В ее доспехах имелся не один десяток защитных приспособлений, перечень которых возник прямо в ее сознании благодаря имплантированному в ее мозг компьютеру. Не оставляя места ненужным сомнениям, она тщательно проверила все средства индивидуальной защиты, а потом, бросив последний взгляд в зеркало, покинула будуар. Безмолвные фрейлины поспешили за ней. Сомкнувшись вокруг нее в кольцо, они, как обычно, образовали нечто вроде живого щита, чутко реагируя своими кибернетическими системами на любое проявление опасности или неуважения. Для императрицы они были не только служанками, но и телохранительницами и даже засыпая не покидали ее.
В коридоре, начинавшемся за дверями будуара, как всегда в раболепном ожидании, томилась целая толпа. Чиновники, военные атташе, предводители различных партий и группировок, просители чинов и податели петиций, ожидавшие благосклонного кивка монаршей головы. Следуя за императрицей, они наполняли коридор приглушенным гудением голосов. Фрейлины не давали им подойти слишком близко. Какие бы отчаянные обстоятельства не заставляли просителей ждать выхода императрицы, им все же хватало здравого смысла не быть слишком назойливыми. Императрица казалась совершенно равнодушной к этой суете, но все же время от времени ее взгляд останавливался на чьем-нибудь лице, и она бросала короткое «да», «нет» или неопределенное «позже». Все действительно важные вопросы решались по соответствующим каналам теми или иными вельможами, но эти отлаженные каналы могли порой… не сработать, испытав чье-либо неблагоприятное влияние. Лайонстон твердо верила, что личные контакты позволяют ей держать руку на пульсе ситуации.
Вскоре они достигли конца коридора, где находился ее персональный лифт, и императрица властным жестом показала, что не желает больше никого видеть. Большая часть толпы сразу же отхлынула. Несколько одиночек, которые не успели своевременно отреагировать на этот жест, резко отпрянули назад под гипнотическим взглядом фрейлин. Лайонстон остановилась возле закрытых дверей лифта. Она уже опаздывала на свою аудиенцию, хотя раньше этого себе не позволяла. Конечно, ее никто бы не посмел упрекнуть за это: если она задержалась, значит, на это были свои причины – придворные должны были покорно ждать ее появления. Но весть об этом опоздании могла чрезвычайно быстро распространиться в определенных кварталах столицы, порождая слухи о вялости и распущенности ее величества, а некоторые влиятельные особы, не гнушавшиеся услугами наемных убийц, стали бы облизывать в волнении губы, предвкушая долгожданный час ее падения.
Ее мысли прервал мелодичный сигнал звонка, возвещавший о прибытии лифта. Двери кабины раздвинулись. Прежде всего кабину проверили своими кибернетическими органами чувств фрейлины и, убедившись, что она в исправности, пригласили императрицу последовать за ними. На глазах у склонившей головы толпы дверцы сомкнулись, и лифт стал стремительно подниматься из глубины бункера на верхние этажи, где проводились дворцовые мероприятия. Лайонстон Четырнадцатая зловеще улыбнулась, и если бы придворные, ожидавшие ее наверху, увидели эту улыбку, у них появилось бы сильное желание очутиться в этот день где-нибудь подальше от дворца.


***

Единственным транспортом, доставлявшим посетителей в залы дворца из других кварталов имперской столицы, был подземный поезд, управлявшийся непосредственно дворцовым компьютером. Поезда были скоростными и комфортабельными, но непопулярными. Представители высшего сословия предпочитали не пользоваться общественным транспортом, но, коль скоро ничего другого не оставалось, садились в вагоны. Соображения личной безопасности императрицы были превыше всего. Так было всегда. В результате жизнь пассажиров подземки оказывалась в руках императрицы. Лайонстон использовала поезд как простейшее средство расправы с теми, кто подвергся ее опале. По команде дворцового компьютера поезд останавливался, двери блокировались, на окна опускались стальные ставни, и в вагон начинал поступать смертоносный газ. Газовые форсунки не были даже замаскированы.
Лорд Якоб Вольф безразличным взглядом посмотрел на эти форсунки и отвернулся. Он уже привык к этому, да и сейчас в голове у него были другие заботы. Приглашение во дворец было внезапным и немногословным, даже для императрицы. Он получил его всего за час до аудиенции. Это означало, что обсуждаемый вопрос был серьезным и срочным. Возможно, императрица спешила разоблачить очередного предателя, и притом довольно высокопоставленного. Ей наверняка хотелось, чтобы все вельможи стали свидетелями того, как она разоблачает и казнит очередную жертву в назидание потенциальным смутьянам и изменникам. Лайонстон была убеждена, что подобные примеры приносят пользу, и упорно практиковала такие публичные разборки. А в «предателях» недостатка не было. Иногда собравшимся во дворце придворным казалось, что они играют в русскую рулетку, не зная, сколько пуль осталось в барабане револьвера.
Однако, если бы императрица готовилась сделать какое-то действительно важное заявление, Вольф узнал бы об этом заранее. У него во всех сферах имелись надежные осведомители. Такие были у каждого лорда – если он хотел оставаться лордом.
Во дворце не обязательно было присутствовать лично – можно было обойтись и своей голограммой. Современная технология позволяла аристократам быть участниками всех происходящих событий, не опасаясь поставить под угрозу свою жизнь. Вместе с тем, согласно закону и традиции, право голоса предоставлялось только тем, кто присутствовал во дворце лично. Тем, кто хотел как-то повлиять на решение важнейших вопросов, приходилось ехать во дворец. Кроме того, направив во дворец голограмму, они тоже подвергали себя риску. Императрица могла истолковать как персональное оскорбление то, что лорды не чувствуют себя в безопасности в ее собственном дворце. Она не нуждалась в поводах для дурного расположения духа, у нее и так их было предостаточно. Именно поэтому Якоб Вольф и его сын Валентин сидели в пустом вагоне без оружия и телохранителей и направлялись во дворец: им предстояло услышать нечто такое, без чего они вполне могли спокойно жить.
Якоб Вольф был мужчиной бычьего телосложения – плечистый, с широченной грудью. Не будь он аристократом, то вполне мог сделать карьеру гладиатора. У него была молодцеватая короткая стрижка и лицо здорового, благополучного мужчины сорока с небольшим лет. Одевался он довольно просто, игнорируя все причуды и поветрия моды. Его нижняя челюсть всегда была выдвинута вперед, словно он бросал вызов каждому встречному. Взгляд его темных глаз был твердым и проницательным, и он во всеуслышанье гордился тем, что никогда не отводит глаза первым. Его огромные квадратные кулаки, напоминавшие кувалды, всегда были крепко сжаты, а голос походил на рычание зверя. Вольф специально работал над своим внешним обликом и остался весьма доволен результатом. Его вид с самого начала давал понять, что с таким человеком шутить не следует.
На самом деле Якобу Вольфу было уже сто три года. То, что сидевший напротив него молодой человек выглядел скорее его братом, чем сыном, было заслугой имперской науки. Надо добавить, что посторонний взгляд с трудом уловил бы в этих двух мужчинах и фамильное сходство. Валентин Вольф был высок, худощав и замкнут. Он напоминал тепличный цветок, грубо вырванный из привычной для него почвы. У него было худое продолговатое лицо, пряди длинных темных волос кольцами спадали на плечи. Его блестевшие нездоровым блеском глаза были густо подведены, а подкрашенные алые губы растянуты в подобие неестественной улыбки. Его руки были руками художника – с длинными тонкими пальцами и томными жестами. Когда Валентин волновался, руки взлетали к шее, словно потревоженные голубки.
Во дворце и за его пределами Валентин Вольф был известен как человек, попробовавший все известные в Империи наркотики и разработавший несколько своих «фирменных» рецептов. Он пробовал по одному разу все, что можно было выкурить, понюхать или вколоть, а к тому, что ему приходилось по вкусу, возвращался вновь и вновь. По правде говоря, на свете было мало таких рецептов, к которым он остался бы равнодушным. Все, кто знал его, удивлялись, как его мозг мог выдерживать такие сумасшедшие дозы, но, может быть, благодаря непознанным тайнам биохимии ум Валентина оставался ясным и угрожающе острым. Он имел обычных для человека своего положения врагов, но вел себя так, будто твердо был уверен, что переживет их всех. И хотя сам он предпочитал лично не влезать в дворцовые интриги, в делах, творившихся во дворце, ощущалось его незаметное, но злонамеренное влияние. Возможно, Валентин и был тепличным цветком, но цветком с ядовитыми шипами.
Он достал из небольшой серебряной табакерки таблетку и прижал ее к своей шее, как раз возле сонной артерии. Его рот, словно окровавленная рана, растянулся в неестественной улыбке.
Вольф-старший недовольно поморщился:
– Тебе обязательно было делать это сейчас? Мы уже скоро будем во дворце, а там потребуется ясная голова.
– Мне нужно немного снять напряжение, отец. – Валентин говорил спокойно, вежливо, хотя и слегка отрешенным голосом. – После короткого отдыха все мои умственные ресурсы будут в твоем распоряжении. Если бы я не снял напряжение, полушария моего мозга попросту бы расплавились. Да, как ты считаешь, почему ее императорскому величеству – да продлится ее царствование! – так срочно потребовалось наше присутствие?
– Кто знает, что на этот раз взбрело в голову Железной Стерве? За последний месяц я уже столько раз езжу в этих чертовых мышеловках, что этого вполне хватило бы на год вперед. Она нарушает все установленные ею же графики, а мои источники информации либо натыкаются на препятствия, либо теряются в сомнениях. Я уже много лет плачу этим засранцам хорошие деньги, а когда от них требуется настоящее дело, они подводят меня. Надеюсь, я вернусь из дворца с головой на плечах, но чьи-то головы обязательно покатятся, мой мальчик, и это вовсе не метафора. Она что-то замышляет, что-то такое, чего не одобрит Совет лордов, именно поэтому она и хочет отвлечь и разобщить нас. Это дымовая завеса, ловкость рук. Но что за этим скрывается? Будь внимателен, мой мальчик! В один прекрасный день, хочу я этого или нет, ты станешь вместо меня главой нашего клана, и я не хотел бы услышать от кого-то, что не подготовил тебя к этому.
– Может быть, это произойдет еще очень нескоро, отец, – сказал Валентин, и чуткое ухо уловило бы в его голосе нотку сарказма. – Ты сделал для меня так много, а я никогда по-настоящему не ценил это. Впрочем, довольно. У меня есть кое-какие штучки, которые, как говорят, фантастически стимулируют интеллект и раскрепощают сознание. Не хочешь ли попробовать?
– Нет, не стоит. Я никогда не накачивался наркотиками для храбрости. Лучше докажи мне, что ты тоже не трус. Из-за чего, по-твоему, Железная Стерва собирает нас сегодня?
Валентин достал из своего рукава цветок. У него был длинный, усеянный шипами стебель и мясистые, черные как ночь лепестки. С наслаждением втянув в себя аромат цветка, Валентин откусил своими безукоризненными зубами один лепесток и стал медленно разжевывать его, высасывая густой, вязкий сок.
– Императрица взволнована последними новостями. Я имею в виду сообщения о двух новых видах пришельцев, найденных за пределами Империи. Их уровень технологии, по крайней мере, не ниже нашего. Даже одна такая цивилизация представляет потенциальную угрозу, две же просто посеяли во дворце панику. Прибавь к этому кибератов, затеявших свои игры в наших компьютерных сетях, подпольные организации клонов, которые повсюду разбрасывают свои листовки, да не забудь еще и эльфов – благослови Господь их черные сердечки! Эльфы стали просто невыносимы и – это признают все – весьма преуспели в своих дерзких выходках. Ну и наконец, продолжаются бесконечные дворцовые интриги, все строят свои планы и схемы, все имеют сложные замыслы. В один прекрасный день во дворце нельзя будет кашлянуть или почесать ухо без того, чтобы кто-то не воспринял это как условный сигнал к мятежу. Но, по-моему, ты и сам прекрасно это знаешь, отец.
Якоб Вольф угрюмо улыбнулся. Дела складывались не лучшим образом.
– Хорошо, что ты, по крайней мере, следишь за развитием событий. На интересующий нас вопрос может быть несколько ответов. Какой из них кажется тебе наиболее верным? В чем заключается реальная опасность для Империи – и для нас с тобой?
Валентин Вольф откусил еще один черный лепесток и задумчиво разжевал его. На его бледных щеках, словно неряшливо наложенные румяна, выступили красноватые пятна, глаза заблестели – его сознанию открылись картины возможного будущего.
– Пришельцы находятся слишком далеко, чтобы серьезно обеспокоить нашу дорогую императрицу. Возможно, нам следует столкнуть две инопланетные цивилизации, а самим отойти в сторону и наблюдать за тем, как они уничтожат друг друга. Кибератов, этих компьютерных крыс, слишком мало, они не соприкасаются с реальным миром и являются всего лишь досадной помехой. Что же касается подпольной организации клонов, то им еще не хватает финансовой поддержки, чтобы стать реальной политической силой. Даже эльфы как-то подозрительно притихли в последние дни. Скорее всего, ненадолго, но мне кажется, что они не натворили ничего такого, что могло вывести из равновесия ее величество. Нет, я боюсь, все обстоит намного проще. Просто уважаемая Лайонстон застала кого-нибудь со спущенными штанами или с рукой в государственной казне. Так что она хочет, чтобы мы посмотрели и извлекли для себя урок, пока она будет наказывать этого несчастного. Наша прекрасная дама без милости и сострадания. Наша леди-мучительница. Наша Железная Стерва!
Якоб Вольф коротко кивнул и напряг свои могучие мышцы.
– Хорошо. Судя по всему, это похоже на правду. Кому-то из лордов предстоит хорошая порка. Она хочет лишний раз показать, кто хозяин во дворце. В этом нет ничего нового, разве что я даже не могу предположить, кто этот неудачник. И это, кстати, странно. Обычно в таких случаях среди придворных идет тревожный шепоток, который улавливают мои агенты. Так что, придя во дворец, держи ухо востро, мой мальчик. Закрой свой рот, сохраняй ясную голову и доверься мне.
– Конечно, отец. – Валентин покончил с последним лепестком и принялся за стебель, игнорируя острые шипы. Тонкая нить слюны, смешавшаяся с кровью, спустилась по его подбородку, губы опять растянулись в улыбке.
Якоб Вольф отвернулся.


***

Вестибюль императорского дворца был настолько велик, что мог посрамить резиденцию любого другого властителя. Огромный просторный зал, отделанный отшлифованной сталью и медью, простирался настолько, насколько мог видеть глаз. В перспективу уходили высокие резные колонны из золота и серебра, поставленные не только из функциональных соображений, но и для того, чтобы произвести впечатление на попавших сюда людей.
Сейчас этот необозримый вестибюль был от стены до стены заполнен народом. Все, кто занимал важное положение в обществе или хотя бы претендовал на такую роль, прибыли на аудиенцию, обмениваясь рукопожатиями с удачливыми фаворитами и высокомерно игнорируя тех, кто попал в опалу. Вельможи заключали фамильные союзы, деловые сделки или просто вертелись перед телекамерами, передававшими голографическое изображение во все уголки Империи. Лакеи в напудренных париках обносили всех присутствующих всевозможными яствами и напитками, но их услугами пользовались лишь немногие. Ожидание императрицы, находившейся, по слухам, в дурном настроении, не способствовало аппетиту. Кроме того, Лайонстон любила злые шутки, для которых нередко использовала подаваемые гостям кушанья.
Сейчас в зале присутствовали представители всех лучших семейств Империи, весь цвет знати. Они держались на почтительном расстоянии друг от друга, не желая смешиваться с кровными врагами или теми, кто стоял ниже их по иерархической лестнице. Каждый клан имел давние счеты по крайней мере с одним своим соседом. Это было в порядке вещей. По одну сторону, вежливо кивая друг другу, выстроились голограммы тех, кто не смог прийти лично, – порой, когда защитное поле, установленное вокруг дворца, временно прерывало сигнал, трехмерные изображения начинали мерцать и на секунду исчезали. Не имея права вступать в разговор и привлекать к себе внимание, голограммы дефилировали между напыщенными лордами и разряженными дамами, словно привидения на балу.
Ожидая начала аудиенции, семейства негромко переговаривались между собой. Кто-то хотел заручиться взаимной поддержкой, кто-то – просто обменяться последними сплетнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12