Джек Холбрук Вэнс
Пять Золотых Браслетов



Джек Холбрук Вэнс
Пять золотых браслетов

Глава первая

Тоннель проходил сквозь пласты красного и серого песчаника, с вкраплениями кварца, не поддающегося даже бурильной машине. Пэдди Блэкторн дважды натыкался на старые колодцы и один раз на старинное захоронение. Если бы археологи видели, как под колесами машины Пэдди рассыпались в прах древние кости, они с досады вырвали бы на себе все волосы. Наибольшую сложность представляли последние триста ярдов и шесть футов: два ярда взрывчатки, готовой от малейшего прикосновения поднять все на воздух, сменяющие друг друга стальные, металлические и медные щиты, цементные стены, и, кроме всего прочего, система видеонаблюдения.
Протиснувшись между двумя взрывными устройствами, расплавив стальной щит, растворив кислотой цементную стену, осторожно, чтобы не замкнуть цепь сигнализационной системы, Пэдди наконец ухитрился просверлить отверстие в бронированном щите и вытолкнул внутрь пласт высокопрочного сплава.
Он вторгся в самую секретную зону населенной части Вселенной и теперь фонариком освещал помещение.
Однообразно серые цементные стены, темный пол и вспыхнувший от луча фонаря ряд металлических труб.
– Симпатичное местечко, – задумчиво проговорил Пэдди. Он шагнул вперед, и луч света выхватил из темноты конструкцию из стекла, проволоки и металлических пластин.
– Вот оно! – победный блеск сверкнул в глазах Пэдди. – Если только мне удастся затащить эту штуковину обратно в тоннель, никто не помешает мне насладиться лаврами, достающимися всем великим! Но, увы, это всего лишь прекрасная мечта! Придется довольствоваться несметными богатствами. Посмотрим сначала, порождает ли эта конструкция синее пламя…
Он осторожно обошел механизм и заглянул внутрь.
– Где-то здесь должна быть кнопка с надписью «Нажать». Не вижу…, а, вот она!
Пэдди приблизился к панели управления, разделенной на пять сегментов, на каждом из которых размещалось по три шкалы с делениями от одного до тысячи и соответствующими индикаторами под ними. Внимательно изучив панель, Пэдди снова повернулся к машине.
– Так, у нас есть гнездо, – пробормотал он, – а вот и подходящая трубка… Осталось лишь повернуть выключатели, и если прибор настроен как надо, я буду считать себя самым счастливым человеком на Скибберине, в округе Корк. Итак, рискнем.
С этими словами он отвел рычаги на каждом из пяти сегментов до упора и отступил, с нетерпением пробегая фонариком по металлическим трубам конструкции.
Однако ничего не произошло. Электрический разряд не сотряс приборы, и ни одна вспышка небесно-голубого пламени не вспыхнула в центре главной трубы.
– Боже! – прошептал Пэдди. – И ради этого я продирался сквозь тоннель? Так, одно из трех: либо где-то прерван контакт, либо где-то есть еще рычаг общего питания, и, наконец, самое неприятное – если шкалы неверно проградуированы. – Он потер подбородок. – У меня один выход – не сдаваться. Не похоже, чтобы из комнаты выходили какие-либо провода. Единственное, что здесь есть, это кабель питания, ведущий в маленькую комнатку перед главным помещением.
Блэкторн заглянул в крохотное помещение, отделенное от комнаты аркой.
– Рычаг общего электропитания здесь, и – призываю в свидетели всех имеющих уши и слышащих – он включен. Теперь попробую опустить его… Ш-ш! Сначала необходимо убедиться, что я в безопасности. Встану лучше за загородку и концом трубки попытаюсь опустить рычаг до упора. А потом выйду и покручу циферблаты, как Бидди, когда он балуется с катушками ниток.
Пэдди рванул рычаг. В соседней комнате пятнадцать пурпурных языков пламени неистово взметнулись из металлических труб, лизнули стены, опалили приборы, ударились о кирпичную кладку загородки, ввергнув в хаос все находящееся в диаметре сотни футов от механизма.
Когда охрана Кудту ворвалась в комнату, Пэдди, прижатый вдавившейся стеной, безуспешно пытался высвободить ноги из обломков разлетевшихся труб.

***

Тюрьма Акхабатса была мощной крепостью из старого бурого камня, нависавшей на вершине Тюремного Холма, как нарыв на распухшем пальце. Серые, кое-где усыпанные землей камни, превратившиеся в гладкие валуны в нестерпимой жаре Просперо, делали строение похожим на развалины. На самом деле толстые, холодные стены были прочны и неприступны. К югу простирался тусклый, закопченный город, к северу располагался космический полигон Акхабатса. За ним, насколько мог видеть глаз, тянулась голубоватая, как плесень, равнина.
Пэдди разбудил стук узловатых пальцев тюремщика Кудту по решетке.
– Вставай, землянин.
Пэдди поднялся и потер шею.
Будить человека лишь затем, чтобы повесить, это уж ни в какие ворота не лезет! Могли бы подождать до Утра, никуда бы я отсюда не делся.
– Не болтать, – прорычал тюремщик, человекоподобное существо восьми футов ростом с грубой серой кожей и голубыми глазами, похожими на шелковые подушечки для иголок, находящимися на месте щек, и сопровождении тюремщика Пэдди проследовал мимо двух рядов камер, из которых слышались то храп, иногда ворчание, то бряцание чешуи по каменному полу; иногда он чувствовал на себе пристальный взгляд чьих-то горящих глаз.
Тюремщик ввел землянина в низкую комнату с кирпичными стенами, украшенную рядом бронзовых скульптур, более или менее напоминающих человеческие существа. Как только Пэдди вступил в помещение, приглушенная беседа оборвалась, и несколько пар глаз с интересом уставились на него.
Подтолкнув Пэдди вперед, тюремщик Кудту сказал:
– Я привел языка, Лорды-Канцлеры.
Испытующе посмотрев на землянина из-под скрывавшего его лицо капюшона. Канцлер Шола произнес на торопливом шольском диалекте:
– В чем ваше преступление?
– Я не совершил никакого преступления, господин, – ответил Пэдди на языке шола. – Я невиновен.
Я всего лишь искал свой корабль и в темноте натолкнулся на старый колодец, а потом…
– Он пытался украсть систему энергообеспечения космических полетов, Лорд-Канцлер, – торопливо перебил его тюремщик.
– Окончательный приговор – смерть, – крохотные глазки, как два луча, шарили по лицу Пэдди. – Когда состоится казнь?
– Завтра, господин, через повешение.
– Суд слишком поспешно вынес решение. Лорд-канцлер, – запротестовал Блэкторн. – Где же знаменитое лангтрийское правосудие?
Канцлер пожал плечами.
– Ты разговариваешь на всех языках Оси?
– Для меня говорить на них так же естественно, как дышать, господин! Я никогда не забываю их, как не забываю лица моей старушки матери.
Канцлер Шола откинулся на спинку кресла.
– Ты неплохо изъясняешься на шольском.
Канцлер Котона заговорил на гортанном котонском наречии:
– Ты меня понимаешь?
– Уверен, я единственный из землян, умеющих ценить красоту вашего изящного языка, – ответил Пэдди.
Прищелкивая языком, феразийский Орел задал тот же вопрос, что и Канцлер Котона. Блэкторн свободно ответил ему на его родном языке.
Когда подошла очередь посланников из Бадау и Лористанзии, Пэдди без труда разговаривал на их языках.
На мгновение комната погрузилась в молчание, а Пэдди воспользовался свободной минутой, чтобы выяснить, не удастся ли ему выхватить пистолет у кого-нибудь из охранников, стоявших по обе стороны от него, и расстрелять всех присутствующих. Но у охранников пистолетов не оказалось.
– Как вам удалось освоить столько языков? – спросил шолиец.
– Господин, – ответил Пэдди, – я путешествую в космическом пространстве с подросткового возраста, не говоря уже о том, что незнакомая речь звучала вокруг меня, едва я вошел в сознательный возраст. Позвольте и мне спросить, почему, собственно, вас это интересует? Может, вы хотите помиловать меня?
– Никоим образом, – ответил Канцлер Шола. – Ваше преступление чудовищно, оно подрывает основы лангтрийского могущества. И наказание будет суровым, чтобы послужить для устрашения тех, кто вздумает бунтовать.
– Ваша светлость, – запротестовал Блэкторн, – позвольте сказать вам, что вы, лангтрийцы, сами себе враги. Если бы вы позволили своим меньшим земным братьям использовать гораздо больше энергии, чем могут дать какие-то жалкие десять генераторов, тогда за украденный генератор не платили бы по миллиону марок, и он не представлял бы для нас, несчастных, такого искушения.
– Не я устанавливаю квоты, землянин. Только Сыны вправе решать подобные вопросы. Кроме того, всегда находятся негодяи, готовые угнать космический корабль или украсть запасной генератор. – Шолиец многозначительно посмотрел на Пэдди.
– Да этот человек сумасшедший, – резко бросил Канцлер Котона.
– Сумасшедший? – Шолиец испытующе взглянул на Блэкторна. – Не думаю. Болтливый, нахальный, беспринципный, но умственно вполне здоров.
– Не похоже, – котонец протянул костлявую сероватую руку через стол и подал шолийцу листок бумаги. – Вот его психограмма.
Шолиец погрузился в изучение листка, наморщив нависавший над его лбом кожаный клобук.
– Действительно, странно…, беспрецедентный случай, даже учитывая свойственную земному мозгу беспорядочность… – Он бросил на Пэдди подозрительный взгляд. – Ты сумасшедший?
– Думайте что хотите, – пожал плечами Пэдди. – Все равно завтра я уже буду болтаться на виселице.
– Он здоров, – шолиец мрачно улыбнулся. – Следовательно, нет никаких препятствий к тому, чтобы…
Совет Канцлеров безмолвствовал. Тогда шолиец повернулся к тюремщику:
– Оденьте ему наручники, завяжите глаза и выведите через двадцать минут на платформу.
– А где священник? – завопил Пэдди. – Доставьте мне святого отца из монастыря Святого Элбени. Вы что, собираетесь вздернуть меня без причастия?
– Уведите его, – шолиец сделал нетерпеливый жест.
Сыплющего проклятиями Блэкторна в наручниках и с повязкой на глазах вытолкали, и он ощутил пронизывающий ночной холод. Порывистый ветер, пахший мхом, сухой маслянистой травой и гарью, бил в лицо. По наклонным сходням его ввели в какое-то теплое помещение. По особому запаху нефти, озона и акрилового лака и по слабой пульсации и дрожанию техники, Пэдди догадался что находится на борту большого космического корабля.
Блэкторна завели в грузовой отсек и там сняли наручники и повязку. Он бросил отчаянный взгляд на дверь, но проем преграждали два кудтийских охранника, не спускавших с него глаз цвета бутылочного стекла. Посмотрев на них, Пэдди растянулся на полу.
Охранники вышли, захлопнув за собой дверь и задвинув снаружи прочные запоры.
Пэдди исследовал место своего заточения: не считая его самого, квадратное помещение около двадцати футов в длину, ширину и высоту было абсолютно пустым.
– Ну что ж, – пробормотал он. – Ничего не поделаешь. Жалобы и протесты не помогут. Если бы эти кудтийские черти были хоть на четверть тонны полегче, можно было бы ввязаться в драку.
Он снова лег на пол. В то же мгновение корабль задрожал и поднялся в воздух. Под монотонное гудение генератора Пэдди незаметно заснул.
Его разбудило появление шолийца в розово-голубом одеянии касты скрипторов. Шолиец был примерно одного с Пэдди роста, голову его венчал кожаный капюшон цвета рыбьей чешуи. Клобук рос из его плеч, шеи и затылка, покрывал лоб и нависал над глазами своего рода забралом черной плоти. Он внес в комнату поднос и поставил его на пол.
– Ваш завтрак, землянин. Жареное мясо и салат из древесной зелени.
– Что за мясо? – спросил Пэдди. – Откуда? Из Акхабатса?
– Запасы пополнялись в Акхабатсе, – неопределенно ответил шолиец.
– Убирайся вместе со своим завтраком, негодяй! Да на этой планете нет ни кусочка мяса, кроме трупов умерших от старости кудтийцев. Убирайся и уноси свою каннибальскую еду!
Шолиец качнул капюшоном и беззлобно произнес:
– Здесь немного фруктов, дрожжевой пирог и горячий пунш.
Ворча, Пэдди принялся за свой завтрак и выпил горячую жидкость. Шолиец с улыбкой наблюдал за ним.
– Чему это ты так ехидно ухмыляешься? – нахмурился Блэкторн.
– Просто я подумал, что, похоже, бульон пришелся тебе по вкусу.
Пэдди поставил чашку, почувствовав, как к горлу подступила тошнота, и стал отплевываться:
– Ах ты, негодяй! С тех пор как ваше бесовское племя вырвалось с Земли, вы потеряли всякое приличие. Поменяйся мы местами, разве я стал бы пичкать тебя едой вампиров?
– Мясо есть мясо, – заметил шолиец, убирая посуду. – Вы, земляне, до странности эмоционально относитесь к обыденнейшим вещам.
– Вовсе нет, – разошелся Пэдди. – Просто, в отличие от вас и, несмотря на все ваше самомнение, мы цивилизованные обитатели Вселенной, хоть вам и удалось поставить старушку Землю на колени.
– Старые виды должны уступать дорогу новым, – мягко произнес шолиец. – Сначала питекантропы, затем неандертальцы, теперь пришло время уходить землянам.
– Тьфу! – не выдержал Блэкторн. – Дайте мне тридцать футов ровной и твердой почвы, и я один справлюсь с пятью капюшонами из вашего племени и двумя кудтийскими горбунами.
– Вы, земляне, даже воровать как следует не умеете, – едва заметно улыбнулся скриптор. – Ты два месяца рыл тоннель и, не пробыв в здании и пяти минут, уже ухитрился взорвать его. К счастью, от генераторов отходила всего пара-тройка кабелей. А то бы ты сровнял с землей весь город.
– Простите, – усмехнулся человек. – Мы, земляне, всего-навсего изобрели этот самый генератор.
– И где бы вы сейчас были, не будь его у вас? Вы, ошибка природы, забываете, что все ваши расы живут за счет того, что вам дала Земля.
– Хорошо, – улыбнувшись, сказал шолиец. – Тогда ответь мне вот на какой вопрос: каков будет корень пятидесятой степени из ста двенадцати?
– Нет, уж лучше давай я тебя спрошу, – хитро возразил Блэкторн. – Я знаю, ты высчитал ответ еще до того, как вошел сюда. Вычисли мне корень седьмой степени из пяти тысяч.
Шолиец прикрыл глаза, вызвал в своем воображении образ логарифмической линейки и, проведя в уме необходимые манипуляции, ответил:
– Что-то между тремя целыми тридцатью семью и тридцатью восемью сотыми.
– Докажи, – с вызовом потребовал Пэдди.
– Я дам тебе карандаш и бумагу, и ты сам убедишься в правильности моего ответа, – ответил скриптор.
Пэдди поджал губы.
– Раз ты такой умный, может быть, ты знаешь, куда мы летим и чего они от меня хотят?
– Конечно, знаю. Сыны Лангтрии проводят ежегодную конференцию, а ты будешь там переводчиком.
– Боже мой! – вздохнул Пэдди. – Что, опять?
Шолиец терпеливо продолжал:
– Каждый год Сыны Пяти Миров встречаются, чтобы утвердить квоты и распределить генераторы космической энергии. К сожалению, до сих пор не выбран язык межвселенского общения: Сыны остальных четырех миров считают, что это уронит их авторитет в глазах общественности.
Общение через переводчика имеет то преимущество, что пока он переведет каждое слово на четыре языка, у Сынов есть время обдумать решение. Кроме того, абсолютная беспристрастность стороннего лица не затрагивает планетарной гордости участников конференции.
Шолиец тихонько рассмеялся и продолжил:
– Переводчик, как вы понимаете, не может добавить ничего от себя, поскольку каждый из Сынов в некоторой степени владеет языками остальных посланников. Таким образом, переводчик призван служить символом равенства и сотрудничества, основанного на взаимном доверии, своего рода буфером между легко подающимися эмоциям Сынами.
Пэдди задумчиво потер подбородок и спросил приглушенным голосом:
– Скажите, ведь конференция является секретом галактического масштаба. Никто даже не знает, где она проходит. Похоже на свидание влюбленной парочки.
– Совершенно верно, – сказал скриптор и значительно посмотрел на человека сверкающими глазами. – Вам должно быть известно, что многие архаические расы выражают недовольство квотами, и собрание Сынов Лангтрии может стать непреодолимым соблазном для покушающихся на жизнь посланников.
Блэкторн понимающе кивнул и спросил:
– Почему же именно мне выпала честь принимать участие в конференции? Уверен, можно было найти множество переводчиков, более подходящих для этой цели.
– Да, действительно, – согласился шолиец. – Я, например, свободно общаюсь на всех пяти языках, но у меня есть один недостаток: я не преступник и не приговорен к смерти.
– Понятно, понятно, – кивнул Пэдди. – Что будет, если я откажусь?
– Посидев в нервно-паралитическом костюме, ты сам предпочтешь наискорейшую смерть.
– О, чудовища! – простонал Блэкторн. – Печальные настали времена, раз уж собственная воля более не принадлежит человеку.
Шолиец поднялся, длинными и тонкими, как карандаши, пальцами собрал посуду и вышел из помещения, но через минуту снова вернулся.
– Землянин, я должен проинструктировать тебя по поводу церемониала. Некоторые Сыны очень щепетильны в отношении соблюдения внешних условностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16