Его руки были стиснуты на рукояти секиры с такой силой, что пальцы побелели, а из-под ногтей могла того и гляди брызнуть кровь. Рон всерьез опасался, что воитель сейчас бросится на дракона со своим смехотворным оружием, но, все-таки сумев разобрать шепот Тьюрина, понял, что защищать надо не дракона, а самого гнома.— Позор… — шептал Тьюрин, и слеза медленно стекала по его изборожденной морщинами и шрамами щеке. — Позор… Дарт Третий… клятвопреступник… Никакое забвение не сможет смыть… только кровью… третье колено должно умереть, чтобы очистить народ от скверны…— Эй, почтенный! — взвился Рон. — Что ты несешь? Чушь какая, как можно заставить весь род отвечать за поступки одного, хоть даже он и их король. К тому ж сколько поколений сменилось с тех пор? Или дети у вас тоже отвечают за дела отцов… даже не отцов, так ведь? Прадедов по меньшей мере…— Ты не понимаешь, милорд. — Голос гнома был глух и печален. — Гномы никогда, запомни, никогда не нарушали клятвы. Даже если клятва давалась презренным эльфам… Это позор для всех, для каждого из нас… Только выкорчевав с корнем древо третьего колена, можно избавиться от сорняка…— Извини, благородный гном, но ты не прав. — Голос дракона был наполнен такой убежденностью, что гном поднял голову, а где-то в глубине его глаз затеплилась искорка надежды, надежды на то, во что сам он не хотел верить, — на прощение. — Ты не прав, — повторил дракон, затем, вздохнув, продолжил: — Прежде всего потому, что можно осудить короля за деяния народа, но не народ — за деяния короля. К тому же король свято хранил тайну, не доверив ее никому из сородичей… и делал он это потому, я уверен теперь, что никто из вашего племени не потерпел бы такой подлости. Прости его — он давно уж мертв, и я забыл обиду. Прости, но не забывай об этом…Гном выслушал дракона, подошел к самой голове чудовища, а затем медленно опустился на одно колено — невероятное, неожиданное событие. За всю историю между людьми и гномами, за всю историю их отношений, войн и примирений ни разу ни один гном не преклонил колен ни перед кем, кроме своего короля. Даже под страхом смерти. То, что сейчас видел Рон, было просто невозможно, но это было.— Клянусь… — Голос гнома обрел былую глубину и силу, хотя еще несколько подрагивал, — Клянусь донести до моего рода… нет, до всех родов народа гномов твои слова. Клянусь рассказать правду о деяниях короля, признанного Великим, клянусь, что Песнь будет исправлена, впервые за всю нашу историю. Клянусь тебе своей жизнью… и, да будет Торн тому свидетелем, я сдержу клятву, если смерть не помешает мне.— Я принимаю твою клятву и благодарен тебе, — медленно ответил дракон, привставая на лапы, насколько позволял потолок пещеры, и также склоняя голову в знак уважения. — И я признателен тебе, почтенный Тьюрин, за понимание.Неожиданно дракон замер, глаза остекленели, пасть чуть приоткрылась, и стало слышно его дыхание, прерывистое, тяжелое…Все с беспокойством смотрели на Гранита, а с тем происходило что-то необычное. Казалось, что невидящие глаза дракона сейчас лицезреют нечто иное, далекое от здешних мест и наверняка неприятное. Он зашипел, когти на могучих лапах сжались, оставляя в камне глубокие борозды, — то, что он видел, ему явно не нравилось. Гостям же его оставалось только ждать.Прошла минута, другая, и вот он ожил. Золотая голова повернулась к Рону, безошибочно определив старшего если не по годам, то по авторитету.— Расскажите, если это не секрет, кто вы и куда направляетесь?— Это не секрет…* * *— Боюсь, что ноша, которую вы на себя столь опрометчиво взвалили, окажется вам не по плечу, — огорченно вздохнул дракон, поудобнее устраиваясь на каменном полу пещеры.Люди и гном ждали объяснений, поэтому Гранит продолжил:— Мы, драконы, можем многое. Видеть сквозь камни — это, пожалуй, лишь малая часть того, чем наделил нас великий Торн. У каждого был свой дар… Я могу слышать мысли некоторых неживых существ. Редко, и не каждого… и, если бы не это умение, я давно бы умер здесь, умер бы просто от скуки. Сейчас же я чувствую, что в мире назревают перемены, и эти перемены навеяны тьмой. Чаша Торна может попасть в недобрые руки… хотя, и попади она в добрые, даже святые по вашим меркам руки, все равно она будет нести миру смерть и разрушение. Нет сейчас мага, равного Торну, сумевшего бы удержать и подчинить себе Силу артефакта. Но те, кто слишком верит в свои слабые силы, уже нащупывают пути к Чаше, и один из них, боюсь, сможет преодолеть стражей, охраняющих ее.То, что вы видели во сне, леди Айрин, — лишь один из многих кусочков мозаики, которую я вижу как целостную картину. Цепь событий, уже свершившихся, и тех, что еще могут произойти, выступает ясно и четко, хотя будущее и не является предопределенным. Несколько часов назад Серый Паладин убил некроманта, пожалуй, самого сильного из всех, кто когда-либо жил в этом мире. Ему одному, возможно, удалось бы удержать в руках Чашу, пусть и недолгое время. Но умирающий некромант бежал от Паладина, чтобы встретиться со своим учеником. Совсем недавно он совершил ритуал, который вы, люди, называете слиянием разумов. Я видел это, видел глазами той, что еще недавно была девочкой-эльфийкой, которую вы, леди, видели во сне… Да, вы правы, я же говорил, что могу читать только мысли неживых. Она мертва, но не совсем, не совсем… Вы знаете, леди, что такое «страж»? Вижу, знаете… будьте осторожны, она опасна, и вам, вероятно, еще предстоит встретиться с ней.— Простите, великий… в ваших словах об этом слиянии разумов я почувствовал угрозу… — осторожно прервал монолог дракона Рон, ощутив, как холод назревающей опасности пробежал по телу.— Когда сливаются разумы учителя и ученика в этом обряде, происходит передача части того, что можно назвать душой. Худшей части — это боль, гнев, ненависть, зависть, жадность, похоть… Сейчас ученик стал средоточием темной силы, не ведающей доброты и милосердия. Те, кто посвятил жизнь некромантии, и так-то не являются образцами добродетели, а теперь… Он стал сильным магом, куда сильнее учителя, но Чашу он удержать не сумеет, ему не хватит душевного равновесия, которым обладал его учитель. А значит, завладей он Чашей — и мир погибнет.— А он попытается?— Непременно… Ведь он унаследует память учителя, его амбиции, его стремления, и более того — он уже не сможет отличить полученные желания от своих собственных. Он попытается — ведь сил ему теперь не занимать. И его следует остановить. Я надеюсь, что он не прорвется сквозь заслоны Хранителей, но кто знает, кто знает… Если он сумеет воспользоваться силой в полной мере — Хранители падут.— Что же можно сделать? Что можем сделать мы, простые смертные? — Рон пожал плечами, заранее предугадывая ответ. — Я же понимаю, великий, вы не просто так рассказали нам все это — иначе было бы милосерднее оставить нас в неведении.— Ваши судьбы странно переплетены с судьбой этого молодого чернокнижника. Кто знает, что произойдет, если вы попытаетесь распутать клубок. Если кому-то и удастся его остановить, то скорее всего вам… Но я могу и ошибаться — будущее изменчиво. Но вы должны хотя бы попытаться сделать это. Время у вас есть, он не приступит к своему плану еще недели три.— Простите, великий, — встрял в разговор молчавший до этого Брик, — если мы… пойдем за ним, за этим магом… что ждет нас, смерть?— Не знаю… — Дракон запнулся и после паузы тихо добавил: — Весьма вероятно. Простите.— Ну что ж! — нарочито весело воскликнул Брик. — Значит, и в одном случае погибать, и в другом. Так лично я предпочитаю славную смерть.— Я не собираюсь умирать. — Рон принимал предложение дракона. — Я намерен победить. И, юноша, перестань думать о смерти, она ищет тех, кто зовет ее.— Я с вами! — Волшебница бросила на Рона взгляд, ясно дающий понять, что она испепелит его на месте, если он попытается возразить. Да он и не пытался, понимая, что в борьбе с магом может по-настоящему помочь только другой маг. К тому же Брик прав, если неконтролируемая или недостаточно контролируемая Сила прорвется в мир, плохо придется всем. Страшные легенды о годах бешеного солнца до сих пор заставляли многих покрываться холодным потом. Сидеть у камина и ждать удара судьбы — это не самое лучшее решение.Гном лишь стукнул о каменный пол рукоятью секиры, выражая свое одобрение и готовность участвовать в святом деле.— Что ж, желаю вам удачи… И, прежде чем вы уйдете, я бы хотел подарить кое-что каждому из вас на прощание… О, разумеется, вам надлежит взять золото и оружие, и то и другое пригодится в этом походе и, боюсь, даже скорее, чем вам бы того хотелось. Но я говорю о другом…Дракон медленно встал на лапы, и путешественники увидели, что его тело прикрывало два предмета, уложенные в выдолбленную… точнее, пробитую когтем в камне нишу.— Прошу вас, сэр, — обратился дракон к Рону. — Возьмите этот меч…Рыцарь сделал шаг вперед, испытав на мгновение легкую тревогу, находясь под нависающим над ним телом дракона, и поднял из каменного ложа меч — тяжелый полутораручник из тех, что пешие странники предпочитают носить за спиной. Эфес, лишенный, против обычая, каких-либо украшений, был потрясающе удобен, как будто специально выкован точно под руку Рона. Металл клинка был непохож на обычную сталь, отличаясь от нее и цветом, и рисунком.— Что это? Это… магический меч?— Нет, сэр Сейшел, — прозвучал в ответ легкий, доброжелательный смешок. — Магические мечи — это сказки, которые матери рассказывают детям перед сном. Разве что призрачный меч Серого Паладина… но его сложно назвать оружием, это магия в чистом виде. В этом оружии нет магии… но его ковал сам Торн. Я не знаю, где нашли гномы это сокровище, как не знаю и того, поняли ли они сами, что попало к ним в руки. Я же не могу не узнать работу моего создателя… Этот меч надежен. Не сломается, не затупится и не покроется зазубринами. Это просто хорошее оружие, лучше, чем выкованное гномами, но не более того. Если его возьмет умелая рука, он пробьет любые доспехи… а в руках неумехи останется простой железкой. Владейте им, и пусть он поможет вам. Теперь прошу подойти вас, леди Айрин.Девушка вышла вперед и смело взглянула в глаза дракону.— Сколько уровней силы заклинаний вы знаете? — спросил Гранит, и волшебница вдруг почувствовала себя на экзамене, перед строгими учителями, которые сейчас будут решать ее судьбу.— Существуют заклинания семи уровней силы. Я знаю в совершенстве заклинания с первого по третий уровень, многие четвертого и пятого, могу воспользоваться несколькими заклинаниями шестого, одним или двумя — седьмого.Рон мысленно присвистнул и решил на досуге, буде он появится, непременно разобраться, каким же это образом выпускница школы Сан, зеленый, по сути, аколит или в лучшем случае адепт, может воспользоваться заклинаниями шестого и седьмого уровня. Исключительно интересный разговор с волшебницей ждет его, как только выпадет случай остаться наедине.— Неплохо, но все равно мало… — По голосу дракона было неясно, разочарован он или удовлетворен. — Возьмите эту книгу. Я, может, и не знаток, но, как мне кажется, здесь вы найдете много интересного, к тому же в книге собрано несколько очень редких заклинаний… Если считать по-вашему, то они примерно десятого уровня. Или чуть больше.— Но это же… это же невозможно… — прошептала девушка.— Почему же, возможно. Эти заклинания были разработаны даже не эльфами — намного раньше их. Это заклинания духов стихий… да и то не каждый из духов способен их применить. Кстати, я почувствовал магию крови, что отворила вам дверь ко мне… По моей оценке, это заклинание шестого уровня.— Но как… как эта книга попала сюда?— Это мне неизвестно. Она написана эльфийскими рунами, но перо держала не рука эльфа, как мне кажется. Да и так уж ли это важно?Айрин, дрожащими руками прижимая к груди драгоценнейший дар, еле сдерживалась, чтобы прямо тут не уткнуться в древние письмена. Она лишь прошептала слова благодарности, но дракон уже подзывал к себе Брика:— Ты, юноша, изучал науку исцеления…— Да, великий.— Тогда ты поймешь, что я хочу подарить тебе… Вон в том сундуке лежит небольшой флакон… подай мне его.Выточенный искусным камнерезом из цельного куска горного хрусталя, флакон был драгоценностью сам по себе благодаря прекрасному исполнению. Юноша протянул сосуд дракону, ожидая, что тот подставит одну из когтистых лап.Челюсти дракона с хрустом сомкнулись, и острые клыки пропороли длинный, раздвоенный язык великого. Брызнула кровь странного золотисто-красного цвета, которая, казалось, не просто сверкала в лучах факела — нет, она, совершенно очевидно, светилась сама по себе, мягким нежным светом.Что надо делать, Брик понял сразу и без промедления подставил горлышко флакона под струйку крови, стекавшей из раны. Когда флакон наполнился, язык исчез в чудовищной пасти.— Помнят ли в этом мире, что несет в себе отданная добровольно кровь дракона? — спросил юношу Гранит, на речи которого, разумеется, кровопускание из языка нисколько не сказалось.— Боюсь, что нет, великий…— Хорошо, я объясню. Эта жидкость способна вернуть жизнь в мертвое тело… или изгнать ее из живого. И применить ее к телу можно лишь раз. Поэтому, стремясь оживить павшего друга, будь уверен в его смерти — иначе ты убьешь его окончательно. Но тот, кто восстанет из мира мертвых, повинуясь зову моей крови, уже не будет человеком. Он будет… другим. В вашем языке нет слов, чтобы описать разницу… Бери мой дар и используй, если у тебя не останется другого выхода. И помни, только человек может быть спасен с помощью крови дракона… Ни эльф, ни гном, ни орк — и, пожалуй, даже сам Торн не знает, отчего именно на вас, людей, кровь дракона оказывает такое действие.— Я слышала об этом… — прошептала Айрин. — Добровольно отданная кровь дракона. Сила, долголетие, здоровье… но чтобы принять это снадобье, нужно сначала умереть… Я слышала о том, что такой флакон есть в семье герцога Блэйрского и передается из поколения в поколение уже тысячу лет. Было по крайней мере три достоверных случая, когда отец в этом роду просил сына убить его и после смерти вернуть к жизни чудесным эликсиром…— Ну и как, помогло снадобье? — несколько ехидно поинтересовался Рон, почти уверенный в ответе.— Сложно сказать, — пожала плечами девушка, и на ее губах появилась легкая улыбка. — Как правило, сыночек с удовольствием выполнял первую часть просьбы папочки, совершенно забывая про вторую. Каждый хотел приберечь эликсир для себя…— Будете в тех местах, — снисходительно заметил Гранит, — посоветуйте герцогу использовать содержимое флакона для чего-нибудь более прозаического. Цветы, например, удобрить можно. Мы бессмертны, но кровь… Ох, сильна у людей потребность верить в сказки. Год, ну два… допустим, даже десять лет — а потом этот эликсир уже ни на что доброе не годится. Это ж не вино, что со временем лишь крепнет… да и то, знаете ли, если передержать, стареет и превращается в совершеннейшую гадость. Так что, уважаемый Брик, рекомендую не рассчитывать на передачу флакона наследникам, толку будет немного. А теперь я прошу подойти ко мне почтенного Тьюрина.Все взгляды устремились в сторону гнома. Настала его очередь получать прощальный дар дракона, и почему-то никто не сомневался, что это будет за дар. Только сам гном, похоже, не предполагал, что сейчас произойдет.— Почтенный Тьюрин… Прошу тебя огласить тысяча сто тридцать пятый стих Песни… В силу того что я был вынужден долго общаться с вашим народом, я узнал достаточно много. Стих этот не относится к категории тайных, поэтому прошу тебя…Гном подобрался, став сразу как-то выше. Его лицо приобрело одухотворенное выражение — такие лица бывают у тех, кто молится всей душой. Впрочем, Песнь для гнома была больше чем молитвой. В ней объединилась религия и история, гордость за предков и наука потомкам.Громко и четко, как будто читая текст с листа пергамента, гном произнес несколько коротких фраз на странном наречии — только Айрин, хотя и с трудом, уловила смысл сказанного, остальные же не поняли ни слова.— Ты хитришь, почтенный Тьюрин… Я понимаю твое стремление не раскрывать тайну Песни людям и все же позволю себе перевести эти строки. — Дракон несколько замялся, затем чуть виновато продолжил: — Я, конечно, не имею дара стихосложения, да это и неуместно, переводить Песнь гномов на язык людей… но смысл примерно такой:Тот, кто примет последний вздохКороля, уходящего в твердь земную,Право получит венец возложитьНа того, кто достоин чести.— Скажи, уважаемый Тьюрин, верен ли мой перевод? — спросил дракон у гнома, и тот нехотя кивнул. — В таком случае я, как принявший последний вздох короля Дарта Третьего, возлагаю корону третьего колена гномов на твою голову, Тьюрин, сын Струви, поскольку считаю ее достойной венца. В следующих строфах Песни говорится, что новый король должен свершить великое дело, чтобы получить право принять венец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37