Люди, обернувшиеся на шум, замерли, как на стоп-кадре.
– В сторону! В сторону все! Порежу! Порежу ее!
Очки слетели у нее с носа, картинка поехала и расплылась, и бок проткнула боль. Такая сильная, что мгновенно затошнило и стало нечем дышать. Маня попыталась вдохнуть, открыла рот, но горло сузилось, закрылось, воздух не проходил.
Ее тянуло куда-то, и приходилось переставлять ноги, чтобы успевать за тем, что ее так тянуло, и горлу было все больнее, и она захлебывалась болью и очень хотела вдохнуть воздух.
И тут все кончилось.
Оказалось, что она стоит на коленях на асфальте прямо посреди улицы Тверской у витрины книжного магазина «Москва», и высыпавшие из магазина люди обступают ее со всех сторон, и она никого не узнает.
– Ты жива? Маня, ты жива?!
Ну, слава богу. Это Марина Леденева, значит, все в порядке.
– Я жива, – неуверенно сказала Маня и встала на четвереньки. Тошнило ее ужасно. – Все хорошо. А что случилось-то?..
Екатерина Митрофанова в десятый раз нажала на кнопку вызова, и телефон в десятый раз вежливо объяснил ей, что «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Вот упрямая овца! Все-таки выключила телефон!..
Под конец дня Митрофанову вызвала Анна Иосифовна и озабоченным добрым, почти докторским голосом объяснила, что «дальше так продолжаться не может и с этим нужно что-то делать»!
«Это» – что не может продолжаться и с чем нужно что-то делать – суть писательница Покровская, которая уже на два месяца задерживает рукопись.
– Я была с ней сегодня довольна резка, – сказала генеральная директриса тоном задумчивого раскаяния. – Но я не знаю, что делать, Катюша. Нам придется совместно подумать, как ликвидировать этот кризис. Он сейчас решительно не ко времени. Покровская читаема, востребована, издательство не может позволить себе упускать такие прибыли. Я хотела просить тебя, Катюша, поговорить с ней по душам и выяснить, что именно мешает ей работать. Мы сделаем все для того, чтобы… разрешить ее проблемы и помочь ей выбраться.
Катюша – Екатерина Петровна Митрофанова – обещала все выяснить и доложить директрисе завтра же. И точно знала, что та утром первым делом потребует отчет о проделанной над Поливановой работе, а никакого отчета не будет! Поливанова куда-то провалилась, и нет никакой возможности «помочь ей преодолеть кризис»!..
Решив на какое-то время отложить приставания к «абоненту», аппарат которого все равно выключен, Екатерина Митрофанова сосредоточенно переоделась в джинсы и маечку и принялась бодро и деловито складывать в сумку спортивный костюм и кроссовки. Совсем недавно она окончательно и бесповоротно решила, что «следует заняться собой».
…Глаза б мои не глядели на этот костюм и кроссовки.
Нет, нет, так нельзя думать. Нужно думать вот как: к весне надо привести себя в порядок. Я современная молодая женщина, и мне просто необходим курс фитнеса. Отступать некуда, абонемент куплен, тренер по имени Артем – как пить дать, идиот, все тренеры по фитнесу идиоты, – ждет ее к восьми. Через две недели я похудею, руки и ноги перестанут походить на студень, а станут похожими…
…Чтоб ему провалиться, этому тренажерному залу вместе с тренером Артемом! Вот было бы счастье – прийти к спортклубу, а он провалился, и нет его, и не нужно проделывать всю эту глупость! Приседать, держа спину очень прямо, сводить и разводить колени «с усилием», качаться, как маятник, на какой-то специальной пыточной доске, заложив руки за голову, и отжиматься от черной клеенчатой лавки!
Да нет же, не так! Во всем мире принято заниматься собой и своим здоровьем! Мы живем исключительно для того, чтоб в сорок лет выглядеть на восемнадцать, а в восемьдесят на сорок. Занятия спортом – это не только здоровье, это показатель преуспевания, «правильности» жизни, а уж она-то, Екатерина Митрофанова, живет исключительно правильно!
…Господи, как я не хочу туда тащиться. Я есть хочу, спать хочу, и мне бы бумаги от Кантровича почитать, что он там в очередной раз напутал?! Из отдела маркетинга бумаги вернули с ехидной резолюцией, стало быть, совершенно точно напутал!
Нет, нет, нужно отбросить все мысли о работе и на занятия идти с радостным предвкушением! Что ж именно там предвкушать?.. Тягание железа? Приседания «с утяжелением»? Обливание соленым потом? А, вот что! Предвкушать следует волшебное превращение студня, из которого состоят сейчас ее мышцы, в стальные канаты.
И рраз!.. Мах ногой влево. И два!.. Мах ногой вправо! И трри!.. Носок тянуть, тянуть носок!..
Может, черт с ними, с канатами, может, пока без них как-нибудь?..
Екатерина Митрофанова сделала карьеру, многого добилась и вообще практически стала образцовой женщиной начала двадцать первого века исключительно благодаря собственной силе воли – ей так казалось. Вот воля у нее как раз и есть стальной канат!
На этом канате она приволокла себя в фитнес-центр и мрачно и сосредоточенно натянула спортивный костюм – ничего, ничего, вскоре это тело станет как у Дэми Мур в фильме «Солдат Джейн»! – и отправилась на поиски тренера Артема.
Кругом грохотало, звенело, бухало, в многочисленных зеркалах отражались многочисленные тела, находящиеся на пути от состояния студня к состоянию солдата Джейн. Музыка была соответствующая – грохочущая, упорная, бухающая.
И ррраз!.. И два!.. И тррри!.. Приседаем, приседаем, не отвлекаемся! Сейчас еще только второй подход, а у вас восемь!
Тренер Артем оказался тренершей Анжелой.
– Артема нету, – приплясывая на месте от избытка энергии, объявила почти голая Анжела, рассматривая Митрофанову, упрятанную по горло в унылый спортивный костюм. – Вы сегодня первый день, да? Я вами займусь! Пойдемте!
Вот чего Митрофановой совсем не хотелось, так это чтоб ею «занялась» Анжела!..
– Сколько у вас лишнего веса? Взвешиваетесь регулярно?! – спрашивала Анжела, стремительно пролетая по тренажерному залу.
Ее идеальный бюст, обтянутый идеальным спортивным топом, отражался во всех зеркалах. Она жевала, не останавливаясь ни на секунду. От нее пахло «мятной свежестью» и потом, приглушенным дезодорантом.
– Ну, на первый взгляд от трех до пяти килограммов, да?.. Или даже больше! Я вас сейчас взвешу. Конечно, целлюлит, и запущенный, да? Рост какой у вас? Вы нацелены на результат или просто на поддержание тонуса? Это разные программы! Когда-нибудь тренировались? Тогда, может, вам лучше начать с йоги или пилатеса? Хотя там сильные группы, вам туда нельзя, не справитесь. Вам лучше «Бодрость и здоровье». У вас рабочий пульс какой?
– Триста тридцать в лежачем положении, – объявила Митрофанова, не в силах оторвать взгляд от идеального Анжелиного зада в черном лакированном трико.
Собственной митрофановской заднице до эдакого совершенства не дотянуть никогда.
– Такого пульса не бывает, – обиделась Анжела и открыла дверь в комнатку с надписью «Спортивный врач». – Раздевайтесь и быстренько на весы!
Она взмахнула блестящими волосами, собранными в «конский хвост», уселась за стол, подрыгала длиннющими идеальными ногами, придвинула к себе какие-то перегнутые листы и высунула язык – приготовилась писать.
– Имя, фамилия, дата рождения, рост, хронические заболевания, диабет, гипертония, инфаркты, инсульты…
– Страдаю эпилептическими припадками, – призналась Митрофанова, взгромождаясь на весы. Стрелка возмущенно дрогнула и пошла вправо.
– Что, правда?! – Анжела перепугалась, бросила писать и даже язык спрятала.
– Чистая правда, – подтвердила Митрофанова, гипнотизируя стрелку. – С малых лет. Однажды в семилетнем возрасте чуть не зарезалась ножом. В Угличе дело было. Но моя нянька Мария Нагая успела вовремя, и припадок удалось остановить.
– А как же… А она что, совсем голая была?
– Кто? – от злости не поняла Митрофанова.
– Ну, ваша нянька. Мария эта самая?
– Голая, – призналась Митрофанова. – Обобрали ее, бедную, как липку.
– Кого?
Митрофанова слезла с весов. Нужно было как-то заканчивать представление.
– Анжелочка, – сказала она сладко-сладко, – эпилептических припадков, слава богу, у меня никогда не было. Мария Нагая – мать царевича Дмитрия, который вроде бы погиб во время как раз такого припадка. Это было в семнадцатом веке. Не волнуйтесь. Нагая – это такая фамилия, а не отсутствие одежды. Вес семьдесят семь кило. Рост метр семьдесят пять.
– Выходит, у вас лишних двенадцать килограммов! – возликовала Анжела. Обретя почву под ногами, она снова высунула язык, старательно вывела в графе цифру и полюбовалась на нее. – Сейчас я померяю окружность бедер, груди, живота, рук и ног, а потом мы нарисуем проблемные зоны.
– Где… нарисуем?
– Вот прямо на них, на зонах. Да вы не бойтесь, это специальный маркер, он смывается! Не сразу, правда, но сойдет. И на тренировке мы будем делать упор именно на них. Ну, руки у вас совсем плохие, вы видите, да? По норме положено сорок три, а у вас почти пятьдесят. Хотя руки исправить трудно, но мы будем стараться! Мы же будем стараться? Ой, я не спросила, как вас зовут.
– Екатерина Петровна, – процедила Митрофанова.
– Вы домохозяйка, да? С ногами проще, щиколотки в норме, колени… да уж… но вы не расстраивайтесь, сейчас ни у кого коленей нету, но вам короткое лучше не носить, потому что, конечно…
Митрофанова решила, что с нее хватит.
Она перехватила руку с маркером, занесенным над ее коленкой.
– Анжела, – сказала она таким голосом, каким говорила на совещаниях. – Этого достаточно. Вы сделали все, что могли. Спасибо вам. Теперь я хотела бы пройти в зал, потренироваться и уехать домой. Вы можете это как-то устроить?
Фитнес-тренерша перепуганно кивнула.
Ну ее. И припадки у нее, и пульс какой-то странный, и нянька у нее нагая ходила. Может, чокнутая? Охранников надо предупредить, Борюсю, чтоб присматривал. Мало ли их, ненормальных!.. А сейчас весна, обострение…
Приведенная к беговой дорожке Митрофанова влезла на нее, как на эшафот, Анжела запустила какую-то программу – «вы не волнуйтесь, это самая-пресамая легкая!». И Митрофанова грузно побежала.
Телеса сотрясались. Двенадцать килограммов лишнего веса, шутка ли!..
Примерно через пять минут, когда она уже обливалась потом и с трудом дышала и в боку противно закололо, у нее появился сосед.
Он был в белоснежных шортах и серой майке с мокрыми разводами на спине, на лбу какая-то повязка, видимо, чтоб пот не заливал глаза.
– Здравствуйте, – очень приветливо поздоровалась Анжела.
Сосед кивнул в ее сторону, а улыбнулся Митрофановой. И она улыбнулась в ответ.
Ну и подумаешь, двенадцать лишних килограммов, и с носа капает, как будто она приняла душ и забыла вытереться! Ничего такого! Она бежит вполне грациозно, и румянец ей к лицу!..
Тем не менее с беговой дорожки она все же решила сойти и чуть не упала, ноги как-то сами собой продолжали бежать.
– Куда же?! – вслед ей заволновалась Анжела. – У вас еще три, нет, три с половиной минуты! Нужно добежать!..
– В следующий раз, – пробормотала Митрофанова.
И посмотрела в спину соседа, который не обращал на них с Анжелой никакого внимания, делал свою работу, и все. Он был на кого-то похож, и Митрофанова некоторое время пыталась вспомнить, на кого именно, да так и не смогла, ибо воспоследовали наклоны, махи ногами – и ррраз! и два! и три! носок тянуть, тянуть! А еще приседания и вот эта ненавистная маета на специальной доске с закинутыми за голову руками.
Чувствуя усталость и дрожь во всем теле, как будто внутренности превратились в тот самый пресловутый студень и теперь противно тряслись при каждом движении, Митрофанова вяло приняла душ и оделась в пропахшей чужими телами крохотной раздевалке со шкафчиками. Шкафчики располагались в два ряда, и деловитая спортсменка, заполучившая отделение как раз под митрофановским, то и дело толкала ее задом, обтянутым крепкими, эластичными трусами.
Как хороша жизнь, уныло думала Митрофанова, выбравшись на улицу под дождь, в смог большого города. Теперь, после тренировки, мне все кажется прекрасным – и дождь, и лужи, и выхлоп, который изо всех сил втягивают мои расправившиеся легкие, жаждущие кислорода!.. И, главное, я стала чуточку ближе к Дэми Мур в роли солдата Джейн. Правда, вид у нее там на редкость дикий, и на женщину она уж точно не похожа, но…
Зазвонил телефон, должно быть, наконец-то объявилась опальная писательница Поливанова!
Катя выхватила трубку из кармана и уставилась на номер.
Нет, не Поливанова. Номер был совсем незнакомый.
– Але, але! – закричали в трубке, как только она нажала кнопку. – Але, вы меня слышите, але!..
Митрофанова пожала плечами, как будто крикливый абонент мог ее видеть.
– Я вас слышу.
– Екатерина Митрофановна, это вы?!
– Меня зовут Митрофанова Екатерина Петровна! – Что за болван на ее голову, когда она только что потренировалась как следует и легкие у нее расправились, а руки и ноги налились невиданной силой! – Представьтесь, пожалуйста!
– Екатерина Митрофановна, это Дэн, друг Володьки! Помните меня? Столетов моя фамилия, я работаю в журнале «День сегодняшний», нас Береговой знакомил, а потом вы мне интервью организовали с этим знаменитым писателем! Алексом Шан-Гиреем! Помните?..
– Помню. – Дэн Столетов был высоченный, лохматый, на вид дурачок последний, а материалы писал дай бог каждому. – Здравствуйте, Денис.
– Здрасти, Екатерина Митрофановна. Володьку в милицию забрали.
В третий раз Митрофановна, что ты будешь делать!
– Меня зовут Екатерина Петровна.
– Вы меня слышите?! Але! Але!!! Володьку в милицию забрали.
– Какого еще Володьку?! – возмутилась Митрофанова, уже смутно понимая – по его растерянности, по тому, как он кричал в телефон, по бесконечно повторяющемуся «але!», – что на самом деле случилось нечто неприятное, опасное, и это опасное и неприятное имеет к ней отношение.
– Володьку Берегового забрали в милицию, то есть в полицию!
– За дебош в ночном клубе?
– За убийство, – тихо и отчетливо выговорил журналист Столетов. – Вы где? Я сейчас подъеду!
Она дошла почти до дома, когда рядом с ней с визгом притормозила машина – прямо американское кино, хорошо хоть не про солдата Джейн!..
Пассажирская дверь распахнулась, и Дэн Столетов, перегнувшись через сиденье, велел ей садиться:
– Вы же сказали, что дома! Я звонил, звонил, а там никто не открывает!
– Откуда я знала, что вы так быстро доедете?! – огрызнулась Митрофанова, втискиваясь в салон. – Я думала, успею.
– Дайте сюда сумку.
Он взял у нее баул и, не глядя, швырнул на заднее сиденье. И стал разворачиваться.
– Позвольте, куда мы едем?!
– Как – куда?! – Он оглянулся через плечо и вырулил в другую сторону. – В этот самый… в убойный отдел!
– Прямо сейчас?!
– А когда?
– Дэн, я понимаю, что вы переживаете за друга, но нас сейчас туда, во-первых, никто не пустит, а во-вторых, мне бы хотелось понять, что случилось.
«Мне бы хотелось понять» – это что-то из лексикона Анны Иосифовны.
– Мне бы тоже, – сказал Дэн Столетов. – Если нас не пустят, мы будем… прорываться! Вы понимаете или нет, что человек в тюряге?!
– Я вообще ничего не понимаю.
– Я его попросил заехать к одному перцу. Ну, по дороге. Хотя там, конечно, не совсем по дороге, но в его стороне, по Ленинградке. А перец этот меня достал! Пришлите журналы да пришлите журналы, как будто он их не видал никогда! Даже не сам перец, а его пресс-секретарь. Она сначала мне все толковала, что сама заедет, а потом сказала, чтоб мы привезли, ну, в смысле, курьерская служба!
Митрофанова ничего не понимала, но слушала, не перебивая.
Свет встречных фар летел в лобовое стекло, лицо Дэна появлялось, а потом как будто пропадало, и казалось, что он то ли корчится, то ли гримасничает.
– А у нас эту курьерскую службу можно до морковкиного заговенья ждать, все вперед на месяц расписано! Вот я и попросил Володьку, чтоб завез. Он поехал, разумеется. Он даже мне звонил оттуда, представляете? Я его почти не слушал, у нас совещалово было и очередной разбор полетов. Он сказал, что там вроде нет никого. А потом у себя в багажнике трупак этого перца нашел. И сам в милицию его привез. Или куда там? В полицию он привез трупак, вот как.
Митрофанова выдохнула.
Нужно звонить Анне Иосифовне, вот самое главное. Нужно звонить генеральной директрисе и сказать, что у них беда. Слава богу, не в издательстве. Слава богу, просто бестолковый сотрудник влип в неприятную историю.
Может, имеет смысл его задним числом уволить, чтобы к «Алфавиту» не было никаких претензий?
Но эту мысль Митрофанова отвергла. Несколько месяцев назад она уже пыталась уволить Владимира Берегового, и вышла из этого целая история, довольно некрасивая, и Анна Иосифовна тогда заставила ее извиняться и возвращать его обратно.
Катя покосилась на Дэна и вытащила телефон.
Сейчас звонить или подождать? Пожалуй, нужно подождать. При нем звонить не стоит.
– Вы мне толком объясните.
– Да я вам объясняю!
1 2 3 4 5