Чтобы к пустому двору не вернулась. И вообще... Беляной меня родители нарекли.
- А меня Олегом, - представился Середин.
- Так сможешь ты от беды сей деревню нашу избавить, кудесник?
- Не кудесник я. Ведун обычный. Ведаю кое-что, чудеса творить пока не научился.
- Так сможешь? - настойчиво переспросила поздняя гостья.
Пламя над хворостинами опало, и в красном свете углей из темноты кроваво поблескивали зрачки Беляны да высвечивался контур тела по пояс, аккурат по белым рукавам и высокой груди. Темные юбки растворились в сумраке.
- Вся деревня? Все мужики? - покачал головой ведун. - Так прямо и не скажешь. Смотреть надобно, на место ехать.
- Прямо скажи, ведун, сможешь или нет? - опять потребовала гостья.
- Экая ты упрямая. Как же я скажу, коли даже не понимаю пока, в чем беда ваша?
- А коли узнаешь, то сможешь?
- Узнать - половина дела, - неуверенно ответил Середин. - Коли знать, откуда беда, всегда хоть что-то, да придумать можно. Где деревня-то ваша стоит?
- Тут недалече. Ден десять пути.
- Ого! - хмыкнул Олег. - Десять дней в один конец, да пока разберешься, пока вылечишь. Назад еще десять дней. Ты ведь меня, считай, на все лето отсюда забрать собираешься!
- В обществе сказали... - Голос Беляны стал ниже и глубже, она уронила платок и оправила ворот сарафана. Да так странно, что края его разошлись и полуобнажили плечи. - В обществе сказали: «Что хочешь делай, а знахаря привези».
Ведун смотрел на этот порхающий под двумя алыми огоньками бюст, поворачивающийся то одной, то другой стороной, и вскоре задумался об исчезнувшем Вороне. Вернулся старый колдун в этот мир или нет, но если он уже который месяц не навещает свое логово - стало быть, отнюдь сюда не торопится. Может и через год появиться, может и через десять. Ворон лет не считает, что ему несколько лишних весен? А коли так - какой смысл здесь его ждать? И жаркое дыхание Беляны на губах Олега, за половину лета ни разу не коснувшегося женщины, на это решение, разумеется, ничуть не повлияло.
Гостья не давала спать ему едва ли не всю ночь, а когда оба наконец-то выдохлись - Середин поднял ее и отправил седлать лошадей. Сам прошел по пещерам, собирая свои вещи и пряча самое ценное из сокровищ учителя. Не от чужаков - кто позарится на неведомую мазь или груду пустых березовых туесков? Зелья и коробочки для них следовало укрыть от тепла и сырости. Из погреба Олег забрал продукты, не пригодные к долгому хранению, свободное место заставил корзинками с составами на жировой основе.
Надолго, конечно, его стараний хватить не могло - но уж за год все здешние соления, квашения и сало должны были уцелеть. А там - либо Ворон вернется, либо он сам здешние места навестит, либо... Либо это все уже никому и не понадобится.
Наверху лазейку к погребу он закрыл мороком, натянув на нее личину мелкой дыры, пахнущей отхожим местом. А выйдя под звездное небо - еще один морок поставил на само жилище Ворона, придав ему вид брошенной, полупровалившейся ямы. Кто про сие место знает - подумает, что брошено, кто не знает - не полезет. А кому морок не страшен - тот пусть пользуется, не жалко. Домом пользуется, но и тяготу, с ним повязанную, несет. Ведун справлялся, сколько мог. Переведет дух немного - может, снова силу попытает. А пока...
- Прости меня, учитель, - низко поклонился порогу Олег. - Устал...
Он отступил, нащупал луку и легко поднялся в седло, подобрал поводья, привычно огладил саблю на боку, скользнул ладонью к лежащему на крупе круглому щиту. На душе сразу стало привычно и легко.
- Ну, показывай путь, общественница! Коли до рассвета на пару верст уйти успеем, назад уже никто не вернет.
- Верхом так и за пять ден успеем. - Беляна, словно сидя на облучке телеги, тряхнула поводьями: - Н-но, пошла! Десять дней - это я пешком шагала.
- Пять так пять, - пожал плечами Середин, вслед за ней спускаясь в овраг. - Раньше доберемся, раньше управимся.
- Зачем тебе меч, знахарь? - оглянувшись, спросила женщина. - Болезнь ею не прогонишь, лихоманку не срубишь.
- Не знахарь я. Ведун, - усмехнулся Олег. - Знахарем стану, как руки немощные станут. А пока супротив любой силы недоброй готов силу приложить. Могу огонь антонов извести, могу криксу болотную, могу татя лесного. Нам, ведунам, все равно, какой облик враг наш принял, заклятия змеиного или зверя двуногого. Закон прост: попался - сгинь. Там, где я прошел, земля чистой и безопасной должна остаться. Тому меня Ворон учил, того и совесть требует.
- Совести, стало быть, служишь?
- Стараюсь... - Они как раз проехали мимо оскаленного истукана, и ведун негромко перед ним оправдался: - Я не бегу. Иным людям помогать еду. Позвали...
- А у нас возле деревни и тати есть, ведун, - выехав на залитый лунным светом тракт, придержала лошадь Беляна. - Правда-правда. Токмо одному с ними не управиться. Сказывают, чуть не полсотни душегубов в ватаге.
- Что, нападали?
- Не, нас не трогают, - мотнула головой Беляна, и коса хлестко ударила сперва по одному боку, потом по другому. - Чего с нас взять? Да и, может статься, кто из наших к ним подался. Не станут же они отчий дом разорять? На тракте они шалят, то бывает.
- Проезжий тракт?
- Не... Сколь себя помню, заброшен стоит. Сиречь местные по нему ездят, оттого и не зарастает. А чужих давно уж нет, не видать. Сказывали, он аж до Тверцы самой от нас тянется, во какой был! Да токмо то ли заболотился он где-то там, на севере, то ли рекой размыло, но перестали мимо нас в Муром торговые люди ездить. Иными путями теперича добираются.
- Торговые люди на ладьях ходят, - лениво изрек Середин.
- То большие люди на ладьях, - возразила Беляна. - А у иных товара на три возка всего и наберется. На что им ладья? По тракту на телеге куда как быстрее будет. Потому как прямо ехать выходит, без течений встречных и волоков.
- Да ты спец!
- Кто? - не поняла крестьянка.
- Знаток, говорю. В делах торговых.
- А как же там без этого? - развела руками та. - Огурцы, капусту да репу вырастить мало. Ее еще и продать на торгу надобно. Да так, чтобы разору не случилось. Кушать захочешь, так и научишься.
- Про огурцы и репу вспомнила, а хлеб даже не помянула.
- А куда мне, бабе, хлеб растить? Мне соху не удержать, с конем не сладить. Я на своем отрезе что попроще сажаю. Свеклу ту же, горчицу, подсолнухи. Прибыток не тот, но и сила мужицкая для работы ни к чему...
Так, слово за слово, и потянулся путь к деревне Чалово, пославшей к известному знахарю столь умелого просителя. Беляна легко болтала на любую тему, зная по чуть-чуть обо всем на свете - и про то, отчего небесные костры белые, а заря красная, и как от черного глаза на торгу уберечься, и как лешего в лесу обмануть. Делилась она знанием со столь подкупающей искренностью, что у Олега не возникало ни малейшего желания ее поправлять. Главное - что в дороге с ней было не скучно, и за веселым нравом быстро забывались и темно-рыжие конопушки, и неестественные, круглые с выкатом глаза. Во всем остальном она была идеальной спутницей и к тому же - отлично ориентировалась в переплетении довольно частых в пригородах Мурома дорог.
В первый день россохов встретилось больше десятка, на второй - всего два, а уж дальше тракт потянулся в гордом одиночестве, если не считать редких узких отворотов. Тут было ясно - или к хутору какому-нибудь дорога, или и вовсе на поле съезд. Узкий проселок с трактом, на котором три телеги бок о бок запросто ехать могут, не перепутать.
- И далеко отсель до Твери? - поинтересовался Олег, когда они миновали очередной поворот в сторону хорошо видимых под горой черных крыш.
- Кто же его мерил? - пожала плечами Беляна. - Сама не ездила, а люди разное сказывали. Кто за десять ден промчаться может, а кому и месяца мало. Как ехать... Токмо давно оттуда проезжих нет. Видать, прохудился летник, непроезжим стал.
- А зимой?
- Зимой и раньше не ходил по нему никто. Зимой по льду куда как проще, нежели холмы переваливать.
Дорога и правда выдалась неровной, то забираясь на самые гребни холмов, то круто проваливаясь в низины. Верховым вроде и ничего - а вот с гружеными телегами путники тут наверняка мучились. Зато с вершин каждый раз открывался роскошный вид на окрестные земли. Большей частью - просто на леса, но изредка курчавое зеленое полотно разрывалось то лентой реки, то серебристым плесом далекого озера.
Каждый день они завершали ночлегом у какой-нибудь речушки - ручьи, годные только для водопоя, Середина не устраивали. Ежевечерне он купался - долго, старательно, с брызгами, нырянием и прочими наслаждениями. И всякий раз Беляна ужасно пугалась, стращала его навками, русалками и водяными, суетилась на берегу и всплескивала руками. И тем не менее, когда ведун выбирался на воздух, растираясь от влаги рубахой, его ждало какое-то простенькое, но сытное варево вроде кулеша, гречи с мясом или гороха с салом - что располагало Олега к молодой спутнице чуть ли не сильнее, нежели ее горячие губы и женская ненасытность. Так и подмывало спросить: что случилось с мужем? Нечто кто-то и с ней силу потерять ухитрился? Но бередить эту рану Середин не рискнул.
Чалово открылось перед путниками только на восьмой день. Деревня раскинулась в трех верстах от тракта и имела размеры крупного города: с полверсты в окружности, аккурат на изгибе широкой, не меньше двадцати сажен, реки. Правда, дворы отстояли друг от друга на таком расстоянии, что и не докричишься, а потому, несмотря на размеры, жителей тут вряд ли набиралось больше сотни душ. Черные пухлые крыши из дранки на избах и сараях, стоящие на отшибах овины, приземистые, полувкопанные в землю баньки; на двадцать дворов всего пять печных труб - остальные дома, стало быть, топились по-черному. В общем, все как всегда. Хотя, конечно, бросилось в глаза почти полное отсутствие детей у колодцев и в проулках. Бегали наперегонки с пяток пострелят - и все. Для такой большой деревни ничто.
- На стороне прижили, знамо дело, - моментом угадала мысль ведуна Беляна. - Да рази кто признается?
- А мужья что говорят?
- Дык чего скажешь, коли сам, что холостой мерин? Хоть какое продолжение в роду получается, и за то Триглаве поклон. Без детей дом мертв. Коли детей нет, так чего ради добро наживать? За Калинов мост с собой ведь не унесешь. Ой, чегой-то отрез мой с подсолнухами желтый совсем, - вскинула ладонь к глазам женщина. - Видать, как ушла, так ни единого дождя и не случилось. Ты дождь вызывать умеешь, ведун?
- Умею, - пожал плечами Олег.
- Ой, и куры, куры у оврага роются! Не ровен час, лиса выскочит. А обещали доглядывать, ровно за своим. - Беляна пустила коня рысью и, с трудом удерживаясь боком в седле, помчалась вперед.
Дом ее оказался почти в самом центре селения. Обычный, поставленный на тяжелые валуны пятистенок, примыкающий углами к двум сараям и амбару. Грядки загораживал украшенный десятком крынок плетень, в хлеву жадно хрюкали несколько будущих беконов, а добрых полсотни кур прочесывали крутой склон поросшего мелким кустарником оврага. Судя по журчанию, по овражку струился ручей. Значит, к воде ходить до реки было вовсе не обязательно. Питьевую-то, понятное дело, все только из колодца берут. А вот белье прополоскать, помыть что-нибудь большое - тут не натаскаешься, к воде идти нужно.
- И под калиткой, под калиткой опять разрыто все! - продолжала причитать Беляна. - Опять пустобрех Катькин к курятнику пролезть пытался. Дранка на амбаре разошлась, как бы не намокло там чего...
- Ну, ты разбирайся, а я коней после дороги почищу. - Ведун расстегнул подпруги, снял потники и седла прямо на лавку перед завалинкой, освободил заводных коней от скруток и тюков, нашел в чересседельной сумке скребницу и повел свой маленький табун к реке. Лошади, они ведь не машины, их до новой поездки не заглушишь. Хочешь кататься - сперва напои, потом вычисти, накорми. А уж тогда можешь и о себе позаботиться.
Только через час, спутав скакунам ноги и оставив их пастись за огородом Беляны, Олег вернулся к воротам своей спутницы и обнаружил тут целый сход местных красавиц. Возрастом на вид от двадцати и до сорока, все в теле, кроме одной бабенки в сером потрепанном сарафане и с мертвенно-бледным лицом. Все - с густыми русыми волосами и круглыми глазами навыкате. Сразу видно - один корень у всех, общий.
- Больно молод колдун твой, Беляна, - громко засомневалась одна из баб, такого размера, что сарафан ее вполне мог заменить попону крепкому работному коню. - Управится ли?
- При Вороне управлялся, - выскочив за калитку, приосанилась вдова. - Чего сама не пошла, коли такая умная? Вот и выбирала бы себе по нраву. Глядишь, и самого старца бы с места сковырнула.
- Тебя как звать-то, добрый молодец? - поинтересовалась другая, смущенно теребя ленту в косе. Причем, судя по кокошнику, вполне себе замужняя селянка.
- Олегом-ведуном в народе прозвали. - Середин кинул на бледную бабу еще один взгляд и полез в сумку.
- Где поселиться-то думаешь, Олег? - кокетливо поинтересовалась еще одна селянка.
Ведун недоуменно вскинул голову, глянул на Беляну. Он был уверен, что этот вопрос решен уже давно.
- В нашей веси, - вступила в разговор четвертая женщина, волосы которой были уложены и спрятаны под платок, - у нас едва мужик к бабе под крышу перебирается, так и сила его враз тю-тю, опадает. Уж сколько раз по-всякому проверено, да итог един. Дома пустые есть, иные семьи убечь с сего места успели. Помысли над сим, молодец, где тебе сподручнее будет. Сила, пока есть, она ведь и пригодиться может...
Часть селянок захихикала, часть зарделась. Олег вздохнул, протолкался к бледной женщине, протянул ей туесок с папоротниковым корнем:
- Заваривай по одной пряди в небольшом половнике. Прочитаешь хвалу Триглаве три раза, опосля с огня сними и дай остыть. Пей на ночь и перед едой незадолго. Через неделю кровь в жилы вернется, но ты все равно еще неделю пей... - Ведун протолкался обратно к своим вещам, недовольно мотнул головой: - Куда знахарь ваш смотрит? Разве можно колики так запускать?
- А нету знахаря, молодец, - ответила толстуха. - Сбежал. Как перестали мужики от зелья его выправляться, так и сбежал, поганец. И задавить не успели, бездельника косорукого. Ты в его избу вселиться можешь, коли хочется. Тебе там и удобнее будет, для знахарского дела все имеется. Меня Забавой родители назвали, коли еще не обмолвилась. Могу в хлопотах помочь.
- А меня Миленой, - спохватилась молодуха, все еще теребящая косу.
- Меня Муравой...
- Тихо вы, раскудахтались! - осадила баб селянка в платке. - Запугаете мужика, сбежит - и хлеба преломить не успеет. Пойдем, мил человек, я тебе избы пустые покажу. Опосля сам решишь, от кого нужда в помощи сильнее.
Олег опять стрельнул глазом в сторону Беляны. Та напряглась и, прикусив губу, молча ожидала конца спора.
- Нет.
- Что нет, мил человек? - не поняла селянка. - Мне и не надо ничего, я двоих родить успела. Я токмо покажу, где поселиться можно.
- Нет, - твердо повторил Середин, хотя по спине у него при этом побежал неприятный холодок. - Я приехал вашу деревню от немощи избавить, а не пустым баловством развлекаться. Что я за ведун, если стану бояться болячки, с которой бороться собрался? Не будет никаких изб! У Беляны поселюсь, коли не прогонит.
- Ну и дурак! - в сердцах сплюнула Забава.
- Дурак не дурак, а хоть узнаем зараз, на что сей знахарь годится, - резонно заметила женщина в платке. - Ну что, Беляна, проверишь для нас добра молодца?
- Не знаю, право... - Вдова засмущалась, словно и не было у нее с ведуном предыдущих семи ночей. - Невместно с мужиком без обряда... Но коли общество грех сей простит.
- Да ладно, не виляй! - повысила голос толстуха. - Бо я и сама проверить могу. Общество потерпит.
- Коли надобно на сие пойти, - потупилась Беляна, - так ради покоя в веси нашей я согласна.
- Эх, лучше бы отказалась, - не удержался кто-то из толпы, и селянки расхохотались.
- Времени за полдень, а дело не движется! - недовольно покачал головой Олег и громко спросил: - Беляна, баня твоя где? Покажи, я протоплю покамест. Надо бы помыться с дороги. Но на этот раз со щелоком и без русалок.
Растопить баню - половина дела. Самое долгое и нудное - это натаскать воды во вмазанный в печку большущий медный котел и в бочку для холодной воды. Кинуть же горку щепок и подсунуть под них тонкий листик зажженной от кресала бересты - дело минутное. Поверх разгоревшейся щепы ведун набросал поленьев, после чего весь в задумчивости отправился к Беляне в избу.
Напасть, свалившаяся на деревню Чалово, показалась ему весьма странной. Болезнь, поражающая только и исключительно мужиков, причем избирательно - лишь решившихся на семейную жизнь, - больше всего походила на обычную порчу. Искать же порчу без освященного в православном храме крестика - занятие весьма нетривиальное. Увы, будучи вождем степняков, Олег мог позволить себе сковать саблю любимой формы и балансировки, мог отлить серебряный кистень, мог сделать любой доспех, какой только заблагорассудится. Но освятить крест - это все равно было выше его власти.
1 2 3 4 5