернулся.
– Оставьте ее в покое. Ирина Дмитриенко мне не нужна, мою жену звали иначе.
– Да, вас предали. У вас отняли все.
– Я понял. – Андрей стиснул зубы, но улыбнулся. – Вам нужно добровольное сотрудничество. Вы могли бы заставить, но вы хотите убедить. И вы пытаетесь доказать, что моя родина не стоит плевка. Со мной обошлись несправедливо, но это не повод самому становиться падалью. Это не оправдание. Лично для меня.
– Вы переоцениваете силу слов. Мы продолжим разговор завтра.
– И что, интересно, изменится?
– Ваше мнение.
– А если нет?
– Завтра мы встретимся еще раз. Вы будете готовы с нами сотрудничать. Но это завтра, а пока вас проводят в каюту. Там вы приведете себя в порядок. Чуть позже вас посетит парикмахер. Потом будет ужин, а после ужина вы получите то, чего не имели пять лет. Блондинка? Брюнетка? – с каменным лицом осведомился пришелец. – Хорошо. Это тоже возможно.
– Что вам надо?
– До завтра, Андрей.
Переборка открылась – в офицерской каюте это была обычная деревянная дверь, – и из коридора заглянула полная немолодая женщина.
– Только без рук, парень, – предупредила она. – Я не по этой части, я горничная.
– Не льсти себе, – буркнул Андрей.
Женщина добродушно пихнула его локтем и пошла к трапу.
– Давно на них работаешь? – спросил он.
– С первого дня, почти три недели. Не отставай.
– Платят прилично?
– Сколько и раньше.
– Детей убить угрожали? Иголки под ногти засовывали?
– Детей у меня нет, а ногти, – горничная пошевелила пальцами, – ногти тоже в порядке.
– Тогда зачем ты с ними?
– Объявили набор сотрудников, я и устроилась. Да ты не смущайся, они как люди.
– Не пойму, что с вами случилось, – прошептал Андрей. – Пока я сидел, вы все сошли с ума.
* * *
– Ваше мнение? –спросил Стив, прикрывая дверь.
– Рано судить. – Женщина отвернулась от монитора. – Много эмоционального шума.
– Да, люди кричат лицами. Из-за этого их не всегда хорошо слышно.
Стиву нравилось, что они хоть в чем-то совпали, и это, разумеется, отразилось на его физиономии. Он не считал нужным это скрывать. Женщина в кресле примирительно моргнула:
– Вы неправильно меня поняли, Стив. У нас с вами нет проблем. Вы решили мне помогать, того же требуют и ваши обязанности. Ничего сверх должностной инструкции. Когда мне понадобится что-то неординарное, я сообщу. А пока продолжайте работать.
– Как вам сегодняшний кандидат?
– Продолжайте работать, – настойчиво повторила женщина.
Она собиралась подняться, но передумала и вновь посмотрела на экран. Трансляция была остановлена в том месте, где кандидат выходит из каюты. Он сказал: «Вы все сошли с ума». Реплика была излишне эмоциональной, но искренней, этим он и отличался от многих предшественников. «Гражданское самосознание» – по-английски это звучало гораздо лучше, но женщина не сразу переключилась: со Стивом они говорили по-русски. Крейсер находился в русскоязычной зоне, и это было естественно.
Для нее уже многое стало естественным, в том числе и бытовая хронометрия в неделях – нерациональная, но принятая на всей Земле. Никто из экспедиции не планировал ассимилироваться, но курс глубокого погружения в земную культуру, который отряд прошел в полете, не оставлял выбора. Если бы экипаж знал, сколько времени придется потратить на реабилитацию, восторгов было бы меньше. Хотя и в этом случае никто бы не отказался.
Потому что цель у них – святая.
Женщина поморщилась: про «святость цели» тоже было из местного, из какого именно – сразу и не скажешь. Английский?.. Да, пожалуй. Немецкий?.. Несомненно. Русский?.. Тем более.
Она попробовала перевести круг своих обязанностей – получилось коряво: «обнаружение и устранение внешней угрозы». Приемлемый вариант пришел на ум чуть позже. Самой близкой вновь оказалась русская версия, со всеми ее дополнительными смыслами. Одно слово: контрразведка.
* * *
Ванна – большая, неправильной формы – была уже наполнена, рядом на хромированной перекладине висела новая одежда. Прежде чем залезть в воду, Андрей посмотрел, какие ему приготовили вещи. Полотняные брюки и просторная рубаха на трех пуговицах, после робы это казалось шиком.
Низкая этажерка была уставлена пузырьками и склянками – Андрей взялся было в них разбираться, но, опомнившись, просто вылил в воду пару флаконов посимпатичней. В центре выросла гора искрящейся пены, и он, замирая от счастья, рухнул в нее, как в сугроб.
Минут десять Андрей не мог даже мычать. Потом собрался с силами и перевернулся на спину. Еще десять минут блаженства, Если бы в этот момент кто-нибудь вошел...
Он стер с лица пену и взглянул на дверь. В коридоре раздались шаги – деловые, торопливые, легкие. Кто-то процокал мимо, и снова все стихло. Андрей, вдохнув, погрузился в воду с головой. Он готов был раствориться – и частично уже растворялся: лунки в пене приобрели синеватый джинсовый оттенок.
Андрей слил воду и открыл оба крана. Ванна наполнялась медленно, но и это доставляло удовольствие: он лежал на дне и чувствовал себя оживающей после засухи лягушкой. Потом облился шампунем и снова стал владыкой морей, седым и неспешным.
Накупавшись до изнеможения, Андрей заполз на кровать, невероятно широкую и непозволительно мягкую. Это было уже не счастьем, а чем-то таким, чему нет и названия. Андрею было безразлично, родиться или умереть, лишь бы это не кончалось – никогда, никогда...
В дверь постучали, и он прикрылся подушкой.
Парикмахер был мужчиной. И он определенно был человеком.
– Привет. Давай в кресло. У-у-у, как ты себя запустил! Небось в кино снимался? Про обезьян. – Тыкнув, он защелкал ножницами – пока еще примериваясь, вхолостую. – Кто твой мастер?
– Я сам.
– Руки оторвать тому мастеру. Ха-ха... зачем же самому? Есть салоны. Их для этого и придумали, чтобы самому не уродоваться. Ха-ха...
– Салоны, ха-ха, – вяло поддержал Андрей. – Да все недосуг. Как ни соберусь – то дождь, то снег. То зима, то лето.
– Бывает, – покладисто отозвался мужчина. – Ну, я тебя покороче обкорнаю, да? Чтобы до следующего раза хватило.
Андрей застыл и посмотрел в зеркало – напротив сидел дикого вида субъект с растерянной улыбкой.
– Покороче, пожалуй, – выдавил он. На пол упала первая прядь.
– Послушай-ка, братишка... – началАндрей.
– О-о, нет! – протянул парикмахер. – Про это лучше не надо. Я уже устал отвечать.
– Уже устал? Когда ты успел устать?
– Весь год одно и то же.
– Какой год? – не понял Андрей.
– Ну да, да! Я действительно работал в Голливуде. В самом Голливуде, да!
– На кой черт мне твой Голливуд?!
– Таких людей стриг! Эх! Если бы ты знал, каких я стриг людей!
– Здесь ты почему оказался?
– Говорю же: это давно было, год назад. Не сложилось у меня там. Прилетел обратно.
– Ты дурак или прикидываешься? Мне до твоей биографии дела нет. Я спрашиваю: какого хрена ты работаешь на этих, на...
– Гадов? –подсказал мужчина.
– Во-во. На гадов. Ты работаешь на гадов и сам становишься гадом.
– Ну как я им стану, гадом-то? – искренне удивился он. – Это же биология, природа.
Андрей снова не понял, но уточнять не стал.
– Гады, – произнес парикмахер. – А почему бы мне на них не работать? Я что, рыжий?
– Ты хуже. Ты чумной.
Мужчина хмыкнул и начал обрабатывать челку.
– Не знаю, не знаю, – проронил он. – Ты вообще откуда свалился-то?
– Известно откуда: с неба. На вертолете.
– А конкретней?
– Сам не догадываешься? Если мы стоим у Шиашира, откуда я еще мог свалиться?
– Стоим?.. Давно не стоим. Плывем. Идем, – поправился мужчина.
– Куда?! – рявкнул Андрей, сдергивая простыню. – Куда это мы плывем-идем?
– А я почем знаю? Да ты не колбасись, – проворковал парикмахер, мягко возвращая его в кресло. – У нас тут и вертолеты, и самолеты. Если надо, доставят в любое место. Корабль-то здоровый, плавает медленно. Далеко уплыть не мог. То есть уйти. Ради меня летчиков тревожить не стали бы... пилотов, – оговорился он. – А ради тебя поднимут всех.
– С чего ты взял?
– Важная птица. Думаешь, у меня комната такая же? Нет, поменьше чуток. И аквариум, – он кивнул на ванну, – не предусмотрен. Душ в конце коридора. Общий, на весь этаж. Тьфу ты... На всю палубу. Или на отсек?.. Трудно мне с этими гюйсамикнехтами, я человек сухопутный.
– Ты не человек. Ты гнида. Сухопутная, морская – какая разница... Закончил? Тогда вали отсюда.
– Ну... и мне было... не менее приятно. Только у нас еще кой-чего заказано. Не боишься? – Мужчина артистично взмахнул опасной бритвой.
– Тебя – нет.
– Правильно. Только не вертись, ага? А то хочешь не хочешь... и я вместе с тобой без башки на берег сойду. Здесь вообще-то капитан обитал. А так, по задумке, это номер Президента. Ну еще того, России. Или министра обороны – если учения, допустим.
– И где сейчас капитан?
– Перевели в каюту попроще.
– Он не возражал?
– Кому охота без работы остаться? Он немолодой, ему отсюда только на пенсию.
Андрей чуть не застонал.
– Может, гады вас гипнотизируют?
– С чего бы это... И откуда у них столько гипнотизеров? Их всего-то человек пятнадцать прилетело. В смысле, гадов.
– Пятнадцать?! – не поверил Андрей.
– Или двадцать. Так, примерно.
– И пятнадцать гадов сумели всю планету...
– Или двадцать, – невозмутимо повторил мужчина.
– И вы... – Андрей запнулся. Он сообразил, что продолжать разговор бесполезно. Прикидывался парикмахер или действительно был дебилом – неважно: он играл свою роль добросовестно. Андрей подозревал, что на крейсере найдутся и другие актеры. Другие сволочи, продавшиеся ни за грош. Они все будут доказывать, что служить у оккупантов – нормально. Он ждал, что его бросят в темную камеру, лишат пищи и сна, станут мучить холодом и жарой – будут «размягчать», как в классическом кино про шпионов. Но гады, похоже, земных фильмов не смотрели. Они размягчали Андрея иначе, и это было гораздо хуже.
Как только парикмахер ушел, в каюте появилась толстуха-горничная. Она подкатила к дивану сервировочный столик и с интересом оглядела Андрея, особое внимание уделив неплотно запахнутому халату.
– Изменился, не узнать... Налетай, красавец! – Женщина подняла над столиком крахмальную салфетку и, выдержав паузу, игриво уточнила: – Не на меня, на еду.
Стол и нижняя полка были плотно уставлены тарелками, вазочками и салатницами. В каждой что-то лежало – изобильно и красиво, с долькой лимона, или с веткой петрушки, или с долькой и веткой одновременно. Среди этого столпотворения торчали три разных горлышка. Андрей плеснул себе вина, затем, помедлив, взял бокал побольше и наполнил его коньяком.
Два крупных глотка – вздох – лимончик, затем какая-то крошечная котлетка и, конечно, ложечка...
– Это для жюльена, – предупредила горничная.
– Чего?..
– Ложка для жюльена. Для икры вон та. – Женщина протянула палец, но Андрей отогнал ее, как муху.
– Где стюард? – спросил он.
– Не хами. Кормят – кушай.
Он зачерпнул икры – другой, правильной ложкой – и сделал еще глоток. Мир застонал и ожил. Осетр с брусничными глазами улыбался Андрею, как брату.
– Свободна, – сказал он горничной, склоняясь к устрицам. – Стоять!
– Ну? – Женщина открыла дверь и обернулась.
– Это что?!
Внизу, на самом краю, Андрей обнаружил пластмассовую миску с застывшей серой кашей.
– Это здесь зачем?! – рявкнул он.
– Велено передать. Для ассортимента, наверно. А чего ты всполошился-то? Тебе еды мало? Выбирай, что хочешь, кто тебя неволит?
– Все, иди. Ублюдки...
Он продолжал поглощать – быстро, без разбора, выгребая всё отовсюду, то и дело прикладываясь к коньяку, – но ни на секунду не забывая про тюремную пайку, предложенную «для ассортимента».
1 2 3 4 5 6