- Да, мавки морок наводить умеют, - согласился
ведун. - И знаешь, что тварь опасная, а всё едино за ней тянешься.
Думаешь - поцеловать только, прикоснуться, рядом посидеть. И заметить
не успеешь, как силы высосет, а то и в яму бездонную сам за ней
влезешь. - То верно. У меня один из сыновей, мыслю, по вине ее сгинул.
Сосед мой, мужик степенный, с гати за ней метнулся, да так и не
вытащили. Кузнец наш, Беляй, тоже через нее пропал. Детей трое
осталось, жена, хозяйство без присмотра. Старшему там четырнадцать
годов всего, прочие и того меньше. Куда им ремесло такое поднять?
Оттого ныне и пришлось нам до Ельца обоз снаряжать. Свого мастера нет,
а косы править надобно, топоры наладить, кольца для бочек новых и
колес справить, пилы развести, упряжь заклепать, подковы к зиме
набить... Что верно то верно - для кузнеца в деревне работы всегда
невпроворот. А значит... А значит, для мастеровитого прохожего
непременно найдется и кров, и угощение. Никаких расходов - только
молотом стучи. Еще и подзаработать чуток получится. Так почему бы не
пересидеть в Сураве пару месяцев осенней распутицы, пока на землю не
ляжет снег, а реки не скует прочным ледяным панцирем? - Чего
улыбаешься? - недовольно поинтересовался Захар. - А помнишь, о чем мы
с тобой на дороге перемолвились? - спросил Олег. - Человек
предполагает, а судьба везет. Не оттого я заплутал, что лешие хитрее
меня оказались, а потому, что дело нужное в здешних местах
обнаружилось. - Стало быть, изведешь мавку? - обрадовался мужик. - Тут
дело такое... - издалека начал Олег, взяв с попоны еще огурец. - Мне,
Захар, в странствиях своих и припасы покупать приходится, и за кров
платить, и лошадей содержать. Оттого ради простой благодарности
помогать людям я не могу. Плату за добрые дела просить приходится. -
Так то понятно! - замахал руками бородач. - Ты токмо мавку нашу осади,
пока всех мужиков не извела. А с платой мы урядимся, это дело понятное
Лишь бы Томила больше детей наших не трогала, а мы уж ничего не
пожалеем, что в загашниках накопили, сговоримся. - Угу, - согласно
кивнул Середин, прихватывая огурчик - отвык он как-то от подобного
лакомства. В дорогу ведь обычно то, что посытнее, берут. Мясо, сало,
рыбу. А огурец - вода одна. Зато холодная, хрустящая, сочная. Теперь,
определившись со своим будущим на два, а то и на три месяца, он
окончательно успокоился по поводу того, куда забрел по незнакомым
дорогам. Куда надо было - туда и забрел. Не оставили своим вниманием
рожаницы {{ Рожаницы - дочери бога Рода. Небесные Хозяйки Мира,
которые присутствуют при рождении детей и определяют их судьбу.}} ,
привели в нужное время к нужному месту. Теперь только самому бы не
сплошать. Тут рыжебородый мужик снял с костра большущий общинный
котел, одним быстрым движением переставил его на попону, на то место,
где недавно красовался котелок ведуна. Все моментально замолкли, в
готовности облизывая ложки. Бородач старательно перемешал варево
крупным черпаком, после чего сел на угол импровизированного стола: -
Да благословит Знич нашу пищу! - Да благословит ее Таусень, - суровым
тоном поправил его старик и первым зачерпнул из котла. На миг возникла
заминка - но тут Захар кивнул Олегу, намекая, что ему как гостю
позволено есть после Рюрика, старшего среди родичей. Ведун запустил
серебряную ложку в варево, набрал, сколько смог, а следом замелькали
инструменты других сотрапезников - каждый отлично знал свою очередь.
Это была ячневая каша с запахом тушенки. Только с запахом - от мяса не
попадалось даже волокон. Вдобавок, горячая. Дуя на коричневатые комки,
Середин торопливо хватал их, обжигая губы - потому что точно так же
поступали остальные, и если он не успеет съесть наравне с другими, то
очереди придется ждать. После четырех ложек он понял, что больше этой
гонки не выдержит, и отвалился, снова потянувшись к холодным огурцам.
- Спасибо, наелся. Теперь чем попроще побалуюсь. К этому заявлению все
отнеслись спокойно - остальным больше достанется. А Олег, схрупав еще
парочку зеленых малышей, отошел к своему костру, от которого осталась
только кучка углей, завернулся в темную шкуру и закрыл глаза.
* * *
- Ведун... Ведун... Середин вздрогнул, подтянул шкуру выше на
плечо: - Да хорошо сплю... Ты чего, берегиня? - Не берегиня я... -
прозвучал в ответ девичий шепоток. - То я, Всеслава. Олег открыл глаза
- но вместо худенькой берегини различил на фоне темного неба щекастое
лицо одной из девиц. - Тебе чего, Всеслава? - Ты и вправду колдун?
Середин вздохнул, сдвинул край шкуры, приподнялся на локте: - А потом
спросить не можешь? Я с Захаром на работу одну подрядился. Теперь
много дней рядом с вами буду. Чего хочет девица, он примерно
представлял. Обычно, прознав про его ведовство во всяких заговорах,
девки просили приворот, красоту ненаглядную или, реже, отсушку - парня
своего от соперницы отвести. И спросить об этом норовили, как
сговорившись, как раз тогда, когда он самые сладкие сны видел - чтобы
не заметил никто их обращения к чародею. - Так ты вправду колдун? -
придвинулась ближе девица, шепча ему чуть не в самое ухо. - Колдуны
тоже на свете этом нужны, - зевнув, сел Олег. - Скучно будет без нас в
этом мире. Ты чего хотела-то? Уж говори прямо. - А правда, что с
нежитью ты управляться умеешь? - Умею, - опять зевнул ведун. - Дурное
дело нехитрое. Ты-то чего хочешь? - И с навями управляться доводилось?
- Случалось. - А с волкодлаками? - И с ними. - А с бадняками? - Всякой
нежити повидать довелось. - А кикимора тебя звала? - Звала. - И что
ты? - Вышел и извел. - И не помер? - Я похож на мертвеца? - Нет, не
похож... - Так чего же ты хочешь, красавица? - А правду сказывают,
колдуны так девицу заворожить могут, что та сама себя забывает, а
после ночи одной как безумная становится, и никто ее более усладить не
способен? Ах, вот оно в чем дело... Девушке захотелось страстной
неземной любви. Или, точнее - бурного секса. Такого, чтобы впечатлений
осталось на всю жизнь. Олег обвел взглядом тихий лагерь. Его костер
уже полностью погас, в очаге у путников еще алели угольки. Но люди
покойно посапывали, полностью провалившись в мир снов. Да уж, если
сейчас немного покувыркаться - никто и ухом не поведет. Вот только...
Вот только чем это поутру кончится? Ведун успел немало покататься по
Руси и знал, что на севере страны к баловству незамужних девок
относятся с полным небрежением. Там даже невесту беременную в дом
привести за удачу считается - раньше первый малыш родится. Южнее, в
княжествах Черниговском, Переяславском, Муромском, у вятичей и мордвы
на ярмарках баловство между юношами и девушками тоже дозволено. Но тут
построже дело обстоит, и коли после баловства девица «понесла» -
ухажер жениться должен. На западе, у полочан, пруссов, хорватов, еще
строже обычай. Разговор короткий: коли «спортил» - женись. Но жестче
всего - у новгородцев с киевлянами и окрест. Там вообще от невесты
«чистоты» требуют. Впрочем, оно и понятно. Если в крестьянской семье
нужнее всего лишние рабочие руки, то для зажиточного сословия добро
свое важно сыну родному, кровному по наследству отдать, а не байстрюку
какому-нибудь. Потому о чистоте крови и заботятся. Хотя, конечно, по
большому счету, у девок везде и любовь случается смертная, и погулять
они горазды бывают. Вот только... Вот только не довелось бы ведуну
после минутного баловства девице пред Сварогом и Триглавой в верности
до гроба клясться. Поди докажи целой толпе родственников, что сама
пришла, а не он ее совратил, заманил, заморочил? Да и вообще - чего
это, действительно, девица примчалась, и пары слов до того с ним не
перекинув? Может, мавка всех женихов в Сураве извела, а замуж хочется?
- Могут приворожить, могут, - вслух согласился Середин. - И усладить
могут до безумства. Только для этого полнолуния дожидаться надобно. А
ныне луны и вовсе нет. Так что спи. Негожая ныне ночь для сладких
развлечений. - А коли так, без безумства? - В голосе настроившейся на
ночное приключение девушки прозвучало разочарование пополам с
удивлением: неужели ее парень прогоняет? - В другой раз... - Вырванный
из сладких грез ведун в этот момент и вправду желал крепкого сна куда
сильнее самой страстной любви. Он кивнул поздней гостье, зевнул и
откинулся на шкуру, завернув на себя ее мохнатый край. - Ты... Да
ты... - Всеслава внезапно довольно больно пнула его ногой в бок.
Середин, непривыкший к подобному обращению, вскинулся было - но девица
широким мужским шагом уже шагала к телегам.
* * *
Утром рассвета не было - лишь мелкая гадкая морось, заставившая
людей зашевелиться еще в сумерках. Костры, естественно, погасли, дрова
намокли. Селяне, ругаясь, принялись запрягать лошадей, не поминая о
завтраке. Только мальчишка, Трувор, побегал среди людей, раздавая
«сухой паек» - по паре огурцов и копченому подлещику. Олегу тоже
досталась порция - не иначе, Захар решил взять его на общий кошт. Что
же, мелочь, а приятно.
Сунув еду в чересседельную сумку, Олег взнуздал коней, оседлал
гнедую. Косых взглядов на него никто не бросал, усмешек тоже не было.
Стало быть, по поводу ночного приключения Всеслава ни с кем заранее не
сговаривалась, да и после неудачи распространяться не стала. Может,
зря он ее погнал? Навидался всякого в приключениях своих и теперь на
воду дует? Хотя, с другой стороны - поди угадай, что у девки на уме?
Когда столько свидетелей кругом, одного раза хватит заорать погромче,
чтобы дело нужное сотворить...
С поляны ведун выехал последним - и лошадей у него было две на
одного, и сворачиваться никто не помогал, и берегине напоследок в
одиночестве поклониться хотелось. Телеги уже погрохатывали где-то
далеко-далеко, когда он наконец выехал на тракт и, пустив лошадей
шагом, полез в сумку за угощением. Не спеша, ломтик за ломтиком,
истребил рыбу, роняя под копыта лоскутки коричневой, с крупными
четуями, кожи, отер руки о влажную листву, захрустел огурцами. К тому
времени, когда завтрак закончился, он как раз нагнал обоз и накинул
поводья чалого на кусок жерди, выступавший над бортом задней телеги -
чего самому заводного вести, коли всё равно он с селянами отныне
заодно?
Ленивый мерин такое решение воспринял спокойно, но вот гнедая,
привыкшая отматывать версты ходко и легко, принялась фыркать и крутить
головой, не желая трусить в хвосте медлительных повозок. Ведун быстро
сдался и пустил ее шагом вперед, по правой обочине. Обгоняя телегу с
девицами, он не удержался и чуть придержал поводья, пытаясь поймать
Всеславин взгляд. Однако та, презрительно скривив губы, смотрела
только вперед, и Середин, про себя усмехнувшись, поехал дальше.
- Ты ли это, Олег? - обрадованно кивнул Захарий, увидев рядом
всадника. - Ты глянь, что творится! И воды вроде как нетути, а пока
доберемся, и сами насквозь вымокнем, и добро, что с города везем,
попортить можем. Обидно будет, ведун. Столько верст отмахали - и все
ладно. А тут, рядом совсем...
- Обидеться Стрибог может, коли дожди разгонять, - сразу понял
Середин, к чему клонит мужик. - Дожди его воле служат. Нехорошо в дела
божьи мешаться.
- А мы ему жертву богатую принесем, - тут же парировал бородач. -
Как Кшень минуем, там же в святилище и принесем. Разве Стрибог на нас,
смертных, злился когда? Он милостив, простит.
- Милостив так милостив, - не стал спорить Олег, которому и самому
погода такая была не в радость. - На твоей совести, Захар. По твоей
воле ворожу.
Прикинув направление дороги, ведун метнул в низкие тучи горячий
шар из своей груди. И хотя сам шар никто из путников, естественно, не
заметил - но жест Олега был понятен без перевода. Дождь прекратился
почти сразу, а спустя пару минут тучи заметно посветлели. Сзади кто-то
восторженно захлопал в ладоши. Середин оглянулся - но это была
Акулина. Всеслава же демонстративно отвернулась. Пожалуй, теперь по
гроб жизни обиду строить будет. Ну, и леший с ней!
- Скажи, Захар, - расправив плечи, спросил Середин. - А на каких
землях вы живете, на черных или боярских?
- На вольных, ведун, на вольных. Общинники мы.
- Вот как? - зачесал за ухом Середин. - Как же вас князья прибрать
не пытаются?
- Земли тут порубежные. Не то мордовские, не то половецкие, не то
русские. Мало тут бояре всякие ездят. От, Елец поставили как крепость
южную, рязанскую, и далее не суются. Посадники тамошние рады, коли мы
их о бедах упредим, о слухах нехороших. Большего пока и не просят.
Знают - коли тягло накладывать начнут, мы опять соберемся, да в иные
места подадимся, где про князей и бояр не ведают. Мордва нас не
трогает. Боится, случись что - Рязань за братьев кровных отомстит. А
половцы... Они ведь кочевники - больше, нежели на пару дней, не
налетают. Покрутятся, похватают, что найдут - и обратно сбегают.
Знают, поганцы: и для рязанца, и для мордвина половца зарубить - дело
чести. Чуть про набег проведают - со всех сторон налетят. А пару дней
и в схронах переждать не тяжело, пока степняки умчатся...
- Постой, - перебил его ведун, - а вы, что, уже откуда-то
«подавались»?
- Малым я еще был, - вздохнул мужик, - с Ваги ушли. Там еще
прадеды наши осели. Родов пять. Тоже, как и ты, новгородцами еще себя
считали. Сели на Вагу, на вольные земли, общину основали, начали
жить-поживать да добро наживать. Однако же появились тиуны княжеские,
стали с нас тягло для князя Белозерского требовать. Дескать, на его
землях мы осели. Поразмыслили старшие наши. От, и дед Рюрик на сходе
был. Гадали долго, как дело решить. То ли принимать руку княжескую,
дань ему платить, суд его признавать - али к Новгороду за защитой
вестника засылать. Однако же Господин Великий Новгород хоть детей
своих и оборонит, без сумнения, но ведь и сам за то дань спросит. Не
за просто же так ему силу свою растрачивать? Ну, часть дворов остаться
решила, а многие не захотели ни на тех, ни на иных спину гнуть.
Собрались, да и подались на юг, на свободные места. Рязанское
княжество миновали, до Кшени дошли, там остановились на ночлег да про
дороги расспросить. Узнали, что живут они общиной, без бояр. Токмо
сход всем заправляет. В Кшени же деду и места указали пустынные, на
которых не живет пока никто. Мы опять родами и расселились. Долгуши,
Козловы, Горелые и мы, Сурановские...
Договорить он не успел. За поворотом лес внезапно расступился, и
ведун увидел ровное жнивье, уходящее под стены города, что возвышался
верстах в трех впереди. Захар удовлетворенно выдохнул:
- Кшень...
Пожалуй, этот городок можно было смело назвать крепостью: примерно
семиметровые рубленые стены, поставленные на вершине холма, вздымались
над полями на высоту пятиэтажного дома. Зимой откосы наверняка
заливались водой, лишая противника шансов добраться хотя бы до нижних
венцов, летом стены и навесы для стрелков регулярно поливались водой,
чтобы не горели. Правда, размерами цитадель особо похвастаться не
могла - почти правильной квадратной формы со стенами по полсотни
метров длиной, она могла принять в себя жителей поселка, что
раскинулся внизу, разве только если они плотно встанут плечом к плечу.
Подробнее рассмотреть селение Захар не дал, проведя обоз мимо
слободы прямо к реке. Рыжебородый селянин, весело поздоровавшись с
мужиками, сидящими у откоса с пирогами в руках, о чем-то с ними
переговорил, размахивая руками и поминутно смеясь. Потом они все
вместе пошли вниз, а еще через минуту вернулись обратно:
- Смотри, Лабута, - пригрозил один, - коли лодки попортишь, лучше
тут боле не появляйся!
- Не боись, Глеб, - рассмеялся рыжебородый. - Все пылинки стряхну!
Ну, братишки, давайте грузиться!
Последние слова относились уже к путникам. Послышались крики:
- Н-но, пошла! - И телеги скатились к реке.
Здешняя протока больше всего напоминала старицу: широкое русло с
подтопленными берегами, а посередине еле двигается вода в потоке
метров двадцати шириной. К самому причалу подъехать не удалось -
мостки шли над илистой жижей между сухими камышами, шагов на сорок.
Впрочем, путники чего-то подобного и ожидали. Они принялись разоружать
телеги, перенося вьюки и мешки в покачивающиеся в конце помоста лодки.
Пока Олег расседлывал верных скакунов, на паре лодок в два захода
мужики успели перевезти груз, в то время как другие разбирали подводы,
снимая оглобли и скидывая повозки.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ' Александр Прозоров Тень воина Ведун - 7'


1 2 3 4 5