Очень развивает.
Курсанты вошли в учебный класс и расположились вдоль ряда больших красных капсул, похожих на обтекаемые гробы. Тихон неловко пристроился сбоку и только потом обнаружил капитана, сидевшего у мертвых экранов. Появление курсантов офицер никак не отметил и продолжал пялиться на огромную, от угла до угла, клавиатуру. Кроме семи яйцеобразных саркофагов, в помещении находился широкий, выступающий из стены пульт и несколько обыкновенных стульев.
— Ничего нового, — сказал Игорь. — Продолжаем отрабатывать стандартные задачи. Зоя — в субъекте водителя, маскировка на лесистой местности. Филипп — то же самое в пустыне. Марта — стрелок, поддержка диверсионной операции. Анастасия... — Лейтенант шагнул назад и нервно постучал носком ботинка. — Марта, ты на территории противника, понятно? Трах-бах устраивать ни к чему. Анастасия, разумеется, водитель.
Старушка подошла к ближней капсуле, и крышка . плавно откинулась — внутри Тихон увидел удобное ложе с явно самодельной бархатной подушечкой в изголовье. Анастасия обернулась и сурово зыркнула на Филиппа.
— Пардон, — шутовски вякнул он и подал ей руку.
Взявшись за его ладонь, она с достоинством переступила через низкий бортик и улеглась в плавающее кресло. Любопытство Тихона Анастасии не понравилось, но она была слишком воспитанна” чтобы это показать.
Старушка-курсант приладила на лобик эластичный обруч и, прикрыв глаза, показала большой палец. Крышка вернулась на прежнее место, и Тихон снова подумал, что капсула напоминает скоростной гроб.
Остальные трое также залезли в саркофаги. Класс опустел, и Тихон вряд ли смог бы вспомнить, кто где лежит. Мониторы на стене передали изображения каких-то пейзажей, на сенсорной клавиатуре высветились строчки разноцветных иероглифов, и капитан принялся за работу.
— Ну, а у тебя сегодня вводная лекция, — проговорил Игорь. — Вон та кабина будет твоей.
Он показал на свободную капсулу, и Тихон мысленно повторил: “Третья слева”.
— Чего растерялся, запрыгивай! Привыкай к кабине сразу, в ней пройдет большая часть твоей жизни.
— А война? — изумленно спросил он.
Капитан многозначительно хмыкнул, но ничего не сказал.
Тихон приблизился к саркофагу, и крышка бесшумно поднялась. Лежак оказался очень даже удобным. Бархатной подушки, само собой, не было, но Тихон и без нее чувствовал себя вполне комфортно. Игорь помог ему надеть прозрачный обруч и сообщил:
— Все датчики индивидуальные. Создаются под каждого оператора отдельно.
— И под меня? — почему-то обрадовался Тихон.
— У тебя же брали копию генотипа? Или ее с собаки считывали?
Капитан громко заржал.
— А оператор — это кто?
— Это ты, — сказал лейтенант, отходя от кабины. Пролежав с минуту, Тихон попробовал согнуть ноги — колени уперлись в близкий потолок. Как в могиле. Вылезти? Позвать Игоря? Он уже собрался крикнуть, но испугался, что капитан опять станет смеяться.
Тихон тревожно пошевелился и решил посмотреть, что будет дальше.
Постепенно глаза к темноте привыкли, и ему действительно удалось кое-что разглядеть. Впереди, прямо у лица, парил блестящий шарик. Вместо того, чтобы удивиться, Тихон зачем-то взял его в руку — хотя знал, что руки находятся в полном покое. Шарик был тяжелым и холодным, но, самое главное, он пах нелюбимой Тихоном клубникой, вонял так, что хотелось отбросить его подальше.
— Эволюция, — внезапно прогремело в пустоте, и он увидел дрожащий комок слизи. Тихон уже не лежал в кабине, он вообще нигде не находился — просто существовал, но не в одиночестве, а рядом с большим мутным сгустком.
— Вся живая природа развивается на основе одного универсального принципа, — снова, сказал никто.
Из куска слизи вылупились две бактерии. Та, что была побольше, карикатурно обнюхала маленькую и, разинув зубастую пасть, немедленно ее проглотила.
— Естественный отбор, — торжественно заключил голос.
Представление было довольно наивным, зато выразительным. Хищного микроба пожрал другой, а того — третий, впрочем, это уже был не микроб, а заяц, легко удирающий от хромого и тощего волка.
— Нет никаких оснований полагать, что с появлением человека путь эволюции изменился. Он все тот же: выживает сильнейший. Двигатель эволюции — борьба.
Тихон почувствовал себя оскорбленным. Программу начального образования ему преподносили как нечто сокровенное.
— Настала пора встречи человечества с конкурирующим видом. Наша уникальность оказалась иллюзией. Природа ничего не дает даром, в том числе — и права на жизнь. За это право надо бороться. И мы будем бороться. Естественный отбор продолжается. Конкурентам требуется та же среда обитания, что и нам. Но дело не в том, что им не хватает своих колоний, и не в том, что Мы не желаем терпеть чужого присутствия. Война — это не сознательный выбор, это воля природы. Сильный подчинит слабого и станет еще сильнее. Борьба может длиться тысячелетия. Наша задача — не проиграть.
В лозунге “не проиграть” звучала какая-то обреченность, и Тихон вспомнил, что уже слышал эти слова на Аранте.
— Для полной победы у нас не хватает сил, — моментально отозвался голос. — Так же, как и у наших врагов. Война будет долгой и, с точки зрения отдельного человека, бессмысленной. Но таков закон эволюции. Это необходимо для вида. Конкуренты, для краткости — конкуры, представляют собой в целом не агрессивную, но стремительно развивающуюся расу. Социально-экономическая организация их общества не определена. Наличие культуры не установлено. Способ мышления не ясен. Биологически конкуры близки людям.
Перед Тихоном возникла новая иллюстрация, и он почувствовал смесь страха и отвращения. Из всех тварей он боялся только змей и больших червяков, что, в сущности, было одно и то же, но конкур оказался слишком похож на человека. Рук и ног он имел по три штуки, однако с этим еще можно было смириться, если б не их противоестественная гибкость. Поверх тела обозначилась схема скелета, и Тихон понял, что у конкура нет суставов — основу конечностей составляли позвонки, мощные в ногах и более тонкие, удлиненные в руках. Живой рисунок повернулся спиной — теперь стало видно, что собой представляет третья нога. Она начиналась прямо от копчика и служила продолжением позвоночника. Рядом для сравнения появился скелет кенгуру: ничего принципиально нового природа не создала.
Внимание Тихона переключилось на верхние конечности. Здесь дело обстояло иначе: одна рука справа и пара слева. Каждая ладонь заканчивалась тремя вполне человеческими пальцами. Тихон хотел для интереса посчитать фаланги, но тело сменил крупный план головы.
Глаз у конкура было также три: центральный, расположенный прямо над переносицей, и два ближе к ушам. Не совсем как у лягушки, но и не так, чтоб назвать физиономию симпатичной.
— Строение и компоновка внутренних органов в общих чертах совпадают с нашими, — вновь заговорил голос. — Биологические процессы, за исключением одного, тоже сравнимы. Различие заключается в способе размножения. Для оплодотворения самки необходимо участие двух самцов. Прародина конкуров неизвестна, но это была планета, сходная с Землей. Сила тяжести, состав атмосферы, температурный режим и другие характеристики их колоний аналогичны нашим.
— Если б они хоть чем-то отличались! — сказал вслух Тихон.
— Мы бы не представляли друг для друга никакой угрозы, — поддержал голос. — В этом случае человечеству пришлось бы воевать с кем-то еще, и, возможно, другой . противник оказался бы не таким опасным. Стартовые условия конкуров были более выгодными. Три мощных ноги обеспечили им хорошую устойчивость и высокую скорость передвижения. Три необычайно гибких руки способствовали быстрому освоению трудовых навыков. Есть предположение, что путь конкуров от стада к обществу был в десятки раз короче, чем наш. Поскольку в размножении участвуют три особи с тремя разными наборами хромосом, то эволюционные возможности конкуров богаче. Кроме того, их популяция на две трети состоит из самцов. Конкуры — очень перспективная цивилизация.
— Мы хоть в чем-нибудь их превосходим? — нетерпеливо спросил Тихон.
— Объективно — нет, но наше сознание лучше приспособлено к войне. Человек воевал всегда, даже тогда, когда еще не был человеком. Что касается мыслительного аппарата конкуров, или базы понятий и мотиваций, то для людей он непостижим. Человеческая система мышления построена на симметрии и противопоставлении, то есть двоична. Система же мышления конкуров, исходя из их анатомии и физиологии, троична. Так, число “два” в представлении человека является наиболее продуктивной семиомой и универсальным символом начала, а “три” означает либо итог, либо некий промежуточный результат. В сознании конкуров значение основы имеет число “три”...
— Слишком сложно, — запротестовал Тихон.
— Пытаться понять их логику бесполезно. Пропасть между нами образовалась сразу же, как только наши предки научились думать.
— Прервись, — сказал кто-то посторонний, и Тихон обнаружил себя лежащим в темном футляре.
Игорь открыл крышку и снял с Тихона датчик.
— Как самочувствие? Голова не кружится?
— Нормально.
— Ну-ка, пройдись.
Тихон выбрался из капсулы и сделал несколько шагов по классу. Его кинуло в сторону, и он чуть не завалился на капитана.
— Все усвоил? — спросил Игорь.
— Кажется, да.
— Посиди пока, отдохни.
— Вынимай Филиппа, я его засек, — не отрываясь от пульта, сказал капитан. — Ничего из него не выйдет. Сброс до самой жопы, и чистая анкета. Лучше займись вплотную новеньким, у него на двадцатой секунде полное влипание.
Услышав про влипание, Тихон невольно напрягся. Офицер сказал это как-то между прочим, и догадаться, что он имел в виду, было сложно.
Игорь открыл капсулу Филиппа и, рассеянно наблюдая, как тот поднимается, невпопад спросил:
— Ты серьезно?
— Двадцатая секунда, — подтвердил капитан. — И это с первого раза.
— Такого даже у Анастасии не было.
— И я о том же. Прямо второй Алекс. Задаст он им, если, конечно, раньше времени не...
Умолкнув, капитан резко потянулся к дальней клавише, но на полдороге передумал и раздосадованно щелкнул пальцами.
— Загоняли меня твои девицы.
Игорь глянул на экраны и уважительно покачал головой.
— Ну что, будем переводить на Пост.
— Давно пора. А к этому ты присмотрись. Перспективный.
— Посмотрим, — задумчиво отозвался Игорь. Открылись еще две капсулы, из одной донеслось довольное фырканье, из другой требовательно высунулась сухонькая ручка Анастасии. Филипп помог ей спуститься и привычно подвинул стул. Старушка ответила сдержанным кивком и чинно уселась. Зоя осталась внутри, но это, кажется, никого не волновало. Капитан отвернулся от своих приборов и с полминуты покачивался в кресле, пристально следя за курсантами.
— В скором времени кое-кого ожидают перемены, — сказал наконец он. — Филипп, от имени армии выражаю тебе...
— Нет, — тихо молвил Филипп и попятился к кабине. Наткнувшись на ее выпуклый бок, он приложил ладони к сияющей поверхности и опустил веки. — Нет, не надо. Я попробую еще. Я буду стараться.
— Здесь не Лагерь, Филя...
Тихон вздрогнул. Смысл происходящего был предельно ясен. Филипп, еще недавно такой улыбчивый, такой безмятежный, за минуту посерел и сник. А ведь офицеры толковали и о Тихоне тоже. А теперь к чему-то помянули Лагерь.
— ...и не клуб интерментальных развлечений, — жестко закончил капитан. — Поиграть в войну можно и дома. Воспоминания о Школе мы тебе сбросим, будешь нормальным человеком.
— Вы же знаете, что нормальных здесь нет! — воскликнул Филипп. — А после влипания вообще... все! Конец!
— Твои трудности, — холодно произнес лейтенант. — Отправляйся в кубрик и жди распоряжений.
Женщины проводили Филиппа равнодушными взглядами и в ту же секунду выбросили его из головы.
— По поводу перемен, — напомнила Марта. — Надеюсь, с нами Школа так не поступит? Сколько мы их сейчас намолотили?
— Я не считал, — отмахнулся капитан. — Но если вы покажете хотя бы половину результата в условиях реального боя...
— Значит, перевод?! — радостно взвизгнула она.
— Успеется, — сказал Игорь. — Где там наша Зоя?
— Спряталась, — хохотнул капитан. — Так спряталась, что до сих пор найти не могу.
— Хорошо. Ну что, передохнули? Меняемся: Марта — водитель, Анастасия — стрелок. Тихон, ты как, готов к продолжению? Тогда все по местам.
Тихон разместился в лежачем кресле и самостоятельно натянул датчик. Еще до того, как Игорь опустил крышку, он уловил тошнотворный аромат клубники и, вспомнив лихой жест старушки, показал лейтенанту большой палец.
Снова вертящийся шарик и тяжесть в руке. Клубничный запах стал почти невыносимым.
— Космос — это всего лишь гигантский объем пустоты, — как ни в чем не бывало продолжил диктор. — Единственное, за что стоит сражаться, — это пригодные к заселению планеты. В настоящее время их разведано около тысячи, Конфедерации принадлежат только сто двадцать шесть. На основе косвенных данных можно предположить, что конкурами освоено, по крайней мере, вдвое больше. Поскольку рождаемость в развитых колониях Конфедерации сравнима со смертностью, численность конкуров уже сейчас превышает нашу на пятьсот — пятьсот пятьдесят процентов.
В шесть раз, ужаснулся Тихон.
— Такое соотношение послужило толчком для скорейшего развития революционных технологий. С первых лет войны личный состав сил Конфедерации в боевых действиях почти не участвует. За людей воюют машины.
Тихон припомнил кадры из какого-то интеркино про вторжение инопланетян. Там были страшные зубастые роботы с желтыми полосками...
— Искусственный интеллект — такая же фикция, что и бессмертие. Каждым механизмом управляет человек — либо прямо, либо опосредованно. Первые машины подчинялись обычному радиосигналу. В настоящее время на вооружении Конфедерации находятся машины нового поколения.
Мрак неожиданно выключился, и Тихон увидел бесконечную равнину с серой щеткой травы. Это могла быть и Земля. Аляска или Камчатка, или...
— Не отвлекайся, — приказал голос.
Тихон на мгновение провалился в невесомость и-вдруг почувствовал свое тело — не ладонь с холодным шариком, а всего себя: кожу, мышцы, глаза, каждую косточку и каждый нейрон в отдельности. Он ощущал плоть как миллион мелких деталек, организованных в единую систему. Тихон повернул голову, и панорама крутанулась в обратном направлении, но прежде он зафиксировал натяжение сотни тонких нитей в области шеи.
Шаг вперед — тундра понеслась навстречу с такой скоростью, что он инстинктивно вытянул руки. Одновременно с этим впереди раздались два несильных взрыва. Локтевые суставы ответили гудением, как после резкого поднятия тяжести. Он недоуменно посмотрел на свои ладони, но на их месте торчали... две короткие трубы.
— Внимание, — вмешался Игорь. Теперь Тихон легко отличал его от диктора. — Как ты, курсант?
— Не знаю... Вроде ничего, — сказал он, и губчатая трава вокруг заплясала от беспорядочной стрельбы.
— Не волнуйся, я буду с тобой. Если что — сразу вытащу
— Где я? — Еще две короткие светящиеся очереди в свинцовое небо.
— Ты влип, Тихон.
Смысл фразы и интонация, с которой говорил Игорь, странно расходились: угрожающие слова “ты влип” он произнес как сердечное поздравление.
— Куда?
— Лучше помолчи, а то весь полигон перепашешь, — сказал лейтенант.
— Тело оператора остается в кабине, — вновь проклюнулся ничейный голос. — Сознание транслируется в командный блок машины. На время внедрения психоматрицы оператора в КБ он, оператор, субъективно становится самой машиной.
— Не внедрения, а влипания, — поправил Игорь. — У нас это называется так.
Тихон попытался на себя посмотреть, но у него не получилось. Машинная физиология позволяла вращать головой на все триста шестьдесят градусов, произвольно менять остроту зрения и даже наблюдать несколько предметов сразу — кажется, он имел не менее пяти независимых глаз. Однако, получив новые возможности, Тихон утратил кое-что из того, что без труда мог сделать любой человек, например, увидеть свой живот.
Он отошел назад, и почва стремительно вылетела из-под ног. Тихон снова безотчетно взмахнул руками, покрывая почву неглубокими воронками, хотя уже знал, что упасть для него крайне затруднительно: впереди, там, где он стоял, остались три широкие колеи.
— Согласись, танк с ногами был бы просто смешон, — отозвался на его мысли Игорь.
— Танк?!
— А что же ты думал? Ладно, для первого раза достаточно, вынимаем.
Тихон вернулся к исходному состоянию, то есть к полному отсутствию тела. Он снова парил где-то в небытии.
— Любуйся, — сказал лейтенант, и рядом материализовалось то, чем — или кем? — Тихон был секунду назад.
Сверху броневик оказался квадратом со стороной в три с половиной метра.
1 2 3 4 5 6