Ирвин Уэлш
Вечеринка что надо
Круки и Кэлум сидели в популярном, несмотря на спартанскую обстановку, пабе на Лейс-Уок и препирались на тему, стоит или нет завести музыкальную машину.
— Вруби долбаный ящик, Кэл, — наезжал Круки. — Теперь твоя очередь.
Он недавно уже скормил прожорливой твари фунтовую монетку, а у Кэлума — он знал — деньги были.
— Вот еще, бабки тратить, — отрезал Кэлум.
— Ну ты и жмот! Вруби долбаный ящик, — не унимался Круки. — Не люблю я, когда в пабе тихо.
— Кончай дергаться, понял? Вот увидишь, не пройдет и минуты, как какой-нибудь мудел заведет ящик. Нечего бабками сорить.
— Ну ты и жмот!
Кэлум собрался было возразить, но тут его внимание привлекла некая личность, неуверенно двигавшаяся от стойки в их угол паба со стаканом лимонной содовой в руке. Добравшись до свободного стола, личность расслабила нетвердые ноги и шмякнулась в кресло.
— Вот это да! Глянь-ка на вон того мудела, Крук! Это же маленький Бобби Престон! Бобби! — окликнул Кэлум доходягу, но тот, казалось, его даже не услышал.
— Заткнись, мать твою! — прошипел Круки. — Ты что, не в курсе? Этот пидор с иглы не слазит! Еще сядет к нам на хвост: Никаких халявщиков сегодня, понял?
Кэлум обозрел Бобби Престона с головы до ног, пытаясь различить в усохшей, грязной фигурке, склоненной над стаканом, тень прежнего Бобби Престона. Воспоминания детства и отрочества роились в его голове.
— Старик, да ты его совсем не знаешь. Он такой клевый. Бобби: Бобби Престон, — задумчиво сказал Кэлум, словно многократным повторением имени можно было вернуть к жизни прежнего Бобби Престона. — Я тебе про него такого могу порассказать: БОББИ!
Бобби Престон услышал. Пару минут он взирал на приятелей в недоумении, пока не кивнул в ответ. По лицу его было видно, что он только наполовину понимает, с кем имеет дело. Кэлуму стало очень грустно оттого, что старый друг не узнал его, к тому же ему было несколько неудобно так обломаться в присутствии Круки. Подавив раздражение, он встал и направился к столику Бобби. Круки нехотя пошел за ним следом.
— Бобби, мудила старый! Все долбаешься или как? — участливо спросил Кэлум.
Бобби криво улыбнулся и неопределенно махнул рукой.
Вконец расстроенный, Кэлум подумал, что если он погрузится в воспоминания о старых временах, то, возможно, прежний Бобби Престон выползет из своего нынешнего логова, построенного из сухих костей, обтянутых болезненно-серой кожей.
— Знаешь, старик, кто мне вчера повстречался? Парень, который чуть не завалил своего предка, когда тот ему на мороженое не дал! Помнишь, ну тот мудел? Разбил бутылку из-под «Кока-Колы» и горлышком его, горлышком:
Бобби молчал, криво улыбаясь.
Кэлум обернулся к своему спутнику:
— Мы еще в школу вместе ходили, в один класс. Этот мудел с нами вместе учился: Как звать, не помню, ну, короче, порезал он своего предка, потому что тот ему на мороженое не дал, на «Марс», понял? Потом мы как-то раз сидели в «Маршалле», но это позже было, понял? Я, Бобби вот этот, еще Тэм Макговерн, так вот Тэм мне и говорит: «Вон тот мудел, который своего предка порезал, когда тот ему денег на „Марс“ не дал». А я ему: «Не, тот вроде другой был: " Помнишь, Бобби? — попытался снова растормошить друга детства Кэлум.
Бобби кивнул, продолжая улыбаться все той же кривой улыбкой, словно она была нарисована у него на лице.
Кэлум продолжал:
— Но Тэм уперся: «Нет, этот именно тот». А парень знай себе сидит и читает газетку, понял? Но мы с Бобом, нас так просто не наколешь — верно, Бобби? А Тэм уперся и говорит: «Я щас пойду и сам спрошу у этого пидора, кто он такой». А я говорю Тэму: " Если это он, смотри не нарвись, парень-то трёхнутый на полную голову». Ну а Тэм говорит: " Этот маленький веснушчатый мудел?» — и пошел. А дальше — мудел этот как вскочит, а я смотрю — у Тэма щека распорота и вся харя в крови. А мудел из паба как дал деру, а мы — за ним, а он как врезал по шоссе — только его и видели. Честно говоря, не так уж быстро мы и бежали — верно, Боб? С тех пор лет сто прошло. Но вчера я того мудела снова видел: пилит мимо паба «Шестнадцать» по Лейс-Уок, понял?
Круки стало скучно. Он терпеть не мог джанки: все они зануды, пока не уколются, а как уколются, так тоскливей людей на свете не найдешь. Короче, лучше с ними вообще не связываться. Какого хера Кэлум болтает с этим типом? Школьный друг и все такое — но они же не нанимались на работу в отдел социального обеспечения.
К счастью, тут Круки увидел, как в бар вошел молодой блондин с большим крючковатым носом. Волосы его были заплетены в мелкие грязные ямайские косички неопределенного цвета. Парень прошел к стойке и принялся рассматривать напитки на полке.
— Глянь, Ворон! — воскликнул Круки. — Пойду потрясу этого мудела, может, разживусь колесами, понял?
— Говорят, сегодня вечером что-то намечается в «Цитрусе», а? — спросил Кэлум, отрываясь от отмороженного Бобби.
— Тебе экстази брать, если у него будет? — спросил Круки.
— Угу: только никаких капсул. Я закинулся одной в «Саб клаб», ну, в Глазго, на прошлой неделе. Час тащился, потом, блин, съехал. И так всегда. Ди-джеи, муделы, прутся на «Малькольм Икс» — крутая чистая дрянь, от которой крышу сносит в натуре, — а я обломался и съехал.
Круки сделал понимающее лицо:
— Верно. Капсул не надо.
Он подошел к Ворону. Поздоровался, после чего оба удалились в сторону мужского туалета.
Кэлум вновь сосредоточился на Бобби:
— Эй, Боб, старик, послушай. Я просто тащусь от этой встречи. Помнишь: я, ты, Тэм, Иэн и Скуби? Улетная была компашка, верно? Ничего не боялись. Бобби, я не какой-нибудь там зануда, но я уже четыре года только с Элен, понял? Удолбаться время от времени — это на здоровье, но вот игла совсем не по мне, понял? Помнишь, Иэна? Откинул ласты: СПИД и все такое:
— Да-да, Иэн: Гилрой: — пробубнил Бобби, выйдя на миг из героинового ступора и поморщившись от воспоминания о какой-то старой обиде. — Я его терпеть не мог, понял?
— Не надо, Боб: мать твою так: Парень помер! Не смей так говорить!
— Он меня подставил, — буркнул Бобби.
— Верно, но теперь кому какая разница? Парень-то помер, вот я о чем: На мертвых зла не держат, понял?
Круки вернулся из туалета:
— Достал кислоты, понял? Промокашки: Кислоту любишь?
— Не очень. Экстази лучше. — Кэлум был не в духе. Он думал об Иэне, о Бобби, о том, как хорошо все было раньше. У Бобби в голове полно дерьма. От этой встречи такое настроение, что в трип отправляться просто опасно.
— Кончай, Кэлли, все будет в кайф! Пойдем к Чиззи. Ты ведь с ним знаком, верно?
— А, Чиззи, — кивнул Кэлум. Вообще-то он не знал Чиззи. Ему было как-то не по себе, но, с другой стороны, очень хотелось оттянуться.
— По мне бы лучше экстази: ну да ладно:
Они прожевали промокашки настолько поспешно, насколько позволял их малопривлекательный вкус. Между тем Бобби, побуждаемый сигналами из болевого центра, с трудом собрал себя и поплелся в туалет. Неизвестно, сколько времени он там находился, но Круки и Кэлуму показалось, что не меньше месяца, потому что, когда он вернулся, оба друга уже находились в самом разгаре кислотного прихода.
Зеркала, висевшие на стенках паба, изогнулись и заключили их в странный пузырь, отрезав от всех остальных посетителей паба. Впрочем, внешний мир можно было по-прежнему рассматривать сквозь зеркала, словно через огромные вогнутые линзы. Сперва такая изоляция показалась друзьям приятной, но вскоре они поняли, что сойдут с ума и задохнутся внутри этого пузыря. Они сидели, прислушиваясь к сокращениям мышц, стуку сердца, шипучей циркуляции крови по венам. Они поняли, что являлись, в сущности, машинами. Кэлум, водопроводчик по профессии, ощущал себя зданием, пронизанным канализационными стоками. Мысли о канализации вызвали у него спазм в прямой кишке. Круки недавно был в кино на «Терминаторе». Он видел весь мир через окошечко видоискателя, по поверхности которого пробегали красные светящиеся буквы диалога с компьютером.
— Ни хера себе: — прошептал он.
— Это конец света: а может, начало? — вопрошал Кэлум сам себя, наблюдая странную тварь, которая медленно ползла к ним по полу.
Это просто собака: или кошка: кошек в пабах не держат, но вот в Ирландии, в деревенских пабах, кошки часто сидят и греются у камина: нет, это все-таки долбаная собака:
— Вот это трип так трип, крышу на хер сносит! — сказал Круки, покачав головой.
— Угу: — промычал Кэлум и подумал: «А Бобби уже зарядился, тварь болотная. Надо же!» Сперва Кэлуму было даже приятно, что есть Бобби, на котором можно сфокусировать взгляд, но потом он снова вернулся к созерцанию своих сосудов, вздувавшихся под стремительным турбулентным потоком крови, словно река, вышедшая из берегов.
— Давай свалим отсюда, старик, — наконец сказал он.
— Верно, давай свалим, — согласился Круки.
Им понадобилось некоторое время, чтобы встать на ноги. Весь паб кружился колесом, дико искаженные лица людей мелькали перед глазами. Было то нестерпимо светло, то темно, как ночью, в зависимости от того, что вытворяли их перегруженные впечатлениями органы чувств. Кэлум чувствовал, как реальность ускользает у него из рук, словно промасленный канат, который тянет за другой конец немыслимая сила. Круки ощущал, что с его психического ядра отслаивается шелуха, и понял, что, когда она слетит вся, он станет совсем иным существом — возможно, инопланетянином.
Друзья поспешно выбрались из паба, оглушенные и ослепленные потоками света и звука. Круки чувствовал, как он покидает смертную оболочку и устремляется в космическое пространство, но затем со страшной силой падает обратно в тело. Он медленно обводил взглядом улицу: яростная какофония странных, но до боли знакомых звуков и мелькающий калейдоскоп неоновых огней сливались в причудливую и восхитительную картину. Сквозь все это с трудом прозревалась шаткая фигура Бобби, который плелся в некотором отдалении.
— Эй, мудел удолбанный! — крикнул ему Кэлум, затем повернулся к Круки и сказал: — Всю картину портит, пидор!
Несмотря на агрессивный тон, в глубине души Кэлум был рад присутствию Бобби, который создавал хоть какую-то точку отсчета в изменившейся реальности.
Друзья неуверенно шли по знакомой улице, ставшей внезапно такой чужой. Временами на какой-то краткий миг Лейс-Уок приобретала привычные очертания, но в основном местность напоминала Дрезден после бомбардировки.
Фонтаны огня, клубы дыма и запах горящей плоти окружали Круки и Кэлума со всех сторон. Они остановились, обернулись и снова увидели Бобби. Круки понял, что Бобби очень похож на Терминатора, выходящего из пламени взорвавшегося бензовоза.
— Что-то страшновато здесь: — пробормотал Круки.
Затем оба снова на время потеряли свои телесные оболочки, но потом нашли их и чувство реальности вместе с ними.
— Нам не справиться, старик — хрипло прошептал Кэлум. — Похоже, тут что-то вроде атомной бомбы долбануло:
— Кончай гнать, — простонал Круки. — Все только и ждут, когда ты закинешься, а потом бросают бомбу, чтобы ты в штаны наделал. Саддам Как-Его-Там только и ждет, когда Кэлли закинется.
Кэлум громко рассмеялся в терапевтических целях. Это подействовало. С таким муделом, как Круки, улететь не страшно. На измену не потянет, когда рядом Круки. Высший класс!
Друзья вошли в сияющий золотом подземный переход и в изумлении принялись смотреть по сторонам.
— Блин, так не бывает. Полный улет! — пробормотал Круки, разинув от удивления рот.
Кэлум не мог ему ответить. Голова ломилась от мыслей, предмет которых не поддавался определению. Он понял, что такого же типа мысли бывают у младенцев, которые еще не знают слов. Он чувствовал ритм этих мыслей, чувствовал даже то, как они рифмуются между собой, но он не мог их высказать вслух, потому что их нельзя было выразить речью. Он знал, что, протрезвев, он забудет эти мысли навсегда и разучится пользоваться этим тайным бессловесным языком. Как только Кэлум окончательно это понял, он сильно огорчился. Утратить навсегда такое прозрение! Он стоял на пороге высшего знания, но не мог переступить этот порог.
— Мы ничего не знаем, но, блин, мы же все знаем!.. Но никто из нас не знает, что знает:
— Кэл, старик, не грузись, — уговаривал его Круки. — Главное, не спи за рулем. Смотри, мы уже почти у Чиззи. Бобби, где ты, мать твою так! Боб! Иди сюда, мудило! Ты в норме?
— Не могу я говорить. Я же под героином, приятель: Героин: — промямлил Бобби.
— Вот пидор! Лучше бы ты с нами кислоты лизнул. Как тебе приход, Кэл?
— Приход что надо: — неуверенно ответил Кэлум.
Дело не в кислоте. Дело в чем-то другом, подумал он. Он закидывался не первый год, полагал, что его уже ничем не удивишь, вообразил, что он знает о кислоте все. Долбаные старые всезнайки, которые говорят, что завязали с кислотой после одного слишком дурного трипа. Стоит тебе только решить, что ты все изведал, как отлетаешь так, что вся твоя жизнь меняется навсегда. Как эти умники были правы! Все случившееся с ним до этого было лишь подготовкой к тому, что происходит сейчас. Впрочем, это даже подготовкой не назовешь. После этого все будет по-другому.
Они шли и шли, минуты казались часами, но с места практически не удавалось сдвинуться. Было такое впечатление, словно делаешь шаг вперед, а затем два шага назад. По дороге бесконечно приходилось пересекать узкие улочки с непременным пабом на углу. Иногда это была та же самая улочка и тот же самый паб, иногда — вроде другие. Вскоре они оказались под дверьми у Чиззи, так и не разобравшись, какой дорогой пришли.
— Хммм: не помню, куда жать: — бормотал Круки, пытаясь прочесть выцветшие таблички на панели домофона. — Нет здесь никакого Чиззи:
— А как его по-настоящему зовут? — спросил Кэлум.
Бобби в это время начало рвать желчью.
Кэлум чувствовал, что попасть в квартиру необходимо во имя их спасения. На улице полным-полно демонов. Сперва Кэлум только догадывался об их присутствии, но теперь был убежден, что интуиция его не подвела.
— Давай войдем, — сказал он. — А то тут демонов много.
— Не пори чушь! — фыркнул Круки. После трипа можно посудачить о демонах, которых встретил во время трипа. После трипа, но не сейчас. Они же условились не говорить о демонах во время трипа, а теперь этот мудел:
Круки с трудом овладел собой.
— Думаю, его зовут Чизхольм или вроде того:
— Блин! — закричал Кэлум. — Да жми же на долбаную кнопку! Жми на любую! Какой-нибудь хер откроет, мы войдем и найдем Чиззи по шуму. Это же вечеринка.
— Верно! — Круки надавил на первую попавшуюся кнопку, дверь открылась, и они вошли в подъезд.
На резиновых ногах друзья карабкались по лестнице навстречу звукам голосов.
Вид Чиззи, стоявшего на верхней площадке, несколько их успокоил.
— Всем привет! — воскликнул Чиззи. — Рад вас видеть! Отличный вечер, верно?
— Неплохой: мы в крутом трипе, — признал Круки.
— Ну и сукины же вы дети! Валите сюда!
В квартире Кэлума и Круки одолела клаустрофобия. Сев у искусственного камина. Они взяли по банке с пивом и попытались разобраться в обстановке. Бобби же сразу заперся в сортире. Он выполз оттуда только через полчаса и бессильно рухнул в деревянное кресло-качалку.
Усатый парень с квадратной челюстью подошел к приятелям и сказал:
— Так, ребята. Продаю лотерейные билеты. «Клуб-86». Первый приз — «Ровер ретро». Второй приз — туристический ваучер агентства «Сфиэр трэвел» на двести фунтов, понял? Третий приз — рождественская корзина с хавкой, фунтов на сто потянет. Билет стоит один фунт.
— Я в лотерею не играю, — сказал Круки.
Парень окинул их воинственным взглядом.
— Рождественский тира-а-ж! — рявкнул он и потряс пачкой билетов у них перед носом.
— А. Ну тогда: — Круки принялся шарить в карманах.
Кэлум счел, что ему будет лучше сделать тоже самое.
— Долбаный рождественский тираж, мудел! Всего один фунт стерлингов за долбаный билет: хавка, тур или тачка: вы мне, мудни, еще спасибо скажете!
— Э, я возьму один: — Круки протянул парню фунтовую монету.
— Что? Один долбаный билет? Да ты меня за кого держишь, мудел? Долбаный рождественский тира-а-ж! «Клуб-86»! департамент содействия развитию шотландской молодежи: можно подумать, вы сюда на своем «боинге» прилетели!
— Ну ладно: возьму пять! — неожиданно загорелся Кэлум.
— Ты парень что надо! — сказал усатый.
Круки неуверенно протянул ему два фунта.
— Куда пойдешь в субботу? — спросил усатого Кэлум.
— Что? — переспросил тот и злобно уставился на Кэлума.
— На Истер-роуд пойдешь?
Усатый снова посмотрел на Кэлума, а затем раздраженно мотнул головой:
— Я пришел на эту долбаную вечеринку билетами торговать, а не трандеть про футбол.
И с этими словами он ушел, вогнав Круки и Кэлума в параноидальное состояние.
— Надо нажраться, — сказал Круки, поднося банку с пивом к губам. — Алкоголь успокаивает. Приводит в чувство.
Кэлум нервно кивнул и тоже принялся пить.
1 2 3 4