все стремились добрать до тройки, за исключением Ковадонги, заявившей с откровенной фальшью в голосе, что остается при своих…
Замена карт была произведена, и я получил вожделенную тройку, а с тройкой тузов я готов отправиться прямиком в ад, подергать за хвост Сатану и вернуться невредимым.
Первый ход был с руки моей сеньоры Перниль. Ее трепетная грудь, которую почти не скрывала блуза из натурального шелка со смелым декольте, вздымалась и опускалась в такт прерывистого, частого дыхания. Она поставила двадцать тысяч песет и изобразила чарующую улыбку, улыбку богини чувственности, одновременно бросая нам словесный вызов воркующим голоском хорошей девочки с улицы Серрано. Такой незамысловатой уловкой она пыталась скрыть чистейший блеф, и провела Перруш и Бокарроту, которые немедленно вышли из игры.
Мой мозг заядлого игрока, безжалостная машина, едва не одержал верх, но мне показалось, ей будет приятно, если блеф сработает; хотя мне пришла сильная карта, я с чувством поздравил ее с выигрышем, потеряв при этом, разумеется, все свои ставки. Ковадонга поблагодарила меня за любезность саркастической шуткой, скрывавшей истинное восхищение моим широким жестом: она заявила, будто я спасовал из малодушия… В любой другой женщине подобная грубоватая прямота вызывала бы неприязнь.
Дабы намекнуть слащавому Сукарриете, что именно так сводят женщин с ума, а не всякими глупыми остротами, которыми он имел обыкновение засыпать ее, я подмигнул ему с притворным добродушием.
Вскоре Ковадонга, которой сопутствовала удача, сказала, что устала и хотела бы удалиться. Генерал Бокаррота весьма огорчился, разразившись проклятиями, и напомнил, что тот, кто в выигрыше, не должен вставать из-за стола даже если услышит трубный глас, возвещающий о Судном дне. Ковадонга пояснила, что уже предусмотрела, как уладить дело, никого не обидев, и послала верного оруженосца Ребольо разбудить Хасинто, чтобы муж подменил ее.
Все одобрили замену, меня же тотчас посетила идея, показавшаяся более заманчивой, чем перспектива продолжать игру с мужем-подкаблучником.
По прошествии нескольких минут, в течение которых завядший Сукарриета дерзнул выставить меня на тысячу дуро с тройкой паршивых шестерок против моих двух пар королей и дам, появился Хасинто, ничтожество в пижаме цвета фуксии и надетом поверх нее халате тонкой бежевой шерсти. Очаровательная Ковадонга строго велела ему встряхнуться и не подводить ее, поскольку она вверяет ему солидный капиталец, доставшийся ей в трудной борьбе.
Ребольо первым двинулся в спальный вагон (Бог мой! благоприятное стечение обстоятельств!), она за ним, попрощавшись со всеми, кроме меня: voila! Вот тот тайный знак, чтобы я пришел к ней!
Я рассеянно сыграл несколько раундов, ибо мысли мои были заняты сладостными видениями ожидающей меня Ковадонги, ее пышного тела, распростертого на мягком ложе. Оставшись без гроша, я решил, что это убедительный предлог выйти из игры, не вызывая подозрений: никто и не возражал.
И я покинул их, уже вновь охваченных азартом, ополчившихся друг на друга. Без всякого риска можно было предположить, что игра продлится до утра, так что времени на свидание с моей обольстительницей более чем достаточно…
Мое место за столом заняла мрачная Одиль, неразлучная со своей патронессой и превозмогавшая скуку с подлинно балканским терпением: на длинных серебряных спицах она вязала, подобно Пенелопе, бесконечный шерстяной свитер. Играть в покер с прислугой! Я все равно ушел бы, даже если бы меня не влек зов плоти.
Однако, когда я крадучись приблизился к купе моей возлюбленной, дверь распахнулась, и оттуда показался Ребольо с пиджаком в руках и полурасстегнутой рубахе: вопиющее пренебрежение приличиями, и это на службе у члена парламента! У меня хватило времени скрыться за углом узкого коридора: оттуда я отлично видел, как Ковадонга протянула через дверь длинную прекрасную руку, властно схватила своего телохранителя за волосатое запястье и потребовала, чтобы он вернулся назад, безапелляционно заявив, что она с ним еще не закончила. Ребольо сник и повиновался. И они находятся наедине в купе уже больше часа! Сукин сын Ребольо, не понимаю, какую ужасную провинность он мог совершить, что депутату Ковадонге пришлось тратить столько времени на головомойку! Так и получилось, что я коротаю минуты ожидания у себя, описывая означенные события, оставив дверь полуоткрытой и не теряя из вида купе Ковадонги. Надеюсь, проштрафившийся охранник скоро уйдет, и у меня еще останется время быстренько перепихнуться с такой аппетитной женщиной. Если только раньше я не засн…
Среда: Рибадеселья - Хихон
Я заснул (черт!) с открытой дверью, на полу, поэтому вслед за утренним пробуждением меня ждал неприятный сюрприз: Мило удрал. Дабы повысить свой жизненный тонус, я немедленно разыскал его: он был пойман во втором салон-вагоне семейством Ботильо, дородными увальнями из Леона, впрочем, людьми добродушными и приветливыми, которые угостили его - без чего мой капризный песик ни за что не дался бы им в руки - шпигом, поделившись частью своего тяжелого, жирного завтрака. Безыскусные крестьяне!
Дождь прекратился, светило солнце. Я пишу, закурив после завтрака свою первую сегодня сигарету - ментоловый «Данхилл», с мундштуком, разумеется. Со своего места я продолжаю наблюдать за Ковадонгой; за мой столик никто сегодня не осмелился подсесть, будто почувствовав, что я совершенно не расположен к общению, пока не выпью вторую чашку кофе. Когда наши глаза случайно встретились, она весьма невежливо отвернулась. Она сердита на меня, вообразив, что я пренебрег вчера ее приглашением. Вот женщины! Словно не она столько времени потратила на разнос Ребольо.
Мне пришло в голову воспользоваться тем, что Панчо, ее чихуахуа, явился, чтобы позадирать все еще пристыженного Мило, и тайком передать в ошейнике смешного мопсика записку с объяснением и предложением назначить новое свидание; но я побоялся, что муж может обнаружить послание, и отказался от этой мысли.
Лучше изменить тактику и не замечать ее с надменной холодностью; притворюсь, что подвергаю ее остракизму, чтобы потом она смиренно ела с моей ладони…
Случилась еще одна неприятность! Все мы надеемся, что исход ее не будет столь трагичным, как с господином Татсуни. Сегодня утром одна из наших попутчиц пропала во время экскурсии по девственному национальному парку Пикос де Еуропа.
Речь идет о Полли Флок, молоденькой англичанке лет двадцати, которая путешествовала транс-кантабрийским рейсом вместе с подружкой-ровесницей; подруга, Магнолия Бернер, объяснила, что Полли отстала, чтобы собрать букет своих любимых полевых цветов… И больше ее никто не видел! Очень странное исчезновение, встревожило оно и жандарма, прочесывавшего местность.
Пару раз я замечал Полли. Крепенькая девчушка с овечьим лицом - тип очень распространенный среди англичанок, но сочная и привлекательная. Дай Бог, чтобы она не попала в лапы какого-нибудь сатира, развратного извращенца или и того хуже…
Нас заставили вернуться к автобусу, чтобы продолжить маршрут к озеру Энол и к храму. Мы полагаем, что до обеда в Кангас де Онис загадочный случай с девушкой прояснится. Нас грозятся накормить в ресторане под названием «Лос Алькитранес», что было бы сущим кошмаром.
Мы прибыли в Хихон. Я бежал с порога портового притона, куда нас насильно привезли, и за свой счет пообедал в «Бустос Домек», лучшем аргентинском ресторане на полуострове, где меня обслуживали два старичка, при любых обстоятельствах сама любезность и учтивость. Я вновь отведал дивное блюдо, приготовленное на раскаленных углях, которое называется «бифштекс Пароли»…
Вернувшись в поезд, я узнал от Фаусто, что англичаночку так и не нашли. Просто невероятно. Как она могла забрести в такую даль за столь короткое время? Нас водили по очень короткому маршруту, охватывавшему ограниченную площадь… Возможно, она лежит без сознания в какой-нибудь скрытой расселине? Или, может, ее разорвал на клочки медведь, один из редких обитателей той территории?
Ночью я вновь проиграл в покер, и на сей раз совершенно не понимаю, как такое могло случиться. Но по крайней мере я испытал почти оргастическое удовольствие, увидев, как глупца Сукарриету взгрели по первое число так, что его будет трясти не меньше недели. Это сделал Бокаррота; отныне я намерен называть его «мой генерал». В одном раунде они остались вдвоем и взаимно повышали ставки до тех пор, пока не исчерпался запас фишек у одного из них (а именно у Бакарроты, располагавшего к тому времени меньшей суммой) и почти не осталось денег у второго.
Тот, кто с особой горячностью пополнял банк, являлся ко всему прочему еще и нескромным бахвалом; сдержанный генерал выказывал терпение и тоже повышал ставку, но лишь чуть-чуть, оставляя инициативу в руках противника с завидущими глазами, как сказал бы Хэддок. Оба сбросили по две карты. Когда, наконец, ставки уравняли, в банке собралось фишек на четыреста тридцать две тысячи монет - не больше, не меньше. Тогда Сукарриета предъявил с неприличным торжеством фулл - три короля, два туза. Бокаррота с коварной медлительностью выложил покер на восьмерках…
У шута горохового отвисла челюсть, и от оскорбительного самодовольства, коим он лучился весь день, не осталось и следа. Он покинул игру и уполз в свою берлогу, содрогаясь от злобы. У него не хватило мужества даже украдкой взглянуть на Ковадонгу, которая, кстати говоря, я уверен, очень переживала мое охлаждение; но напрасно: хотя мне и стоило титанических усилий не броситься в ее объятия, мне следует проявить не меньшую твердость, чем Мориарти…
Nota Bene. Мило ужин не пошел впрок; я не удивлен, и кроме себя мне винить некого, нельзя было разрешать ему есть оладьи в таком количестве. Невозможно описать, как он изгадил всю плюшевую отделку купе… Поскольку в качестве возмещения ущерба меня чуть не растерзали, я буду вспоминать это путешествие с такой же нежностью, как и визит в Дахау.
Четверг: Хихон-Луарка
Мы застряли на станции Овьедо, куда поезд прибыл до полудня, опережая расписание. Техническое объяснение просто: локомотив ехал со скоростью, существенно выше обычной. Логическое объяснение ужасно: в поезде произошло убийство!
Мой генерал Амансио Бокаррота был обнаружен рано утром в душевой одной из ванных комнат с вилкой из столового прибора в горле, длинные зубцы пронзили яремную вену. Его нашла жена, бедная сеньора Фило, удивленная его долгим отсутствием. К тому моменту вся кровь уже вытекла из тела. Во всяком случае вода, продолжавшая литься из душа, избавила несчастную вдову от жестокого зрелища - целого озера свежей крови.
Убийство произошло во время движения состава, но это не является бесспорным доказательством того, что оно совершено кем-то из пассажиров. Точно так же рассудил комиссар, возглавлявший бригаду секретной полиции, который сел в поезд на полустанке. Убийца мог проникнуть внутрь поздно вечером в Хихоне, прятаться до совершения злодеяния, а затем спрыгнуть по дороге: вспомним еще раз, что нормальная скорость локомотива равнялась черепашьему шагу.
Но каков мотив убийства? Версия ограбления явно не выдерживала критики: генерал был совершенно наг. Я, побуждаемый отнюдь не враждебны-ми чувствами, словно какой-нибудь скудоумный бездельник, но повинуясь долгу честного гражданина и детектива-любителя, поведал комиссару дону Хинесу Пеньоте, производившему впечатление опытного профессионала, о том, как накануне дон Амансио выиграл в покер у Сукарриеты, личности темной и подозрительной.
Узнав, кто подсказал возможный мотив, индепендентист вышел из себя и пожелал свернуть мне шею. «Как беззащитному покойнику?» - ехидно кричал я ему, пока не зевавший инспектор стаскивал его с меня.
Поезд стоял в Овьедо, но всем нам, пассажирам и обслуживающему персоналу, не разрешалось покидать салон-вагоны, пока судебный следователь не осмотрит тело, а нас не допросит полиция.
Генерал расстался с жизнью где-то между восемью тридцатью, когда он отправился в душ, и девятью часами утра, когда его нашла донья Фило.
В это время я уже завтракал на глазах у многих, равно как и мадам Перруш, Одаль и Хасинто: у нас было железное алиби.
Ковадонга в тот момент все еще находилась в постели, в целомудренном одиночестве, но она сослалась на парламентский иммунитет, чтобы избавиться от назойливых расспросов.
Ребольо, ее телохранителю, пришлось в свое оправдание сделать компрометирующее признание: в указанный час он занимался любовью с Магнолией Бернер в ее купе. То же самое заявила и сама девушка, искавшая в сомнительных ласках гориллы утешение в своей беде. Как никак, а она была подругой англичаночки, пропавшей в парке Пикос де Еуропа.
Пикантное алиби Ребольо повергло Ковадонгу в ярость. Что меня ничуть не удивляет, ибо невозможно стерпеть явное отсутствие служебного рвения со стороны наемного охранника, который предавался низменной страсти в тот час, когда по вагонам бродил убийца.
По мобильной связи Ковадонга тотчас позвонила в штаб-квартиру партии в Мадриде и потребовала замены сопровождения. После этого она вышвырнула вон Ребольо, который распрощался с циничной усмешкой, бросив загадочную фразу: '"Легко отделался!"…
После утомительного дознания, без намека на алиби остались лишь мрачный Сукарриета (по его словам, он делал зарядку в купе, но никто не мог этого подтвердить) и гвинеец Базилио Монгоно, поваренок с кухни, утверждавший, что просто отлынивал от своих обязанностей, покуривая косячок марихуаны (кристально честный юноша), спрятавшись в кладовке.
Я сполна насладился зрелищем, как потеет Карлитос, пока полицейские обыскивали его купе и купе подозрительного чернокожего (страна расистов!). Меня бы нисколько не удивило, если бы националист оказался убийцей. Можно сказать, пользуясь военной терминологией, генерал нанес ему сокрушительный удар, учитывая, какую кучу денег он выиграл; кроме того, не следует упускать из вида, что у многих из этих сепаратистов есть некая червоточина внутри.
Мое изумление невозможно описать, когда задержали мойщика посуды Монгоно и увезли, надев наручники. У него под койкой нашли наручные часы Бокарроты со следами крови: самые обычные часы «Омега» из нержавеющей стали.
Покидая поезд под возбужденные выкрики с требованием поставить черномазого к стенке, задержанный во все горло вопил о своей невиновности… И, не стану скрывать, я верю ему…
Кстати о моем откровении, будто последняя партия в покер является наиболее подходящим мотивом: оно привело лишь к тому, что близорукий комиссар Пеньота заинтересовался легальностью игорного мероприятия и собирался доложить о нас налоговой полиции и железнодорожному начальству, что поставило меня в двусмысленное положение и стало причиной несомненной и несправедливой враждебности ко мне.
Наконец, тело генерала увезли, скорбящая вдова его сопровождала. Увидев гроб, я втайне отсалютовал ему карандашом (украшенным на конце ластиком в форме головы клоуна), которым делаю записи, и поклялся докопаться до истины. Я разоблачу перед всем миром подлинное лицо кровожадного Сукарриеты: я ни капельки не усомнился в том, что убийца - он. Начиная с этого мгновения я стану пристально следить за каждым, даже самым невинным его движением.
Rendez-vous с чувственной Ковадонгой оставалось вторым пунктом моего скромного плана, и я надеялся привести его к благополучному завершению, если только мне не помешают обязанности детектива.
Фаусто обсудил с властями и своим начальством проблему, следует ли продолжать тур. Послезавтра, в субботу, планировалось прибытие в Сантьяго. Едва ли не половина пассажиров уже решили для себя этот вопрос, не желая задерживаться в проклятом поезде. Они потребовали у компании, чтобы их доставили в город святого покровителя Испании на автобусе.
Остальные, среди них Сукарриета и Ковадонга, предпочли остаться, так что выбор мой очевиден.
В конце концов было решено, что выжившие - лично меня покоробило, как бесчеловечно прозвучало это слово - могут завершить маршрут.
Поезд снова отправился в путь во второй половине дня, после обеда, который многие из нас проигнорировали. Ковадонга с мужем, напротив, охотно пошли на свидание с сомнительной пищей в ресторан «Эль Эрисо Алегре» в сопровождении Сабуго, нового телохранителя: неотесанный овьедец, настоящий урод.
Вечером, в дороге, Сукарриета не покидал одного из салон-вагонов. Он увлекся чтением литературной версии биографии предтечи нацизма Сабино Араны (и как только не надоедает одна и та же тема!); я же устроился напротив, через два стола, оттачивая карандаш перочинным ножиком, рукоятку которого украшала эмаль с изображением сурового Растапопоулоса в «Рейсе 714 на Сидней».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Замена карт была произведена, и я получил вожделенную тройку, а с тройкой тузов я готов отправиться прямиком в ад, подергать за хвост Сатану и вернуться невредимым.
Первый ход был с руки моей сеньоры Перниль. Ее трепетная грудь, которую почти не скрывала блуза из натурального шелка со смелым декольте, вздымалась и опускалась в такт прерывистого, частого дыхания. Она поставила двадцать тысяч песет и изобразила чарующую улыбку, улыбку богини чувственности, одновременно бросая нам словесный вызов воркующим голоском хорошей девочки с улицы Серрано. Такой незамысловатой уловкой она пыталась скрыть чистейший блеф, и провела Перруш и Бокарроту, которые немедленно вышли из игры.
Мой мозг заядлого игрока, безжалостная машина, едва не одержал верх, но мне показалось, ей будет приятно, если блеф сработает; хотя мне пришла сильная карта, я с чувством поздравил ее с выигрышем, потеряв при этом, разумеется, все свои ставки. Ковадонга поблагодарила меня за любезность саркастической шуткой, скрывавшей истинное восхищение моим широким жестом: она заявила, будто я спасовал из малодушия… В любой другой женщине подобная грубоватая прямота вызывала бы неприязнь.
Дабы намекнуть слащавому Сукарриете, что именно так сводят женщин с ума, а не всякими глупыми остротами, которыми он имел обыкновение засыпать ее, я подмигнул ему с притворным добродушием.
Вскоре Ковадонга, которой сопутствовала удача, сказала, что устала и хотела бы удалиться. Генерал Бокаррота весьма огорчился, разразившись проклятиями, и напомнил, что тот, кто в выигрыше, не должен вставать из-за стола даже если услышит трубный глас, возвещающий о Судном дне. Ковадонга пояснила, что уже предусмотрела, как уладить дело, никого не обидев, и послала верного оруженосца Ребольо разбудить Хасинто, чтобы муж подменил ее.
Все одобрили замену, меня же тотчас посетила идея, показавшаяся более заманчивой, чем перспектива продолжать игру с мужем-подкаблучником.
По прошествии нескольких минут, в течение которых завядший Сукарриета дерзнул выставить меня на тысячу дуро с тройкой паршивых шестерок против моих двух пар королей и дам, появился Хасинто, ничтожество в пижаме цвета фуксии и надетом поверх нее халате тонкой бежевой шерсти. Очаровательная Ковадонга строго велела ему встряхнуться и не подводить ее, поскольку она вверяет ему солидный капиталец, доставшийся ей в трудной борьбе.
Ребольо первым двинулся в спальный вагон (Бог мой! благоприятное стечение обстоятельств!), она за ним, попрощавшись со всеми, кроме меня: voila! Вот тот тайный знак, чтобы я пришел к ней!
Я рассеянно сыграл несколько раундов, ибо мысли мои были заняты сладостными видениями ожидающей меня Ковадонги, ее пышного тела, распростертого на мягком ложе. Оставшись без гроша, я решил, что это убедительный предлог выйти из игры, не вызывая подозрений: никто и не возражал.
И я покинул их, уже вновь охваченных азартом, ополчившихся друг на друга. Без всякого риска можно было предположить, что игра продлится до утра, так что времени на свидание с моей обольстительницей более чем достаточно…
Мое место за столом заняла мрачная Одиль, неразлучная со своей патронессой и превозмогавшая скуку с подлинно балканским терпением: на длинных серебряных спицах она вязала, подобно Пенелопе, бесконечный шерстяной свитер. Играть в покер с прислугой! Я все равно ушел бы, даже если бы меня не влек зов плоти.
Однако, когда я крадучись приблизился к купе моей возлюбленной, дверь распахнулась, и оттуда показался Ребольо с пиджаком в руках и полурасстегнутой рубахе: вопиющее пренебрежение приличиями, и это на службе у члена парламента! У меня хватило времени скрыться за углом узкого коридора: оттуда я отлично видел, как Ковадонга протянула через дверь длинную прекрасную руку, властно схватила своего телохранителя за волосатое запястье и потребовала, чтобы он вернулся назад, безапелляционно заявив, что она с ним еще не закончила. Ребольо сник и повиновался. И они находятся наедине в купе уже больше часа! Сукин сын Ребольо, не понимаю, какую ужасную провинность он мог совершить, что депутату Ковадонге пришлось тратить столько времени на головомойку! Так и получилось, что я коротаю минуты ожидания у себя, описывая означенные события, оставив дверь полуоткрытой и не теряя из вида купе Ковадонги. Надеюсь, проштрафившийся охранник скоро уйдет, и у меня еще останется время быстренько перепихнуться с такой аппетитной женщиной. Если только раньше я не засн…
Среда: Рибадеселья - Хихон
Я заснул (черт!) с открытой дверью, на полу, поэтому вслед за утренним пробуждением меня ждал неприятный сюрприз: Мило удрал. Дабы повысить свой жизненный тонус, я немедленно разыскал его: он был пойман во втором салон-вагоне семейством Ботильо, дородными увальнями из Леона, впрочем, людьми добродушными и приветливыми, которые угостили его - без чего мой капризный песик ни за что не дался бы им в руки - шпигом, поделившись частью своего тяжелого, жирного завтрака. Безыскусные крестьяне!
Дождь прекратился, светило солнце. Я пишу, закурив после завтрака свою первую сегодня сигарету - ментоловый «Данхилл», с мундштуком, разумеется. Со своего места я продолжаю наблюдать за Ковадонгой; за мой столик никто сегодня не осмелился подсесть, будто почувствовав, что я совершенно не расположен к общению, пока не выпью вторую чашку кофе. Когда наши глаза случайно встретились, она весьма невежливо отвернулась. Она сердита на меня, вообразив, что я пренебрег вчера ее приглашением. Вот женщины! Словно не она столько времени потратила на разнос Ребольо.
Мне пришло в голову воспользоваться тем, что Панчо, ее чихуахуа, явился, чтобы позадирать все еще пристыженного Мило, и тайком передать в ошейнике смешного мопсика записку с объяснением и предложением назначить новое свидание; но я побоялся, что муж может обнаружить послание, и отказался от этой мысли.
Лучше изменить тактику и не замечать ее с надменной холодностью; притворюсь, что подвергаю ее остракизму, чтобы потом она смиренно ела с моей ладони…
Случилась еще одна неприятность! Все мы надеемся, что исход ее не будет столь трагичным, как с господином Татсуни. Сегодня утром одна из наших попутчиц пропала во время экскурсии по девственному национальному парку Пикос де Еуропа.
Речь идет о Полли Флок, молоденькой англичанке лет двадцати, которая путешествовала транс-кантабрийским рейсом вместе с подружкой-ровесницей; подруга, Магнолия Бернер, объяснила, что Полли отстала, чтобы собрать букет своих любимых полевых цветов… И больше ее никто не видел! Очень странное исчезновение, встревожило оно и жандарма, прочесывавшего местность.
Пару раз я замечал Полли. Крепенькая девчушка с овечьим лицом - тип очень распространенный среди англичанок, но сочная и привлекательная. Дай Бог, чтобы она не попала в лапы какого-нибудь сатира, развратного извращенца или и того хуже…
Нас заставили вернуться к автобусу, чтобы продолжить маршрут к озеру Энол и к храму. Мы полагаем, что до обеда в Кангас де Онис загадочный случай с девушкой прояснится. Нас грозятся накормить в ресторане под названием «Лос Алькитранес», что было бы сущим кошмаром.
Мы прибыли в Хихон. Я бежал с порога портового притона, куда нас насильно привезли, и за свой счет пообедал в «Бустос Домек», лучшем аргентинском ресторане на полуострове, где меня обслуживали два старичка, при любых обстоятельствах сама любезность и учтивость. Я вновь отведал дивное блюдо, приготовленное на раскаленных углях, которое называется «бифштекс Пароли»…
Вернувшись в поезд, я узнал от Фаусто, что англичаночку так и не нашли. Просто невероятно. Как она могла забрести в такую даль за столь короткое время? Нас водили по очень короткому маршруту, охватывавшему ограниченную площадь… Возможно, она лежит без сознания в какой-нибудь скрытой расселине? Или, может, ее разорвал на клочки медведь, один из редких обитателей той территории?
Ночью я вновь проиграл в покер, и на сей раз совершенно не понимаю, как такое могло случиться. Но по крайней мере я испытал почти оргастическое удовольствие, увидев, как глупца Сукарриету взгрели по первое число так, что его будет трясти не меньше недели. Это сделал Бокаррота; отныне я намерен называть его «мой генерал». В одном раунде они остались вдвоем и взаимно повышали ставки до тех пор, пока не исчерпался запас фишек у одного из них (а именно у Бакарроты, располагавшего к тому времени меньшей суммой) и почти не осталось денег у второго.
Тот, кто с особой горячностью пополнял банк, являлся ко всему прочему еще и нескромным бахвалом; сдержанный генерал выказывал терпение и тоже повышал ставку, но лишь чуть-чуть, оставляя инициативу в руках противника с завидущими глазами, как сказал бы Хэддок. Оба сбросили по две карты. Когда, наконец, ставки уравняли, в банке собралось фишек на четыреста тридцать две тысячи монет - не больше, не меньше. Тогда Сукарриета предъявил с неприличным торжеством фулл - три короля, два туза. Бокаррота с коварной медлительностью выложил покер на восьмерках…
У шута горохового отвисла челюсть, и от оскорбительного самодовольства, коим он лучился весь день, не осталось и следа. Он покинул игру и уполз в свою берлогу, содрогаясь от злобы. У него не хватило мужества даже украдкой взглянуть на Ковадонгу, которая, кстати говоря, я уверен, очень переживала мое охлаждение; но напрасно: хотя мне и стоило титанических усилий не броситься в ее объятия, мне следует проявить не меньшую твердость, чем Мориарти…
Nota Bene. Мило ужин не пошел впрок; я не удивлен, и кроме себя мне винить некого, нельзя было разрешать ему есть оладьи в таком количестве. Невозможно описать, как он изгадил всю плюшевую отделку купе… Поскольку в качестве возмещения ущерба меня чуть не растерзали, я буду вспоминать это путешествие с такой же нежностью, как и визит в Дахау.
Четверг: Хихон-Луарка
Мы застряли на станции Овьедо, куда поезд прибыл до полудня, опережая расписание. Техническое объяснение просто: локомотив ехал со скоростью, существенно выше обычной. Логическое объяснение ужасно: в поезде произошло убийство!
Мой генерал Амансио Бокаррота был обнаружен рано утром в душевой одной из ванных комнат с вилкой из столового прибора в горле, длинные зубцы пронзили яремную вену. Его нашла жена, бедная сеньора Фило, удивленная его долгим отсутствием. К тому моменту вся кровь уже вытекла из тела. Во всяком случае вода, продолжавшая литься из душа, избавила несчастную вдову от жестокого зрелища - целого озера свежей крови.
Убийство произошло во время движения состава, но это не является бесспорным доказательством того, что оно совершено кем-то из пассажиров. Точно так же рассудил комиссар, возглавлявший бригаду секретной полиции, который сел в поезд на полустанке. Убийца мог проникнуть внутрь поздно вечером в Хихоне, прятаться до совершения злодеяния, а затем спрыгнуть по дороге: вспомним еще раз, что нормальная скорость локомотива равнялась черепашьему шагу.
Но каков мотив убийства? Версия ограбления явно не выдерживала критики: генерал был совершенно наг. Я, побуждаемый отнюдь не враждебны-ми чувствами, словно какой-нибудь скудоумный бездельник, но повинуясь долгу честного гражданина и детектива-любителя, поведал комиссару дону Хинесу Пеньоте, производившему впечатление опытного профессионала, о том, как накануне дон Амансио выиграл в покер у Сукарриеты, личности темной и подозрительной.
Узнав, кто подсказал возможный мотив, индепендентист вышел из себя и пожелал свернуть мне шею. «Как беззащитному покойнику?» - ехидно кричал я ему, пока не зевавший инспектор стаскивал его с меня.
Поезд стоял в Овьедо, но всем нам, пассажирам и обслуживающему персоналу, не разрешалось покидать салон-вагоны, пока судебный следователь не осмотрит тело, а нас не допросит полиция.
Генерал расстался с жизнью где-то между восемью тридцатью, когда он отправился в душ, и девятью часами утра, когда его нашла донья Фило.
В это время я уже завтракал на глазах у многих, равно как и мадам Перруш, Одаль и Хасинто: у нас было железное алиби.
Ковадонга в тот момент все еще находилась в постели, в целомудренном одиночестве, но она сослалась на парламентский иммунитет, чтобы избавиться от назойливых расспросов.
Ребольо, ее телохранителю, пришлось в свое оправдание сделать компрометирующее признание: в указанный час он занимался любовью с Магнолией Бернер в ее купе. То же самое заявила и сама девушка, искавшая в сомнительных ласках гориллы утешение в своей беде. Как никак, а она была подругой англичаночки, пропавшей в парке Пикос де Еуропа.
Пикантное алиби Ребольо повергло Ковадонгу в ярость. Что меня ничуть не удивляет, ибо невозможно стерпеть явное отсутствие служебного рвения со стороны наемного охранника, который предавался низменной страсти в тот час, когда по вагонам бродил убийца.
По мобильной связи Ковадонга тотчас позвонила в штаб-квартиру партии в Мадриде и потребовала замены сопровождения. После этого она вышвырнула вон Ребольо, который распрощался с циничной усмешкой, бросив загадочную фразу: '"Легко отделался!"…
После утомительного дознания, без намека на алиби остались лишь мрачный Сукарриета (по его словам, он делал зарядку в купе, но никто не мог этого подтвердить) и гвинеец Базилио Монгоно, поваренок с кухни, утверждавший, что просто отлынивал от своих обязанностей, покуривая косячок марихуаны (кристально честный юноша), спрятавшись в кладовке.
Я сполна насладился зрелищем, как потеет Карлитос, пока полицейские обыскивали его купе и купе подозрительного чернокожего (страна расистов!). Меня бы нисколько не удивило, если бы националист оказался убийцей. Можно сказать, пользуясь военной терминологией, генерал нанес ему сокрушительный удар, учитывая, какую кучу денег он выиграл; кроме того, не следует упускать из вида, что у многих из этих сепаратистов есть некая червоточина внутри.
Мое изумление невозможно описать, когда задержали мойщика посуды Монгоно и увезли, надев наручники. У него под койкой нашли наручные часы Бокарроты со следами крови: самые обычные часы «Омега» из нержавеющей стали.
Покидая поезд под возбужденные выкрики с требованием поставить черномазого к стенке, задержанный во все горло вопил о своей невиновности… И, не стану скрывать, я верю ему…
Кстати о моем откровении, будто последняя партия в покер является наиболее подходящим мотивом: оно привело лишь к тому, что близорукий комиссар Пеньота заинтересовался легальностью игорного мероприятия и собирался доложить о нас налоговой полиции и железнодорожному начальству, что поставило меня в двусмысленное положение и стало причиной несомненной и несправедливой враждебности ко мне.
Наконец, тело генерала увезли, скорбящая вдова его сопровождала. Увидев гроб, я втайне отсалютовал ему карандашом (украшенным на конце ластиком в форме головы клоуна), которым делаю записи, и поклялся докопаться до истины. Я разоблачу перед всем миром подлинное лицо кровожадного Сукарриеты: я ни капельки не усомнился в том, что убийца - он. Начиная с этого мгновения я стану пристально следить за каждым, даже самым невинным его движением.
Rendez-vous с чувственной Ковадонгой оставалось вторым пунктом моего скромного плана, и я надеялся привести его к благополучному завершению, если только мне не помешают обязанности детектива.
Фаусто обсудил с властями и своим начальством проблему, следует ли продолжать тур. Послезавтра, в субботу, планировалось прибытие в Сантьяго. Едва ли не половина пассажиров уже решили для себя этот вопрос, не желая задерживаться в проклятом поезде. Они потребовали у компании, чтобы их доставили в город святого покровителя Испании на автобусе.
Остальные, среди них Сукарриета и Ковадонга, предпочли остаться, так что выбор мой очевиден.
В конце концов было решено, что выжившие - лично меня покоробило, как бесчеловечно прозвучало это слово - могут завершить маршрут.
Поезд снова отправился в путь во второй половине дня, после обеда, который многие из нас проигнорировали. Ковадонга с мужем, напротив, охотно пошли на свидание с сомнительной пищей в ресторан «Эль Эрисо Алегре» в сопровождении Сабуго, нового телохранителя: неотесанный овьедец, настоящий урод.
Вечером, в дороге, Сукарриета не покидал одного из салон-вагонов. Он увлекся чтением литературной версии биографии предтечи нацизма Сабино Араны (и как только не надоедает одна и та же тема!); я же устроился напротив, через два стола, оттачивая карандаш перочинным ножиком, рукоятку которого украшала эмаль с изображением сурового Растапопоулоса в «Рейсе 714 на Сидней».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24